Сказка о потерянном прошлом

Глава 13^{13}

Утром понедельника стояла такая отвратительная погода, что Ада десять раз пожалела о своем обещании, данном албысты. Проснувшись утром раньше всех, она выбралась на кухню и молча пила чай с бутербродами, уставившись в одну точку.

Албасты не сказала ей ничего нового, только ещё больше сбила с толку и направила за ответами к той, кого никто из её новых знакомых, похоже, лично не знал. Где искать, как правильно спрашивать — столько новых вопросов!

Не дожидаясь, пока проснутся родители и брат, Ада влезла в плотные джинсы, клетчатую рубашку и тонкий джемпер поверх неё. Ботинки и теплая плотная куртка только добавили тяжести на её плечи и ноги.

Сегодня в подъезде и не пахло присутствием феи — только тишина сонного дома, который начинал просыпаться перед новой тяжелой неделей. Осень набирала обороты, за окном ветер разгонял листья с деревьев, а по асфальту лились ручьи с пеной.

Ада открыла зонтик и отважно ступила за порог подъезда, тут же столкнувшись со шквалистым ветром. Зонт почти сразу вывернуло, и Ада забила на попытки открыть его в нужную сторону. Накинув капюшон куртки, она сжала ремень сумки и поспешила в переход, чтобы успеть на автобус. Конечно, ей все равно придется ещё идти пешком целый квартал под дождем. Так что, уже оказавшись под сводами перехода и наблюдая, как по стеклам льются реки дождя, Ада попыталась вывернуть зонт и привести его в божеский вид. Похоже, что одна из спиц уже успела сломаться, так что Ада только вздохнула и свернула остатки зонта.

До автобусной остановки она шла, низко наклонив голову, чтобы видеть хотя бы дорогу. Нужный автобус пришел не сразу, а под козырьком остановки уже набилось столько школьников и стариков, что Ада решила постоять в стороне. Пахло, как всегда в дождь, канализацией и плесенью. В городе ей всегда не хватало того нежного осеннего запаха мокрой земли, преющих листьев и гниющих от сырости яблок, какой расплывался на даче. Ада вздохнула, понимая, как давно там не была.

Автобус, конечно, был переполнен, и там уже пахло мокрой псиной и сырой одеждой. Так что, когда подошла её остановка, Ада поторопилась выйти первой.

Она решила пойти в небольшую Кирилловскую церковь, до которой ей теперь было ближе всего добираться. Её открыли всего год или два назад, так что она ещё пахла свежей штукатуркой и сияла золотыми куполами. В дождь, конечно, она становилась совсем обычной, но Аде нравилось иногда приезжать сюда и просто молча стоять напротив алтаря, вдыхая запах ладана и воска.

Купив по дороге в маленькой пекарне на Мусина булочку на завтрак, Ада наконец дошла до перекрестка с Чистопольской и перешла оживленную дорогу по светофору. Территория церкви была уже открыта, так что Ада спокойно прошла к той части дворика, где была разбита клумба. Монета в кармане уже жгла ей руку, так что, посмотрев по сторонам, Ада разгребла землю около светло-сиреневых астр и закопала её прямо под их стеблями.

Она могла бы поклясться, что в тот самый момент ощутила, как тянущий её к озеру зов наконец истончился и утих, как бывает с последней нотой инструментальной мелодии.

Ада подняла глаза к куполам, увенчанным крестами, и тоже выдохнула. Дождь немного утих, так что теперь он приятно охлаждал её лицо.

Постояв так пару минут, она перехватила сумку поудобнее и направилась к выходу с территории.

— Мой пасхальный друг! — раздался мужской голос с крыльца церкви.

Ада обернулась и увидела местного батюшку Василия.

— Вы меня даже со спины узнали? — улыбнулась она ему, приветственно помахав.

— Не зайдешь? Матушка готовит чай, погреешься хоть.

— Спасибо, но я тороплюсь уже на учебу!

Отец Василий не стал спрашивать, что же она тогда делала на территории церкви и только помахал, прощаясь.

Ада бывала здесь нечастно, но в один из своих первых визитов успела познакомиться с ним. Для служителя церкви, по её мнению, он был слишком молод — только тридцать исполнилось. Его жена — матушка Агафья — работала при этой же церкви, уже два раза побывав в декретном отпуске. Но, общаясь с ними, Ада иногда чувствовала такое спокойствие, которого ей не дарили ни музыка, ни стихи, ни общение с близкими.

Ада решила пройтись до метро, тем более что дождь сошел на нет, напоминая о себе редкими каплями по лицу. Деревья вдоль дороги пожелтели, наверно, одними из первых ещё в конце августа, так что теперь обрамляли проезжую часть поредевшим цветным частоколом.

В метро было шумно и душно. Каждый год, когда сменялся сезон, леденящий холод на перронах уступал место влажной жаре. В куртке стало тяжело дышать, так что Ада стянула её и перекинула через руку. Главное потом не простыть, что в сентябре особенно легко.

Тут же Ада вспомнила про Диму. Гадая, прошла ли его болезнь и придет ли он сегодня на пары, она нырнула в поезд и прислонилась к стеклянной двери.

За окнами проносились искры в темноте. Прямо как в прошлый раз, когда они торопились к тете Любе за ответами. Ада задумалась, что это могло быть, если пугало даже Диму. Сделав себе мысленно заметку расспросить Сашу или Лилю о том, могут ли существовать в городе демоны метро или какие-нибудь другие духи, Ада вышла на перрон Площади Тукая.

Прямо посреди него, словно невидимая другими людьми, стояла Юха в тех же розовых наушниках, но без кота-аждахи в руках. Она словно ждала именно Аду, потому что направилась через толпу к лестнице, едва стоило ей покинуть поезд.

Ада помчалась за ней, но, на свое удивление, не могла приблизиться к Юхе хотя бы на пару шагов, не то что догнать. Расталкивая будто никуда не торопящихся людей, Ада чуть не растянулась на очередной луже в переходе.

Старичок сидел у выхода из стеклянных дверей и играл на баяне национальную мелодию. Ада так и не поняла, что это была за песня, потому что на её глазах Юха обернулась, поманила рукой, прошла за дверь и тут же исчезла.

Ада проскочила через ту же дверь и замерла, чуть не упав на музыканта. От неожиданности он даже перестал играть и начал ругаться на неё.

А Юха как сквозь землю провалилась.

В универе царила привычная суета.

Понедельник всегда теперь начинался с французского, так что Ада, перехватив булочку из пекарни с кофе из автомата, направилась в нужный кабинет. Дверь ещё была закрыта, так что Ада достала телефон из сумки, а сама кинула её на подоконник и забралась туда почти с ногами. За окном снова начался дождь, так что волей-неволей Ада вспомнила популярных когда-то ванилек[36] с их сидением на подоконниках в пледе и хихикнула от аналогии.

— Над чем смеешься? — раздался за спиной знакомый голос, и Ада от радости чуть не слетела с подоконника.

— Ты уже выздоровел? — её хватило только на этот вопрос.

Дима стряхнул с волос капли дождя и приземлился рядом с ней на подоконник. Сегодня он оделся потеплее, так что из-под кожаной куртки торчала с виду шерстяная рубашка в клетку и темные джинсы. Он скинул куртку, и на секунду задрался рукав рубашки, обнажив татуировку.

— Анархия, серьезно? — не удержалась Ада, разобрав знакомый уже знак.

— А что не так?

— Выглядит как веяние моды.

Дима аж взвился, так что Ада пожалела, что высказалась. После его очередного отсутствия она каждый раз привыкала к его манере общения заново. Пусть это и был всего лишь второй раз, но она замечала, как в нем что-то успевает измениться.

— Анархия, панк — это философия. И выражается это в свободе мышления и отсутствии рамок, которые тебе навязывает общество.

— Значит, твоя татуировка — только символ?

— Отражение моих взглядов, — ответил Дима и даже приосанился.

— А мне кажется, что совсем не обязательно тыкать всем своими взглядами в лицо.

— Просто признай, тебе страшно самовыражаться и говорить то, что ты на самом деле думаешь, ведь ты боишься, что в таком случае окружающие просто могут перестать с тобой общаться.

— А ты этого не боишься? — поддела Ада, уязвленная в самое сердце. Дима будто читал в её мыслях и про страх, и про те желания, в которых она ещё самой себе не успела признаться.

— Мне куда страшнее перестать быть собой и изменить своим взглядам.

— Ну, твой любимый Горшок[37] не изменил им до самого конца. И что ему это дало?

Ада чувствовала, что злится на пустом месте, но ничего не могла с собой поделать.

— Ты на святое-то не покушайся! — возмутился Дима, но будто бы не сильно разозлился.

— С каких пор мертвый наркоман-анархист причислен к святым?

— С таких самых. Вот что ты слушаешь, свою любимую Земфиру?

— Не только, — ответила Ада, понимая, что разговор уходит от первоначальной темы.

— Всякие эмо-группы? И какой посыл они несут?

Ада попыталась придумать хлесткий ответ, но её, как всегда, хватило только на оправдания.

— Что не нужно бояться своих эмоций. И я не только Evanescence и MCR слушаю.

— Видимо, тебе нужно слушать кого-то другого, потому что их посыл до тебя не доходит. И слушать не только тех, кто ушёл на долгий перерыв или совсем распался[38]. Им тебя научить нечему.

— Ты чего какой злой сегодня? — не выдержала Ада и вскочила с подоконника. — Если у тебя проблемы, то зачем ты срываешься на мне?

Дима застыл, будто осознав, что безобидный спор о татуировке начал перерастать во что-то совершенно иное и пугающее.

— Прости, я устал, — сказал он и потер глаза усталым жестом.

— Ещё только утро, а мы уже чуть не поссорились.

Ада неохотно вернулась на подоконник и проследила взглядом, как начинают подходить одногруппники.

— Зато можем отметить этот день в календаре, как первую ссору.

— Что с тобой было?

— Простыл, — пожал плечами Дима, но Ада отчего-то ему не поверила.

— Надо подарить тебе зонт на день рождения.

— К тому времени уже впору дарить валенки.

— А когда он у тебя?

— Десятое декабря.

Ада только улыбнулась — они с мамой, оказывается, родились в один день. Вот так совпадение!

— А я апрельский телец.

— Адель, не пугай меня, что ты веришь в гороскопы!

Он так старательно изобразил ужас, что Ада расхохоталась, почти забыв недавний спор.

— Не верю, не переживай. Но совместимость у нас по ним нулевая.

Дима изобразил, как утирает со лба пот, и рассмеялся.

На минуту между ними повисла тишина, в которой что-то точно осталось невысказанным. А потом пришла Энже Вагизовна с ключами, и им пришлось идти за ней на пару.

— Мы сегодня с Лесей планировали посидеть в KFC после пар. Она тоже тут неподалеку учится. Пойдешь с нами? — спросил между Дима, пока они делали очередное письменное задание.

Ада на секунду застыла. С одной стороны, это время с Димой, с другой — там будет его девушка, и неизвестно, как она на неё отреагирует.

— А она в курсе?

— Да нормально всё будет, она же тебя уже знает.

Одна-единственная встреча в его понимании была хорошим знакомством, поняла Ада. Теперь она только больше убедилась в том, насколько легко он относился к тому, что происходило между ними.

— Хорошо, тогда я с вами.

Дима просиял в улыбке и достал телефон, чтобы, видимо, написать Олесе.

Баумана привычно покрылась лужами, так что пока они добрались до здания напротив часов[39], в котором и располагался ресторанчик, успели перейти не меньше пяти гигантских луж. Ада почувствовала, как промок один из носков, так что только порадовалась, когда они наконец зашли в тепло. Привычно пахло пережженным маслом и слегка канализацией, как и во всех зданиях по этой линии улицы.

— Что ты будешь? — спросил Дима, когда до них дошла очередь.

Ада заказала еду и сама расплатилась, чем вызвала возмущение Димы. Для себя и Олеси он набрал целый поднос бургеров, картошки и какой-то мелкой чепухи.

— Пошли на второй этаж, — забрав заказ, предложил он, и Ада пошла следом за ним к лестнице.

Наверху они заняли свободные диванчики у окна с видом на здание ГУМа и фонтан внизу. Олеся, видимо, опаздывала, так что Ада только попивала колу, решив, что нужно её дождаться.

Олеся появилась только через пятнадцать минут, когда бургер уже подостыл и стал не таким аппетитным.

— Привет! — вполне дружелюбно помахала она Аде и, плюхнувшись рядом с Димой, поцеловала его.

Сегодня она была в короткой клетчатой юбке и серой кожанке в тон. Светлые волосы были стянуты в высокий хвост, почти как у Ады.

— Давно ждете?

— Нет, ты быстро освободилась.

— Да блин, я ей сказала, что эту контрольную точно завалю, если она не станет объяснять матстат получше! А она, вместо того, чтобы передать нашу группу другому преподу, просто поставила дополнительную пару!

— Леся учится на психолога, — пояснил Дима, и Ада с набитым ртом только кивнула.

— Вот зачем нам все эти интегралы и прочая математическая чепуха, если за нас всё уже считают машины? — воскликнула Олеся. Ада снова покивала, уже вложив всё сочувствие, на которое была способна.

— Тебе нравится учиться? — расправившись с бургером, спросила она.

— Я ожидала, что будет больше интересного, а пока только одни матстаты и физиологии!

Олеся производила впечатление не глупой блондинки, а крепкого гуманитария. Поэтому Ада улыбнулась, понимая, что у них есть общее помимо Димы.

— А тебе нравится твое направление?

Ада поморщилась, и это сказало Олесе больше, чем любые слова. Она рассмеялась, и Аде понравилось, что это был смех не над ней, а с ней вместе.

— Адель нравится только слушать распавшиеся группы, а не учится, да? — приобняв Олесю, пошутил Дима. Не так резко, как днем, но осадочек всё равно остался.

— Я кстати тут кое-что сплела, — закопалась в небольшой рюкзачок Олеся и извлекла на свет три сплетенных из атласных ленточек фенечки. Раздав их Диме и Аде, она надела свою и добавила: — Будем теперь как одна команда. Нравится?

Они дружно покивали, и Ада, затягивая на запястье ленточку, подумала, что Олеся явно не сегодня это сделала, узнав об их общей встрече. Дружелюбный жест нисколько не успокаивал её, потому что Ада понимала — ни он, ни она не воспринимают её всерьез.

От этого становилось горько на душе, но Ада отпила ещё колы и улыбнулась им обоим.

Телефон в кармане куртки запиликал, она стала его выкапывать из складок. Звонила Саша.

— Нашли, — сходу сказала она, и Ада наконец поняла, где Саша была весь день, пропустив пары.

— Жив? — без особой надежды спросила она.

— Нет. Собираемся у Лили, приезжай, только аккуратнее.

— Со мной Дима и Леся.

— Все приезжайте, — и повесила трубку.

Дима молча сглотнул и подхватил рюкзак, тесня Олесю к проходу.

— Что-то случилось?

— Увы, да, — отозвалась Ада, тоже натягивая куртку.

Посидеть спокойно не удалось, а в груди поселилось тревожно-холодное ощущение близости ещё большей беды.