Штурмовик из будущего-3

Глава 6

— А потом этот пьяный чудак начал требовать, чтобы Мишка-сержант из роты охраны ему какую-то классическую муть исполнил. Это на гармони-то! — один из помощников Зотова, кругленький пухлощекий лейтенант с одинокой медалью «За боевые заслуги» на груди, заливисто рассмеялся. Его собеседник, худощавый старлей из метеослужбы с большой родинкой на щеке, с интересом спросил, улыбаясь.

— И как, сыграл?

— Я тебя умоляю, Федюня! — лейтенант даже глаза закатил в притворном ужасе. — Он же кроме народных песен больше ничего отродясь не играл. Самоучка. Наловчился у себя в деревне на свадьбах пиликать и все. Так что только глазами похлопал, в затылке поскреб и руками развел. Батя мгновенно сориентировался, толкнул тост за братство союзническое, а его втихую быстренько отослал от греха подальше. На этом все и закончилось. Не веришь? Вон, можешь товарища капитана спросить.

— Верно, все так и было, — подтвердил Григорий. Он сидел за столом в ожидании начала совещания и лениво слушал вполуха треп других офицеров. — Американец спьяну решил выпендриться и домотался до гармониста. Можно подумать, ему патефона было мало. Вот Хромов скандал и погасил.

— Да и правильно! — горячо воскликнул «ветродуй»[2]. — Ишь, обнаглели. Думают, раз он наши союзники, так им все позволено.

— Ты бы поменьше орал, Федя, — опасливо отодвинулся от него штабист. — Не дай бог, Карпухин услышит. Какие-никакие, но все же друзья. Договор у нас с ними.

— Брось, лейтенант, не мороси, — поморщился Дивин. — Ничего такого он и не сказал. В самом ведь деле, некрасиво тот гость заморский себя повел. Мне ребята с «ястребков» потом жаловались, что перед тем, как прилететь к нам, эти ухари пытались над «яками» нашими насмехаться. Дескать, фанерный самолет, барахло. То ли дело их «кобра»!

— И чем закончилось? — оба офицера с интересом уставились на экспата.

— Один из наших асов пообещал, что сядет на хвост «кобре» на своей «фанере» и не отпустит. Провели учебный бой и американец как ни пытался, так и не смог стряхнуть «яшку». Больше не выступал никто. Даже мировую после распили.

— Вот, — удовлетворенно сказал старлей. — О том и толкую. Слабоваты они против нас. А гонору-то, гонору.

— А откуда «кобру» взяли? — заинтересовался штабной. — Ну, если у них только «яки» были. Я ведь видел, как они к нам садились. Не было там других машин.

— Так они в тот момент на аэродроме у гвардейцев-«охотников» загорали, а у них на вооружении как раз самолеты из ленд-лизовских поставок стоят.

Делегация союзников улетела из полка Хромова через два дня. Судя по благодушному настроению заместителя Громова, когда тот залезал в «дуглас», визит прошел хорошо. Да и Батя пребывал на удивление в хорошем настроении. Валиев, ссылаясь на свою невесту, шепнул по секрету Григорию, что, якобы, практически решен вопрос переводом их командира полка в штаб воздушной армии. А это, как ни крути, карьерный рост и стопроцентное повышение в звании. Другое дело, что, как справедливо забеспокоился экспат, Хромов сейчас явно захочет доказать высокому начальству, что их выбор не был ошибкой. А это значит, что операция с уничтожением стратегически важного моста будет выполнена, не считаясь ни с чем. В таких случаях еще иногда говорили, что командир «рвет жопу за Звезду», то есть, рассчитывает получить звание Героя. Опасно под командованием такого человека оказаться, ой как опасно.

И ведь как в воду глядел! Уже на следующее утро после отъезда союзников комполка приказал всем комэскам собраться в штабе для обсуждения деталей предстоящей штурмовки.

— Телефон! — лейтенант подскочил со своего места и бросился к требовательно загудевшему аппарату. — Оперативный дежурный…Слушаю, товарищ Первый!..Есть, — он схватил карандаш и лихорадочно застрочил в блокноте. — Немедленно доложу!..

— Влетело? — с интересом осведомился «метеоретик» у приятеля, когда тот положил трубку и облегченно выдохнул. — Дивизия? Или армия?

Штабной недовольно зыркнул на него исподлобья. Но все же нехотя ответил.

— Задачу на день по сопровождению наземных войск поставили. Надо срочно Хромову доложить. Не видел его?

— Он на стоянке в первой эскадрильи был, — пришел на помощь старшему лейтенанту экспат, потянувшись за папиросой. — Думаю, что скоро появится.

— Дивин! Ты-то мне и нужен, — в помещение быстрым шагом вошел майор Багдасарян. — Пойдем-ка, друг ситный, на свежий воздух, пошепчемся.

— Так совещание у нас, — заикнулся было Григорий. — Хромов строго-настрого велел всем сидеть и ждать его.

— Ничего, — успокоил замполит. — Он сейчас с инженером полка ругается, так что время у нас есть.

— Понял, — откликнулся без особого энтузиазма Дивин и направился к выходу вслед за комиссаром.

— Отвечай, как на духу, — не стал тянуть кота за одно место Вардан Эрнестович, едва они оказались на улице. — Долго ты с Остаповой по углам обжиматься будешь?

— А вам-то какое до этого дело? — вскинулся экспат. Кровь прилила к лицу и Дивин почувствовал, как разгорается в душе гнев. — И что за намеки вы себе позволяете, товарищ майор? «Обжиматься»!

— Но-но, — насупился Багдасарян. — Следи за языком, капитан! А намеки, как ты выразился, самые обыкновенные. Слыхал, поди, поговорку римскую: Quod licet Jovi, поп licet bovi?

— Не слыхал, — вызывающе глянул на него Григорий. — А если и слышал, то не помню.

— «Что позволено Юпитеру, не позволено богам», — перевел замполит. — Не дошло? Так я сейчас поясню. Скажу по-простому: ППЖ[3] заводить тебе не по чину! Если у вас с нею все серьезно, то будь любезен обратиться к командиру полка с соответствующим рапортом. А если нет, — Вардан Эрнестович смерил Дивина тяжелым взглядом. — То не дури девчонке голову. Кобелируй где-нибудь на стороне. Хватит уже этих пересудов. Вся женская часть полка по углам шепчется. И ладно бы, если это только на них заканчивалось — пережили как-нибудь. Но ведь уже в ГлавПУР армии сигналы поступили. А это, брат, уже серьезно. Морально-бытовым разложением попахивает. Смекаешь?

— Делать кому-то явно нечего, — озлобился экспат. — Уже под одеяло к нам лезут. Знал-бы, кто эти писульки строчит, лично руки вырвал.

— Ты потише давай, — опасливо отодвинулся от разъяренного Дивина Вардан Эрнестович. — Потише! Вспомни, как с союзником едва не подрался. А причина какова, позволь поинтересоваться? Молчишь? Так я напомню: как раз из-за Таисии. А ведь там вопрос политический. И никто не простил бы, случись что. Прилетело бы всем!

— За себя переживаете? — угрюмо поинтересовался Григорий. — За карьеру свою?

— Дурак! — с жалостью посмотрел на него Багдасарян. — За тебя, в первую очередь. Ты ведь отличный летчик. И жаль будет, если из-за юбки сложишь голову в штрафбате. Пойми, наконец, чудак-человек, — перешел он на доверительный тон, — никто не собирается вмешиваться в ваши отношения. Просто надо узаконить их и заткнуть, таким образом, рот всяким сплетникам. Не дать им повода для анонимок. Скажу по секрету, после Прохоровки на тебя ушло представление на вторую Звезду Героя. Так его зарубили как раз в политуправлении армии. Догадываешься, по какой причине?

— Мне орденов и без того хватает, — ощерился Дивин. — Скоро на гимнастерке места не хватит.

— Опять дурак, — грустно констатировал замполит. — Награды — это не только мерило мужества отдельно взятого летчика, в храбрости твоей, капитан, никто не сомневается. Но, видишь ли, тут какая штука. Можно проявить настоящие чудеса мужества, но не выполнить поставленную задачу. Поэтому, ордена и медали — это ведь еще, если хочешь знать, и показатель успеха боевой работы. А поскольку в нашей армии нет места героям-одиночкам, то в нашем с тобой случае показатель этот оценивает деятельность всего полка. Знаешь, я всегда искренне соглашался с утверждением о том, что героизм — это оборотная сторона чьей-то злой воли или глупости. Следишь за моей мыслью?

— Да понятно все, — нервно дернул щекой Григорий. — Не маленький.

— А ведешь себя, как ребенок, — хмыкнул Вардан Эрнестович. — В общем так, Дивин, не буду растекаться мысью по древу — вон уже Хромов идет. Повторюсь. Либо пишешь рапорт с просьбой разрешить женитьбу, либо Остапову из полка переведут. Тебя оставят, а ее переведут. Отправят куда подальше. Думай, капитан, думай. Сроку тебе до завтра. Придешь ко мне и сообщишь о своем решении. Понял?

— Понял, — пробурчал экспат и не торопясь двинул обратно в штаб.

— Дальняя авиация работала по мосту, — размеренно докладывал Зотов. Как на уроке перед нерадивыми учениками. — Вылетали пять раз. Результат нулевой. Точность бомбометания низкая. Оно и понятно, с такой высоты попасть можно разве что чудом. После этого послали на задание соседний штурмовой полк. Они сделали два вылета, потеряли четыре машины, но успеха также не добились. Им даже близко подобраться не позволили.

— Настолько хорошая система ПВО? — подал голос Прорва.

— Да, — согласно кивнул Алексей Алексеевич. — У них там пристреляно все по квадратам, лупят густо, ставят заградительную огневую завесу на всех возможных направлениях атаки. Плюс, мощное истребительное прикрытие. Таким образом, переправа не разрушена, немцы продолжают перебрасывать по ней резервы. А это, в свою очередь, чревато осложнениями на фронте. Вполне возможен контрудар противника. Поэтому командующий поставил задачу уничтожить мост, во что бы то ни стало. У меня все, товарищ подполковник, — обратился он к Хромову.

— Какие будут предложения? — проронил комполка после недолгого молчания.

— Разрешите? — поднял руку комэск-3. Экспат не слишком хорошо знал его. Невысокий чернявый крепыш прибыл в полк, когда Григорий загорал в лазарете. Как же его фамилия? Смешное что-то. А, точно, Гулькин. Капитан Гулькин. Интересно, что предложит.

— Прошу, — отозвался Хромов.

— Предлагаю вылет парой, — не спеша принялся объяснять свою придумку Гулькин. — Идем на предельно малой высоте, по изгибу реки. Бомбы сбрасываем впритык. И сразу же, резко, уходим вверх.

В штабе наступило молчание. Офицеры осмысливали предложение командира эскадрильи.

— А ведомый, как я понимаю, идет с тобой рядышком? — первым заговорил экспат, тяжело глядя на капитана.

— Конечно, — согласно кивнул Гулькин и широко улыбнулся. — Как шерочка с машерочкой.

— Угу, — нехорошо осклабился в ответ Дивин. — Значит, с учетом возможностей «илюхи», шансов повторить за тобой маневр у него практически нет. И, выходит, ты просто превращаешь его в смертника. Живую бомбу. Вмажется ведь, как пить дать, в мост. Без шансов на спасение. Не жалко подчиненного?

— Что вы себе позволяете? — пошел пятнами комэск-3. — Я бы попросил поосторожнее с выражениями. Это война! Какая еще живая бомба?

— Самая обыкновенная! — непримиримо отрезал Григорий. — А давай я ведущим по твоему плану полечу, — заговорщицки подмигнул он Гулькину с ехидной усмешкой на губах. — Ну а ты моим ведомым?

— Да я…да вы…- запыхтел тот, стремительно наливаясь краской. — Если прикажут, я готов. И вообще, можно вызвать добровольца.

— Прекрати, Кощей, — властно приказал Хромов. — Хватит устраивать здесь склоку. Предложение так себе, — придавил он тяжелым взглядом Гулькина. — В самом деле, попахивает гнильцой. Но! — Батя нехорошо посмотрел на экспата. — В таком случае хотелось бы услышать твой план, Дивин. А то критиковать вы все мастера. Ну, чего притих? Или сказать нечего?

— С мыслями собираюсь, — бойко отозвался экспат. — Думаю, что для успеха выполнения поставленной нам задачи требуются презрение к смерти и слаженные групповые усилия.

— Ну-ну, — скептически улыбнулся комполка. — Интересно. Лозунгами газетными заговорил? Продолжай.

— Так вот, — ничуть не смутился Григорий. Упрямо наклонил голову и продолжил. — Лететь надо всем полком. На хрен эту жертвенность, добровольцев и прочую муть, — он резко рубанул воздух ладонью. — Дело надо делать. И в этом смысле полковой вылет существенно снизит возможность поражения каждого отдельного экипажа. Также, считаю необходимым условием для подготовки операции затребовать, во-первых, данные воздушной разведки, показания летчиков соседнего полка, сведения партизан — если имеются. Это позволит нам составить хотя бы приблизительно схему ПВО, охраняющей мост. Далее, — Дивин налил себе в стакан воды из стоявшего на столе графина и с наслаждением выпил. — Во-вторых. Выделяем наряд сил для ее подавления. По моим скромным прикидкам потребуется минимум две группы. В их боевую зарядку закладываем эрэсы и ФАБ-50. Да, — спохватился он. — Каждый экипаж должен получить строго свою цель, чтобы избежать путаницы и штурмовки одного и того же орудия разными машинами. Кроме того, после первого захода летчики должны иметь варианты для второго и, если понадобится, для последующих.

— Любопытно, — наклонил голову с идеальным пробором Зотов. — Продолжайте, Дивин.

— Кроме того, — согласно усмехнулся экспат. — Следует атаковать свои цели сразу всеми силами. По опыту, первая атака обычно самая результативная. Поэтому ударная группа бьет по мосту одновременно с группами подавления ПВО. Мне тут еще мысль одна в голову пришла, — Григорий немного смущенно улыбнулся. — Книжку в Куйбышеве читал, так в ней рассказывалось, что в старину, когда еще парусный флот по морям плавал, для поражения такелажа и мачт применялись ядра, скрепленные цепью. Книппели, по-моему, назывались.

— И что? — искренне удивился Прорва. — К чему ты эту седую древность вдруг вспомнил?

— Что, если ФАБы ударной группы также скрепить между собой? — предложил Дивин. — Чтобы бомбы не разлетались, путались в фермах моста и не рикошетили?

— Что за чушь? — презрительно скривил губы пришедший в себя и немного успокоившийся Гулькин. — Детский сад. Еще череп с костями на самолетах надо нарисовать. Как у пиратов.

— Да погоди ты, — досадливо махнул на него рукой Хромов. — С тросами или цепями потом разберемся. Ты, Кощей, давай дальше, по сути излагай.

— Есть по сути, — экспат косо улыбнулся и подарил комэску-3 многообещающий взгляд. — Тем более, что у меня немного уже осталось. Так вот, помимо ударной группы назначаем резерв. На тот случай, если потребуется еще один заход. К слову, необходимость повторного захода определяем на основании данных, полученных от пары, определенной для контроля. То есть, замыкающей в первой ударной группе. Ну и дальше так, по мелочи: стрелков не берем, смысла в них все равно никакого, обязательно просим мощное прикрытие «маленьких», потому что у нас боезапаса не должно остаться, со всеми летчиками проигрываем варианты атаки пешим по-летному после получения данных разведки. Можно миниатюрный полигон по-быстрому организовать — для наглядности. В общем, — решил потихоньку закругляться Григорий. — Никаких одноразовых добровольцев-смертников. Четкие и скоординированные усилия всего полка. У меня все.

— Ишь ты! — покрутил головой Хромов. — Богато. Наговорил столько, что голова пухнет. Что думаешь, Алексей Алексеевич?

Начальник штаба задумчиво почесал кончиком карандаша нос.

— Предложение Дивина безусловно заслуживает самого пристального внимания, — начал он неторопливо. — Есть, разумеется, в его плане несколько уязвимых мест. Ну, по крайней мере, на мой взгляд, — уточнил он, заметив удивленно-вопросительный взгляд экспата. — Да-да, есть там шероховатости. Но, в принципе, как основа для планирования операции, его задумка представляется весьма и весьма перспективной.

— Да что там, толково придумано! — горячо проговорил Прорва. — Гришка — он голова!

— А сам-то что же? — незамедлительно поддел его Хромов. — Привык за спиной Кощея отсиживаться, а так ведь больше не получится. Не забывай, Рыжков, ты нынче не рядовой летчик, как прежде, а командир эскадрильи. И мыслить теперь должен соответственно!

— В голову ничего не приходит, товарищ подполковник, — смутился Прорва. — Не привык еще, — он развел руками.

— Не привык! — передразнил его Батя. Взялся за подбородок и задумчиво поскреб его. — Прав начштаба: в качестве основы принимаем план Дивина. Но дорабатываем его так, чтобы комар носа не подточил. Это уже к вам, — повернулся он к Зотову. Тот молча кивнул. — Поехали дальше. В первом приближении, Рыжков и Гулькин идут в группы подавления. Кощей — ударная группа. Детали позже. Все на этом!

Инициатива имеет инициатора, чертыхнулся про себя экспат, выходя из штаба. Вот кто просил его высовываться? А теперь придется крутиться-вертеться изо всех сил, чтобы и задание выполнить, и самому не сгинуть над этим проклятым мостом. Получится ли?