Школьные годы чудесные

Глава 14 Раз пошли на дело, я и Рабинович

Дом оборотня, а точнее, целую усадьбу в Кочарах окружал сплошной деревянный забор. Доски были прибиты и подогнаны так, что между ними не было ни одной щели.

«Уазик» подъехал к дому, когда стало уже совсем светло. Василий Макарович и Селифан вышли из салона одновременно и направились к воротам. Шишок остался у машины. Когда лесник и оборотень сломали по карандашу с одной риской, он присмотрелся, принюхался и крикнул им вслед:

— Сработали амулеты, хозяин! Можно идти, не бояться.

Лесник кивнул, бросил оборотню:

— А я что говорил? Парень, хоть и молодой, но умница.

Калитка на удивление оказалась открытой. Селифан первым, за ним Василий Макарович прошли во двор. Оборотень осмотрелся. Всё вроде было как прежде, только будка собаки пустовала. Цепь с расстегнутым ошейником валялась на земле.

— Жулька? — Селифан обернулся к леснику. — Жульки нет…

Из приоткрытой двери дома им навстречу вышел большой черный кот. Увидев гостей, он мгновенно выгнул спину дугой, распушил хвост и зашипел. Селифан подошел к крыльцу. Кот угрожающе поднял правую лапу, выпустив когти.

— Кто там, Тишка? — из дома раздался скрипучий голос. Дверь открылась. На пороге встала невысокая худощавая благообразная улыбчивая старушка, божий одуванчик, на вид — просто душа человек. Она прищурилась, разглядывая гостей подслеповатыми глазами, потом радостно всплеснула руками и сказала:

— Пришли, соколики! Пришли, касатики! Ну, заходите, заходите, раз пришли!

В руках у неё вдруг оказался березовый веник. Она им взмахнула раз, другой, словно отгоняя надоедливую мошкару.

— Как же ты, волчонок, заклятье-то моё снял? — поинтересовалась она, доставая из бокового наружного кармана безрукавки какую-то то ли пыль, то ли труху.

Василий Макарович и Селифан переглянулись, подошли к крыльцу поближе. Бабка и не думала отступать. Наоборот, она швырнула им в лицо эту самую труху, которая неожиданно осыпалась прямо перед ними.

Лесник взял в руки карандаш, который до этого у него лежал в нагрудном кармане, и сломал его.

Они, ни лесник, ни оборотень, ничего не почувствовали.

Зато почувствовали их оппоненты. И первым — кот. Он стоял на крыльце у ног хозяйки. Миг — и повалился на бок, скатился с крыльца, не в силах ни подняться, ни мяукнуть.

Тут же вслед за ним повалилась на крыльцо и бабка. Она пыталась прислониться к дверному косяку, чтобы не упасть навзничь. Но тело, увы, совсем отказалось подчиняться. Старушка навернулась с крыльца на землю головой вниз, приложившись лицом об землю, разбивая в кровь нос, брови, лоб.

— Ай, молодец, пацан! — в восторге крикнул Селифан.

— А я что говорил? — отозвался колдун.

Они перевернули бабку на спину. Василий Макарович разжал её правый кулак, вытаскивая березовый веник. Селифан разжал левый.

Василий Макарович вложил ей в кулак карандаш с тремя рисками, сжал ей пальцы. Селифан подтянул левую руку, смыкая пальцы левой кисти на этом же карандаше, сжимая в кулак.

— Готово? — спросил колдун.

— Ага, держу, — отозвался оборотень.

— Смотри, не коснись сам!

— Держу, держу!

— Ломаем!

Карандаш хрустнул у бабке в руках, переломился. Тут же и Василий Макарович и Селифан отшагнули от неё.

— Что, всё? — Селифан взглянул на лесника.

— Вроде да, — отозвался тот.

— И что теперь делать?

— Ждать! — ответил лесник. — Паралич, кажется, тоже час будет действовать.

Он наклонился, ухватил кота за пушистый хвост, поднял, размахнулся и швырнул животное через забор. Кот даже пикнуть в ответ не смог.

— Если бабка реально обессилела, он ей не помощник! — заметил Василий Макарович.

— Жулька пропала…- с досадой ответил Селифан. — Я её года к себе приучал… Если она её извела, утоплю бабку нафиг!

— А, пожалуй, что и правда, — согласился Василий Макарович. — Ведьму теперь можно и утопить, и даже живьем закопать. Сила-то у неё навечно заблокирована!

— Теперь ты просто бабка, старая кочерыжка! — сказал он, наклоняясь к её лицу. Ведьма даже мигнуть не смогла, но зрачки двигались. Значит, слышала всё прекрасно.

— Ладно, я в дом, — сообщил Селифан. — Посмотрю, что она там натворила.

— Я здесь посижу на всякий случай, — ответил лесник. Он достал свой нож, продемонстрировал ведьме, почти прижав лезвие к её лицу:

— Вот только попробуй что-нибудь сотворить! Поняла?

В том, что «сетка» работает, Василий Макарович уже не сомневался. Сидя на скамейке, он с любопытством наблюдал за изменением облика старухи.

Благообразная румяная старушка, божий одуванчик, на глазах превращалась в костлявое сморщенное существо, которое теперь и живым человеком-то трудно было назвать. Щеки ввалились, кожа на лице утратила свой первоначальный телесный цвет, стала пергаментно-желтой с коричневыми пигментными пятнами, обтянув череп, словно тесная перчатка руку. Седые волосы из-под сдвинувшегося на затылок платка стали выпадать и отслаиваться вместе с кусками кожи. Кисти рук, еще сжимающие обломки карандаша, стали похожи на кисти скелета, обтянутые кожей.

— Фу, мерзость какая! — сказал Селифан, выходя на крыльцо. Он бросил во двор пару набитых чем-то мешков, кожаный баул и деревянный сундучок.

— Шмотьё её, — сообщил он. — Пусть забирает, мне ничего не надо.

Заклятье паралича рассеивалось. Ведьма пошевелилась, встала на четвереньки, поднялась на колени, посмотрела на свои руки и бессильно завыла.

Селифан вынес её вещи в два захода за калитку, брезгливо взял старуху за шиворот и потащил туда же — за забор.

— Верните! — выла ведьма. — Верните мне мою силу! Я же сдохнуть теперь нормально не смогу! Я вам клад отдам! Я всё отдам! Верниииите!

Селифан вывел, точнее, вышвырнул её за калитку, собрался закрыть дверь на засов, но был остановлен лесником.

— Я, пожалуй, поеду, — Василий Макарович подошел к оборотню. — Дальше сам справишься.

Они обменялись рукопожатиями.

— Надо пацану хоть подарок какой отвезти, — заметил на прощанье Селифан. — Поедешь к нему, подскажи тогда. Я ему барана… Да что барана? Теленка зарежу!

Василий Макарович разворачивался, выезжая на дорогу, и краем глаза заметил, как ведьма, волоча сундучок, словно неподъемную ношу, поплелась в сторону заброшенного дома.