Широко открытое небо

1

Рассвет. Сквозь вымытые ливнем окна в помещение попал солнечный свет. Преломлённый оконным стеклом, он лёг на лицо Стивена едва уловимой радугой.

Парень поднялся. Сидя на матрасе, он осматривал своё жилище. Он всегда воспринимал его как должное, никогда не обращая внимания — так как было всё равно — на тот беспорядок, который копился здесь его усилиями долгие годы. Сегодня утром всё изменилось.

Держащиеся кое — как обои давно пропитались вонью, грязью и табачным — и не только — дымом. В каждом углу по доброй паутине, набравшей на себя летающий в воздухе мусор. Вряд — ли в этих углах ещё остались пауки. Здесь, наверняка, не было и крыс, так как живиться им здесь было абсолютно нечем.

Над матрасом часы с давно остановившимися стрелками.

Без четверти девять.

Утро или вечер — давно растворившаяся в днях истина.

В своё время Стивен не отнёс и их в ломбард только от того, что денег за них не выручить, а проваливай в свой адрес он мог услышать много где ещё — часы остались весить на стене.

— Какое ужасное место, — прошептал парень, оглядывая помещение «очистившимся взглядом».

Встав на ноги, он пошёл на кухню. Открыл окно и там. В помещение ворвался относительно свежий воздух утреннего города. Кожа приняла на себя леденящий ветер. Через квартиру пошёл сквозняк. От него не стенах затрещали некоторые обои.

Разум не в силах проанализировать и чётко расставить по местам все события минувших дней. Неужели у него была передозировка? Всё случившееся — галлюцинации? Вплоть до сегодняшнего утра?

Но я же принял на себя столько, что летальный исход был неизбежен!

Вот это повезло, так повезло!

Но!

Что случилось с телом? Куда делись шрамы? Следы от уколов? Зубы, волосы — как новые! Откуда на нем эта одежда?

Смутные обрывки всплывали в памяти, но они выходили из ряда вон. Это всё не могло быть реальностью! В реальности такие вещи не происходят!

Происходят, но не в той реальности, в которой он находился до прихода Гостя.

Там был кто — то ещё! Стива вдруг нагнало новое воспоминание. Какой — то человек. Или не человек…

В голове очередной сумбур. Нужно отвлечь себя от этих мыслей.

Что за свинарник? Как здесь вообще можно жить?

Несколько последующих часов после пробуждения Стивен — поражаясь самому себе — яростно наводил порядок в квартире применяя для того все доступные ему средства — вода, рваная футболка, доживающий своё время веник и кусок мыла. Имея в арсенале довольно скромное количество единиц, он выжал из действий максимум. Последний раз он видел квартиру хотя — бы в таком состоянии… и не вспомнить, как давно.

Завершив уборку, он вновь остался наедине со своими мыслями в довольно опасной близости. Очередной сумбур набирал силу.

Стивен простоял у окна с четверть часа. Сегодня на улице как — то по-особенному хорошо. Нужно выйти, развеяться.

На сей раз, он спустился, как подобает нормальному человеку.

Окунувшись в общество, он, впервые за долгое время почувствовал себя в движении со всем происходящим вокруг. Отчасти для него это было новое чувство — как сильно он его позабыл.

Мир бурлил:

Октябрь стоял необычайно тёплый, хотя воздух и был насыщен уютной — понимаете, о чем я — сыростью и прелестями ароматов осени. Город дышал. Долгожданная прохлада, заслуженная свежесть ворвалась в него, словно давно ожидаемое счастье для девушки, заточенной в высокой башне. Листья медленным вальсом кружили над тротуарами и газонам. Какие-то вполне счастливые с виду люди фотографировались на слегка затуманенном фоне ярко — красных деревьев, позади которых проглядывали серебристые от набравшейся внутрь кирпичей влаги стены старых, ценных по архитектурным критериям зданий. Патио у кафе по другую сторону дороги не имели свободных мест. Машин на дорогах практически не было. Редкое явление.

А он не так уж и плох, этот мир! Неужели я всегда жил в окружении всего этого? Внутри, в самых гуще повседневных событиях! Какое кощунство! Какое я имел право пренебрегать всеми этими красотами?

Первая мысль Стивена за столь долгое время. Будем честны — первая светлая мысль парня за очень долгое время.

Прогуливаясь вдоль дубовой аллеи, ступая ногами по каменному тротуару, Стивен вдруг почувствовал.

Он что — то почувствовал…

— Как здорово, — выдавил из себя, остановившись и открыв рот.

Эйфория, ностальгия, далеко, позабытое воспоминание, принёсшее счастье.

Лёгкая морось приятной прохладой легла поверх кожи рук. Всё вокруг живёт, бурлит, дышит!

Но мы — то знаем, что жизнь била ключом каждый день. Просто сегодня кто — то подключился к этой вселенской энергии.

Проходя мимо очередного кафе, Стив уловил в воздухе запах еды. Организм тут же завёлся, требуя всего и сразу. Сунул руки по карманам, он почувствовал в них что — то похожее на деньги. Одежда не его, деньги, разумеется, тоже. Будь бы карманы и пусты — из своего ему находить было бы нечего.

Вполне рядовое кафе. Колокольчик исправно сработал при открытии двери. Внутри какофония людских голосов. Тепло, сухо. Очень уютно, особенно у окна — всего в нескольких миллиметрах стекла от осени.

Подошла молодая официантка.

— Доброе утро!

Стив неожиданно для себя растерялся, замешкался. Улыбка девушки слегка ослабла.

— Доброе.

— Вам принести меню или вы закажете что — то сразу? — спросила она, попутно наливая парню ароматный кофе.

Стивен вновь оказался в ступоре. Кажется, что он никогда не был в подобных заведениях, в подобном окружении, где есть место вежливости в его адрес.

Думая, Стивен заглянул на соседний столик, на котором красовалась яичница с беконом, картофель и какой — то суп.

— Я бы хотел яичницу, картофель и любой суп, на ваш вкус, — на большее в этот момент его не хватило.

— Ожидайте, — тепло сказала девушка и вновь улыбнулась со всей искренностью.

Бумага с заказом отправилась по адресу.

Волнительный миг. Кофе на столе. Парень ведёт себя так, будто он никогда прежде не пил этот напиток. Он на грани какого- то важного открытия, персонального достижения.

Взял горячую чашку двумя руками, он сделал небольшой глоток.

Лицо тут же выразило удовлетворение.

— Как вкусно! — проронил он в чашку, тут же покосившись по сторонам.

Сделал ещё глоток, и ещё.

Парень не видел взглядов некоторых посетителей.

Да, этот парень либо до этого момента пил какую — то бурду, любо он вообще никогда прежде не пробовал кофе — вот что читалось поверх лиц тех людей, что на короткий миг аккуратно уставились на него.

И это имело место быть! Парень действительно именно так себя и вёл.

Девушка принесла горячие блюда.

— Вот ваш суп. Надеюсь, что вы оцените мой вкус, — добавила она слегка неловко. — И аппетитная яичница. Приятного аппетита, — девушка тут же отправилась к очередному столу.

Он оценит вкус, безусловно!

Невероятно вкусно. Невероятно приятно чувствовать сытость. Всё точно будто впервые!

Поедая невероятно вкусный завтрак, чувства восторга нашли себе место быть. Продлилось оно недолго.

Отвлечение от тех самым мыслей стало ослабевать.

В голове вновь, один за другим стали набирать силу вопросы. Главный — что происходит? За ним — страх! Вдруг этого всего нет на самом деле! Что если он сейчас попросту очнётся на лестничной клетке под той самой дверью?

Вдруг всё вокруг сейчас вспыхнет пламенем и за ним собственной персоной явится люцифер?

А, может быть, всё просто исчезнет. Абсолютно всё. Даже свет и мысли.

Страх…

Стивену не скрыться от этих вопросов. Единственное пришедшее в его голову средство для решения задачи — отправится туда, откуда он начал этот так странно повернувший в совершенно неожиданное русло путь.

Известный адрес, известная квартира. Быть может там он сможет что-нибудь разузнать. Его наверняка видели, а, может быть, с ним даже кто-то был.

Был, но он никогда бы не поверил в то, что с ним был не утопающий в наркотическом омуте человек.

Спустив несколько часов на пешую прогулку от кафе к пункту «Б», Стивен разволновался ещё больше. Более того, его начало давить отвращение к району города, в котором он сейчас находится. Нужный дом — точно неведомая энергия, чувствуя которую вся природная сущность парня горит красными приборами, издаёт предупреждающие звуки, кричит ему — беги отсюда.

Стоило бы так и поступить.

Но…

Вопрос был открыт. Жажда поучить ответ, хоть какой — то, губила без остатка.

Сплошь тишина, за исключением приветствующего Стивена в этом ужасном мире трещащего скрипа стальных петель.

— Как я вообще мог здесь находиться? — задался он вопросом.

Собрал силу воль в кулаки, он перешагнул порог. Растворился в темноте.

Нажал на кнопку. Где — то высоко лифт издал грохот и направился вниз.

Река Стикс…

Пасть открыта. Жертва добровольно входит в неё. Теперь никуда не денется.

Тускло — жёлтый светильник омертвлял воздух, которым нужно было дышать. Воздух даже пах соответственно этому состоянию. Он растекался в лёгких вязкой субстанцией, отравляя здоровое тело по — хлеще любого табака. Стивену даже начало мерещится головокружение. Оно действительно было, едва уловимое, но было оно вовсе не от того, что ворвалось в его лёгкие.

Огонёк до странного медленно перескакивал с кнопки на кнопку. Стивен ждал.

Минута, вторая… наконец — то…

Пасть открылась. Стив буквально выбежал из не такого уже и страшного лифта, двери которого тотчас тихо закрылись. Он остался без движения, ожидая очередного человека, требующего переправы.

Здесь тихо. Нет знакомой до истомы вони, именно той, несравнимой ни с чем другим. Дверь приоткрыта. Она зажала какой — то лист бумаги между собой и полом. Тот легонько покачивался от сквозняка.

Стивен выдернул его:

Детский рисунок. Неровный, тонкий человечек, стоит под стаей птиц, похожих на ворон.

Детский ли это рисунок, или, что более вероятно, попытка перенести на бумагу видение наркомана, когда — то побывавшего в этой квартире?

Квартире? Простите! Оговорился.

Обратите внимание, что первая мысль была всё же такова — детский рисунок. Мышление парня уже даёт хорошие сигналы.

На обороте ничего, кроме вмятостей и грязных пятен.

Стив бросил лист на пол и толкнул дверь вперёд.

Внутри никого нет.

Длинный коридор, заканчивающийся распахнутой дверью — той самой, красной дверью — ведущей к некогда существовавшему оазису. За дверью комната с распахнутым настежь окном. Приглядевшись, Стивен увидел, что никакого окна нет. По контуру рамы недлинными обрывками на ветру треплются куски полиэтилена, которым, видимо, когда — то было заменено стекло. Под ногами пустые бутылки, окурки, лоскуты бумаги, обвалившиеся со стен обоев и, разумеется, шприцы. В комнате было несколько покосившихся набок, давно разбухших от влаги стульев. Стол точно подкосился на двух ножках и упёрся одним краем в пол. Под ногами стекло, куски штукатурки, птичий помет.

— Что за чертовщина? — задался вопросом парень.

Он пришёл сюда за ответами, а в итоге он получил ещё больше вопросов.

Выглянул в окно — над землёй лёгкая пелена. С такой высоты туман набрал плотность.

Куда делась вся эта империя? Как она смогла буквально развалиться за столь короткий отрезок времени?

На лестничной клетке послышалась возня.

Парень поспешил на шум. У окна курил рослый, чернокожий мужчина. Стоит себе в трусах тапках и белой майке, дымит папироской и глядит поверх парня вопросительно и укорительно одновременно.

Стивен начал:

— Здравствуйте.

Мужчина кивнул.

Стивен заглянул в распахнутую дверь «обители», снова повернулся к мужчине.

— Что здесь произошло?

— Ты коп? — дерзким басом выпали здоровяк. Слова вылетели из его рта вместе с густым дымом.

— Нет, нет.

Второй прищурил взгляд и наклонился вперёд, точно пытаясь как — можно сильнее зацепиться за взгляд Стива.

— Так какого хрена ты здесь потерял? Наркоту ищешь?

— Нет, — в который раз повторил Стивен.

— Всё, лавочка прикрыта. Год как съехали отсюда эти уроды! Знать о них ничего больше не хочу. И слышать о них, и видеть их!

— Год назад?

— Год назад? — передразнил его мужчина. — Да, год назад, и жаль, что не раньше.

Год назад!

— Собрался здесь гадюшник отборный! — продолжил мужчина. — Сколько передохло торчков этих грёбаных в этой квартире! Последнего вообще изувечили со вкусом! Разорвали на куски и в мусорный бак вышвырнули. Будь бы моя воля — я бы с каждым так и поступил!

Разорвали на куски, мусорный бак. Год назад.

— Что?

— Ты что, мать твою, под кайфом? А — ну вали отсюда, пока я тебя по лестнице не спустил кубарем. Не дай бог вам всем здесь ещё появиться! Кому говорю — проваливай.

Стивен выдержал на разошедшемся мужчине холодный взгляд, подошёл к лифту. Пасть открылась. Обратная поездка по реке Стикс. Небывалое событие.

— Вот урод! — выкрикнул мужчина перед тем, как что есть сил захлопнуть за собой дверь собственной квартиры.

Стивен вышел на улицу и пошёл быстрым шагом без оглядки. Сегодня он нигде не найдёт покоя.

2

Как можно предположить, что не в доме дело, так можно предположить, что и не в человеке. Обитель был обителью ровно до того момента, пока в нём было кому обитать. Теперь он точно мёртв, но очищен. Он никогда не был чем — то плохим — плохим его делали люди, а он был обыкновенной квартирой каких на свете миллионы. Предположим, что так и с человеком. Априори он хороший, чистый и невинный, он имеет все шансы стать собственностью лишь себя самого. Быть невероятно индивидуальным и неповторимым. Проходит время и в нем пробуждаются гены родителей — индивидуальность начинает уменьшаться. Затем он оказывается в определённом круге общения — индивидуальность уменьшается. Он повсюду сталкивается с навязыванием, нравоучениями, запретами, обязательствами — кем — то придуманными вещами, которые нужны не ему, а кому — то другому, либо, что ещё смешнее, уже вовсе никому не нужны, а имеют место быть лишь от привычки, зависимости, но, несмотря на это, продолжать исправно работать. Невероятно трудно двигаться в желанном направлении, когда тебя постоянно сбивают с пути внешние факторы.

Чистейший человек начинает пачкаться обо всё подряд. Психика меняется, убеждения меняются, вкусы, запреты, обязательства, желания…

Мы — ферма, в которой мы выращиваем таких людей, от которых позже мы стараемся держаться как можно дальше. Мы выращиваем самих себя такими, какими нам быть не хочется и виним при этом в своих бедах кого угодно, но, конечно же, только не себя.

Выращиваем, делая себя слабее. Делая себя слабее — мы делаем себя уязвимыми перед пороком. Стоит ему проникнуть внутрь человека — он овладевает им без остатка. Пользуется им, словно паразит. Когда носитель умирает — он отправляется на поиске очередной жертвы в виде качеств, нравов и прочих составляющих «плохого человека». Остаётся лишь тело — измученное, получившее свободу, нашедшее смерть. Теперь мы видим его в истинном, не заражённом свете. Вот каким оно было от рождения и до самой смерти. Истинное лицо.

В размышлениях о подобных вещах невольно и нежданно приходит совершенно не желаемый, но имеющий до приторно сильного вкуса правды вывод, что в мире нет истинного человека, настоящего, такого каким он был, когда — то очень давно.

Кто мы?

Дом очистился. Он свободен. Он медленно погибает, радуясь подобному положению вещей. На раму «распахнутого настежь» окна села чёрная птица. Оглядел пространство, она обнаружила в нем ещё одну душу, плотно слившуюся со стенами. Птица улетает, крепко схватив её когтистыми лапами. Она доставит душу туда, где ей положено быть. Она была последней из всех тех душ, что вырвались из своих тел в этом финальном месте. Вряд — ли она могла думать о том, что всё закончится именно так. Мало кто находит в себе силы как следует задуматься о подобных вещах, а те потом они просто случаются.

На пол падает тень — высокая, имеющая крылья. Повсеместный мусор зашуршал и затрещал. Воздух сгущается, нагревается. Контур проступает всё чётче.

Здравствуй, Гость!

Ничто не привлекло его внимание так сильно, как кусок бумаги, валяющийся у выхода из… у выхода из этого умирающего дома.

С одной стороны — помятости, грязные пятна, а с другой — человек, над которым кружит стая ворон. Среди них есть одна — та самая чёрная птица.

Детский рисунок или видение наркомана? Попытка перенести их на бумагу.

Гость знал ответ.

Здесь верны оба варианта.

Ребёнок в обители?

Да! Именно так!

Гость переступил порог. Выйдя на лестничную клетку, он услышал открывающиеся двери лифта. Стивен вот — вот покинет этот дом с уверенностью в том, что он никогда сюда не вернётся.

Подойдя к окну, Гость босой пяткой затушил всё ещё дымящийся окурок. Бросил взгляд на дверь, за которой скрылся оставившего его человек. Гость украдкой ощутил одергивающее раздражение и глубокую чернь в глубине души. Именно это губило недавнего собеседника Стива.

Быстро потерял интерес к этому человеку и его проблеме — таких кругом кишмя кишит вся планета — Гость толкнул указательным пальцем оконную раму. Та издала скрип и треск. Распахнулась. Гость выглянул наружу — легка туманная пелена окутала тротуары, дороги, парки и прочие составляющие города, включающие в себя и людей, с которыми не всё так плохо, как казалось раньше.

Не всё так плохо?

Не всё так плохо! Много зла, ненависти, жестокости и желчи скрыто под осенним туманом, но повсеместно мелькают и светлые огоньки.

Как было сказано — свет побеждает. Ночное небо чёрное, но звезды с каждым часом разгораются всё сильнее! Света на нём в миллионы раз меньше, но, тем не менее, он побеждает.

Став на подоконник, ввиду своего роста гость прилично пригнулся и ступил в город. Ему понравилось чувство свободного падения не меньше, чем до этого. Лицо окрасила улыбка из по — настоящему белейших зубов. Едва коснувшись верха пелены, он расправил крылья и понёсся над этим «морем».

Никто ни снизу, ни сверху ничего не видел. Ничего не изменилось — люди на короткий миг присутствия Гостя рядом с ними лишь что — то ощутили — волнительное, слегка пугающее и очень светлое. Быть может, секундное ощущение счастья повернёт жизни некоторых людей в лучшее русло! Один миг — один свет. Одна мысль — одно решение, за ним поступок и счастье на выходе.