Синхроничность и Седьмая печать. Часть 1

Глава 5 Смех Бога Трансмиссия из параллельной Вселенной

После моего первого обращения к изучению гоэтии и Ключей Соломона я начал замечать за собой странные вещи: например, на меня периодически нападал безудержный смех. Причем мне было совершенно не понятно, почему я смеюсь: гоэтия вовсе не казалась мне забавным предметом. Однажды, после очередного приступа смеха, я лег спать — и в ту же ночь мне приснился необычный сон.

Я увидел шута царя Соломона. У него на голове было три колпака с бубенчиками на концах. Несмотря на то, что бубенчики звенели довольно громко, шут жестом приказал мне молчать: он приложил руку ко рту, словно готовясь сообщить мне великую тайну. Затем шут указал на царя Соломона, в одиночестве сидящего на троне. Я смотрел на царя и не замечал ничего необычного, пока в окне дворца не показалась луна и не осветила комнату. Едва лунный свет упал на лицо Соломона, как его голова превратилась в золотой череп — затем она переместилась на 3 фута в сторону и повисла перед царем. Шут, словно фокусник, стал вытаскивать из золотого черепа великолепные шелковые ленты — быстро-быстро, одну за другой! Когда он доставал их из черепа, ленты стали танцевать, словно живые существа. У меня закружилась голова от этого завораживающего зрелища: 72 ленты сверкали всеми цветами радуги, и на каждой из них были нарисованы различные гоэтические символы. Танец продолжался, пока не появилась последняя блестящая лента серебристого цвета — шут стал дирижировать ею, чтобы другие ленты танцевали в такт. Вдруг золотой череп стал вертеться вокруг своей оси, затем изменил форму и превратился в медный сосуд. Тогда шут взмахнул серебристой лентой — видимо, это был приказ другим лентам забраться внутрь, который они беспрекословно исполнили. Шут затолкал внутрь сосуда серебристую ленту и закрыл его пробкой, чтобы они не вылетели наружу. Царь Соломон с каменным лицом наблюдал за происходящим — казалось, происходящее мало его интересует, но он внимательно наблюдал за действиями шута и не упустил ни малейшей детали. Когда последняя лента оказалась в сосуде, царь начал безудержно смеяться, и в этот момент я увидел астральную форму его духа, который был освобожден из его тела или, точнее, головы.

Когда я проснулся, вечер уже близился к ночи. Непонятно почему, я опять начал смеяться — возможно, смех Соломона был подобен своего рода инфекции. Я не был еще в этом уверен, но не мог прекратить действие этого вируса в моей голове. Произошедшее со мной показывает, что гоэтические знания строго охраняются, и знанием об этом часто бравируют крутые маги, как будто бы это свидетельствует о том, что они смогли сорвать печати. Вскоре это показалось мне настолько забавным, что я опять начал бесконтрольно смеяться. Когда я добрался до комичности магов-недоучек, мне удалось вернуться к тому, что называют «нормальным мыслительным процессом», и на меня нашло яркое интуитивное озарение — я решил, что сведения о гоэтии в целом и в деталях на самом деле вовсе не важны для меня. Это озарение, если его можно так назвать, привело к тому, что на меня, словно водопад, обрушился еще один каскад смеха. Возможно, все разнообразные символы, которые я видел в текстах и снах, инициировали такую реакцию в моем мозге, — честно говоря, я сам не знаю. Но как только мне в голову пришла мысль о том, что обращение к гоэтии — это ловушка, я стал смеяться так сильно, что на глазах даже показались слезы.

Когда мне удалось немного успокоиться и отдышаться, я осознал, что мои видения будут встречены магами крайне неодобрительно. Это привело к новой волне смеха, потому что понял — те, кто достигает определенного успеха в гоэтии, тоже будут смеяться подобным образом. Затем мне пришло в голову, что я вовсе не обязан кому-либо рассказывать о том, что со мной произошло, что привело к еще более сильному смеху. Каждая придуманная шутка или насмешка приводила меня к тому, что смеяться становилось буквальным образом больно. Мне настолько тяжело стало смеяться, что я стал чувствовать себя похожим на машину, производящую воздушную кукурузу из смеха.

В этот момент я вдруг ощутил, что оставил свое тело, — и это было очень похоже на то, что я видел в своем сне о царе Соломоне.

Я хорошо знал, что такое психическое состояние называется «внетелесным опытом», или ВТО, или «выходом из тела». Некоторые пугаются, если им приходится столкнуться с чем-то подобным, так как это состояние нарушает обычный ход вещей. Но я не чувствовал духовной растерянности или страха — наоборот, когда я посмотрел на свое тело, лежащее внизу, мне опять стало смешно. Не знаю, какую истину или ключ я смог обнаружить при чтении Ключей Соломона, но, выйдя из тела, я испытал странное состояние и восприятие всего вокруг. Не было никакого страха или духовных наваждений. Представив, что другие люди будут злиться на меня за то, что мне удалось достичь такого, я захохотал опять.

СМЕЙСЯ, СМЕЙСЯ, СМЕЙСЯ. ТЫ ВЫРВАЛСЯ ИЗ ТЮРЬМЫ СВОЕГО ТЕЛА. СМЕЙСЯ, СМЕЙСЯ, СМЕЙСЯ.

Отсмеявшись, я снова заснул и увидел похожее сновидение. На этот раз шут царя Соломона стоял у фабричного конвейера и продолжал засовывать те же самые цветные ленты в черепа, но сделанные уже не из золота, а из кости. После того, как гоэтические ленты наполняли их, черепа устанавливались поверх тел, и тогда они становились по-настоящему человеческими головами. Человеческие тела выходили с фабрики, чтобы найти свое место в обычном обществе. Сновидение было очень четким и ясным. Такие гоэтические «программы» помещались в голову каждому, и люди расхаживали по свету, уже не задумываясь о них. Соломону повезло в жизни (возможно, он должен был благодарить за это шута): все его ленты оказались запечатанными в медном сосуде, и царь был свободен от этих чар. Он смеялся, и смеялся, и смеялся. Соломон писал и рассказывал массу историй о себе, но не все из них происходили на самом деле. Он был свободен — и всегда и помнил об этом. К сожалению, это не относилось ко всем остальным людям в моем сне. Но я не осознавал этого в тот момент. Я слышал только смех царя Соломона, который был так заразителен, что, проснувшись, я опять начал бесконтрольно смеяться. Самая обычная мысль влекла за собой приступ хохота.

Я понимал, что испытал сильнейшую эйфорию. Психиатры и психологи считают, что за эйфорией обычно следует депрессия, причем иногда очень сильная — но потом я подумал, что они говорят так лишь потому, что являются как раз теми людьми с «лентами в голове». В конце концов, мы живем в мире страданий, согласно буддизму. Поэтому я решил не судить их слишком строго: ведь смеяться над идеями этих специалистов — все равно что смеяться над унижением невыносимого для тебя человека. Мой смех не прекращался в течение нескольких дней. И потом, уже успокоившись, я все еще продолжал хихикать, а чувство огромного удовлетворения, охватившее меня после такой эйфории, долго не проходило.

Это состояние продолжалось в течение двух недель. Иногда смех был очень интенсивным, а иногда просто легким и комфортным. К счастью, мне не нужно было выполнять сложную работу или вести деловые переговоры — потому это состояние никак не помешало течению моей повседневной жизни. Все было просто прекрасно до тех пор, пока как-то вечером, перед отходом ко сну, я не включил телевизор. До этого не смотрел его несколько недель и теперь начинаю думать, не в этом ли причина того, что все так хорошо для меня сложилось? Когда экран зажегся, я включил канал Пи-би-эс, по которому шла передача о бейсбольной «Негритянской лиге». Помню, мне очень понравился ведущий Бак О’Нил — он рассказывал интересно и увлекательно. Но вскоре я заснул.

Следующее, что я помню, — ощущение того, что я потерял связь со своим телом, и сопровождающий это ощущение приступ неудержимого смеха. Я смеялся так громко, что казалось, будто проваливаюсь куда-то глубоко, но, тем не менее, мой смех кончился так же внезапно, как и начался. Придя в себя, я огляделся, но не увидел ни кровати, ни телевизора — ничего, кроме темносинего пространства. Обстановка показалась мне очень уютной, и я почувствовал, что могу сделать все, что захочу, и пойти туда, куда захочу. Я не понимал, сплю я, или все происходит наяву, — и до сих пор не знаю, какого рода был этот опыт. Я оглядывался по сторонам: в пространстве появилось облачко белого пара, которое по спирали двигалось ко мне, а потом окружило меня. То, что было паром, превратилось в совет 9 ангелов. Все они — старые, серьезные, нудные — расположились вокруг и осуждающе посмотрели на меня. Кроме того, им, кажется, совсем не нравился мой смех, потому что его громогласное эхо разносилось по всей Вселенной: ангелы очень внимательно наблюдали за мной и пытались заставить меня замолчать. Я до сих пор не знаю, кем они были, — может быть, демонами, принявшими обличье ангелов.

Я сидел в темно-синем пространстве, а ангелы смотрели на меня. Судя по их взглядам, им было нечего сказать. Я старался телепатически уловить их мысли: не знаю, удавалось мне это или нет, но, судя по моим ощущениям, они собрали совет для того, чтобы каким-то образом оценить мое поведение и решить, что со мной делать. Тут мне пришло в голову, что я достиг такой высокой степени свободы, что она отдавалась в самых дальних углах Вселенной — а появление ангелов, видимо, было ответной реакцией на мой смех и ощущение свободы. Возможно, если бы я смог обуздать свой смех, меня бы не обнаружили, и я бы по своему желанию мог странствовать по Вселенной!

Прежде чем один из ангелов произнес хоть одно слово, я уже знал, что в моих интересах первым сказать или сделать что-то. На самом деле, мне хотелось сбить их с толку. Ангелы изображали благодетелей, и потому я стал негодовать из-за несправедливости, от которой страдали игроки «Негритянской лиги», — мне казалось, мой рассказ поможет мне заслужить благосклонность ангелов. Несмотря на полную непосвященность в детали, я стал кричать, что бейсболисты «Негритянской лиги» играют прекрасно — намного лучше, чем игроки других ассоциаций. Я даже привел статистику (честно говоря, просто придумал эти цифры) и называл имена бейсболистов (которые тоже сочинил сам: раньше я слышал всего о двух игроках этой лиги — Джоше Гибсоне и Сэтчеле Пейдже[59]).

Видимо, моя уловка сработала, и мне удалось ввести ангелов в заблуждение. Теперь то, зачем они сюда явились, наверняка, казалось им сомнительным: говоря судебным языком, мне удалось отвести от себя предъявленное обвинение. Я прервал их игру: они не понимали, о чем я говорю, и я мог воспользоваться этим.

Увидев растерянность в их глазах, я уверенно сказал:

— Вы даже не похожи на ангелов! Хотите, чтобы я отвечал на ваши вопросы? Так приведите существ, которые будут выглядеть и действовать, как ангелы, — например, пусть это будут милые женщины с соблазнительными формами. И еще они должны уметь утешать! А вы убирайтесь отсюда!

Когда я закончил говорить, ангелы исчезли, словно рухнули какие-то чары.

Теперь я полностью пришел в себя. Я знал, что нехорошо смеяться над неудачами других людей. Видимо, поэтому и стал говорить о «Негритянской лиге», ведь ее игроки страдали от гнета, связанного с расовой дискриминацией в Америке. Мое ощущение эйфории и полной свободы задело кого-то или что-то, находившееся в одной из частей Вселенной — с каждой минутой моя уверенность в этом все крепла. Теперь моей целью было сбалансировать в этом месте некую энергию и обрушить ее на ангелов, которые, как я почувствовал, играли здесь роль некоего трибунала. Очевидно, я успешно отверг вынесенное ими судебное решение.

Раздумывая об этом, я заметил тот самый белый пар, который уже видел раньше. Он опять превратился в ангелов, но на этот раз они были мягкими, женственными, добрыми и, должно быть, превосходно умели утешать — ангелы выглядели именно так, как я описал ранее. Поскольку эти творения были более приятными для глаз и, несомненно, более мирными, я понял, что еще не все вопросы решены. Ангелы стали рассказывать о своих намерениях, и в их глазах и выражении лиц я увидел сочувствие. Конечно, мне это казалось трогательным, но я старался об этом не думать, ибо понял телепатически, что у них те же задачи, просто действуют они мягче и деликатнее.

Нежные ангелы не стали начинать издалека, а сказали прямо:

— Как это чудесно, что ты смог достичь такой степени свободы! Мы очень рады за тебя! Но ты должен знать: никто не может избавиться от страданий и изменить судьбу, предопределенную всем без исключения. Тебе придется вернуться в свое тело и сделать все, чтобы облегчить страдания других людей.

Когда я взглянул в глаза одному из ангелов, я увидел сострадание — просто воплощение огромного желания облегчить участь всех людей. Я увидел в этом кармическую ловушку и отнесся с недоверием. Разумеется, это достойная цель, но стремиться к ней должен в первую очередь человек, который виновен в том, что навлек на людей эти страдания, он должен принять на себя эту ответственность, разве не так? Конечно, ангелы знали, что я прав: но, видимо, у них было полно работы, и они хотели завербовать меня. Насколько я понимаю, закон кармы состоит в том, что люди сами создают свою судьбу, — и я предполагаю, что этот ангел просто хотел загладить собственную вину. Я не дал ангелу себя обмануть — честно говоря, мне вообще не хотелось иметь к этому существу какое-либо отношение.

Ко мне подошел еще один ангел. Она говорила со мной очень нежно, словно во всем была со мной согласна.

— Может, ты сам хотел бы стать игроком «Негритянской лиги»? — спросила она.

Я был изумлен этим предложением. Очевидно, ангел вообще ничего не понимала: нет ничего хорошего в том, чтобы быть бейсболистом «Негритянской лиги», к тому же эта организация уже прекратила свое существование. Я понял, что, обладая властью, ангелы не знали очень многого — поэтому я стал доверять им еще меньше.

У меня было чувство, словно меня окружила банда кретинов — и они требуют, чтобы я сделал нечто дикое и несуразное, и предлагают мне на выбор разные пути и обличия. В общем, похоже, что они собирались наделить меня каким-то нелепым и глупым предназначением: они были очень похожи на сотрудников биржи труда, которые не успокаиваются, пока не найдут вам хоть какую-нибудь работу. Они словно представляли собой низшую касту бюрократии в небесной иерархии и были готовы на что угодно, лишь бы я согласился на ограничение своей свободы — то есть на рабство. Возможно, если бы мое теперешнее состояние не заметили, волновой эффект от него разнесся бы по всей Вселенной, и, наверное, ангелам и подобным им существам это казалось опасным и недопустимым.

Ангелы продолжали рассказывать что-то несуразное, и, наконец, я пришел в такое раздражение, что был готов взорваться. Неожиданно — и очень вовремя — я вспомнил, что рассказывал один мой старый друг о том, как нужно поступать, если ты обнаруживаешь себя в неприятном духовном состоянии. Тогда я громким голосом сказал ангелам: «Я ТОТ, КТО Я ЕСТЬ!»

Все, что произошло дальше, было похоже на волшебство. Ангелы разлетелись в разные стороны, будто от силы взорвавшейся атомной бомбы, и уже никогда не возвращались. Очевидно, бомбой были мои слова, вылетевшие из меня как внутренняя реакция на нежелательное внимание, словно мое «серое вещество» знало, что и как надо сказать в этом случае. В Библии фразу «Я то, кто я есть!» — произносят и Бог, и Иисус Христос. Поразмыслив, я понял, что такие слова подобны самовыражению артиста или творческой натуры — человека, который работает, подчиняясь своим творческим порывам. Все артисты, художники и музыканты имеют свою ярко выраженную экспрессию, и они работают на высоких творческих частотах.

Ангелы представляли собой требующую подчинения иерархическую структуру — подобно обществу, которое также требует конформизма и лишает нас значительной доли индивидуальности. Слова «Я ТОТ, КТО Я ЕСТЬ» характеризуют своего рода чемпионов индивидуальности, тех, кто действительно неповторим. Считается, что художники и творческие люди — поголовно «плохие парни», неуважительно относящиеся к обществу, без стеснения проявляющие свою яркую неповторимость. Однако, создавая нечто, отражающее их внутренний мир, они находятся в куда большем согласии с Источником Творения, чем те, кто желает ограничить самовыражение, насаждая иерархические институты.

Я также явился свидетелем того, как произнесенная мною фраза превратилась в могущественный талисман. Мне не только удалось избавиться от нежелательного присутствия раздражавших меня ангелов — помимо этого, я узнал, что любой, сказавший эти слова, будь то сам Бог или Иисус Христос, вряд ли вызовет одобрение или обретет популярность среди ангелов или других существ, которым нужна от человека только покорность.

Почувствовав себя свободным, я опять крикнул: «Я ТОТ, КТО Я ЕСТЬ!» — ощущение было таким, словно я пишу белой флуоресцентной краской по ярко-синему небу. Затем я прочитал эту фразу наоборот, просто чтобы посмотреть, что из этого получится. У меня вышло «MAITAHTMAI»[60] — что по звучанию напоминало имя Махатма.

И я снова засмеялся.