Сказка для Анжелики

Глава пятнадцатая

— Кто я? — все, как в американском боевике, где Джеки Чан бегает по джунглям Африки и всем задает один и тот же вопрос. А кому задать вопрос мне? Кто мне на него ответит?

— Девушка, не звоните больше, ваш розыгрыш дурацкий…

— Стойте, не кладите трубку. Но я действительно по паспорту Снигирева Анжелика только Дмитриевна, мой опекун Снигирев Дмитрий Николаевич.

— Дмитрий Снигирев? Вы ничего не путаете?

— Да, мне сейчас тридцать лет, и до сего дня я не знала, что являюсь падчерицей.

— Ничего не понимаю, девушка, а вы можете прилететь в Москву?

— Зачем?

— Или прислать свой ДНК материал.

— Зачем?

— А вы думаете, мы просто так переводим Снигиреву каждый год десятки миллионов долларов? Мы получаем от него свежий материал для ДНК теста и отчет о тратах.

— Простите, но если Анжелика умерла, какой отчет вы можете получать?

— Есть еще сестра Анжелики.

— И где она живет?

— Спросите своего опекуна. Анжелика, если вы действительно Анжелика, то я попрошу вас сделать так…

И мой невидимый собеседник просит меня подъехать через два дня в медицинский центр, в котором у меня возьмут мазок на тест ДНК. И только после получения результата он со мной свяжется.

Соглашаюсь. Мне самой уже стало интересно. Я получается не Анжелика, тогда кто я и откуда. Имею ли отношения к тем деньгам, что лежат в фонде. По словам Роберта, я наследница, тогда какие деньги я наследую?

В полном раздрае иду на кухню.

Пробую сварить обед. Да, не создана я для кухни, пюре получилось твердым, а не воздушным. Для супа смогла только отварить мясо, а как сделать бефстроганов так и не поняло, уж очень замудрено. Через час пришёл Пашка на обед. Похлебал бульончика, съел кусок мяса и даже пюре подобрал.

— Очень вкусно, Анжелочка, — и поцеловал меня в нос.

Блин, уж лучше бы я в ресторане заказала, боюсь, у Паши скоро будет расстройство желудка от моей готовки.

— Ты чего такая насупленная?

— Паш, тут выяснилось, что я не настоящая Анжела Снигирева, та умерла в восемнадцать лет.

Пашка смотрит на меня удивленно. Чешет затылок, а потом говорит: Давай, рассказывай.

И мне приходится рассказать все, что я узнала, и про тест ДНК.

— Паш, я может совсем не богатая, а может даже и бедная.

— Ну, Анжел, это не проблема, я тоже не богач, — Паша спокоен, как удав.

— Паш, а ты меня любить будешь?

— Анжел, не говори глупости, если бы ты была бедна, как церковная мышь, мы бы с тобой поженились еще в далекой юности. Но ты была из богатой семьи, поэтому нам поломали жизнь. Так что я буду только рад, что ты небогата.

И я выдохнула.

Мне надо съездить к хирургу…

— Зачем, — Паша уже начал было расстегивать на мне блузку, как резко остановился и отстранился.

— Я договорилась об операции, она попробует убрать то, что другие мясники наворотили. Сдала анализы, надо подойти узнать день, когда она мне назначит.

— Хорошо, только не увлекайся Анжел, а то сделают тебя Квазимодо.

Я засмеялась, вспоминая всех тех дурёх, кто пластал себя до такого состояния, когда уже отваливался нос.

— Хорошо, пока только гель уберем из губ. И хочу вернуть себе нормальную грудь.

Пашка наклонился и шепнул: А грудь оставь, она такая аппетитная.

Вот таки и знала, что все мужики на титьки ведутся. Следующий день проходит в затишье. Я учусь готовить, мы с Пашкой занимаемся обычными рутинными делами. Решила Паше на обед запеканку приготовить, сунулась в холодильник, а фарш закончился. Ну до магазина бежать недалеко. Сунула ноги в уги, накинула пуховичок и вперед.

Супермаркет стоял в некотором отдалении от жилых домов, перед ним огромная парковка, в выходные дни вся заставленная машинами, но сегодня обычный день. Бегу через почти пустую парковку. Вдруг с боку кто-то окликает меня: Девушка, помогите мне, пожалуйста.

Парень с костылем пытается в грязный минивен засунуть сумку с продуктами. Подскакиваю, с легкостью поднимаю сумку и заталкиваю в раскрытые дверцы. И сразу кто-то, стоящий сзади, закрывает мне рот вонючей тряпкой.

И только слышу голос: Блин, неделю пасли…

Темнота.

Я очнулась связанной. Дежавю. Только в этот раз я лежу дома в большой гостиной на диване.

— Пить, — прошу я неведомого мне охранника, кожей ощущая, что кто-то сидит рядом.

— Очнулась, — надо мной наклоняется один из охранников отца.

Он усмехается мне в лицо, но молча берет со стола бутылку с водой, отворачивает крышку и подносит к моим губам. Словно в насмешку, бутылку переворачивает так, что вода хлещет из горлышка, заливая мне блузку, а я еле успеваю сглатывать. Он выливает на меня почти всю бутылку в полтора литра. Это ж как меня надо ненавидеть. Потом ядовито улыбаясь, идет на кухню, слышу, как гремит бутылка, ударяясь о пустое ведро. Точно. В доме никого нет.

Через несколько минут слышу быстрые и твердый шаги, уже по тому, как он спускается с верхнего этажа, понимаю, это отец.

— Очнулась, хорошо, — сухо бросает отец. — Сейчас приедет Роберт и заберет тебя. Завтра вы с ним распишетесь.

— Папочка, или кто ты там мне? Какая роспись? Как я поняла, я не Анжелика, с фонда которой ты получал денежки, та умерла? А кто я? Мне даже самой интересно стало, — по мере того, как я говорю, по лицу отца пробегают тени, мимика выдает его с головой. Сначала я вижу растерянность, потом недоумение, а в конце волчий оскал.

— Как ты, сука, догадалась? — рычит он, гладя мне в глаза.

— Случайно узнала, что мать мне не мать, — начинаю я.

— Аглая язык развязала?

— Нет, случайно узнала, — не хочу подставлять няньку. — Твой любимый Роберт проговорился про деньги. А дальше при наличии денег можно раскрутить все.

Отец замолкает на несколько минут, стоит посреди гостиной и кивает головой каким-то своим мыслям. А потом поднимает указательный палец и грозит мне.

— Дура ты, Анжелка. Закопаю я тебя.

Его охранник стоит подле меня и лыбится, глаза у него, как у снулой рыбы.

— Может сначала, Дим, отдашь нам, мы поиграем, — его взгляд красноречивее его слов.

— Дебил, хочешь, чтобы на ней нашли твои потожировые, давно в тюрьме не сидел, олух, — орет на него мой отец. — Даже не смей!

— А чяооо, ничоооо…

Истинный дебил.

— Мы вот что сделаем, мы тебя завтра с Робертом поженим, через недельку твои документы в фонд отправим, что бы все было честь по чести. А когда денежки придут на твой счет, мы тебя и закопаем, а пока ты у меня в яме посидишь.

— В яме она, говоришь, посидит? — вдруг слышу голос своей матери, а отец при этом сильно меняется в лице.

От удивления я даже присаживаюсь на диван. Мать зашла незаметно, на ее появление не обратил внимание ни отец, ни его охранник. Вот только она пришла не с добрыми намерениями, потому что в ее руках пистолет. Охранник тянется к подмышке, видимо там у него оружие, но грохочет выстрел. И тот заваливается набок. Выстрел прозвучал так резко, что на какой-то миг у меня появился звон в ушах. Я смотрю на охранника, который пару минут назад хохмил и плотоядно смотрел на меня, и вот он валяется возле моих ног с маленькой дырочкой в области сердца, а под ним расплывается темно-красная лужа.

— Даже не дергайся, подними руки! — командует мать отцу. Тот быстро выполняет ее команду.

— Дорогая, не нужно этого делать, я же тебя люблю, — быстро говорит отец.

— Ага, так сильно любишь, что не перестаешь трахаться с каждой мало-мальски симпатичной бабенкой? — ехидно подмечает моя маман.

— Ты все не правильно истолковала, — пробует вывернуться отец, вот только у маман глаза горят, и она настроена очень серьезно.

— У какой суки подрастает твой сын: у Кати, у Снежаны или у Светки?

— К-к-ка-какой сын?

— Не ври мне! Роберт рассказал все этой, — переходит на ультразвук мать и тычет в меня пальцем.

— Ах, Роберт! Наш пострел, смотрю, везде успел, — отец смеется, через минуту его смех переходит в истерику.

— Заткнись! — орет на него мать.

Но тут происходит то, что не сразу укладывается у меня в голове.

Отец, гомерически смеясь, складывается пополам, словно хватается за животик. А потом вдруг резко бросается в ноги матери, сбивая ту с ног. Вот только она с испугу нажимает курок.

Мать падает, пистолет отлетает в угол. А под отцом растекается лужа крови.

Я с ужасом смотрю на все это. От страха меня трясет.

А мать вскакивает и начинает лихорадочно двигать мебель, ища пистолет.

Я следующая, — с ужасом проносится у меня в голове. — Свидетелей убирают.

И я спрыгиваю на пол с дивана и лечу на выход.

— Стой, — орет мне в след мать.

Но я вылетаю на улицу, и перед самым выходом меня хватают крепкие руки и пихают в очередную машину.

Роберт!