Штурмовик из будущего-3

Глава 27

Плавно. Все нужно делать плавно. Григорий старательно соблюдал рекомендации, полученные им от многоопытного майора-испытателя. Любые движения требовалось выполнять медленно и осознанно, с ледяным спокойствием. Только такое поведение могло помочь сохранить силы и отсрочить наступление кислородного голодания на большой высоте.

— А что ты хочешь? — вздыхал Игорь во время предполетного инструктажа. — Если бы кабина была герметичной, а так… — он с досадой махнул рукой. — Я слышал, что перед войной начали было разрабатывать такие машины, да вскоре задвинули эту тему куда подальше.

— Это еще почему? — искренне удивился экспат. — Дело ведь нужное, перспективное.

— Говорили, — майор понизил голос и огляделся по сторонам. — Дескать, главного конструктора того…органы взяли. Ну, ты понимаешь.

— Вон оно что, — присвистнул Дивин. — Ясненько.

— Комбинезон-бы тебе английский, с электрическим подогревом, — опять вздохнул Игорь. — Мировая вещь! — И грустно улыбнулся. — Но где-ж его сейчас взять?

— А откуда ты про все эти штучки знаешь? — вдруг всерьез заинтересовался экспат. — Говоришь так, будто самолично видел эти костюмы вживую.

— Было дело, — засмеялся майор. — Кому другому никогда в жизни не рассказал, но ты, вроде, парень ничего, с понятием. Так что, слушай. Небольшую группу наших летчиков — тех, кто перед войной испытывал новые самолеты, в августе сорок первого отозвали с фронта по личному приказу генерала Никитина — начальника 1-го Управления Главного управления ВВС РККА. Мы ведь тогда в 401-ом истребительном полку воевали, да только без особых успехов, если честно, — Игорь помрачнел. — Много толковых ребят потеряли. Даже командира — подполковника Супруна. После него какое-то время Костя Коккинаки командовал. Слыхал про такого? Брат у него еще в свое время из Москвы до Владивостока первым всего за сутки на обычном серийном бомбардировщике добрался. А потом пионерия про этот полет стишки читала: «Если надо, Коккинаки долетит до Нагасаки!»

— Извини, — помотал головой Дивин. — Не припомню. У меня в начале войны контузия была, кое-что из памяти напрочь исчезло.

— Ничего себе! — поразился майор. — Как же ты врачебную комиссию прошел?

— А хрен его знает, — скривился Григорий. — Видать, решили, что пилоты на «горбатых» все равно живут недолго, вот и не злобствовали особо.

— Да уж, — понимающе закивал испытатель. И потянулся за папиросами. Прикурил, с наслаждением затянулся и продолжил свой рассказ. — Так вот, отозвали нас, значит, с фронта. Собрали здесь, в Монино. День сидим, два, неделю — понять ничего не можем. Выход из казармы запрещен, охраняют бойцы НКВД. А потом вдруг раз, посадили в транспортник и тю-тю — вперед, в Англию.

— Брешешь! — не поверил Дивин, с сомнением покачав головой. — Так напрямки и в Англию?

— Сами охренели, — горячо заверил его майор. — Добирались трудно, кружным путем, с несколькими посадками для дозаправок. В итоге через Шотландию попали непосредственно в Англию. Вот там и довелось немного пообщаться с пилотами из отряда специальной службы, что гонялись за фрицевскими высотными разведчиками. Представляешь, — оживился он, — у них там даже настоящий русский князь летал!

— Князь? — насторожился Дивин, вспомнив Гагарина. — Что за князь, как фамилия?

— Эммануил Голицын, — сказал Игорь. — Мировой парень, хоть и из семьи недобитых беляков. Только смотри, никому!

— Могила! — успокаивающе ответил экспат.

— У них там в этом отряде еще особая диета была, — припомнил майор. — Яйца, бекон, апельсиновый сок, шоколад — царский стол, в общем. Остальные с хлеба на квас перебивались. А еще летчиков из этого отряда гоняли на тренировки в декомпрессионную камеру. Прям, как водолазов.

— И как, успехи были?

— Да ну, — отмахнулся испытатель. — Несколько раз на перехват «юнкерсов» они вылетали, но так никого и не сбили. Голицын вроде бы зацепил одного, да только ушел фриц. Правда, потом резко снизили активность подобных полетов.

— Интересно. А вы-то сами не летали?

— Почему же, летали, — пожал плечами майор. — Но про те полеты, уж извини, говорить не могу. Подписка!

— Посты ВНОС[29] засекли «юнкерс» неподалеку от Издешково, — прорезался в наушниках напряженный голос подполковника Сотникова. Надо же, как припекло комполка, лично решил поруководить, подумал экспат. — Это примерно сорок пять камэ от Вязьмы. Идет к ней. По прогнозам, потом может пойти на Звенигород. Они уже летали подобным маршрутом. Огибают Москву с севера — до Чкаловской — и после проходят над центром города.

— Принял, — скупо ответил экспат. В данный момент он набрал высоту в четыре с половиной тысячи метров. И продолжал карабкаться вверх. «Мерлин»[30] британского истребителя работал ровно, и тянул самолет довольно резво. По расчетам Дивина он должен был перехватить фрица как раз в районе Звенигорода. Главное, это подняться как можно выше. Так, чтобы после атаковать разведчика с пикирования. Тем более, что у экспата имелось неоспоримое преимущество по отношению к экипажу «юнкерса» — его уникальное по здешним меркам ночное зрение.

Жаль только, что имевшиеся в распоряжении Красной Армии радары не определяли высоту, на которой летела цель, они брали только азимут на нее. А союзнички в поставляемых по ленд-лизу образцах вообще нарочно отключали в них подобную возможность. Видать, не желали делиться с Советами своими новейшими достижениями.

«Спокойно! Сохраняй спокойствие!» — скомандовал сам себе Дивин. Прочь все негативные мысли, концентрируемся на поиске противника. Пока, разумеется, рано начинать крутить головой и напрягать глаза, но готовиться к встрече следовало уже сейчас.

В кабине ощутимо похолодало. Ледяные щупальца обволакивали, опутывали летчика и так и норовили забраться под комбинезон, чтобы жадно присосаться к теплу человеческого тела, выпить его досуха. Но здесь их ждала сокрушительная неудача. Экспат уже давно, как только надел кислородную маску, запустил частичную трансформацию и сейчас имел смешанный облик, который напоминал представителя людской расы лишь отчасти. Зато, за счет этого, он несколько понизил температуру своего тела и меньше реагировал на холод. Труднее было сохранять концентрацию, чтобы не изменить окончательно кисти рук. Упустишь момент и справиться с управлением истребителя станет практически невозможно. А прыгать с парашютом с такой высоты, да еще ночью…

Сотников выходил на связь еще несколько раз, внося нужные корректировки курса. Дивин скрупулезно следовал указаниям с земли, не забывая при этом продолжать упрямо ввинчиваться в темное небо. Примерно через двадцать пять минут его «спитфайр» достиг отметки в 12200 метров.

— «Кощей», гость должен быть прямо возле тебя, — услышал, наконец, Григорий долгожданные слова от подполковника. — Движется в направлении на северо-восток. Начинай поиск.

Что ж, приступим, помолясь! Как там иногда пилоты в шутку говорят: «Во славу Сталина и ВКП(Б)?»

Григорий посмотрел по сторонам. В светло-сером пространстве, в которое окрасился воздух, он вскоре заметил длинную и извилистую полосу инверсионного следа конденсата и черную кляксу немецкого бомбардировщика на его конце. Странное дело, но «юнкерс» шел гораздо ниже советского истребителя, где-то на восьми с половиной тысячах метров.

И, вот тебе бабушка и Юрьев день, приблизившись к врагу на расстояние в километр, и приглядевшись повнимательнее, капитан вдруг понял, что его смущало в происходящем: немец был не один, а в компании напарника! Да-да, разведчики летели к Москве парой. Причем, летели нагло, с включенными аэронавигационными огнями. Видать, совсем не боялись советских истребителей.

Хотя, в принципе, основания для подобного поведения у пилотов люфтваффе имелись достаточно веские. Ведь все предыдущие полеты над столицей СССР прошли для них безнаказанно. И ни одна из попыток перехвата не увенчалась для сталинских соколов успехом. По крайней мере, ни Шкурин, ни Сотников ни о чем подобном экспату не говорили. А ведь наверняка не преминули бы похвастаться, будь у них для этого хоть малейший повод.

Экспат аккуратно отдал ручку от себя и «спит» медленно наклонил нос. Мгновение, и истребитель начал снижаться по пологой траектории, быстро настигая врагов. Григорий решил сначала обстрелять идущего чуть позади разведчика, потом проскочить, как на качелях, над «юнкерсами», сделать разворот и затем ударить по ведущему. Дивин, разумеется, держал в уме возможность того, что его самолет может заметить кто-нибудь из немцев, но справедливо надеялся на то, что среагировать никто из них попросту не успеет. А потом уже будет и некому это делать. В принципе, когда он охотился за гансами на «кобре» Воронцова, подобный маневр прошел на ура. Так зачем изобретать велосипед?

Ух ты, а ведь перед ним вовсе не «восемьдесят шестые»! Экспат догнал немецких разведчиков и видел их в мельчайших подробностях. У высотных самолетов фрицев двухкилевое, — как у Ме-110, оперение хвоста. А здесь ничего подобного не наблюдалось. Дивин растянул губы в недоброй ухмылке. Ну, конечно же, как он не сообразил раньше? Это Ю-88 — старые знакомые! Выходит, прав он был, прав на все сто процентов, когда говорил недавно майору-испытателю, что звук моторов, который Григорий слышал во время недавней ночной бомбежки, не был похож на «восемьдесят шестого». Теперь понятно, почему гансы идут так низко — у Ю-88 в разведывательной модификации практический потолок всего около десяти тысяч. Ну, еще на некоторых стоит система впрыска закиси азота, которая позволяет им в случае необходимости «подпрыгнуть» ненадолго еще на километр — полтора. Для большинства советских перехватчиков высота недосягаемая. Но только не для экспата!

Силуэт бомбера вырастал в размерах с неимоверной быстротой. Глаза экспата фиксировали уже самые незначительные детали: фюзеляж вражеской машины, ствол пулемета воздушного стрелка, задранный кверху, головы летчиков за прозрачным колпаком кабины. Дивин тщательно прицелился. Бить решил по длинной, выступающей далеко вперед мотогондоле левого двигателя. Решение пришло внезапно, вспышкой мгновенного озарения. Григорий понял, что таким образом он может заставить экипаж подбитого разведчика снизиться, а там — чем черт не шутит, и заставить приземлиться на вынужденную. Правда, второго придется валить наглухо, двоих он точно не потянет.

То, что он хреновый истребитель, экспат понял довольно быстро. После короткой пушечной очереди метров с семидесяти, мотор «юнкерса» вспыхнул, как свеча. Дивин едва-едва успел зажмуриться, чтобы не ослепнуть, а в следующую секунду «спитфайр» попал в мощную воздушную струю бомбардировщика и фонарь кабины покрылся инеем. Сработав исключительно на инстинктах, Григорий чудом сумел отвернуть в сторону и избежать столкновения с «юнкерсом», нырнув под него. Показалось, или какие-то обломки все же ударили по корпусу истребителя. Но, хвала ВКП(б), перехватчик по-прежнему слушался летчика и безукоризненно выполнял все его команды. Видно, правда, было не очень. Как в густом тумане.

На то, чтобы остекление кабины пришло в норму, понадобилось около минуты. Дивин огляделся. Его машина теперь шла ниже немцев метров на пятьсот. Точнее, немца — атакованный им ведомый «юнкерс» падал вниз, разматывая за собой широкую полосу огня и дыма. Блин блинский, как же можно было позабыть, что снаряды двадцатимиллиметровых пушек британца гораздо мощнее советских аналогов? Дивин подавил тяжелый вздох. Вместо аккуратного повреждения, он практически вчистую разнес не только мотор немца, но и большую часть плоскости. И теперь бомбер стремительно сваливался в неконтролируемое падение, а не планировал вниз. Сыпался, гад, проще говоря. Как продукты из прохудившейся сумки. Вниз, до земли, а там вдребезги! И экипаж разведчика в этой ситуации вряд ли имел хоть малейшие шансы, чтобы выпрыгнуть.

— «Казак», я — «Кощей»! — немедленно вызвал Сотникова Григорий. — В квадрате… ищите первого ганса. Это «восемьдесят восьмой». Иду за вторым. Слышите меня? За вторым.

Земля отозвалась не сразу. Экспат как раз снова набрал высоту и занял выгодную позицию для атаки выше и позади ведущего фрица, когда в наушниках зазвучал удивленный голос подполковника:

— «Кощей», повтори. Не понял тебя, откуда второй немец?

Черт возьми, ну как же не вовремя! И что теперь, тратить драгоценные секунды на объяснения, почему на экране допотопного местного радара отметки от близко летящих «юнкерсов» слились в одну? А, к лешему! Ганс и так занервничал, начал разворачиваться, пытаясь уйти в сторону, скрыться от неожиданно появившегося русского ночного перехватчика. А стрелок дал несколько суматошных очередей. Ну-ну.

Дивин отключил рацию и припал к прицелу. Раз не получилось с предыдущим бомбардировщиком, так, может быть, повезет со вторым? Экспат не стал сближаться, а прикинул траекторию полета снарядов и нажал на гашетку, когда до цели оставалось метров триста. Но вместо привычного грохота услышал лишь прежний рокот мотора. Заклинило! Пушки «спитфайра» отказали в самый неподходящий момент. Обледенели на высоте и отказали.

С некоторым замиранием сердца Григорий нажал на спуск, отвечающий за пулеметы. «Браунинги» выдали короткую, на пару секунд, очередь и…тоже замолчали!

— Твою мать! — зло прошипел Дивин. Вот тебе и плюющийся огнем[31]! И что теперь прикажете делать? Ну не таранить же фрица?

Таран. Экспат задумался. Потом смерил расстояние до медленно набирающего скорость и высоту «восемьдесят восьмого». Если все хорошенько прикинуть, то вполне можно догнать его и попробовать рубануть металлическим четырехлопастным винтом «спитфайра» по хвостовому оперению. Главное, снова не попасть во вражескую воздушную струю, а то кабина опять покроется инеем и не будет ничего видно.

А надо ли? Гаденькая мыслишка возникла в голове, забилась встревоженным мотыльком. Зачем так рисковать? Вдруг не удастся все сделать правильно и два самолета сплетутся на мгновение воедино, а затем разлетятся на куски? Сколько там сейчас на высотомере…почти десять тысяч. Да уж, падать отсюда будет не слишком комфортно. Даже в шкуре мантиса. Да и терять единственный экземпляр высотного истребителя-перехватчика, что поступил в СССР для изучения, разменяв его на «юнкерса», было как-то неправильно. Дивин поежился. Попробовал снова нажать на гашетку. Тишина.

«Спитфайр» неожиданно рыскнул, ручка управления едва не вырвалась и не начала жить своей самостоятельной жизнью. Что такое? Григорий крепко сжал кольцевую рукоятку и прислушался. Показалось, или в звуке двигателя его машины появились какие-то посторонние нотки? А ведь и правда, мотор начал сбоить. Похоже, те обломки все-таки попали в какое-то уязвимое место и нанесли повреждения советскому самолету. Что ж, вот и решилась непростая задачка сама собой.

— Радуйся, гнида, повезло тебе сегодня, — проворчал экспат, глядя вслед удаляющемуся «юнкерсу». — Но ничего, еще встретимся!

Дивин начал аккуратно разворачивать банальным «блинчиком» истребитель, с тревогой ощущая, как тот начинает с каждой секундой все сильнее трястись, точно в болезненной лихорадке, когда вдруг на немецком бомбере вспыхнуло пламя. И он мгновенно, всего за пару ударов сердца экспата превратился в один огромный пылающий шар.

— Вот это да! — только и сумел вымолвить ошарашенный Григорий, глядя во все глаза за тем, как второй разведчик несется к земле раскаленной кометой. — Это что же, я все-таки в него попал?

Экспат весело усмехнулся. Чистой воды везение. Те несколько пулеметных патронов, что выплюнули его «браунинги» перед тем, как сдохнуть и окончательно замолчать, ударили в бензобак немца. И с некоторой задержкой, но все равно подожгли его. Снайпер, итить-колотить!

— «Казак», второй тоже готов, — щелкнул кнопкой рации Дивин. — Квадрат…

— Принял! — Сотников не скрывал своего ликования. — Молодец, «Кощей», отличная работа! Возвращайся на базу.

— Вот с этим у меня, похоже, проблемы, — озабоченно откликнулся экспат. — Двигатель поврежден. Дайте, на всякий случай, команду на запасной аэродром, пусть готовят полосу. Если не удастся дотянуть до дома, буду садиться у них.

— Понял тебя, — посуровел Сотников. Помолчал немного, а потом, явно посоветовавшись с кем-то из своих помощников, предложил. — В крайнем случае, иди на Чкаловскую. Там уже в курсе, примут, как родного. И не рискуй понапрасну — прыгай, не задумываясь, если поймешь, что машина неуправляема.

— Принял. Но пока попробую доковылять.

— Добро!

Как там было в популярной нынче песенке — «На честном слове и на одном крыле»? Вот примерно так Дивин и добрел до аэродрома в Монино, с тревогой прислушиваясь к болезненному, с перебоями, звуку мотора. На посадку зашел сходу, наплевав на красоту и изящность. Не до жиру. Благо, в подсветке экспат не нуждался, видел взлетку и так. И потому сразу углядел пожарную и санитарную машину у края полосы. А также небольшую кучку людей, что стояли возле машин, задрав головы.

«Спитфайр» неловко, с «козлом», приземлился, внутри самолета что-то скрежетнуло, хрустнуло, и он подбитой раненой птицей пополз-заковылял по бетонке, рыская из стороны в сторону. Григорий изо всех сил старался удержать ставшую вдруг непослушной машину, не дать ей соскочить с полосы, не воткнуться носом в землю и не скапотировать.

С немалым трудом, но ему это в конце концов удалось. Истребитель остановился. Лопасти винта крутанулись еще несколько раз, а потом застыли неподвижными черными полосами, точно стрелки гигантских часов. В двигателе еще что-то громыхало и стонало. Но и он постепенно затихал.

Дивин попытался открыть фонарь кабины, но тот будто прикипел и не поддавался ни на сантиметр.

— Вот, гадство! — выругался в сердцах экспат. И полез в нишу дверцы. — Где там этот аварийный ломик?

В этот момент налетели люди, что встречали его. Полезли на плоскости, начали помогать открывать кабину снаружи, потянули Григория из кресла, расстегивая замки привязных ремней.

— Качай его, братцы! — раздался чей-то ликующий вопль и экспат совершенно неожиданно вдруг взмыл в воздух, подброшенный крепкими руками летчиков и техников. — Молодец, Кощей! Вот это дал прикурить немчуре, чертяка! Сразу двоих ссадил!

— А ну, немедленно прекратить! — бичом хлестнул незнакомый гортанный голос с кавказским акцентом. Люди не сразу поняли, что эта команда адресована им и Дивин еще раза три взлетел к звездам. — Хватит, я сказал!

— Это что еще за фрукт у меня здесь раскомандовался? — зло поинтересовался Сотников, когда экспата все же поймали и поставили на ноги. — Назовитесь!

Вспыхнул синий лучик небольшого фонарика и неслышно подошедший человек осветил свое лицо и погоны на шинели.

— Майор Джангулов. НКГБ! Вот мое удостоверение, ознакомьтесь.

Григорий напрягся. Как-то не к добру здесь этот чекист нарисовался. Да не один — вон, за ним еще двое стоят. Оружия, правда, в руках не видно.

— Подполковник Сотников, — угрюмо представился комполка после того, как изучил предъявленные ему документы. — В чем дело?

— Мне нужен капитан Дивин, — прокаркал кавказец. — Это же его машина только что приземлилась?

По толпе пролетел легкий шелест. А стоящие рядом с экспатом летчики отшатнулись от него, точно от прокаженного. Григорий криво усмехнулся. Не спеша расстегнул подвесную систему и бросил парашют прямо на бетон взлетной полосы.

— Ну я Дивин.

Синий лучик уперся ему в лицо.

— Капитан Дивин? Григорий Иванович? Вы арестованы!

Конец третьей книги.

Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/253516