Школьные годы чудесные

Глава 24 Время сюрпризов

Дома ожидал сюрприз. Maman открыла дверь и пропустила меня в квартиру.

— Смотри! — она махнула рукой в сторону большого полиэтиленового мешка с подозрительно буро-красным содержимым, стоявшего в прихожей.

— И еще! — она показала в сторону кухни. Там на столе стояли три трехлитровые банки с янтарным содержимым.

— Знаешь откуда? — поинтересовалась она. Вообще на ней был надет клеенчатый фартук, выпачканный кровавыми пятнами. Да и руки тоже были все в крови.

— Приехал лесник из деревни, затащил мешок, — сообщила maman. — Потом принес три банки мёда. Говорит, что это тебе Селифан передал. Кто такой Селифан?

Maman встала передо мной, хотела упереть руки в бока, но вовремя вспомнила, что они совсем не блещут чистотой, и демонстративно нахмурилась.

— Мужик один из деревни, — ответил я. — Его недавно Василий Макарович сюда привозил, если помнишь. Я его подлечил.

— Ладно, — maman улыбнулась и чмокнула меня в щеку. — Мясо привёз. Телятина отборная. Килограммов двадцать. У нас всё в морозилку не влезет! Да! — она снова повернулась ко мне. — Лесник просил еще карандашей ему сделать. Сказал, что ты знаешь. Он на неделе вечером заедет!

Она прошла на кухню:

— Помоги, мешок принеси сюда.

Я подхватил мешок, принес его на кухню. М-да, в нём точно было весу в районе 20 килограммов. Причем, часть maman уже достала, даже порезала на куски.

— Отрежь кусок, — попросил я. — Тёте Маше отнесу. Угощу старушку.

Maman хихикнула:

— Ага, старушку! Ей сейчас больше полтинника никто не даёт. Затуркали вопросами. Она аж матом начала отвечать!

Maman сунула мне в руки кусок килограмма на три, если не больше:

— Неси!

Тётя Маша оказалась дома, взяла кусок мяса, поинтересовалась:

— Сколько я должна?

Я отмахнулся.

— Спасибо! Надеюсь, оно тебе не в ущерб бюджету досталось?

— Тёть Маш, всё нормально. Презент от благодарных селян.

— Остальное куда девать? — maman развела руками.

На столе остались лежать неоприходованными два больших куска. В морозилке места не было. В холодильнике в кастрюле лежал, дожидаясь своей завтрашней очереди на готовку 3-килограммовый шматок мякоти.

— Заверни, пойду, угощу кое-кого, — предложил я.

Maman нахмурилась, сняла с себя фартук, сунула руки под кран, отвернулась от меня и буркнула:

— Сам заверни!

— Вообще-то я про Светку подумал, — сообщил я, держа в уме один кусок. Второй, конечно, хотел отнести отцу с Катериной…

Maman повернулась ко мне:

— Ладно, неси! И отцу тоже. Катька всё-таки беременная. А телятина постная ей как раз!

Раскусила меня maman. Я обулся, завернул оба куска мяса в серую обёрточную бумагу, положил в пакет.

Светка сама открыла мне дверь.

— Ты чего? — удивилась она.

— Презент из деревни! — я протянул ей кусок мяса.

— Зачем? — не поняла она.

— Есть будешь! — и не прощаясь, побежал вниз.

Отец тоже оказался дома. Не пуская меня в комнатёнку, он вышел в коридор и тоже начал с вопроса:

— Зачем? Сколько я тебе должен?

— Бать, ну хватит, а? — отмахнулся я. — Ты лучше скажи, заявление твоё на жилплощадь всё лежит?

— Лежит, лежит, — задумчиво ответил отец. — Что-то я не пойму…

— Из деревни привезли, — сказал я. — И не родичи. Так что успокойся!

— Нина знает? — криво усмехнулся отец.

— Знает! Знает! — вздохнул я и с досадой спросил. — Ну, что, так и будешь в руках его крутить? Брать, не брать? Если что, так это мне привезли. А я с вами поделился. Катерине твоей питаться надо нормально!

— Ладно, спасибо! — отец хлопнул меня свободной рукой по плечу.

— Ты имей ввиду, — сказал я. — Если вдруг тебе предложат квартиру, ты не отказывайся, даже если там что-то нечисто. Хорошо?

Дома вдруг оказалось. что сюрпризы не кончились.

— Антон, — объявила maman. — Нам надо с тобой серьезно поговорить.

— Надо? — попытался пошутить я. — Раз надо, говори!

— Хватит ёрничать! — повысила голос maman. — Дело серьезное!

Она потянула меня в комнату. Ведь все серьезные разговоры надо вести именно в комнате и ни в коем случае на кухне. Всё, что на кухне, это несерьёзно! А я, честно говоря, рассчитывал выпить чаю под бутерброд. Что-то я проголодался со всеми этими походами-гулянками.

— Тош, — maman села напротив меня на неудобный табурет. — Тош! Я хочу тебе сказать, что встретила мужчину. И я ему нравлюсь.

Она замолчала, продолжая смотреть мне в глаза. Я ошеломленно пожал плечами.

— Ну, встретила и встретила, — ответил я. — Молодец! Это же здорово! Ты ж у меня красавица, умница!

Maman подозрительно нахмурилась:

— Ты издеваешься?

— Ничуть, — улыбнулся я и потянулся к ней. Обнял, прижимая к себе.

— Ты, правда, молодец! Надеюсь, он это оценил или еще нет?

— Нет, ты издеваешься! — продолжила упорствовать maman, отталкивая меня. — Скажи правду! Хватит надо мной шутить!

— Правда, ма! — я вздохнул. — Ты ж у меня молодая, красивая… Тебе больше 25 никто не даст. Даже с конфискацией!

— Именно! — возмущенно подтвердила maman. — Он и так и сказал, что мне 25, не больше! А ведь мне 38… Скоро будет.

Она смущенно потупила глаза и замолчала. А ведь действительно, maman моя — еще молодая, а выглядит так вообще девушка девушкой. Что тут удивительного, что за ней стали ухаживать мужики? Удивительней было бы наоборот…

— Мамуль, а он… как? — спросил я. — Сколько ему хоть годочков? Не старикан? Или малолетка какой?

— Тьфу на тебя! — maman сделал вид, что обиделась. Она встала, отвернулась, зачем-то тронула одну книгу на полке в стенке, другую.

— Представительный мужчина, лет около 40, работает инженером на радиозаводе, — ответила она, не поворачиваясь. — Разведен. Детей нет. И завтра, — она резко повернулась ко мне, показала язык, — мы идём в кино! Понял?

— Как его хоть зовут-то? — поинтересовался я.

— Валера…

— А фамилия?

— Зачем тебе? — насторожилась maman.

— А вдруг он маньяк какой? — возмутился я. — Где тебя завтра искать?

— Спиридонов, — отмахнулась maman.

— Ну, и фамилия, — ехидно съёрничал я. — Спиридонов… и ты реально готова сменить гордую фамилию Ковалева на плебейскую Спиридонова? Нина Павловна Спи-ри-до-но-ва. Maman! Я был о Вас лучшего мнения!

Мать тут же дала мне леща.

— Хватит умничать!

На следующий день, проводив maman «в кино» (впервые на моей памяти она собиралась-наряжалась-красилась больше полутора часов), ближе к одиннадцати я зашел за Мишкой, который встретил меня совсем не радостно.

— В пять утра домой пришел, — пояснил он. — Вот чего тебе не спится, а? Воскресенье ведь!

— Помощь нужна, Миш, — сказал я. — Надо в цыганский дом сходить, жильцов «подёргать» насчет макулатуры.

— Какой макулатуры? — удивился Мишка.

— Ну, как всегда, типа, макулатуру собираем. У вас есть старые газеты, журналы, книги?

— Не понял…

— Одному мне не с руки. Подозрительно. А вот вдвоём, втроём — самый раз!

— За Андрюхой зайдем?

— Обязательно.

— А зачем вообще идти туда? Цель-то какая?

— Да хочу посмотреть, кто на место цыганской ведьмы заселился?

— Да? — удивился Мишка. — Ну, у каждого, конечно, свои тараканы…

Мы зашли за Андрюхой. Тот тоже пребывал в состоянии «нестояния». В общем, к цыганскому дому мы подошли уже ближе к полудню. Я даже уже порывался послать друзей и идти одному.

Сначала мы присели на скамейку возле подъезда. Мишка достал сигареты, по привычке предложил мне:

— Будешь?

Я, конечно, отказался. А ведь до травмы я покуривал и немало.

— Что ночью творили? — поинтересовался я.

— Погуляли, винчишка еще раз попили, — сообщил Мишка. — Хляпик притащил. Потом Андрюха домой пошел, а мы с Виталиком к Светке Захаровой попёрлись. У неё матушка в ночную смену работала. Вот мы у неё часов до трёх посидели, пока соседи возмущаться не стали.

— А что так?

— Да музыку слишком уж громко включили. У Светки новый альбом «Чингизхана» был и колонки АС-30.

Мишка докурил, бросил окурок под ноги, затоптал его.

— Пошли!

Мы сразу поднялись на второй этаж, позвонили в первую квартиру слева.

— Здравствуйте! Мы из школы, по поводу макулатуры. У вас старых газет, журналов, книг нет?

Дверь распахнулась. В проеме стояла высокая худая женщина лет под 50 с узким костистым лицом в махровом халате и цветастой косынкой на голове.

— Какая макулатура? — возмутилась она. — Здесь новоселы заехали!

— Лукича сдай своего! — послышался скрипучий старческий голос в глубине квартиры. — Половину книжных шкафов сразу освободишь.

— Не смей так говорить о Ленине! — возмущенно завизжала женщина, захлопывая дверь. Что там дальше происходило, можно было только догадываться, да и то по отдельным особо громким репликам, прорывавшимся через закрытую дверь. Звукоизоляция в доме оказалась на высоте!

Во второй квартире слева нам открыл дверь невысокий тощий мужичок аналогичного возраста, около 50 плюс-минус пару лет, с блёклой незапоминающейся внешностью. На наш вопрос он только отрицательно качнул головой и закрыл дверь. Судя по словам Майки, это был замсекретаря парткома завода Енкин Николай Петрович. В первой же квартире, получается, жила секретарша-машинистка со смешной фамилией Короткая.

В третьей квартире — двухкомнатной по планировке — нам дверь никто не открыл. По словам Майки там жил новый парторг кислотного цеха Григоров с женой. Неплохо так получить — «двушку» на двоих!

А вот в четвертой… Стоило мне нажать кнопку звонка, как дверь сразу распахнулась да еще и нараспашку, как будто нас ждали.

— Мальчики! — сказала, словно пропела высокая худощавая блондинка с копной золотистых волос и настолько правильными чертами лица, что можно было прийти в отчаяние. Длинный белый шелковый халат облегал её, как тесная перчатка руку, демонстрируя все достоинства и прелести фигуры. Я ощутил реальную магнетическую волну, идущую от неё. Михаил и Андрей, глядя на неё, замерли и, кажется, даже дышать перестали.

— Мальчики! — повторила блондинка. — Слушаю вас внимательно.

— Это… Мы… — хотел что-то сказать Андрей и замолк.

— Мы из школы! — выдохнул я. — Собираем макулатуру. У вас, случайно, старые журналы, газеты, книги не завалялись?

— Макулатуру, значит, — улыбаясь, хмыкнула блондинка. — Нет, макулатуры у меня нет. И вряд ли вы здесь её у кого-нибудь найдёте.

Она стояла в дверях, словно чего-то ожидая, причём смотря прямо на меня, и я выдал:

— А у вас попить не найдется?

Она заливисто, словно колокольчик засмеялась.

— Ну, заходите!

Мы, неловко толкаясь и мешая друг другу, завалились в прихожую и замерли. Блондинка направилась на кухню.

— Охрененная девица! — восхищенно прошептал ей вслед Мишка, любуясь, как перекатываются под тонкой тканью халата упругие ягодицы. Андрюха в ответ только глубоко вздохнул и сглотнул слюну.

Я услышал, как зашумела вода из-под крана. Я двинул Мишку и Андрюху вперёд себя, а сам у них за спиной сунул руку во внутренний карман, достал пушистый комочек, поднес к губам и прошептал:

— Запомни!

И снова засунул руку во внутренний карман, выкладывая комочек обратно.

Блондинка вернулась, протянула мне с улыбкой металлическую эмалированную кружку, наполненную водой почти до краёв.

— Пожалуйста!

Кружка была старой, эмаль кое-где потрескалась и отвалилась. На ручке проступила ржавчина. Странно было как-то это: изящная, чистенькая блондинка и старая ржавая посудина.

Я взял у неё кружку из рук, отметив для себя ухоженные руки с явно дорогим маникюром.

— Благодарствуйте, девушка! — вырвалось у меня самопроизвольно. Блондинка мне улыбнулась — ласково и тепло.

— А вы одна живете? — спросил я, выпуская на всякий случай в кружку сильный импульс живой силы, чтоб избавиться от возможной заразы. Мало ли?

— В смысле, не замужем? — добавил я, вроде как поправляясь.

— А что хочешь в женихи ко мне записаться? — засмеялась она.

— А почему бы и нет? — я сделал пару глотков.

— Не стоит, — покачала головой она. — Право, не стоит! Хотя…

— Спасибо! — я вернул ей пустую кружку обратно и нарочито уныло сказал. — Пойдем, пацаны. Дальше будем макулатуру искать…

— Пока-пока, мальчики! — она закрыла за нами дверь. Щелкнул замок.

И тут я понял, что не давало мне покоя. У неё были ярко-зеленые глаза! Как у ведьмы! Или как у меня…

— Слушайте, а это кто? — сразу поинтересовался Андрюха, как только мы вышли из подъезда.

— А кто её знает! — отозвался я. — Работник завода, однозначно. Иначе бы хату здесь не получила.

— Ага, работник! — согласился Мишка. — Чувствуется, чем она работает…

— Как тебе не стыдно! — я делано нахмурился и посмотрел на Мишку, сузив глаза. — Возводишь поклёп на честную девушку…

И, разумеется, засмеялся. Когда мы отошли от дома достаточно далеко, я обернулся и бросил взгляд на окна квартиры, где жила блондинка. Мне показалось, что шторка одного из окон шевельнулась.

Maman пришла поздно. Я уже успел поужинать, помедитировать, посмотреть программу «Время» и лежал, изучая учебник ботаники для сельскохозяйственных вузов, который я взял в поселковой библиотеке.

— Тошка! — крикнула maman с порога. — Я пришла! Чаем напоишь?

— Пришла, гулёна! — ехидно съязвил я, вставая ей навстречу. — По злачным местам шарахались? Мороженку втихаря кушали?

— Даже шампусика пригубили! — maman чмокнула меня в щеку и потянулась. — Ой, как хорошо отдохнули! Сначала погуляли по набережной. Потом в кино сходили. После кино он меня в ресторан потащил…

— В какой? — мне стало интересно.

— В «Космос», конечно! — пожала плечами maman. Она скинула туфли и, не переодеваясь, прошла на кухню, плюхнулась на стул и снова потянулась, выгибаясь, словно довольная кошка. Я зажёг газ, поставил чайник.

— Давай, колись! — сказал я, садясь напротив. — Что за ухажёр тебе попался?

— Ой, Тошка, — maman широко улыбнулась. — Он такой… Такой обходительный, такой интересный… Я вас обязательно познакомлю на днях! Да и он сам говорит, что, мол, надо бы и ему с тобой познакомиться. Вдруг у нас всё серьёзно?