Скайуокер и тени Миндора

ГЛАВА ПЯТАЯ

Хан Соло откинулся в кресле, сцепив руки за головой и опустив спинку сиденья так низко, что пришлось упереться коленом в крышку стола, чтобы избежать падения. Уставившись в потолок, Соло уже который раз за день — третий? четвёртый? триста четвёртый? — размышлял, поджидает ли его смерть от скуки.

Вновь и вновь мелькала одна и та же мысль. Хан самоустранился бы без колебаний уже двое суток назад, будь у него такой выбор. Если в галактике поискать что-нибудь более ненавистное ему, нежели «великое» сидение часами напролёт внутри четырёх стен, где приходилось слушать чужое нудное брюзжание, так это сидение посреди комнаты, проводимое под брюзжание мандалорцев.

Ситх побери, да он их просто не выносил!

Хан не считал себя ярым мэндофобом. Он не ненавидел их в целом, невзирая на тот давний злополучный опыт с неким одиночкой, известным мандалорским охотником за головами, который — если справедливость существует, а Великая Сила встала поутру с нужной ноги, — сейчас переваривается желудочным соком сарлакка. Просто из этой шайки «надмолорцев» (надменных самопровозглашённых царей на ратном поле) Хану ещё не встречался такой, кто, выдавая обыкновенное «Доброе утро», действительно желал бы доброго утра. Вместо общепринятого акта вежливости всегда получалось что-то вроде «Надеюсь, утро взаправду выдастся добрым, потому как если ты хоть что-нибудь выкинешь, незамедлительно пострадает твоя миролюбивая кореллианская задница, и ты даже не вспомнишь, в какой галактике её просиживаешь».

Нет, он не ненавидел мандалорцев в целом. Он не выносил лишь тех, с кем доводилось повстречаться лично. Каждого из них.

Хуже всего, что какие-то извращённые понятия о чести или недостаток национального самосознания не позволяли мандалорцам вести переговоры на общегалактическом. Что, конечно, не отменяло пресловутого брюзжания. Чуткий кореллианский слух Хана Соло с трудом воспринимал мандалорскую речь, вызывая неизбежные ассоциации со стаей песчаных пантер, которые то и дело отхаркивали застрявшие в глотках комки шерсти размером с голову взрослого человека. И, чтобы главный переговорщик Новой Республики не тронулся умом, вот такое отрывистое харканье получало скрупулёзный перевод на общегалактический со стороны протокольного дроида. Легковозбудимого, сверхчувствительного и до безумия нервного протокольного дроида, который, несмотря на свободное знание шести миллионов форм коммуникации, чудесным образом так и не избавился от раздражающего акцента, присущего полнейшим снобам из Центральных Миров. А так как последние несколько дней были безвылазно проведены в одной комнате с обладателем этого безостановочного акцента, тот настолько доконал Хана Соло, что он успел всласть помечтать, как в один прекрасный день со всей души наподдаст механическому переводчику, отправив его в обратное путешествие до Татуина.

Единственным сдерживающим фактором, благодаря которому перепланировка дроидов временно отменялась, было присутствие рядом главного переговорщика Новой Республики — настолько прекрасного создания, что от одного взгляда на неё перехватывало дыхание, а сердце начинало бешено колотиться.

Её отличала не только красота, но ещё и потрясающий ум в сочетании с бескомпромиссной отвагой. За всю свою насыщенную жизнь эта женщина совершила только одну всамделишную глупость: позволила себе пару лет назад втрескаться по уши в лихого капитана фрахтовика, пусть и доведённого до нищеты. Ладно, чего греха таить: в контрабандиста с сомнительной репутацией и висевшими на хвосте имперскими служаками, охотниками за головами и криминальными авторитетами, коих просто было не счесть. Вот почему Хана всегда останавливал потайной страх, что хотя в случае нанесения какого-либо вреда дроиду-переводчику Си-3ПO на душе самого Соло и станет легче, отрицательные последствия будут непоправимыми, потому что Лея, наконец, раскроет свои прекрасные очи и осознает всю ошибочность и ужас совершённой глупости.

Не то, чтобы Хан признавался в этом кому-либо. Даже Чубакке, да даже самому себе, пусть в девяноста девяти процентах из ста таких случаев самолюбие оставалось нетронутым. Вот только один процент, как стал подмечать Хан, означал неуверенность в себе, которая извивалась червяком глубоко внутри, постоянно нашёптывая слова сомнения, и тогда нервничавший Хан уже не мог думать ни о чём другом, кроме как об ответных чувствах своей ненаглядной избранницы, и клялся самому себе, что никогда-никогда не даст повода Лее разлюбить его.

Как результат всех этих редких душевных страданий, контрабандист и бывший генерал часами маялся посреди конференц-зала, сокрытого на безымянном астероиде в какой-то глуши Внутреннего Кольца, и старательно делал вид, будто ему не наплевать на происходящее, пока работавший здесь коммуникатор продолжал вещать мандалорский лепет, а Си-3ПO переводил их невнятную тираду реплика за репликой.

Вот и сейчас механический помощник Леи заговорил своим звонким голоском, комментируя свежую информацию.

— Коммандер повторяет, что капитуляция попросту невозможна и что есть лишь единственное мирное разрешение ситуации, сложившейся настолько печальным образом — печальной для «всех повстанцев», ― то есть для Новой Республики, конечно: кажется, коммандер не видит разницы, в противном случае, он демонстративно совершает такие глупые ошибки. Вне зависимости от его интеллекта, единственным выходом ему видится следующее: повстанческие силы должны незамедлительно покинуть эту систему. Само собой, точная формулировка звучит по-другому. «Если повстанцы остаются — все умрут, а если мятежники уйдут, тогда все будут счастливы». Но и этот буквальный перевод опускает грубый оттенок изначальной фразы и оттого не передаёт и доли всего варварского словарного запаса переговорщика. В самом деле, принцесса, их безвкусный язык не подвергается обработке: ещё немного, и мои фильтры нецензурной лексики будут перегружены!

Вообще-то Хан не совсем понимал сути переговоров. Когда в этой системе разразилась битва, он и Лея скитались далеко отсюда по противоположному краю галактики, где целому, пусть и небольшому звёздному скоплению потребовалась помощь в том, чтобы перебраться в лоно Новой Республики. Хану надолго запомнилась их, казалось бы, заурядная дипломатическая миссия, поскольку повидавшего многое контрабандиста просто в дрожь бросало от одного вида аборигенов — маленьких волосатых созданий, похожих на пауков, которые, в отличие от большинства арахноидов, тем не менее, обзавелись вполне себе гуманоидными мордами и широкими пастями, что были усыпаны сверкающими, подозрительно острыми зубками.

Так или иначе, по первому требованию властей пришлось доставить Лею на новое место. Пока они пересекали просторы галактики, чтобы добраться сюда, в эту систему, битва уже подошла к концу: имперские войска были разбиты, а все выжившие с позором покинули место сражения. Все, кроме пятисот или шестисот мандалорских наёмников, что не пожелали сдаваться и, выбрав своей мишенью столичный мир системы, оккупировали несколько тринейтрониевых энергостанций. Затем мандалорцы, которые, как известно, не бросали слов на ветер, пригрозили подорвать находившиеся в их распоряжении генераторы и тем самым освободить планету от трёх с половиной миллиардов жителей. И чтобы это произошло, хотя бы одному республиканскому кораблю достаточно было коснуться поверхности.

Проще говоря, мандалорцы захватили весь мир в заложники.

За все бесконечные часы напряжённых переговоров Хан уяснил лишь одно. Имперский военачальник, успевший сделать ноги из этой системы, напоследок обронил приказ: любыми доступными средствами воспрепятствовать союзу местных с Новой Республикой. Мандалорский же коммандер истолковал приказ по-своему, восприняв не иначе как «воспрепятствовать союзу любыми средствами, даже если придётся пожертвовать всеми, включая себя самих». Вот только Новая Республика совсем не намеревалась оставлять систему, богатую не только природными или производственными ресурсами, но и лояльно настроенными гражданами, которые во время межпланетного референдума подавляющим большинством проголосовали за членство в Новой Республике. Если точнее, девяносто семь процентов граждан не пожелали союза с имперцами. Хан про себя надеялся, что оставшиеся три процента откровенно твердолобых имперофилов живут где-нибудь по соседству с энергостанциями.

Итак, конфронтация вынудила обе стороны сесть за стол переговоров, отчего плавно зашла в самый что ни есть тупик. Рациональным словам и мягким убеждениям Леи мандалорский коммандер противопоставлял собственную непреклонность, подпитываемую тупым нерфьим упрямством. Дошло до того, что Хан стал нетерпеливо считать минуты до обещанного прибытия Лэндо.

Уже это само по себе являлось удивительным, и вовсе не из-за самого Лэндо, который нравился Хану, несмотря на их историю знакомства — длинную, запутанную и частенько с несчастливыми эпизодами, отчего их положительные взаимоотношения всё же омрачались временами. Нет, Хан томился в ожидании не Лэндо, а, скорее, ценного багажа, который тот должен был доставить на блюдечке к столу переговоров. Ну, почти багажа. Спутника.

В отличие от старины Хана, генерал Лэндо Калриссиан не покинул военной службы. На сегодняшний день он занимал высокопоставленную должность шефа службы спецопераций, что, правда, на взгляд Хана звучало так, будто его приятель-генерал подрабатывает на полставки каким-нибудь таксистом. Пользуясь полномочиями, Лэндо посетил мандалорский сектор космоса, где выловил единственного во вселенной человека, способного, по словам генерала, вправить мозги наёмникам-террористам. И теперь Лэндо мчал на всех парах в охапку с великим командиром Мандалорских защитников, известным как самопровозглашённый лорд Мандалор. Фенном Шисой собственной персоной.

Или, как давно постановил для себя Хан, то был сладкоречивый болтун Фенн, рисковавший целостностью своего черепа за то, что не сводил глаз с Леи.

Шиса и его подчинённые отказались от наёмничьих тягот, сформировав вместо этого коллектив гражданского ополчения и превратившись в эдаких добровольных хороших полицейских, творивших, понятное дело, исключительно благие деяния. То есть статус верховного «надмолорца» автоматически означал, что Фенн Шиса весь из себя такой благородный-преблагородный, самоотверженный пуще остальных, и, с какой стороны не посмотри, просто самый-самый лучший во всём. В общем, лучше тебя, ничтожество.

Если бы Хан трезво оценивал подобные ситуации (чего за ним не водилось), он признался бы, что проблема с вождём Защитников напрямую касалась больше Леи, нежели неприязни к мандалорцам. И если бы он оставался предельно честным с самим собой, то справился бы с червячком сомнений, который в таких случаях нашёптывал одно и то же. Красавчик Фенн Шиса и внешне лучше тебя. Чуткий льстец Фенн Шиса лучше тебя проявляет внимание к Лее. И — самое страшное — его ухаживания Лее, по-видимому, нравятся больше твоих.

Вот и сейчас только скрипя зубами, превозмогая вражду, он был вынужден заочно позволить Шисе возыметь удовольствие провести немного времени в одном помещении с Леей. Правда, там же в качестве сопровождающих присутствовали и несколько десятков офицеров, не говоря уже о патовой ситуации, которая требовала скорейшего, немедленного разрешения. Да, вот эти обстоятельства и сыграли решающую роль. Хан же посчитал, что, соглашаясь с необходимостью присутствия Шисы, он продемонстрировал личностный рост. Самую малость. Наверное.

Только что проделанные достижения утратили актуальность, когда Лея повернулась к нему и взяла за руку. Почти сходивший с ума Хан ожидал, что любимая принцесса сейчас признается на ушко, как сильно она ждала новой встречи с Шисой[18].

Но этого не произошло. Вместо имени мандалорца прозвучало имя другого парня, дорогого её сердцу уже безо всяких сомнений.

— Хан, Люк в беде, — пробормотала она голосом на грани напряжения.

Повисший стул, на котором устроился Хан, мгновенно приземлился в исходное положение.

— Что?

Лея слегка помотала головой — жестом, слишком знакомым Хану и означавшим, что принцесса не понимает причины происходящего, но самое происходящее ей весьма не нравится.

— Эй, я тоже о нём беспокоюсь, но… — Хан успокаивающе сжал плечо возлюбленной. — Но он сам может о себе позаботиться, понимаешь? С такими-то всеумениями…

Он затих, почувствовав, как под ласкающими пальцами плечо только напряглось. Более того, её страхи теперь медленно, но верно передавались самому Хану.

— Дело не просто в миндорском рейде. — Лея прикусила нижнюю губку, отчего уголок рта украсился ямочкой. — Мне кажется… кажется, там творится что-то неладное. Что-то плохое.

— Что-то, с чем он может не справится? Речь и правда о Люке Скайуокере, о нашем мистере «Я должен в одиночку пойти к Вейдеру с Палпатином»? — Прозвучавшая фраза поначалу показалась остроумной, но всё-таки по какой-то причине была неубедительна. Хан продолжил попытки. — Разве у него вообще бывают безвыходные положения?

— Я… я не знаю, Хан! — Резкая перемена настроения уже ни в чём не уверенной Леи заставило сердце Хана точно так же резко ухнуть куда-то в пустоту. — Если бы знала, я бы даже не стала говорить, а нас бы здесь и след простыл.

— Извините, пожалуйста, я ужасно извиняюсь, принцесса, — между ними появилась наклонённая голова Ц-3ПO. — Хотя моя база данных и подпрограмма анализа стрессовых изменений в голосе предполагают, что ваш разговор носит конфиденциальный характер, спешу сообщить, что коммандер теряет терпение и требует сеанса связи. Безо всякого уважения, кстати.

— Если ему так необходим сеанс, переведи ему следующее… — Хан приготовился было выпалить тираду, но его прервала неожиданно сильная хватка Леи.

— Хан, ты можешь всего лишь… разузнать обстановку? Попробуй через центр связи. Просто… убедись, что с ним всё в порядке. И передай, чтобы проявлял осторожность. — Настойчивый шёпот стал совсем тихим, едва различимым. — Передай, что у меня плохое предчувствие.

Хан рысью пересёк огромный стыковочный отсек, застёгивая пояс с кобурой и принайтовывая бластер в удобном положении. Повсюду сновали члены ангарной команды, деловито расставлявшие истребители с шаттлами по стояночным докам при помощи буксиров, что находились на последнем издыхании и оттого заполняли ангар газохимической, вызывавшей приступы кашля дрянью. Когда, наконец, показался «Сокол», от увиденного Хан встал как вкопанный. Под передними клиновидными массивными жвалами корабля обнаружилась целая свалка агрегатов и деталей, характеризовавшихся всевозможным набором стадий запущенности и демонтажных работ. Намётанный глаз Хана с ходу определил назначение не в меру разбросанных компонентов, которые, к сожалению, принадлежали блоку управления дефлекторного щита, оберегавшего правый борт «Сокола». Субъект, ответственный за столь необоснованную порчу имущества, в настоящий момент расположился возле ближайшего смотрового люка, и единственной доступной взору частью тела оставалась пара огромных, покрытых рыжеватой шерстью ног. Сам же обладатель ног, соорудив подобие строительных лесов из инструментального ящика размером с гроб и чего-то напоминавшего закусочный столик, втиснул большую часть своей волосатой туши внутрь корабля Хана.

— Чуи! Эй, Чуи!

Никакой реакции не последовало. Неудивительно, поскольку Хан едва ли мог перекричать издаваемый буксировочными машинами рёв вперемежку с приказами диспетчеров, усиленными электроникой. Тогда Хан подобрал магна-ключ и принялся колотить по корпусу «Сокола» с такой силой, что на обшивке образовался новый шрам. Ответом стал глухой удар, раздавшийся где-то в глубине люка и сопровождавшийся коротким, но искренним ругательством на языке вуки, способным подорвать самообладание любого человека в галактике. Почти любого.

— Застегни-ка нашего красавца на все молнии и пуговицы, — скомандовал Хан напарнику, чья косматая башка тоже могла оставлять вмятины на дюрастали. — Я займусь предстартовым запуском. Десять минут на сборы.

Чуи протестующе взвыл.

— Ну, за двойной норматив ты можешь раскурочить корабль по винтикам…

Грубое возражение «гырарх бру оууурарх!» означало, что если бы Чубакка упускал всякий шанс разбирать корабль по винтикам, они вообще остались бы без корабля. Хан не мог оспорить настолько очевидную истину, поэтому он сменил тему.

— Лэндо и его почётный караул вот-вот сбросят якорь. Через двенадцать минут диспетчеры опустят щиты, и «Сокол» должен быть готов улизнуть втихую.

Косматые брови Чубакки сошлись на переносице, и вуки прорычал осторожный вопрос.

— Нет-нет-нет, ничего подобного. За нами никто не гонится.

— Гарруф?

— Всего лишь небольшая командировка. Нам предстоит, эм, проведать Люка. Заглянуть к нему на огонёк, так сказать. Назовём это дружеским визитом.

— Руррх виру сннх, — прокомментировал Чубакка.

— Что такое? Разве не хочешь увидеть Люка? Он тебе больше не по нраву?

— Лоуроу. Лоурроу, гроохнннн?

— Нет, она не придёт.

— Гарруф?

— Потому что я так сказал. Кто тут капитан, в конце концов?

— Нируггр фнитролерруу! — Чубакка повысил голос, отчего застывшая на лице Хана «капитанская маска» дала трещину. — Ссироулл гариоуу…

— Ладно-ладно, потише, а? — Хан быстро огляделся по сторонам, стремясь не допустить любопытных ушей. — Я только что побывал в центре связи. Пропала связь со всей оперативной группой Люка сразу с того момента, как они достигли точки назначения. Минут десять назад и резервные силы как в воду канули. — Он нахмурился. — И, если верить ощущениям Леи, у Люка проблемы.

Чуи попытался было прорычать другой вопрос, но Хан перебил напарника-вуки.

— Не представляю, как мы можем помочь. Скорее всего, никак не можем. Но хотя бы выяснить, что происходит, мы в состоянии. А вот чего я точно не могу, это… Чуи ты меня знаешь. Знаешь, как никто. Я не могу просто бросить его там…

— Гнн лоуроух?

— Нет, она попросила только попытаться связаться с ним. Того, что мы собираемся улететь, она не знает. И не узнает. Я ни за что не возьму её туда.

— Хоуррг?

— Потому что… — Хан скривился, шагая к трапу… — потому что у меня тоже плохое предчувствие.

Лэндо Калриссиан величественно сходил с борта личного командирского шаттла и каждым сантиметром своего внешнего вида — начиная от ювелирно-тонкого, отливавшего серебром козырька фуражки и заканчивая сапогами, начищенными до зеркального отблеска — излучал облик генерала, которым он и являлся. Элегантный, ладно скроённый и плотно облегающий костюм также отличался подобным лоском: глянцевитая ткань цвета морской волны, являвшаяся чуть ли не произведением искусства, служила магнитом для всеобщего внимания при любой обстановке, ведь, по мнению её обладателя, любой офицер просто обязан быть образцовым джентльменом. Нечего и говорить, что костюм сидел на Лэндо как влитой. Фасон разрабатывал он сам.

С генеральских плеч до пояса свисала форменная шинель, изготовленная по особому заказу в виде накидки, само собой, чёрного оттенка. Когда достоверный источник шепнул Лэндо о том, что Акбар и командование совершенно точно наложат запрет на прежнюю роскошную мантию, он и заказал новый, более подходящий новому статусу плащ. Чёрный был выбран по одной простой причине: этот цвет подходил к любому предмету одежды.

Рядом спускался Фенн Шиса, чей лётный комбинезон пусть и считался самым обыкновенным, всё же был ему к лицу. Несколько ранее, стоило Лэндо заявиться в шаттл, блистая синевой своей шикарной парадной формы, как Шиса немедленно расхохотался.

— Не припомню ни одной голограммы Мадина в таком прикиде, — отвесил мандалорец тогда.

— Потому что Крикс не может себе позволить «такой прикид», — пожал плечами Лэндо, любуясь отражением в обширном зеркале, а в особенности — кокетливым разрезом пиджака. — Согласись, Мадин слишком многое держит в себе[19].

— И ты ещё удивляешься, с чего вдруг мандалорские наймиты не проявляют к тебе должного уважения.

На лице Лэндо расцвела ухмылка.

— Люблю, когда меня недооценивают.

— По-моему, ты тащишься больше от вычурных нарядов.

— Фенн, друг мой, если просто хорошо выглядеть когда-нибудь станет преступлением, я готов сразу начать отбывать пожизненное.

Прибыв на место, Шиса по-военному напролом двинулся через весь гудевший от кипучей деятельности ангар. Лэндо чуть поотстал, поочередно задерживаясь то у техника, то у сигнальщика-швартовщика, и каждый представитель ангарной команды, удостоенный внимания генерала Калриссиана, одаривался кивком, кратким знакомством, а то и приветствием по имени, если знакомство ранее уже состоялось. Феноменальная память Лэндо, хранившая истории о тысячах других любителей азартных игр, а также — о предпочитаемых ими тактиках, позволяла не только без труда запоминать имена всех когда-либо встреченных в жизни, но также имена их детей и название родины собеседников. Однако поведение в ангаре было не просто укрепившейся привычкой или методом работы. Лэндо искренне нравилось проводить время среди живых существ, и благодаря этим, казалось бы, незначительным или даже лишённым смысла моментам пользовался бешеным успехом среди рядового состава СОНР. Обратной стороной такой славы являлась неспешная скорость передвижения, и поскольку Лэндо преодолевал целую толпу рабочего персонала, к моменту её окончательного прохождения он слегка опоздал и пропустил адресованную Фенну реплику Леи. Кажется, речь шла о Cи-3ПO, который ожидал их в конференц-зале с докладом и подробным инструктажем.

Ещё на подходе Лэндо рефлекторно отметил, как щёки Леи налились милым румянцем: должно быть, Шиса отпустил какой-нибудь неуклюжий, но лестный комплимент. Не желая отставать от вояки, который при всех достоинствах не отличался изысканными манерами, Лэндо самолично подрулил к принцессе и, завладев нежной ручкой Леи, склонился над тыльной стороной её ладони.

— Прощу прощения, принцесса, — проговорил он, — за столь неуместные слова, но ваша красота, как и прежде, повергает меня в изумление.

— Притормози-ка, — осадила Лея, рывком выдернув свою руку. Тут только до Лэндо дошло, что милый румянец, по всей видимости, вызвала скорее ярость, нежели смущение. — Лучше ответь на вопрос.

Застигнутый врасплох Калриссиан сморгнул.

— Да, принцесса?

— Почему, — выдала Лея сквозь зубы, — единственный мужчина моложе шестидесяти, способный хотя бы притвориться взрослым — мой родной брат?

Прежде, чем Лэндо пролепетал какой-то достойный ответ, принцесса развернулась на каблуках и помчалась по коридору твёрдой решительной походкой, которая, вызывая ощущение дискомфорта, живо напомнила демонстрацию угрозы со стороны сокорранского гранитного ястреба.

Фенн склонил голову к генералу.

— Что это с ней?

— Кажется, она слегка на взводе.

— Если она дипломат, разве ей не требуется быть, не знаю, посдержаннее?

— Выдержка — её второе имя. Однажды Лею допрашивал сам Дарт Вейдер, а она даже глазом не моргнула. Введи в Голонете запрос «стойкость», и сразу высветится её профиль.

— Прямо сейчас её стойкость точно пошатнулась.

— Можно и так сказать.

— Так что способно заставить такую девушку взъяриться, рассвирепеть и всё такое?

— Правильнее будет — «кто», а не «что». — Лэндо улыбнулся своим непроизвольно всплывшим заветным воспоминаниям. — Он и мастера-джедая доведёт до глубокой истерики, так что ярость Леи полностью оправдана.

Фенн понимающе кивнул.

— Должно быть, речь идёт о Соло.

Ворвавшись в грот, обустроенный как ангар для космических кораблей, Лея перешла на бег, но неподвижно застыла, заметив отсутствие знакомого силуэта за рядами шаттлов и истребителей, который обычно уже несколько суток подряд как виднелся там, в ремонтном доке. Она протолкнулась сквозь толпу работников ангара прямо к доку с «Соколом». Здесь принцессу не ожидало ничего, кроме пятен смазки и охлаждающей жидкости, нескольких фрагментов обшивки корпуса и стихийно разбросанных электронных компонентов. Также обнаружился магна-ключ с помятой головкой, который Лея, стиснув зубы, подняла с пола. Несколькими движениями девушка будто взвешивала инструмент в руке, но затем конечность безвольно опустилась, и Лея принялась с ненавистью всматриваться за пределы щита, туда, где простёрлась необъятная чернота космоса.

Причина такого поведения была простой: ей не следовало отправлять Хана с поручением. Пусть он продолжил бы мучительное ожидание в конференц-зале, слушая, как Си-3ПO из шестерёнок вон лезет в своих попытках максимально вежливо перевести мандалорское глумление. Только спустя десять минут Лея осознала собственную ошибку. Заодно пришло и понимание корня этой проблемы.

Она ошиблась потому, что недостаточно серьёзно принимала свою сущность.

Даже по прошествии всех этих месяцев она не могла полностью заставить себя поверить, что в её жилах течёт самая настоящая кровь джедая — и не просто джедая, а, возможно, могущественнейшего джедая в истории. Лея никогда в полной мере не принимала истину о природе своих инстинктов, внутреннего чутья и предчувствий, за которыми крылось гораздо большее, нежели явления психологического толка, а самые что ни есть подсказки Великой Силы, прошептанные на ушко. Отправляя Хана, девушка взаправду поверила, будто он просто разузнает обстановку в центре связи и проверит подпространственные отчёты оперативной группы Люка, а, собрав необходимую информацию, примчится обратно и скажет, что всё в порядке. Может, пошутит в довесок о причудах женской интуиции, которая временами даёт сбой.

Люк, должно быть, легко справлялся с наследием джедаев, поскольку разлучённый брат, росший во Внешнем Кольце, даже не знал, что они собой представляли. Лее, напротив, с пелёнок прививали глубокое уважение к джедаям и ко всему олицетворяемому ими. Глава семьи, которого она всё ещё называла отцом, также известный как принц-консорт Бэйл Органа, являлся кладезью неиссякаемых легенд, связанных с джедаями и относившихся не только к периоду Войн клонов, но и ко всей истории Республики. Отец считал недостаточным просто положительно относиться к джедаям, предпочитая рассматривать выбранную ими стезю мира и справедливости как пример для подражания, в то время как сами джедаи, пожертвовавшие всем в Войнах клонов, заслуживали хотя бы достойного почтения.

Надо ли удивляться тому, что Лея не желала признавать наследие иного рода? Правду, согласно которой её настоящим отцом был не кто иной, как герой из легенд Энакин Скайуокер. Правду о герое, который так или иначе перевоплотился в самого безжалостного, смертоносного и устрашающего головореза Империи. Правду о другом дитяти головореза, которым оказался нетерпеливый мальчишка — тот самый, что без малейших намёток плана, на одной только наивной вере во вселенскую справедливость ворвался в тюремную камеру на «Звезде Смерти» с целью спасти её, и тот самый, что теперь зазывал её пойти по стопам отца.

Совершенно нелепые превратности судьбы. Будь на её месте кто-то другой, она едва ли смогла бы поверить в такое.

Но когда подобные нелепости происходят с завидным постоянством, хочешь не хочешь, а поверишь. И, сидя посреди холодного конференц-зала на лишённом атмосферы астероиде, ты не станешь долго сомневаться, когда вдруг снизойдёт предчувствие. И, находясь за тысячи световых лет от родного брата, внезапно осознаешь, что он подвергся смертельной опасности, не обладая ни единым шансом выжить в одиночку.

Однако даже эти недолгие сомнения, отметаемые за ненадобностью, окутали зарослями её сознание на продолжительные пятнадцать минут, проведённые в беспокойном ожидании Хана, который вроде бы должен был вернуться, но предчувствия уверяли, что теперь и он подвергался опасности. Когда тревога стала совсем невыносимой, Лея пробормотала жалкие извинения мандалорцам и покинула переговорную, чтобы, дойдя до центра связи, принять неутешительные известия о состоянии Оперативной группы СОНР — ту же самую информацию, которую ранее получил Хан. Тогда принцесса незамедлительно направилась к стыковочному отсеку, ведь кто, как не она, знала, что Хан выскочит отсюда в ту же секунду, стоит только двигателям «Сокола» прогреться.

И кто, как не она, знала причину подобной выходки. Хан скорее взлетит со скоростью света, махая руками как крыльями, чем бросит друга в беде. И, само собой, он не признается ей в принятом решении, поскольку, в свою очередь, знал: не его одного отличала горячая преданность друзьям. И, руководствуясь глупой, чисто мужской склонностью, предписывавшей защищать даму от опасности, он оставит её за бортом и бросит здесь, не сказав ни слова. И всё это впоследствии приведёт к тому, что она будет сверлить взглядом космическую пустоту, рассчитывая обязательно продемонстрировать всю ошибочность мужских амбиций, как только догонит Хана. Может, демонстрация даже пройдёт наглядно. В виде трепанации черепа. Благо магна-ключ прямо под рукой. Вот только как же его теперь догнать?

Лея обвела глазами ангар в поисках кого-нибудь способного разрешить возникшую проблему, но ответом была лишь сумятица, подпитываемая беспрерывной суетой, шумом буксиров, парами выхлопных газов и облаками космической пыли, которые, усеяв обшивку звездолётов, вздымались в воздух благодаря электростатическим инверторам. «Что бы сделал Люк?» — пришла на ум мысль, после чего Лея закрыла глаза и сделала глубокий вдох-другой, окончательно решившись теперь пойти другим путём.

Несколько минут прошли в бесцельном брожении посреди похожего на пещеру ангара. Лея, смущённо ожидавшая нового предчувствия, так сосредоточилась на внутренних ощущениях, что, открыв, наконец, глаза, она не сразу поняла, что показавшийся впереди высокий красавчик-пилот, который болтал с чистившими его «бритву» ребятами, был ни кем иным, как возлюбленным её собственной подруги[20].

— Тайко! — Она помахала и устремилась к пилоту. — Тайко, я так рада тебя видеть!

В ответ Тайко Селчу недоумённо уставился на неё.

— Принцесса? Разве вы не должны вести переговоры?

— Забудь о переговорах, — сказала Лея. — Меня нужно подвезти кое-куда. По срочному дипломатическому делу.

— Хм… — нахмурился Тайко.

— Теперь я — штатный бортовой стрелок, — Лея кивнула на «бритву», — и мне бы хотелось, чтобы ты как можно скорее подготовил «птичку» к вылету.

Брови Селчу сдвинулись ещё сильнее.

— Принцесса, вы гражданское лицо…

— А моя мать была твоей королевой, — отрезала Лея, которую всегда коробило от такого использования семейного положения в личных целях, однако сейчас дело не терпело отлагательств. — Альдераанцем ты оставался намного дольше, чем офицером. Так ты выполнишь мою просьбу или попросить кого-то ещё?

— Попросить о чём? — К ним подошёл Ведж Антиллес. — Привет, принцесса. Как проходят переговоры?

— Привет, Ведж. — Лея поморщилась: ещё одному другу придётся лгать. — Э… тут кое-что случилось. Я одолжу Тайко и его «бритву»? Это займёт всего несколько часов.

— Если бы это зависело от меня, — виновато развёл руками Антиллес, — а Лэндо, то есть генерал Калриссиан, в самом деле классный мужик. Ну, ты знаешь, такой весь из себя добродушно-весёлый и расслабленный. Но это когда на нём гражданское. А когда он в форме, и ты собираешься впервые нарушить его приказ, то чувство юмора у него вдруг куда-то испаряется…

Лея переводила взгляд с одного пилота на другого. Великая Сила не направила бы её сюда, чтобы намеренно отнять все шансы… А как бы поступил Люк?

Принцесса вновь вздохнула полной грудью, сомкнула веки и для верности позволила себе очередной вздох.

Мысленно Тайко отводилась роль разве что средства передвижения, а Веджу, напротив, — препятствия, с ходу перегородившего дорогу. Она раскрыла глаза, и оба мужчины предстали перед ней в другом свете, более отчётливом и явственном, чем когда-либо раньше. Теперь они, утратив неодушевлённость без остатка, виделись хорошими людьми, добрыми друзьями, искренне озаботившихся терзаниями Леи, у которой на лбу было написано, что её гнетёт какая-то проблема. В своём стремлении помочь они не заслуживали обмана.

Медленно, чётко и без прикрас она произнесла всего три слова.

— Люк в опасности.

Ведж и Тайко переглянулись.

— Какого рода опасности? — уточнил Антиллес.

— В смертельной. — Лея не смогла сдержать дрожь в голосе.

Тайко выжидающе посмотрел на командира. Тот сжал губы, уставившись в палубу. Весь процесс занял лишь мгновение, после чего Ведж издал раздражительный звук и решительно кивнул. Тайко как ветром сдуло.

Наблюдая за сверкавшими пятками альдераанца, который не останавливаясь форсировал ангарный хаос, Лея только и могла задать вопрос.

— Куда это он?

— За остальными Пронырами, — бросил через плечо Ведж, уже пустившийся рысью к командирскому «крестокрылу». — Дай нам пятнадцать минут.

Лэндо занял место Хана, устроившись в опустевшем некоторое время назад переговорном кресле. Он уже полминуты как перестал вслушиваться в спор Фенна Шисы и главаря наёмников. Лэндо достаточно неплохо владел мандо'а, чтобы вести беседу с мандалорцами или обчищать карманы представителей этого народа, опрометчиво сунувшихся за стол сабакка, однако даже в настолько деликатных и эмоциональных переговорах Калриссиану хватило знаний понять, что противник ни в какую не желал покупаться на призывы Фенна типа «Подчиняйся слову Мандалора» вперемежку с сентиментальными выпадами «Защищай нашу честь», апеллировавшими к гражданской ответственности. Лэндо, вероятно, следовало ещё перед переговорами просветить Шису: подобного рода аргументы воздействовали разве что на тех, кто уже верил в высокие идеалы, а наёмники, проливавшие кровь за имперские кредиты, к таковым точно не относились.

Как и большинство добропорядочных существ, Фенн, похоже, надеялся на ответное благородство, которое зиждилось у остальных где-то в глубине души и терпеливо ждало своего часа. Помня о собственных похождениях в качестве образцово-показательного наёмника, Шиса, судя по всему, равнял своих бывших коллег по себе и пытался разглядеть подлинное великодушие за доспехами, сотканными из цинизма и беспринципности. Вот только шкуру типичного наёмника Фенн никогда на себя не примерял.

А вот Лэндо, в свою очередь, был игроком. И игроком успешным. И, подобно всякому успешному игроку, с высоты накопленного опыта Лэндо виделась другая истина: «подлинное великодушие» в природе появляется ещё реже, чем первосортные самоцветы коруска. В долгосрочной перспективе проигрыш не настигнет, если постоянно напоминать себе о том, что всеми движет извечный триумвират жадности, страха и глупости.

Спустя полчаса Лэндо задавался вопросом, как же Хан перенёс целых два дня всей этой мути и умудрился не покончить с собой. Через час до него дошло, что в ближайшее время ни Хана, ни Лею посетители конференц-зала не дождутся. Ещё через час энсин, отправленный на поиски Леи, вернулся с такой кислой миной, будто посланник где-то по дороге подхватил неизлечимую болезнь.

Пока настроенный враждебно собеседник-коммандер разрождался ещё одним непомерно длинным оскорблением, Лэндо наклонился к уху Шисы.

— Отойду на минутку-другую. Прикроешь, а?

Фенн, не колеблясь, кивнул. Должно быть, и он сознательно пропускал новую тираду мимо ушей.

— Понимаю, — произнёс Мандалор одним краешком рта. — У тебя эта язва тоже сидит в печёнках?

— Мне не бывает настолько плохо в общении, — улыбнулся Лэндо. — Я мигом.

Энсин, ожидавший в коридоре, явно мечтал оказаться где-нибудь в другом месте.

— Генерал, — стал докладывать он, — в последний раз её видели вместе с лейтенантом Селчу, когда она садилась к нему в истребитель.

— Да неужели? — Улыбка всё ещё не сходила с лица Лэндо. Он слишком долго увлекался азартными играми, чтобы позволить себе выдать что-то иное. — А когда в последний раз видели лейтенанта?

— Ну, скажем так, генерал, вы и сами уже в курсе… вы ведь в курсе?

Улыбка Лэндо стала шире.

— Притворимся, что это не так.

— Около часа назад Разбойная эскадрилья поднялась в воз… в космос, сэр. Диспетчерская сообщила, что Проныры направились выполнять одно из ваших особых заданий, сэр.

— Одно из моих особых заданий?

— Да, сэр. Коммандер Антиллес предоставил все необходимые коды.

— Что, прямо так и сделал?

— Да, сэр. — Энсин замялся. — Есть проблема, сэр?

— А почему ты думаешь, что возникла проблема?

— Скажем так, незадолго до отлёта принцесса побывала в центре связи и спрашивала там о генерале Соло.

— Ну разумеется, спрашивала.

— И за несколько минут до этого, — продолжал младший офицер, — там побывал сам генерал Соло. Запрашивал генерала Скайуокера.

— А кого, в свою очередь, запрашивал генерал Скайуокер?

— О, ну… никого, сэр. То есть я хотел сказать, это неизвестно. Связь с оперативной группой пропала.

— С целой группой? Так-так-так.

— Да, сэр. И вот ещё, сэр. — Энсин протянул считыватель данных. — Здесь расшифровка автоматической короткой передачи, которая с интервалом в пять минут передаётся в Голонет снова и снова. И первая такая появилась уже через минуту после того, как группа исчезла на радарах.

Лэндо покачал в руке устройство.

— Сформулируй кратко для меня, что там говорится, хорошо?

— Ну, если верить передаче, сэр, её автор — Отродье теней. Связисты ещё не установили подлинность, но…

— Но ты посчитал, что я, возможно, захочу узнать о случившемся. Потому что это может иметь какое-то отношение к пропавшей принцессе и двум её генералам-любимчикам.

— Сэр, согласно посланию этого «Кукловода, рождённого тенями», он захватил в плен всю оперативную группу и теперь угрожает, что в течение трёх последующих дней «изничтожит её под корень», если Республика немедленно не прекратит огонь… и не подтвердит его притязания на императорский трон.

— Серьёзный малый. Хм. Так-так-так.

— Но, как я уже сказал… — Энсин нервно облизнул верхнюю губу. — …центр связи ещё не установил подлинность автора. Но даже если это действительно Отродье, у нас нет возможности выяснить, какая часть послания — правда.

— Само собой, всё — правда, до единого слова, — заявил генерал. — Ведь Люк уже там. Хан и Лея тоже двинулись в путь, что тут говорить про Разбойную эскадрилью.

— Сэр? Я не понимаю.

— Просто ты здесь новенький, сынок.

— Сэр?

— Отправь своё личное дело моему заместителю. Мне бы пригодился такой солдат.

У энсина отвисла челюсть.

— Сэр… Я не… я ведь подвёл вас.

— И не забудь сделать пометку о том, что я лично порекомендовал повысить тебя до младшего лейтенанта.

Глаза бедолаги округлились настолько же, насколько был разинут рот.

— Сэр?

— Ты только что спас целого генерала от смертельной скуки. Если бы мне всё сходило с рук, я бы тебе и медаль вручил.

Оставив энсина наедине с изумлением, Лэндо направился обратно.

Вернувшись в конференц-зал, Калриссиан отвесил насмешливый кивок Фенну и оттолкнул в сторону своё пустующее кресло.

— Позволь мне всё уладить.

Перекочевав на другой край стола, Лэндо уселся прямо перед оторопевшим мандалорским коммандером, подарив тому широкую ухмылку.

— Хорошо. Переговоры окончены. Вы выиграли.

— Да ладно? — нахмурился Шиса.

— Да ладно? — вторил ему коммандер.

— Нет никаких сомнений. Лично составлю в письменной форме следующее: никто из сил Новой Республики не будет приземляться на поверхности этого мира, не появится на орбите и не станет каким-либо другим образом оккупировать планету или систему, пока ваши жизни принадлежат Империи. Удовлетворены?

— Что ж… я полагаю… в смысле, да.

— Грандиозно! — Улыбка Лэндо разрослась до ушей. — Ну, так что дальше?

— Дальше? — Коммандер, напрочь забывший о своём старательном игнорировании общегалактического, недоумённо захлопал глазами. — Ты о чём?

— Вы победили, вот я о чём. Победа безусловна и окончательна. Так что дальше?

— Что ж… полагаю… в смысле…

— Как вы рассчитываете получить гонорар?

— Гонорар? — тупо переспросил коммандер.

— Забыл сказать: наши сенсоры не улавливают никаких признаков того, что из гиперпространства грудами вываливаются, скажем, мешки с имперской наличностью или с чем-то подобным.

Лицо объявленного победителя окаменело.

— Понимаю, к чему ты клонишь.

— Я просто ошарашен тем фактом, что… — Лэндо небрежно стал рассматривать свои безупречно отманикюренные ногти. — …что наниматель не собирается расплачиваться — кстати, тем самым разорвав контракт, не так ли? Не говоря уже о том, что он задал стрекача и бросил всех вас помирать здесь. В голове не укладывается. Сдаётся мне, нечистый на руку наниматель счёл нецелесообразным выплачивать положенное мертвецам. Ну а раз вы ухитрились избежать гибели, получается, вы… как бы поточнее выразиться… заперты в ловушке глубоко в республиканском пространстве. Как собираетесь потребовать причитающееся?

Коммандер нахмурил брови.

— Ты пытаешься надуть меня.

— Нисколько. — Лэндо оторвался от созерцания пальцев и подмигнул собеседнику. — Я пытаюсь нанять тебя.

Выстрел попал в цель: коммандер крепко призадумался.

— Может, тебя и твоих подчинённых заинтересует новая вакансия? Скажем, работа под патронажем кого-то, кому не наплевать на обязательства — в отличие от тех, кто вас и в децикредит ставит? Кого-то, кто — веришь или нет — по достоинству вознаграждает столь преданные делу кадры?

Переваривая услышанное, предводитель наёмников всё мрачнел и мрачнел. Наконец, когда уже казалось, будто предложение выдвинуто давным-давно, мандалорец грозно посмотрел на Лэндо.

— Деньги вперёд? — уточнил коммандер.