Штурмовик из будущего-3

Глава 26

— А теперь, товарищ капитан, найдите на карте и покажите мне, пожалуйста, княжество Лихтенштейн, — с приторной ласковостью в голосе попросила экзаменаторша. Лицо молоденькой блондинки прям таки лучилось доброжелательностью и живым участием к летчику, но Дивин за минувший час уже успел убедиться, что ничего подобного по отношению к нему, грешному, девица не испытывает. Причем, напрочь!

— Лихтенштейн, — тупо повторил экспат и вытер рукавом гимнастерки вспотевший лоб. — Лихтенштейн. Где ж ты есть, зараза⁈ — Григорий повернулся и с нескрываемой ненавистью посмотрел на здоровенную карту Земли, что висела перед ним поверх обычной школьной доски. Сжечь бы эту пакость! Полить бензинчиком и сжечь!

— Вы что-то сказали, товарищ капитан? — ангельским голоском осведомилась экзаменаторша.

— Да нет, — тяжко вздохнул Дивин. — Это я так, сам с собой.

— Ну-ну, — усмехнулась блондинка. Затем она встала из-за стола и подошла к Григорию. Остановилась за спиной экспата и поинтересовалась после небольшой паузы, во время которой летчик тщетно пытался отыскать проклятое княжество. — Я вижу, у вас некоторые затруднения с ответом на мой вопрос?

— Да найду я сейчас этот Лихтенштейн, — пообещал экспат без особой уверенности. — Одну минуточку.

— Ага, — фыркнула девица, — только для начала было бы неплохо переместиться в Европу. Не там ищете, товарищ капитан. В том месте, куда вы тычете указкой, расположена Индия!

— Что ж, выходит, я не знаю ответ на ваш вопрос, — сдался Дивин и положил указку на подставку доски. Повернулся к экзаменаторше и криво улыбнулся. — Двойка?

— А как вы хотели? — с притворным сожалением развела руки в стороны блондинка. — Ваши знания в географии не выдерживают абсолютно никакой критики.

— Что ж, бывает, — Григорий не спеша прошел к парте, на которой лежали его планшет, блокнот и ручка, и принялся аккуратно складывать вещи. — Значит, вернусь обратно на фронт, бить немчуру.

— Счастливого пути! — лицемерно улыбнулась девица. Явно хотела добавить еще что-то, но в это время распахнулась дверь в учебный класс, и на пороге возник посыльный красноармеец.

— Капитана Дивина срочно к начальнику Академии!

— Извините, служба, — усмехнулся экспат и вышел следом за бойцом, не слушая возмущенный писк экзаменаторши. Черт возьми, а так все хорошо начиналось!

— Мне доложили, что вы обладаете некоторыми, гм, способностями, позволяющими видеть в темноте. Это соответствует действительности? — генерал-лейтенант Шкурин смотрел на сидящего перед ним Григория с нескрываемым любопытством. Словно на диковинную зверушку. — Да сидите, капитан, сидите, — вяло махнул он рукой, заметив, что Дивин собирается подняться для ответа. — Докладывайте с места.

— Есть с места, — экспат собрался с мыслями. — Да, действительно, иногда получается видеть почти в кромешной темноте, — осторожно, взвешивая каждое слово, произнес он.

— Иногда? — зацепился за его оговорку подполковник Сотников, командир 488-го истребительного полка ПВО, что базировался здесь, в Монино. Он также находился в кабинете начальника Академии. — Есть какие-то сложности? Или нужны особые условия, чтобы этот ваш дар начал работать?

— Бывает, что это ночное зрение как бы отключается, что ли, — помявшись, выдал прежнюю «легенду» Григорий. — То на несколько секунд, а иногда и поболе.

— Во, как! — озадаченно крякнул Сотников и мрачно посмотрел на генерала. — Мне ничего подобного не сказали. Выходит, плакала наша задумка?

— Погоди, Сергей Леонтьевич, не гони лошадей, — поморщился Шкурин. — Давай сначала во всем хорошенько разберемся, а уже потом примем окончательное решение,- начальник Академии вновь взглянул на экспата. — Тут вот какое дело, капитан — ничего, если я на «ты»? Вот и славно! — Так вот, недавно к нам ночью пожаловал немецкий высотный разведчик. Да ты и сам, должно быть, слышал и видел?

— Так точно, — кивнул Григорий. — Аккурат в день моего приезда. Я как раз в общежитие шел, а он начал бомбы сбрасывать.

— Верно, — вымученно улыбнулся Шкурин. — Вот одна из этих бомб упала на участок одного человека… — генерал замялся. — Почти упала, если быть до конца точным. Непростого, в общем, человека — с самого верха, — он ткнул пальцем куда-то в направлении потолка своего кабинета. Потом слегка понизил голос. — Из Кремля. Вроде как никто не пострадал, но домочадцы,говорят, страху натерпелись, когда у них все стекла в доме повылетали. — Начальник Академии оттянул пальцем ворот мундира, словно тот начал его душить, и помотал головой, будто отряхивался. — И нам после этого строго-настрого приказали любыми способами сбить этого воздушного разбойника. Понимаешь? А тут вдруг сорока на хвосте принесла, что ты как раз подобный «юнкерс» ссадил. Было такое?

— Было, — не стал отнекиваться Дивин. — На «аэрокобре» нашего комполка. Он к нам в ШАП из истребителей пришел и каким-то чудом свою машину умудрился за собой оставить. Но мне, если честно, тогда повезло немного: фриц шел всего на восьми с половиной тысячах и не ждал нападения. Вот я сумел к нему подобраться и долбануть залпом. А на «кобре» вооружение будь здоров — только ошметки от ганса во все стороны полетели!

— Ну, «аэрокобры» у меня нет, — всерьез задумался Сотников. — Зато, из НИИ ВВС недавно пригнали для ознакомления новый «спитфайр». Доводилось видеть такую машину, капитан?

— «Спитфайр»? — переспросил экспат, наморщив лоб. — Честно говоря, вблизи не пришлось оказаться. Такие самолеты к нам на фронт почти и не поступали. У нас, к примеру, истребители из братского полка все больше на «яшках» воевали. Потом, вот, «кобры» появились.

— Да их и правда на фронте толком не было, — усмехнулся Шкурин. — Видел я отчеты наших испытателей, не в восторге они остались от «пятерок». Это одна из первых модификаций данного истребителя, — коротко пояснил генерал, заметив немой вопрос в глазах Григория. — Тем более, что союзнички нам бэушное барахло поначалу присылали. Дескать, вот тебе боже, что нам негоже! А если учесть, что «спит» категорически не может работать с полевых аэродромов — капотирует, собака, на раз-два — то, сам понимаешь, место этих машин только в ПВО на бетонных взлетках. «Рулить по мягкому грунту без сопровождающего на хвосте — запрещается»! — процитировал по памяти пункт инструкции начальник Академии. — А кабина? На скорости в триста камэ почти невозможно открыть. Так англичане нам в каждую машину в специальную нишу в дверце маленький ломик клали — чтобы летчик мог взломать «фонарь» в случае чего.

— Шутите, товарищ генерал? — не поверил Григорий.

— Какие уж тут шутки.

— Ну, «девятка» на порядок лучше, — вступился за «британца» Сотников. — Если брать его поведение на высотах более шести тысяч, то и скорость, и скороподъемность превосходны. Представляете, — возбужденно говорил комполка, распаляясь, — у меня летчик поднялся на одиннадцать шестьсот, так там «спит» не только разогнался почти до шестисот камэ, но и маневры вполне сносно выполнял. А ведь «мигарь» при подобном раскладе только по прямой способен лететь и мгновенно в штопор срывается, едва попробуешь самую простую фигуру пилотажа исполнить. И это при том, что тренировочный полет проводился на модификации не самой высотной — LF IX. У них еще одна есть — HF IX — вот он уже как чистый «высотник» позиционируется. Потолок заявлен в тринадцать сто!

— А гермокабина имеется? — заинтересовался Шкурин.

— Нет, — покачал головой подполковник. — Но это почти не сказывается на возможности вести бой, ведь кислородное оборудование на истребителе отменного качества.

— А вооружение? — вступил в разговор Дивин.

— Здесь сложнее, — немного смутился Сотников. — Две пушки калибра двадцать миллиметров с боезапасом в двести восемьдесят снарядов и два «браунинга» двенадцать и семь. К ним пятьсот патронов.

— Тю! — разочарованно выдохнул экспат. — Это ж для «юнкерса» как слону дробина.

— Ну-ну, не преувеличивай, капитан, — построжел лицом Шкурин. — В умелых руках с лихвой фрицу хватит. Привык, понимаешь, на своем «ильюшине» из пушек на расплав ствола лупить.

— Угу, — меланхолично кивнул Григорий. — Мне, кстати, недавно еще пришлось немного на «бостонах» полетать, — похвастался он, — так там одна из серий с шестью крупняками в носу — «юнкерс» или «хейнкель» распиливает мгновенно.

— Наш пострел везде поспел, — разулыбались отцы-командиры, переглядываясь. — Ты, Кощей, оказывается, еще и «американца» успел взнуздать. Надо же, сколько у тебя скрытых талантов.

— Недолго пришлось на них летать, — скромно ответил экспат. — Эксперимент почему-то признали не слишком удачным и меня вернули обратно в ШАП.

— Интересно, — генерал сделал пометку на страничке перекидного календаря, что стоял у него на столе. — Надо будет запросить материалы.

— Так что, рискнешь? — требовательно уставился на Дивина командир полка истребителей. — Дело не терпит отлагательств, надо что-то решать. Приказать я тебе, Кощей, не могу, но…

— Давайте попробуем, — вздохнул экспат. — Только есть одна проблема.

— Что там у тебя еще? — насторожился Сотников.

— Я географию завалил, — слегка покраснел Григорий. — И теперь должен обратно на фронт убыть.

— А принимала молодая такая, блондинистая? — вскинулся Шкурин.

— Так точно.

— Прибью сучку! — выругался генерал. — Опять за свое взялась!

С летчиком-испытателем, что показывал «спитфайр» Дивину, они нашли общий язык сравнительно быстро. После короткого экспресс-экзамена, который устроил экспату прямо у крыла самолета моложавый майор с седыми висками и следами ожога на правой щеке, холодок предубеждения по отношению к странному штурмовику, что должен устроить ночную охоту на фрица, у пилота НИИ ВВС исчез полностью.

— Могешь, капитан! — со смехом сказал он в конце их беседы и протянул крепкую ладонь. — Игорь!

— Григорий.

— Да знаю, — легкомысленно отмахнулся испытатель. — Почитываем прессу. И про подвиги знаменитого Кощея наслышаны. Ты это, — он смущенно улыбнулся, — не держи на меня зла. Сам понимаешь, шутки шутками, а небо ошибок не прощает. И я должен был убедиться, что с тобой будет все в порядке.

— Я понимаю, — Дивин спокойно кивнул. — Слушай, а вот скажи, хотел узнать у тебя, как в местной ПВО с локаторами? Мы под Курском и после него применяли их вполне удачно.

— Это РУСы, что ли? — уточнил майор, скривившись. — Есть несколько штук. Правда, нам они обычно мало помогают. Вот под Ленинградом дела обстоят иначе, там наши «ночники» с ними хорошо взаимодействуют.

— Не понял, — искренне удивился экспат. — А вам что мешает?

— Есть кое-какие причины, — уклончиво ответил испытатель и ловко перевел разговор на другую тему. Ну а Дивин, поняв, что его новый знакомый явно не хочет углубляться в этот вопрос, решил не давить. Пока. Но зарубочку в памяти на предмет того, чтобы прояснить ситуацию с локаторами, себе поставил.

К слову, не давала покоя Григорию еще одна мысль. Засела занозой в голове и крутилась там время от времени, будто ошалелая муха.

— Слушай, Игорь, что еще спросить у тебя хотел: почему все так уверены, что над Москвой летает именно «восемьдесят шестой»?

— В смысле? — уставился на него майор с неподдельным изумлением. — А кто еще так нахально в небе над столицей может летать? Этих-то паразитов мы достать никак не можем уже который год. Вот и обнаглели, сволочи. Или у тебя другое мнение? Поделись?

— Я вот что думаю, — экспат достал пачку папирос и не торопясь прикурил. Испытатель терпеливо ждал. — Скорее всего той ночью бомбил здесь Ю-88. Звук двигателей точно был его. Да и бомбовая нагрузка у «восемьдесят шестого» никакущая. Если мне память не изменяет, то одна фугаска в четверть тонны и все. А тогда гораздо больше гостинцев с неба высыпалось.

— Ишь ты, — задумался Игорь. Достал из кармана своей летной куртки слега смятую желтую пачку с верблюдом на этикетке, ловко щелкнул ее снизу и зубами вытянул выскочившую сигарету. — Слушай, а ведь это резко меняет дело. «Восемьдесят восьмые» не могут забираться также высоко, как и их разведчики.

— Именно! — засмеялся довольно Григорий. — Значит, их вполне можно бить.

— Любопытно, — усмехнулся майор. — Надо будет хорошенько проверить твою версию. Но, в любом случае, тебе предстоит сегодня ночью дежурство. Вдруг этот гад сегодня снова заявится?

— Да я не против, — широко улыбнулся Дивин и любовно провел рукой по крылу истребителя. — Самому в небо хочется. Вот, вроде, и не летал всего ничего, а уже тянет, как пропойцу за бутылкой.

— Наш человек! — удовлетворенно заметил испытатель. — Сработаемся.

«Юнкерс» прилетел только на третью ночь.

Две предыдущие Григорий просидел в кабине «спитфайра» безрезультатно. Начальство, на удивление, не дергало его и относилось к происходящему с пониманием. Хотя, как слышал экспат краем уха, звонки из Кремля звучали на аэродроме с пугающей регулярностью. И громы-молнии разносов от начальства с большими звездами на погонах, сыпались, точно из дырявого мешка зерно.

Дивин же с пользой тратил выпавшее ему нежданно-негаданно свободное время. Облазил заморский «ястребок» вдоль и поперек, проштудировал все пособия и наставления по нему, что только смог получить, и знатно выклевал мозг майору-испытателю и тем летчикам из полка Сотникова, что облетывали «британца». В итоге, сам дважды поднялся в небе на «спитфайре». Сперва осторожно прошелся по кругу, осваиваясь, зато после отвел душу в каскаде фигур высшего пилотажа.

Что сказать? Отменная машина. Чем-то напомнила экспату «бостон». Наверное, продуманностью кабины, оснащенностью приборами, великолепной радиосвязью и прочими «излишествами», что серьезно облегчали жизнь пилоту.

А вот что разочаровало, так это вооружение. На ручке управления с кольцевой рукояткой имелся трехпозиционный спуск, который позволял вести огонь отдельно из пушек и пулеметов, или давать залп из всех стволов сразу. Но проблема заключалась в том, что и «браунинги» и двадцатимиллиметровые пушки были слишком широко разнесены по крылу. На привычных Григорию образцах советской авиационной техники, так никто никогда не делал. И экспат всерьез подозревал, что прицелиться и попасть куда надо при энергичных маневрах будет трудновато, ведь пули во время пробных стрельб по конусу летели совершенно непредсказуемо. Разве что поможет его недавно открывшаяся способность предугадывать положение врага.

— Слушай, может быть, я на «кобре» слетаю? — поинтересовался Дивин у майора.

— Даже не думай, — замахал тот руками. — Ты, брат, даже не знаешь, какие вокруг этого полета страсти бушуют. Если запорем перехват и дадим фрицу уйти, то я даже не берусь предсказать, что нас всех ждет. Уж слишком высоко из Кремля волна катится. Думаешь, Сотников и генерал Шкурин от хорошей жизни тебя — штурмовика — привлекли к этой операции?

— О, как! — неприятно поразился Григорий. — Не ожидал. Интересно, какая зараза меня под эти молотки подставила?

— Брось, ты здесь, скорее, в качестве громоотвода, — просветил его испытатель. — На самом деле наше начальство всерьез рассчитывает, что в случае чего твоя фамилия поможет.

— Да ладно, — усомнился экспат. — С чего вдруг?

— Странный ты, — пожал плечами Игорь. — Вроде не придуриваешься, говоришь, как на самом деле думаешь. Скажи-ка, в наших ВВС так много дважды Героев? Особенно, среди вашего брата — «горбатых»?

— Даже не отвечу вот так сразу, — задумался Дивин. — Наверное, нет.

— Правильно! — одобрительно хмыкнул майор. — Поэтому ты на карандаше у Самого! Любит товарищ Сталин летчиков. И следит за судьбой наиболее выдающихся асов довольно внимательно. Я вообще, если честно, поражаюсь, почему ты до сих пор у него на приеме не побывал.

— Чур меня! — отшатнулся экспат. — Вот уж чего мне точно совсем не надо, так это к Верховному в кабинет попасть.

— Это еще почему? — удивился испытатель. — Обычно все из кожи вон лезть готовы, чтобы предстать перед ним. Или вину за собой какую чувствуешь? — Игорь посмотрел на Дивина с легким подозрением.

— Да нет никакой вины, — устало вздохнул Григорий. — Просто…не мое это. Не люблю я расшаркиваться в кабинетах. Мое дело летать. В Академию-то исключительно по приказу генерала Громова поехал. Если честно, то даже обрадовался, когда меня на географии срезали. Решил, что теперь обратно в полк вернусь и воевать продолжу. Но нет, задержали.

— Ты точно странный, — заключил майор, разглядывая Дивина с интересом. И, подумав немного, добавил. — Или контуженный на всю голову!

— Сам ты…- разозлился экспат, но договорить не успел.

Ракета!

Взлет!