Сила крови

Глава 2. Урок первый

Доедали медведя мы молча.

Корвин просто наслаждался выдавшимися ему минутами покоя, ну а я… я думал.

О нелегкой судьбе бывшего наркокурьера, который научился перемещаться куда угодно через подпространство. О том, куда выведут меня кривые дорожки психоделического Лабиринта. И о мальчишке, застрявшем в этом кошмаре на целых полтора года.

Верить в то, что его больше нет в живых, мне тоже не хотелось.

Ну и, уже традиционно, о том, что все, блядь, получают то, что хотят, кроме Уборщика!

Корнеев превратился в карающий пулемет закона в неуязвимом доспехе, Алтай получил свой сраный вертолетик. Корвин — телепортацию и собственный мир-тайник, пусть даже и сотканный из ночных кошмаров любителя закинуться кислотой. И только жалкий и никчемный я всего лишь научился пускать мыльные пузыри с запахом ванили. Даже регенерацию, как только что выяснилось, мне по блату подарили, чтобы не помер в Лабиринте раньше времени.

Кто бы там не занимался распределением суперспособностей, он тот еще пидарас.

И почему-то меня невзлюбил.

Хм…

Хотя, есть же еще Мини-Мы и Правая Рука Бога. Интересно, а какие их потаенные желания воплотила аномалия? Задрочиться насмерть?

— А ведь хорошо сидим, да? — подал голос Корвин.

— И часто ты так отдыхаешь?

— Чтобы на трезвую — наверное, второй раз. А вообще… За последний год я много попутешествовал и много чего видел. Такого, что ты себе и представить не можешь!

— Ну-ну. У меня хорошая фантазия. Попробуй меня удивить! Сразу предупреждаю, что Белый Дом, пирамиду Хеопса и Марианскую впадину можешь не упоминать — у меня во снах самое жесткое порево именно там и происходит.

— Космическая станция на Марсе, например.

— Да ну нахуй?! Серьезно?!

Я уставился на мутанта не понимая, шутит он или нет.

— И кто ее построил? Когда?

— Судя по твоим глазам, удивить тебя мне удалось, а насчет остального уговора не было, — ухмыльнулся Корвин.

Он взял бутылку с остатками воды и принялся заливать угли. Оно и правильно — еще не хватало половину Сибири спалить по недосмотру. Хм, интересно, а к недавнему «громкому» пожару наш недоангел имеет какое-нибудь отношение?

— Ну что, готов? — повернулся он ко мне, складывая остатки посуды в пакет для мусора.

— Грабить банк?

— Поближе познакомиться с Лабиринтом для начала. Да и насчет банка это я так, для красного словца сказанул. То, что нам нужно, ни в одном банковском хранилище не найдешь.

— В смысле?

— Вот скажи, Уборщик, во сколько ты оцениваешь свою жизнь?

— Ну… Миллион баксов!

— То есть это примерно две тысячи испачканных краской бумажек, которые для какого-нибудь дремучего папуаса вообще не представляют никакой ценности? Ими даже подтираться неудобно!

Ого.

— То, что требует Лабиринт в уплату, должно быть по-настоящему ценным. Либо лично для тебя, либо для большинства людей.

— А если нет ничего такого?

— Тогда он будет поглощать тебя самого. Высасывать жизненные силы, эмоции, воспоминания. Пока от тебя не останется лишь пустая безумная оболочка, больше похожая на ползучее растение — потому что уже и не помнит, как правильно передвигаться. Очень неприятное зрелище, должен сказать. Хотя, скоро сам увидишь…

— Слушай, — не выдержал я, — если ты хочешь, чтобы я с тобой пошел, то какого хрена запугиваешь, а?

— Не запугиваю, а морально готовлю. Ладно, давай, времени в обрез — я нас всего на пару часов сместил. Запрыгивай!

С этими словами он сорвал с земли… целый слой травы (?), обнажая вычерченный на земле огненными символами контур Лабиринта. А, нет, показалось — это была всего лишь ткань, до поры до времени скрывавшая рисунок от чужих глаз. От моих, если точнее…

— Погоди, — я вдруг кое-что вспомнил, — А как ты меня сюда перенес? Я ни на какие каракули не наступал, просто вошел в двери и все.

— Ага. Настенный календарь на двери приемной помнишь? Было совсем не трудно вложить туда один листочек.

— Так то приемная, а переместился я позже, вместо того, чтобы попасть в кабинет Шефа.

— Ну не буду же я тебе вот так сразу все свои секреты раскрывать! Потом… может быть…

С этими словами он схватил меня за руку и потянул за собой, прямо в рисунок. На краткий миг я оказался в темноте, а потом громадный ком подкатил к горлу, вызывая приступ тошноты…

— Знакомьтесь. Лабиринт, это — Уборщик, Уборщик — это Лабиринт. Надеюсь, что вы подружитесь и станете хорошими друзьями.

— Буэ-э-э… — совсем невежливо отозвался я, выплескивая недопереваренный медвежий шашлык на симпатичный пушистый ковер.

Мы оказались в комнате, напоминающей старинный каминный зал. Повсюду висят шторы-балдахины, закрывающие стены, вместо мебели — огромные шелковые подушки, и везде стоят подсвечники. Впрочем, совершенно пустые.

— Огня он боится после… одного эпизода, — пояснил Корвин, — Но все равно продолжает каким-то образом себя освещать.

И действительно — вокруг оказалось довольно светло, хотя в камине тоже не было огня. Судя по длине и положению теней, источник света находился где-то над центром комнаты и не очень высоко. Возможно, до него даже получится дотянуться!

— Итак, урок первый! Интерьеры. Они бывают трех типов. Самый простой, для путешествий на короткие расстояния — это Катакомбы. Так я называю всякого рода пещеры, склепы, лабиринты и прочие конструкции без особых изысков. Скучно и однообразно аж до зевоты. Один плюс — в таких местах оглядываться не приходится, разве что нужно внимательно смотреть под ноги, чтобы не свалиться в яму или не угодить в капкан. Ну и еще иногда бывают обвалы или затопленные участки.

— Ага. Как ты и сказал: скука смертная.

— Ну да. Опасностей мало, все они легко опознаваемые и избегаемые — просто не зевай да старайся запоминать дорогу. Такой Лабиринт ведет на небольшие расстояния и в легкодоступные места.

Я огляделся. На упомянутые «катакомбы» окружающий нас зал похож не был. Впрочем, и мероприятие мы задумали не самое простое.

— Второй тип: Трущобы. Это разного рода улицы, парки, переулки и прочая урбания. В дома заходить категорически не рекомендуется, да у тебя и не получится. Следовать указателям и дорожным знакам тоже не советую. Наебут-с.

— Тогда как мне искать дорогу?

— Вопрос хороший, но преждевременный — это тема для другого урока. Итак, Трущобы. Длинные и запутанные, то петляющие, то ведущие тебя в тупики. И ухо нужно держать востро, потому как на этих улицах встречается… всякое.

— Это какое?

— Ну а что можно встретить в старых городских трущобах? Или кого?

— Кого?

— Угу. И от местных тоже советую держаться подальше: все они — порождения Лабиринта, а он тебе ничего хорошего точно не желает. Но есть здесь и плюс: Трущобы стабильны, они не меняются. Так что можно даже карту составить, если вдруг припрет нужда.

— Что значит «не меняются»?

— Это значит, что улица, по которой ты уже проходил, не исчезнет. А замеченный тобой издалека переулок послушно дождется тебя на своем месте.

— А что, бывает и такое?

— Угу. Самая стремная вариация — это Дом. Бесконечный лабиринт из хитровыебанных коридоров, комнат и залов, которые при этом еще и меняются. И постоянно заполнены всякого рода дерьмом, словно взятым из кошмаров обдолбанного ЛСД-эшника. Да ты и сам помнишь.

— Да уж, такое не забудешь.

Выходит, мы сейчас будем гулять по третьему варианту. Ожидаемо, конечно, но настроения такие перспективы явно не улучшают.

— Чем дольше ты пробудешь в Лабиринте, тем хуже, потому что эта тварь тебя изучает. Считывает твои страхи, самые неприятные и жуткие воспоминания, и потихоньку начинает подстраиваться. Вот есть у тебя, например, какие-нибудь фобии вроде запирания в шкафу или зловеще тикающих в темноте часов?

— Да вроде нет, — пожал я плечами.

— Это отлично! Впрочем, Лабиринт все равно найдет, чем тебя пронять. Рано или поздно.

Я снова огляделся и понял, что меня смущало в обстановке. Не в смысле необычности интерьера — непривычным и странным здесь было ВСЕ! Нет, кое-что выбивалось из логики самого понятия «комната».

Здесь не было ни окон, ни дверей.

И если отсутствие окон еще можно было как-то объяснить и принять, то двери… Зачем вообще нужны комнаты без возможности в них войти и выйти? Причем, я понимал… нет — я ЧУВСТВОВАЛ, что даже за портьерами не отыщется выхода.

— Гхм. А двери где?

— Молодец! — Корвин показал мне большой оттопыренный палец, — Зришь в корень.

— Будешь стебаться — и я сейчас сниму штаны и назрю на какой-нибудь диван или в камин.

— Что у тебя есть, чтобы оплатить проход?

— Ничего. Ты же меня взял и выдернул, ни о чем не предупреждая. Я даже понятия не имел, что все сложится… вот так.

— Верно. Поэтому расплачиваться тебе придется своей жизнью.

В руке недоангела сверкнул нож.

Внимание! Обнаружен высокий уровень адреналина!

Я отпрыгнул, помня о том, что там стояло что-то вроде дивана, сложенного из вездесущих шелковых подушек. Так что мой прыжок оказался не столько назад, сколько вверх, чтобы между нами оказалась хоть какая-то преграда.

«Я даже жертвы приносил… Ты понравился Лабиринту» — вспомнились мне слова Корвина. Только вот кто мог подумать, что я ему понравлюсь именно в таком смысле?

— Да ладно, Уборщик, ты же понимаешь, что здесь у тебя нет ни единого шанса?

— Это мы еще посмотрим…

Я и сам не заметил, как в руках оказалась верная швабра-дубинка, тут же удлинившаяся до швабры-посоха.

— Помнишь, что я тебе рассказывал про изменчивость комнат дома?

С этими словами Корвин сделал шаг назад и… пропал! Он просто прошел сквозь стену.

Или через дверь, которую я не мог видеть? Конечно, подойти и проверить было очень заманчиво — не исключено, что это и есть выход отсюда. А если нет? Если это просто ловушка?

— Ку-ку, а вот он я! — раздался голос прямо за моей спиной.

Что-то плотное, мягкое и одновременно упругое тесно обхватило меня сзади, словно старое одеяло, пропахшее пылью и истлевшим хлопком.

Крылья! Это же его гребанные ангельские крылья!

А ведь в чувстве юмора аномалии не откажешь — торговец наркотой, зверски убивший и замучивший десятки людей, обзавелся белоснежными шикарными крыльями.

— Не дергайся!

Разумеется, я тут же попытался вырваться из захвата, но даже моего двухкратного адреналинового усиления не хватило, чтобы вырваться из «перьевого» плена. А эти крылышки, оказывается, не просто неудобная бутафория, а вполне себе функциональные конечности! Может, он еще и летать умеет?

Вот сейчас врежу ему дубиной по яйцам, и узнаю.

Но едва я попытался перехватить ее поудобнее, как сильный удар по запястью вынудил мои пальцы разжаться, и посох выпал.

Я проследил за его полетом и увидел, как тот беззвучно упал на пушистый ковер, покрытый узором с изображением сражающихся ангелов на манер старинных картин: у них даже нимбы имелись, а мутузили они друг друга золочеными арфами.

Ворсинки ковра вдруг вытянулись и «обняли» мой МФУ, словно сотни тонких шерстяных пальцев, обхватив его надежно по всей длине. И даже ухитрись я за ним нагнуться, что-то подсказывало мне, что отнять посох у ковра вряд ли удастся.

— Ну вот, кушать подано! — радостно прокричал Корвин, занося нож для удара.