Школьные годы чудесные

Глава 9 А я вот день рожденья не буду справлять!

Первым уроком была химия. Органическая химия, которую вела Молекула. Эту учительницу можно наиболее полно охарактеризовать двумя словами — сварливая бабка. Невысокого росточка, полная, круглая, возрастом за 60, Калошина Татьяна Федоровна («Калошина! Не Галошина!» — как-то наорала она на кого-то из нас в классе 7-м…) постоянно носила короткие юбки, из-под которых сверкали отвратительно толстые ляжки.

Я у неё авторитетом не пользовался от слова «совсем», сидел за самым последним столом в своём ряду — на «камчатке» — и имел твердую «тройку». Даже если бы я и захотел получить что-то выше «тройки», это оказалось бы бесполезным занятием. Если Молекула вбила себе в голову, что этот ученик знает на «тройку», значит, он будет знать только на «тройку».

Я не спорил, не выделывался, поэтому спрашивала она меня от силы раз в месяц, обрывала после первых же слов и выставляла в журнал традиционную оценку.

Сидели мы в классе по одному человеку за столом, поэтому мне на уроке никто не мешал, никто не отвлекал. Молекула что-то там бубнила у доски. Я за ней следил вполглаза, а сам думал насчет амулетов.

После вчерашнего я обнаружил, что «живой» силы после «процедуры» с оборотнем у меня почти не осталось. Даже если бы я захотел поупражняться, погонять её по каналам, у меня вряд ли что-то получилось. Да и вымотался я к тому же. Поэтому когда вернулся, только наскоро принял душ и сразу лёг спать.

С утра, конечно, после этого почти проспал. На зарядку не пошел. В школу в кабинет химии вошел буквально за минуту до звонка. Вовремя! Молекула на урок после звонка не пускала.

Первый амулет с защитой — «каменной кожей» — сделать было не проблемой. По аналогии изготовления лечебного амулета в простой карандаш загнать конструкт, напитать силой по максимуму и готово. Кто его сломает, тот и получит защиту.

Я прямо на уроке химии три штуки сделал, благо простые карандаши были с собой, целая коробка, 10 штук.

А вот с наложением «сетки» возникла проблема. Если её закатать в тот же карандаш, получилось бы, что тот, кто ломает карандаш и активирует конструкт, на того и накладывается эта самая «сетка». Тут варианты были либо заставить бабку сломать карандаш, носитель заклинания, либо придумать амулет, выстреливающий «конструкт» так, чтобы он сломался об объект воздействия. Либо ехать мне вместе с колдуном и оборотнем. Куда-то ехать мне не хотелось.

На всякий случай я сделал и амулеты с «сеткой».

Схема с использованием ряда заклинаний одного за другим пришла мне в голову уже в конце урока. Я сам чуть не закричал (условно, конечно — мы ж люди выдержанные!) «Эврика!».

— Вставай! — меня хлопнул по плечу Мишка. Я очумело посмотрел на него.

— Уснул что ли? — он засмеялся. — Ты что, проспал сегодня что ли? Утром не зашел, на урок чуть не опоздал.

— Ага, — согласился я, укладывая в дипломат учебник, тетрадь, линейку, карандаши. Карандаши! Лишь бы не перепутать! В отдельный кармашек дипломата я сложил 4 амулета.

— Пошли!

Мы направились на выход.

— Спал на уроке? — недовольно спросила меня Молекула, когда мы проходили мимо её стола.

— С вами уснёшь! — многозначительно бросил я на ходу. Мишка фыркнул. По-моему, Молекула мне в спину даже зарычала. Я прибавил ходу.

После химии у нас была география, точнее её разновидность — экономическая география. Предмет вела мамаша моего заклятого «друга» Вовки Капаницы, Василиса Филимоновна Капаница. За глаза её называли, конечно, Васей. И оглядывались, нет ли рядом её сыночка Вовки, который крайне болезненно реагировал на это прозвище.

Пока шел к кабинету, перездоровался с одноклассниками, успел ответить, что проспал, пожать плечами и прочее.

За столом со мной вместо Мишани опять села Светка Быкова.

— Здравствуй, Светик-семицветик! — пропел я, падая на стул. — Добрый день, моя любовь!

На мою эскападу обернулась добрая половина класса. Светлана покраснела и опустила голову, вперив взгляд в поверхность стола. Я подумал, что если сейчас она приложит меня со всей дури чем-нибудь по голове, я даже уклоняться не буду.

— Я рад тебя видеть, Светлана Аркадьевна! — я решил выйти из этой щекотливой ситуации, куда загнал Светлану. — А они все дураки дурацкие и завистники окаянные!

Светка заулыбалась, повернулась ко мне и прошипела, впрочем, по-доброму:

— Ковалёв, ты у меня когда-нибудь дождёшься!

— Ключевое слово — «у меня»! — заметил я. — Давай, рассказывай, что там сегодня интересного было на стадионе.

— Да, — Светка отмахнулась. — Всё то же. Старичьё трусцу разминает. Из всех молодых только я одна красивая была.

— Ну, кто бы сомневался? — пожал плечами я.

— А ты почему опять не пришёл? Забил?

— Проспал, — покаялся я. — Вчера, точнее уже сегодня, домой вернулся заполночь. Дела были! — сообщил я, предупреждая её вопрос.

Наш диалог прервал звонок на урок.

Василиса Филимоновна во время урока постоянно ходила по рядам, вынуждая заниматься только изучением учебного материала. Да еще Светлана поглядывала иногда в мою сторону. Пришлось все мои опыты с артефакторикой и амулетами отложить до более благоприятного времени.

И вообще школа мне переставала нравиться!

— Ты сегодня к Ленке пойдешь? — шепнула Светка. Я пожал плечами.

— Вроде приглашала. Пойду, наверное. А ты?

— Иду! Меня она лично позвала.

— Мне приглашение через Мишку передала.

— А что ты ей подаришь? — в вопросе Светланы я уловил подвох.

— Может, рубль в конверте? — я попытался отшутиться.

Светка саркастически угукнула.

Этот же вопрос я задал Мишке, когда после пятого урока мы пошли по домам.

— Давай перед походом к ней в промтоварный зайдём? — предложил он.

— Несерьезно, — пожал плечами я. — Ну, что там на юбилей купить можно? Вазу хрустальную?

— Ладно, время есть. Еще два часа.

Мишке думать не хотелось. Мыслей ни у него, ни у меня не было никаких. Надеялся что-нибудь «родить» потом, экспромтом.

У меня был один вариант — духи. И не абы какие, а «Шанелька под пятым нумером»! Но для Жазиль это было бы слишком роскошно. Тем более, на глазах у Светки, которая мне всё больше и больше нравилась.

Проводив Мишку, я направился к себе. Вдруг у самого подъезда у меня мелькнула мысль по поводу чемоданчиков в камере хранения. Я направился к таксофону, набрал по памяти номер.

— Добрый день! Антон беспокоит, — сказал я в трубку. — Дело есть срочное!

В 15.45 я стоял у двери квартиры Мишки и нажимал кнопку звонка. Бесполезно. Дома у него никого не оказалось. Увы, дверь мне не открыли.

Я пошел к Ленке сам, один, держа в руках целлофановый пакет-сумку с ковбоем в шляпе и надписью «Мальборо». В пакете был диск с записями «Роллинг Стоунз», привезенный дядей Сашей из командировки. Вообще-то он привез еще диски «Битллз», «Бони М». Недолго думая, я решил презентовать Ленке «Роллингов». Всё-таки дефицит и музыка приятная. Такой рублей 50–70 на толкучке стоит. А в карман куртки сунул еще коробочку «Шанели» — презент Светке. Захотелось приятное девушке сделать и всё тут!

Подходя к квартире, услышал громкую музыку. Вроде еще время есть — без пяти минут четыре, а веселье уже в разгаре. Я нажал кнопку звонка раз, другой, третий. Наконец щелкнул замок, дверь открыла сама Ленка. Она была в коротком белом, словно свадебном платье, через которое красиво и заманчиво просвечивалось кружевное белье. Видели бы её в таком наряде наши учителя, особенно парторг школы физичка Елена Витальевна Середина. Мозги бы вынесла на раз-два вместе с комсомольским значком!

— Это ты Ковалёв? — как-то даже разочарованно протянула Ленка. Она вздохнула и вдруг выдала:

— Ты какими судьбами? Я ведь тебя не звала.

И ехидно улыбнулась. Я замешкался, на секунду словно потеряв дар речи. В принципе, что-то такое вполне могло случиться, от Жазиль можно ожидать чего угодно. Я в ответ только смог промямлить:

— Извини, конечно, Лен, а Светлана у тебя?

— У меня, у меня, — Ленка снова улыбнулась и, не оборачиваясь, крикнула. — Свет! Быкова! Тут тебя спрашивают. Подойдешь?

В коридоре показалась Светка. Она увидела меня на лестничной площадке, поинтересовалась:

— Что не заходишь, Тошка?

Я демонстративно шмыгнул носом и сообщил:

— Я — лишний на этом празднике жизни! Вот зашел на тебя посмотреть и кое-что тебе вручить. От своего большого и чистого сердца.

Я сунул руку в карман и достал флакон духов.

— Это вот… Тебе! Ну, считай просто подарок. Просто так. За то, что ты есть!

Я выпалил эту фразу, протянул духи. Лицо Жазиль даже вытянулось, когда она их увидела.

— Шанель № 5, — прочитала Светка. — Здорово! Спасибо.

Она прижала духи к груди, улыбнулась.

— Ладно, до завтра, — я уже собрался развернуться и идти.

— Пока! — Светка танцующей походкой пошла вглубь квартиры. Жазиль хмыкнула и захлопнула передо мной дверь. Прежде, чем она успела это сделать, я услышал голос Капаница:

— Светочка, ну куда ты убежала?..

Я, не торопясь, спустился вниз по лестнице, вышел на улицу, глубоко вдохнул, выдохнул, успокаиваясь.

Обидно было, что Светка не пошла следом за мной. Хотя она могла и не знать, почему я не пошел на днюху. И больше всего, конечно, меня вывел из себя голосок Вовки Капаницы с его обращением «Светочка».

Я криво улыбнулся и направился домой. Светка вдруг для меня стала как-то слишком много значить. Вдруг. Не с того, ни с сего. Со стадиона?

В принципе, обращение Капаницы отнюдь не значило, что Светка отвернулась от меня и обратила внимание в его сторону. Он за ней пытался ухаживать уже третий год и, насколько я знаю, совсем безрезультатно.

А я ведь едва сдержал желание запустить в квартиру либо «дротик», либо «понос».

За этими размышлениями я не заметил, как дошел до дома. Поднялся в квартиру, повесил пакет с диском на вешалку — потом заберу.

Потом вдруг меня озарила идея — не откладывать на завтра, что можно сделать сегодня. Я, не разуваясь, прошел в комнату, достал из сумки из свертка три червонца, сунул в карман.

Дошел до таксофона, набрал номер:

— Добрый день! Это опять Антон. У меня тут случайно свободное время выдалось. Я могу подъехать через 40 минут. Давайте встретимся в кафе «Снежинка» в 17.00?

Кафе «Снежинка» было любимым молодежным заведением в центре города. Днем здесь люди обедали, а вечером ели фирменное мороженое, пили настоящий кофе «Эспрессо» и даже танцевали — в кафе был небольшой танцпол и достаточно хорошая акустическая аппаратура.

Время было уже не обед, но еще не вечер, поэтому зал был практически пустой. Я подошел к барной стойке, заказал мясной салат, кофе и, чуть помедлив, рюмочку коньяку. Бармен, черноволосый крепыш лет 30-и, иронично хмыкнул, но заказ принял, а рюмку с 50-ю граммами коньяка налил и придвинул сразу.

— Лимон есть? — попросил я. Бармен полоснул пару раз ножом и протянул мне блюдце с двумя дольками лимона.

Я сел за столик в углу, подальше от входа. Минут через десять принесли салат. Тут же передо мной поставили чашку с кофе.

— Он же остынет, пока я ем! — возмутился я. Официантка только пожала плечами и, ничего не сказав, ушла.

— Советский общепит! — услышал я. Как пришли Устинов и Ершов, я не заметил, отвлекся. Ершов сразу отошел к бармену делать заказ, а Денис сел напротив меня.

— Коньячком балуешься? — с усмешкой поинтересовался он. — Не рано? Сколько тебе годочков-то?

Он протянул руку за рюмкой, но я угадал его намерения и перехватил её раньше.

— Настроение плохое! — сообщил я.

— Что так? — снова усмехнулся он.

— Вы пришли, — пошутил я.

За стол сел Ершов.

— Заказал? — поинтересовался Устинов.

— Заказал, — ответил Ершов. — Два кофе, два салата.

Я одним глотком выпил коньяк, чуть потерпел, потом зажевал лимоном. Коньяк хоть и был ароматным, но оказался достаточно жестким. Прокатился по горлу, словно терка.

— Посмотри на школьника! — ехидно сказал Устинов. — Алкоголик растёт.

— Нравоучения читать мне собираешься? — усмехнулся я. — Ладно, давайте к делу.

Но пришлось замолчать. К столику подошла официантка, принесла салаты и кофе, выложила в плетеную вазочку еще два тонких кусочка хлеба. Как только она ушла, я продолжил:

— Слышали про воровскую общину?

Устинов с Ершовым переглянулись.

— Ну, предположим, — осторожно кивнул Устинов.

— Это я был, — сообщил я.

— Млиат! — в сердцах выругался Устинов. — Я так и думал! Я знал!

Ершов засмеялся, глядя на меня, уплетающего салатик. К сожалению, порция оказалась маленькой и быстро закончилась. Я отодвинул тарелку и продолжил:

— Они матушку мою в заложники взяли. Условие поставили, если не вылечу сына Шалвы, будут её резать долго и мучительно. И потом, как выяснилось, слово не сдержали в отношении её… — я замолчал. — Я их всех убил. Что мне оставалось делать?

— Всех?.. — недоверчиво спросил Устинов. — Как же они тебя не убили?

— Как-то так, — уклончиво ответил я. — Не всех. Двоих Шалва сам убил. Тех, что мою мать… обидели.

— Почему нам не позвонил? — спросил Устинов.

— Пятница, — коротко ответил я. — Десять вечера.

— Понятно, — кивнул Ершов. — И что ты от нас теперь хочешь?

— Вам общак их нужен? — словно невзначай спросил я. — Весь целиком и полностью до копеечки.

Офицеры переглянулись. У обоих заблестели глаза.

— Ты оттуда деньги брал? — вполголоса поинтересовался Устинов, делая акцент на слове «оттуда».

— Кеша сдал? — вопросом на вопрос ответил я. — Нет, деньги у меня и так есть. Я туда вообще не заглядывал.

— Где? — коротко спросил Ершов.

— Камера хранения 5355 на вокзале «Переславль-Восточный», пароль 1843. 15 копеек найдете или одолжить? — пошутил я.

— Найдем! — пообещал Ершов.

— Теперь надо отработать, что начальству сказать, — задумчиво проговорил Устинов, взглянул на меня. — Чтоб тебя обезопасить от лишних вопросов.

— Предлагаю сообщить, что уголовники меня взяли в заложники, — предложил я. — А когда их кто-то убил, или они сами померли, я от них сбежал и прихватил общак.

— Вообще логично, — согласился Устинов. — Давай внесем небольшое уточнение. Всё равно это только для руководства, «наружу» не уйдет. Ты владеешь гипнозом. Воры думали, что у тебя способности колдуна. А ты не оправдал их надежды, поэтому они держали тебя в заложниках. Так, я думаю, складнее. Согласен?

— В принципе, да, — согласился я. — Так звучит правдивей.

— Чем проще, тем лучше, — согласился Ершов.

— И Хомяк в отпуск ушел, — задумчиво сказал Устинов. Ершов хитро улыбнулся и кивнул.

— Кто? — не понял я.

— Да это мы о своём, — отмахнулся Ершов.