Штурмовик из будущего-3

Глава 14

Суета, что царила в полку майора Воронцова следующие две недели, заставила всех изрядно понервничать. Той ночью, когда экспат, подобно хорю в курятнике, устроил фрицам беспощадную резню, Карпухин, услыхав о сбитом высотном разведчике, в спешном порядке известил об этом свое армейское начальство и организовал масштабную облаву на гитлеровцев, выпрыгнувших с парашютом. Причем, что характерно, приказ об их поимке и распоряжение командирам расположенных неподалеку наземных подразделений оказать любую помощь полковому контрразведчику прозвучали совсем уж с заоблачных высей, судя по тому, как резво все забегали. А уж когда Дмитрий Вячеславович нашел место падения «юнкерса»…

— Как думаешь, что они там надыбали? — Прорва с любопытством наблюдал за тем, как хмурые и неразговорчивые бойцы в камуфляжных маскхалатах разведчиков споро разгружают длинные деревянные ящики из кузова ленд-лизовского «студебекера» и перетаскивают их в отдельный капонир, вокруг которого кишмя кишели такие же подтянутые и молодцеватые «волкодавы», увешанные оружием. На летчиков и обслуживающий персонал они посматривали недружелюбно и нещадно гоняли всякого, кто пытался хотя бы пройти рядом с запретной зоной. — Я слышал, что уже третий раз прочесывают всю местность в том районе, где «юнкерс» грохнулся. Каждую железячку подбирают, каждый винтик. И теперь уже не армейцы, а эти вот залетные москвичи.

— Да все, что угодно, — хмыкнул Дивин, прикуривая очередную папиросу. — Сверхмощную оптику, прибор ночного видения, фотоаппаратуру… гадать можно долго и упорно. Одно ясно, как божий день — нам с тобой ничего никто не расскажет.

— А вот это бабушка надвое сказала, — недоверчиво покачал головой Рыжков. — Смотри, вон посыльный несется. И сдается мне, что бежит он по твою душу. Поделишься после?

Запыхавшийся боец, в самом деле, передал Григорию приказ срочно прибыть к Карпухину и умчался дальше.

— Разрешите? — экспат аккуратно приоткрыл дверь и заглянул внутрь дома. Ставни на окнах в нем были закрыты наглухо, и в помещении царил непроглядный мрак, но Григорий, получив разрешение, совершенно спокойно прошел вперед и, сняв шапку, уселся на табурет перед столом контрразведчика.

— Ишь ты, не соврал, — раздался незнакомый голос. Потом чиркнула спичка и следом с тихим треском зажглась керосиновая лампа. До этого в темноте Дивин видел лишь силуэт, а теперь смог более детально рассмотреть говорившего.

За столом Дмитрия Вячеславовича по-хозяйски расположился офицер с пехотными погонами полковника. Длинное сухое лицо с выгоревшими бровями, губы плотно сжаты, брови сдвинуты к переносице. По манере разговора, мимике, жестикуляции и прочим мелким деталям — серьезный товарищ.

— Самолично решил проверить, насколько хорошо ты в темноте видишь, — с едва заметной улыбкой сказал полковник. — А то Карпухин мне тут такого понарассказывал, что оторопь берет. Решил даже, что брешет майор, как сивый мерин, значимости себе добирает. Но теперь вижу, что нет, не обманывал.

— Да с чего бы это? — с некоторой обидой откликнулся Дмитрий Вячеславович. Он тихой сапой сидел на стуле возле окна, чуть сбоку от экспата.

— Ладно, проехали, — нетерпеливо дернул щекой незнакомец. — Некогда турусы разводить. Вот что, капитан, скажу сразу: ты большой молодец! Сам того не подозревая, оказал нам весьма серьезную услугу, сбив этого немца.

— Я нескольких сбил, — въедливо уточнил Григорий. — Вы, должно быть, про «восемьдесят шестого»?

— Разумеется, — согласно наклонил голову полковник, продемонстрировав на мгновение безупречный пробор. — Остальные нам малоинтересны. А вот разведчик… Скажи, ты слышал что-нибудь про этих деятелей?

— Немного, — не стал хитрить и валять дурака Дивин. — Больше, правда, по слухам и отрывочным сведениям. Еще когда в Москву летал на награждение, в штабе ВВС кто-то из сотрудников обмолвился, что над столицей время от времени появляются специальные самолеты фашистов. Летают на огромной высоте и практически недосягаемы для нашего ПВО. Я и сам тогда пару раз в небе их инверсионный след видел.

— Верно, — покривился московский гость. — Тогда они представляли разведывательную авиагруппу оберст-лейтенанта Теодора Ровеля. И кровушки у нас попили еще с довоенных времен. Самолеты у них были переделаны таким образом, что забирались туда, куда наши истребители подняться не могли. И зенитки до этих гадов не дотягивались. Ю-86Р, например, на двенадцати тысячах летал. А то и выше. Остальные, правда, чаще всего на семи-девяти шли. А в нужной точке снижались до трех-пяти тысяч, фотографировали все, что было нужно, а потом снова набирали высоту и только их и видели!

— Неужто «миги» их перехватить не могли? — удивился экспат. — Они ведь, если я ничего не путаю, как высотные перехватчики задумывались. Мне все знакомые истребители в один голос твердили, что МиГ-3 у земли утюг утюгом, а вот на верхотуре просто король.

— Было дело, — согласился полковник. — Но, знаешь, там еще определенные проблемы с вооружением появились. Чаще всего пулеметы и пушки после пары очередей выходили из строя. И единственным способом остановить мерзавца оставался таран. А это не каждому летчику по плечу.

— Простите, товарищ…?

— Да, что это я? — деланно спохватился гость. — Полковник Борискин. Митрофан Николаевич. Разведупр Генштаба.

— Товарищ полковник, а зачем вы мне все это рассказываете? Разве данная информация не секретна?

— Понимаешь, тут вот какое дело, капитан: в начале этого года особая авиагруппа Ровеля была распущена. Отчего и почему — сейчас неважно. Важно другое: на смену ей пришло так называемое «опытное подразделение при главнокомандующем люфтваффе». Уровень представляешь? Оно напрямую подчиняется рейхсмаршалу Герингу. И до недавнего времени мы могли лишь догадываться, чем конкретно занимаются эти гаврики. А вот теперь кое-что прояснилось. И получилось узнать в деталях об их деятельности благодаря тебе. Знаешь, кого ты сбил? Экипаж из второй эскадрильи этого секретного подразделения. Подробности пока ни к чему, но замечу, что информацию мы от пленных получили весьма ценную. Да и оборудование их самолета представляет немалый интерес. И потому…капитан Дивин! — Полковник встал из-за стола. Рядом скрипнул стулом Карпухин.

— Я! — упруго поднялся на ноги и вытянулся по стойке «смирно» Григорий.

— За умелые действия по борьбе с немецко-фашистскими захватчиками вы награждаетесь орденом Красного Знамени. Поздравляю! — Борискин протянул экспату красную коробочку.

— Служу Советскому Союзу!

— Присаживайся, — тепло, по-отечески, улыбнулся полковник. — Официальная часть закончена. Я так понимаю, что вопросы у тебя все равно ко мне остались?

— Да, разрешите?

— Спрашивай.

— Это, как я понял, пряник, — экспат выразительно взглянул на орден. — А что с кнутом?

— Догадливый, — крякнул Борискин и бросил непонятный взгляд в сторону полкового контрразведчика. Так, словно подал тому какой-то сигнал.

— Даже чересчур, — мгновенно поддакнул сбоку Карпухин. — Ты, Кощей, еще и наглец первостатейный. Кстати, на тебя вчера из штурмового батальона медаль «За отвагу» пришла. Так что зайди потом в штаб полка, тебе ее Воронцов вручит.

— Вас понял, — кисло поморщился Дивин.

— Что? А, вон, куда у тебя мысли свернули, — засмеялся Дмитрий Вячеславович. — Нет, я тебя вовсе не собирался запугивать. Это так, к слову пришлось.

Ага, держи карман шире, подумал со скепсисом Григорий. Так я и поверил. К слову пришлось! Намек вполне ясный — сболтнешь лишку или сделаешь что-то не так и снова загремишь в ОШБ!

— На самом деле, капитан, — вновь заговорил Митрофан Николаевич. — Мы бы хотели тебе предложить попробовать поохотиться на самолеты-разведчики немцев. В Ставке Верховного командования весьма обеспокоены их полетами. Да и кое-какие другие задачи требуется решить.

— А я-то вам зачем? — поразился экспат. — Если все правильно понял, то ведь вопрос только в том, чтобы наши истребители переделать чутка. А дальше, как говорится, дело техники. И толковых асов среди наших летчиков полно.

— Это так, — согласился Борискин. — Но таких, чтобы ночью видели, как кошка, почти нет. Повторюсь, нам ведь нужно не только сбивать их, но еще и работать по наземным целям.

— Так я вроде этим и занимаюсь? — наморщил лоб Дивин, включая дурака. — Мы ведь штурмовой полк.

— Отправлять тебя воевать на Ил-2 — это то же самое, что забивать гвозди микроскопом, — сухо сказал полковник. — В нашем ведомстве ты принесешь гораздо больше пользы.

— Я могу отказаться? — выдавил из себя Григорий, немного помолчав.

— Причины? — с интересом осведомился Митрофан Николаевич.

— Видите ли, мое зрение…оно не всегда стабильно, — смущенно признался экспат. — Иногда отказывает, и тогда я становлюсь таким же, как все. Не вижу ничего в темноте и точка. А контролировать этот процесс я пока не в силах.

— Почему ж ты раньше об этом не сказал? — вскипел Карпухин. — Ты хоть понимаешь, чем мог закончиться твой ночной полет?

— Я должен был отомстить, — безжизненным голосом ответил Дивин. — Остальное не имело значения.

— Мальчишка! — выругался контрразведчик. — Не ожидал от тебя, Кощей!

— Подождите, — недовольно поморщился Борискин. Он напряженно над чем-то размышлял. — Скажите, капитан, как часто вы теряете контроль над возможностью видеть в темноте?

— В среднем, пару-тройку раз за полет, — прикинул экспат. — И продолжается это от нескольких секунд, до нескольких минут.

— Как же вы летите?

— Так я еще на земле очень тщательно изучаю заранее район полета, заучиваю ориентиры, чтобы при малейшей возможности «привязаться» к карте, отмечаю по времени все отрезки полета по маршруту, — пожал плечами Григорий. — Много способов имеется.

— Да-а, — недовольно протянул полковник. — Хорошо, конечно, что честно признались, но подвели вы нас, капитан. Сильно подвели! В расчете на ваши способности уже запланированы определенные мероприятия. А теперь, выходит, все коту под хвост.

— Прошу прощения, — виновато сказал Дивин, изобразив искреннее раскаяние. Хотя внутри у него поднялась мутная волна злобы. Ишь ты, какие шустрые, мероприятия они уже запланировали! Кстати, только сейчас обратил внимание: у Карпухина на груди новенький орден Ленина появился. Неужели за разведчика? Неплохо «контрик» отработал, неплохо.

— Ладно, капитан, ступайте пока, — пришел, наконец, к какому-то выводу Борискин. — Если понадобитесь, мы вас вызовем. Да, надеюсь, не нужно отдельно объяснять, что все сказанное в этой комнате в ней и должно остаться?

— Разумеется, — улыбнулся Григорий. — Чай, не маленький, могли бы и не предупреждать. Разрешите идти?

— Идите.

Экспат вышел на улицу и с наслаждением закурил. Пока сидел в доме у контрразведчика, доставать папиросы как-то не решился. Почему-то в голове появилось твердое убеждение, что московский полковник не очень любит табачный дым. Впрочем, у многих разведчиков на это дело стойкая аллергия — в том же лесу посторонние запахи разносятся далеко, а, значит, и выдадут врагу растяпу на раз-два.

— Мя-яуур!

— О, куда ж без тебя, — усмехнулся Григорий и, наклонившись, подхватил с земли Шварца. Кот деловито вцепился когтями в шинель и крепко-накрепко угнездился на плече хозяина, сверкая оттуда горящими глазищами, словно филин. — Погон там смотри не оторви, меховой орел! — для порядка прикрикнул на него Дивин и пошел не спеша в сторону землянки своей эскадрильи.

Хотя, если разобраться, какая она, к черту, своя — комэском ведь Прорва назначен давным-давно. А экспат так, всего лишь гость. С непонятным статусом и перспективами. Может быть, стоило принять предложение Борискина, мелькнула в голове мысль. А что, глядишь, улетел бы в Москву, сидел бы как фон-барон на Центральном аэродроме — в тепле и уюте, летал бы иногда на перехват фрицев. Курорт, а не война.

Нет, шалишь, не все еще счета немчура оплатила, не все! Но здравое зерно в предложении полковника имеется. В самом деле, на фига снова лезть в ад самоубийственных штурмовок на «илюхе», если можно поступить хитрее. Вот, например, неподалеку от полка Воронцова имелся аэродром, на котором разместились американские самолеты A-20G, больше известные, как «Жучок» — в наших документах они проходили под обозначением А-20Ж. Что характерно, летный состав бомберов время от времени пересекался с коллегами-штурмовиками то на деревенских танцульках, то на концертах фронтовых бригад артистов или во время сеансов кинопередвижек.

В советских ВВС их считали ближними бомбардировщиками, но Григорий благодаря материалам Махрова и личному общению с летчиками, освоившими «бостон», знал, что эта машинка имела одну очень любопытную модификацию. Американские конструкторы воткнули в нос самолета четыре двадцатимиллиметровые пушки и два крупнокалиберных пулемета. Настоящая батарея. Правда, пришлось пожертвовать скоростью и маневренностью вкупе с максимальным потолком полета, а также присутствием в экипаже штурмана. Но, зато какая убойная мощь — секундный залп составил почти семь килограммов!

В СССР после первого опыта применения «Жучков» достаточно быстро определили слабые места самолета и разработали заводскую систему их переделки. В частности, меняли носовые пушки на пулеметы калибра 12,7 мм, ставили во внутренних бомболюках и в крыльевых узлах наши бомбодержатели, что позволяло повысить загрузку. Также меняли штатную турель на нашу УТК-1. К слову, в пятнадцатой воздушной армии еще осенью сорок второго такие же турели монтировали на Ил-2.

А что, думал экспат, все больше и больше загораясь этой идеей, если пересесть на «американца», то гансам однозначно станет кисло. С его-то ночным зрением и возможностью довольно точно определять траекторию стрельбы вполне возможно устроить ночным бомбардировщикам люфтваффе настоящий геноцид. Особенно, если подтянуть несколько РЛС «Редут».

И наземным войскам можно сильно помочь: с недавних пор на сухопутном театре военных действий очень остро встал вопрос с контрбатарейной борьбой против дальнобойных гитлеровских орудий. Дошло даже до того, что к решению этих задач стали привлекать тяжелые Ил-4 из состава авиации дальнего действия.

А теперь представим «бостон» с его полуторатонной бомбовой нагрузкой, который пилотирует один небезызвестный мутант. Вылетел ночью, прошвырнулся по немецким тылам, выявил позиции пушек, склады боеприпасов, электростанции, другие болевые точки и щедрой рукой высыпал туда смертоносные «гостинцы». Чай, не сравнить с пусть и героическими, но все же довольно слабыми уколами У-2, верно? К тому же, если еще обнаглеть и потребовать создать целую систему аэродромов подскока, да закинуть туда несколько обученных экипажей техников, мотористов, «щелчков»[9] и прочих маслопупов, снабдить их необходимыми материалами и боеприпасами, то…

Осетра урежь!

Окрик внутреннего голоса послужил хорошим отрезвляющим холодным душем. Ишь, размечтался, Аника-воин! Сначала требуется все хорошенько продумать, составить соответствующую бумагу, подкрепленную расчетами, подать ее по инстанции и лишь потом ждать решения отцов-командиров в надежде, что не пошлют куда подальше. Маниловщина мало кому интересна.

Кстати, раз уже речь зашла о докладной записке, то можно заодно отразить в ней и возможность свободной охоты на командные пункты, штабы и прочие подобные центры принятия решений. Мелькала еще смутная мыслишка о действиях на море, но здесь Дивин трезво оценивал свои силы — такие полеты требовали серьезного переучивания. Все же, специфика работы морских летчиков не позволяла экспату вот так с ходу, наскоком, встать в их ряды. Собственно, если его предложения одобрят, то неплохо было бы поближе познакомиться с «бостонами», ведь и они имели свои особенности.

Хотя, те их пилоты, с которыми Григорию довелось пообщаться, в один голос говорили о прекрасных летных характеристиках этой машины. Хвалили простоту и легкость в управлении, послушность и устойчивость на виражах. А это было весьма немаловажным моментом, учитывая ускоренную подготовку советских пилотов во время войны.

— Гриш, чего от тебя Карпухин хотел? — окликнул задумавшегося экспата Валиев. — Прорва сказал, что тебя к нему в срочном порядке утянули.

— Да так, — неопределенно махнул рукой Дивин. — Уточнял кое-какие моменты по ночному вылету. А ты куда собрался?

— В смысле? — удивился Ильмир. — Забыл что ли, у нас сегодня зачет по тактике боя.

— Твою дивизию! — хлопнул себя по лбу экспат. — Верно, зачет!

Война войной, а летчикам постоянно приходилось учиться. И проверка на знание материальной части, штурманской подготовки, тактики воздушного боя, метеорологии, радиотехники и других дисциплин была в порядке вещей. Григорий со своей выучкой обычно сдавал все довольно легко. Главным для него было не ввязаться в словесный спор с проверяющим, ведь уровень знаний экспата существенно превышал здешний.

— Ну, ты даешь, давай поторопимся, а то опять «шнурок»[10] будет злобствовать.

— Ох ты ж, непруха-то какая! — снова выругался Дивин под недовольный мяв Шварца. — Еще и радио сегодня. Ладно, потопали.