Ада пришла в себя только через пару часов. Повезло, что родители ушли на работу, иначе бы точно сдали её после такой истерики в клинику. Вся храбрость и уверенность в себе оказались только следствие адреналина — так Ада испугалась за себя и за Диму в тот момент. И стоило перенестись в безопасную обстановку, где Юха не могла на её глазах убить человека, который сказал вслух о любви к ней, как Аду накрыло.
Зато со слезами и воем вышло всё, что так тяготило последние пару дней. И Ада ощутила, что повзрослела, раз и навсегда.
В опустившейся темноте она потянулась к выключателю и зажгла верхний свет в прихожей. Опираясь на косяк двери, Ада поднялась и, игнорируя зеркало, прошла к себе в комнату. Из кармана выпал телефон, мигая экраном. Кто-то недавно звонил, похоже.
Ада плюхнулась на кровать прямо в одежде и разблокировала телефон. Звонила Олеся, притом только за последние полчаса десять раз.
— Я тебя слушаю, — сказала Ада, стоило той взять трубку.
— Спасибо, что перезвонила! — в голосе Олеси плескался океан чувств. — Димка сам не свой. Как назло, мама его ещё нескоро приедет из санатория, так хоть бы она за ним присмотрела. Позвони ему, пожалуйста, он просил.
— А чего сам не позвонил? — равнодушно спросила Ада. Будто внутри разверзлась черная дыра, которая забрала всё тепло и все эмоции.
— Он и звонил, ты трубку не брала.
— Наверно, мне немного не до того было.
— Что у вас там случилось? Он отказывается рассказывать, сказал, что ему надо сначала с тобой поговорить.
— Значит, сам тебе потом расскажет.
— Всё плохо?
— Хуже некуда, — тяжело вздохнула Ада и села на кровати. — Не переживай, я с ним поговорю.
— А ты можешь лучше к нему съездить? Я доеду до его краев только к ночи, никак не могу вырваться.
Ада замерла. Возвращаться туда, смотреть ему в глаза теперь, когда всё узнала? Как она сможет?..
— Хорошо.
— Адель, я знаю, что он тебе давно не друг, — вдруг выпалила Олеся. Её голос доносился сквозь шум, видимо, шла по универу. — И ты ему. И я его никогда не держала.
— Не переживай, Лесь, нам с ним всё равно вместе не быть. Это твое пожизненное право — беречь его психику и решать его проблемы.
Олеся замолчала, будто решая, что сказать на такую отповедь. Ада не дала ей опомниться.
— Я съезжу к нему. Но, скорее всего, потом я тебе больше ничем не смогу помочь.
— Я приеду, как смогу, — выпалила Олеся. — Только не дай ему натворить бед, хорошо?
— Хорошо. И ты береги себя.
Ада повесила трубку и проверила телефон. И правда звонил, не меньше, чем Олеся. Ада набросала короткую СМСку и отправила ему, чтобы не творил без неё чепухи.
Часы показывали половину седьмого. Казалось, что её истерика длилась меньше, но, похоже, Ада проревела почти весь день. Наверно, соседи решили, что кто-то мучает собаку.
Ада ощущала такую отупелость внутри, как будто со слезами исчезла та её часть, которая могла хоть что-то чувствовать. Осталась та хладнокровная Ада, которая проявилась первый раз в столкновении с Юхой. Что ж, теперь она достойная ученица этой змеюки.
В коридоре послышался стук ключа, потом зашумела открывающаяся дверь. Ада вышла из комнаты и встретила маму. Увидев её, она тут же воскликнула:
— Да что же с тобой творится такое! Ты опять плакала? Из-за чего? Что случилось?
— Мам, закрой дверь, — тихо сказала Ада. Мама послушно заперла входную дверь и опустилась без сил на диванчик у входа.
— Это всё из-за того парня, да? Что он тебе сделал?
— Всё в порядке, мам, мне просто нужно кое-куда съездить.
— Витя сказал, что ты в кого-то влюбилась. Он наркоман, да? Или какие-то другие проблемы?
Если Ада могла, она бы рассмеялась. Но ей казалось в ту минуту, что она больше никогда даже не улыбнется.
— Нет. У него биполярка и куча других проблем. Мне нужно к нему, он просил.
— Адочка, послушай меня! — мама вскочила, роняя сумку на пол и рассыпая вокруг себя мелкие вещи. — Ты же умненькая у меня! Ты же знаешь, что беду надо отгонять, а не брать на себя!
— Мам, мне надо идти. Он ждет меня.
— И ты вот так теперь всегда будешь срываться по любому зову? Зачем тебе больной человек? Ты такая молодая, ты найдешь здорового!
Ада вырвалась из её рук и так сильно разозлилась, что готова была ударить маму. Та, видимо, поняла это по виду и отошла назад.
— Такого, как он, я никогда не найду. А мне и не надо. Потому что такого, как с ним, у меня больше в жизни не будет. А знаешь почему? Потому что и его скоро в моей жизни больше не будет.
— Ада! Адочка! — мама причитала, как бабулька на похоронах. — Выбирай всегда себя, прошу тебя! Только себя! Иначе потеряешь!
Ада сжала руками виски и так крепко зажмурилась, что темнота перед глазами пошла звездами.
Где-то она уже слышала про выбор. Кто же говорил?!
«Тебе придется выбирать — себя или его. Не ошибись, иначе потом всю жизнь жалеть будешь». Тетя Люба, сумрачная квартира и пакетик трав в руке.
Ада открыла глаза и сказала:
— Я и выбираю себя. Уже выбрала.
Мама замерла, глядя на неё как на умалишенную. Что ж, недалеко от истины ушла. Только Ада ощущала, что лишилась половины души, которую у неё будто вырвали.
— Я вернусь непоздно, хорошо? — обойдя маму по дуге и уже застегивая ботинки, сказала она.
— Хорошо, — отозвалась мама и, как болванчик, качнула головой.
Ада взяла ключи и телефон и выскочила за дверь. Слетев по ступенькам, она вцепилась в железную подъездную дверь и позвала ту ниточку, что ещё осталась между ними. И, вдохнув аромат шалфея, толкнула дверь и вышла на улицу.
Вместо шалфея её встретил запах дыма от костра. Горела бумага, ткань и что-то ещё, что она не смогла определить.
Ада прибавила шагу и, обогнув дом, увидела Диму, который стоял у большой жестяной бочки и подбрасывал туда вещи по одной.
— Ты что творишь? — закричала она и подбежала к нему.
— Пришла, — машинально отметил он и выбросил в огонь ещё страничку. С занявшейся по краям бумаги на неё смотрело собственное лицо, нарисованное карандашом.
— Как я могла не прийти?
— Вот и узнала, что в моих блокнотах, хотела же?
— Не так хотела.
Внутри было тихо. Стычка с мамой уже забылась, осталось только острое чувство тоски, будто они прощались навсегда.
— Почему ты их жжешь?
— Не хочу, чтобы маме пришлось разбирать мои вещи после того, как Юха меня убьет.
Говорил Дима так равнодушно, как будто это уже свершилось.
— Мы что-нибудь придумаем. Скоро Олеся приедет, вместе точно придумаем, — повторила Ада, сама пытаясь в это поверить, но ощущая только, как растет внутри черная дыра.
Ещё один лист полетел в огонь, и Ада выхватила у Димы остаток блокнота. На каждой странице была она, и это вызвало целый рой мурашек по спине.
— Почему ты молчал? — разглаживая пальцами помятые страницы, спросила Ада.
— Я сказал. Только ты не так поняла.
От огня летели искры, так что Ада сделала шаг назад, потянув за собой Диму.
— И что мне с этим делать? Как дальше жить, когда ты уже собрался умирать?
В голос закрались нотки истерики, и она силой воли заглушила их. Не сейчас.
— Ты и должна жить. А таким монстрам, как я, не место на земле.
— Когда ты понял?
Дима тяжело вздохнул и наконец отвел глаза от огня. В болотных радужках будто колыхались сполохи темноты.
— Мне снились сны. Помнишь, как тогда с озером?
Ада кивнула, смутно припоминая его рассказ.
— Так это были не сны.
— Да. Я лунатил, не помнил, как возвращался домой. Только царапин и ран прибавлялось. Это уже потом я сложил дважды два, когда стало слишком поздно.
— После медбрата?
Дима пожал плечами.
— Юха накинула размышлений, а уж на лепреконе я всё окончательно понял.
— Но как?! Как ты смог? — всё-таки прорвалась истерика. — Ты же людей убил!
— Думаешь, я не знаю?! Думаешь, я хочу после такого жить? Я всё им рассказал.
— Саше? — встрепенулась Ада.
— Всем. Лиля меня отпустила. Я ведь формально нашел убийцу, только вот незадача — оказался им сам.
Ада от отчаяния только взвыла.
— И что теперь? Они за тобой придут?
— Зачем им марать руки, когда есть Юха?
И правда, ведь она сама сказала, что отсрочка небольшая.
— Должен же быть выход, — заходила вокруг бочки кругами Ада.
— Какой выход? Ты о чем? Я же должен это как-то остановить. Юха права, больше нет способа.
— Есть, — остановилась Ада. — У тебя осталось желание от химер.
Дима только хмыкнул и подбросил в огонь ещё какие-то вещи.
— Да остановись ты! — вцепилась ему в руку Ада, между делом отмечая, что у него снова сбиты костяшки. — Тебе не нужно умирать! Он может умереть!
— Он — часть меня, ты же помнишь.
— Значит, ты убьешь часть себя и наконец успокоишься, — резко сказала Ада, не отводя глаз. От зрительного контакта Дима как-то сжался и сбросил её руку.
— Адель, ты всё-таки очень прямолинейная. Разве можно говорить суициднику, что он имеет право себя убить? Ты же развязываешь мне руки.
— Только загадай себе безболезненную и мгновенную смерть, как я вытащу тебя с того света и сама убью мучительно и жестоко! — пригрозила она, ощущая, как оттаивает что-то внутри.
— Вот теперь я тебя узнаю. А то какая-то бледная тень приехала.
И сам Дима, казалось, повеселел. От одежды несло смесью гари, сигарет и немытого тела, но Ада всё равно уткнулась носом ему в грудь и обняла так крепко, как только смогла. Обнимая её в ответ, он сказал:
— А вот и друг пожаловал.
Демон, поняла Ада. Она и сама ощутила его присутствие. Будто тень укрыла, как одеяло.
— Значит, зря я всё это время от него шарахалась. Он не причинил бы мне зла.
— Потому что он создан тебя защищать.
— Всё-то у нас не как у людей, — пробормотала Ада.
— И никогда не будет иначе, представляешь?
— Почему мы не встретились в другое время?
— В другой жизни? Думаешь, там было бы проще? Или как у Нойза, «там все случилось не вопреки всему, а как надо»?
Ада отстранилась и заглянула ему в глаза. Тени из них ушли наружу, она видела демона краем глаза, он, как и всегда, маячил рядом.
— А может, вот так всё и должно было случиться?
— Ну, мы никогда не узнаем.
— Загадывай уже.
Дима кивнул и сказал вслух:
— Пусть демон исчезнет навсегда, никогда больше никого не убьет и не потревожит.
Казалось, что не сработало, а потом демон неподалеку закружился быстрее, словно втягиваясь сам в себя, как в воронку. Секунда — и он совсем исчез, на прощание полыхнув золотыми глазами.
А та черная дыра внутри Ады словно стала шире. Её накрыло такое четкое осознание, что теперь им никогда больше не быть рядом, тем более вместе, что земля из-под ног ушла. Хорошо ещё, что Дима до сих пор держал её, иначе бы точно упала.
— Ты тоже поняла? — только и спросил он.
— Да. В ту же секунду. Что будем делать?
Дима так тяжело вздохнул, что душа ушла в пятки.
— Ничего. Ты поедешь домой, я пойду собирать остатки вещей и ждать Олесю.
— Уедете? — догадалась Ада.
Он кивнул.
— В Питер. Маму как-то надо будет перевезти. С универом надо будет что-то делать.
Он уже всё решил. Мысленно уже был так далеко от неё, что сердце Ады сжалось и не сразу забилось вновь. Вот так теперь и будет всегда, непроходящая боль под ребрами.
— Жаль, что всё так получилось, — смогла выдавить она. Губы пересохли, а горло как будто наждачкой ободрало.
— У нас с самого начала не было шансов. Ты только вспомни слова песни, что уже говорить про всё остальное…
— Олеся поедет с тобой?
— Ты ещё сомневаешься? У неё целый клинический случай под рукой всегда будет, как она меня отпустит.
— Она тебя любит.
— Но не так, как ты.
Ада замолчала, не зная, что тут можно ещё сказать.
— Но это же нечестно, господи, как это нечестно! — вырвалось у неё, а потом всё-таки полились слезы.
Крепко прижав к себе, Дима дал ей выплакать всё, что ещё осталось, а потом сказал:
— Пора.
Тут же стукнули ворота, и послышался голос Олеси.
Ада разжала руки и отошла на шаг назад. Она знала, что видит его в последний раз, поэтому пыталась запомнить каждую черту так ярко, как только могла. У неё хотя бы был такой шанс, в отличие от многих других, кто не знал, что прощается навсегда. Вот такой уже родной, взъерошенный, с поблекшей красной прядью в волосах и вечно разбитыми костяшками. Всегда её, и никогда вместе и тем более рядом.
— Все живы? — воскликнула Олеся, подбегая к ним.
— И даже целы, — отозвался Дима. — Иди в дом, я тебе всё потом расскажу, только провожу Адель.
Олеся порывисто обняла её и шепнув на ухо «спасибо!» унеслась к крыльцу, даже не обратив внимания на ещё горящую бочку.
— Я сама дойду, — сказала Ада, ощущая подступающие слезы.
— Возьми, — сквозь пелену она разглядела цветок и, всхлипнув, сунула его не глядя в карман.
В молчании Ада постояла ещё минуту, а потом пошла к воротам.
— Адель! — крикнул ей вслед Дима.
Уже у ворот она обернулась.
— Я ни о чем не жалею!
Догорающий огонь освещал его со спины, и Ада попыталась сохранить этот образ на обратной стороне век, чтобы навсегда остался с ней.
— И я, — сказала она и открыла дверь, чтобы в следующую секунду перенестись в свою прихожую и рухнуть прямо на пол.
— Адочка! — заполошно воскликнула мама и кинулась к ней.
Откуда только взялась, как будто под дверью ждала всё это время!
— Всё в порядке, я просто устала, — почти не соврав, сказала Ада, позволяя усадить себя на диванчик. И правда — столько раз за сегодня пользовалась дверями, что, видимо, истощилась. Надо узнать у Юхи, что с этим делать…
Только подумала, а потом очнулась уже на диване в гостиной. Мама и папа с испуганными лицами стояли над ней.
— Надеюсь, вы не вызвали скорую, — с усилием села Ада.
— Я отговорил. Что случилось?
Ада оглядела их и вдруг поняла, что то, чего она так хотела — безраздельного внимания родителей, — наконец получила. Но какой ценой!
— Я всё потеряла. Зато теперь никто больше не пострадает, — сказала и сама поняла, как это двояко звучит.
Родители обеспокоенно переглянулись, и мама осторожно спросила:
— Ты кому-то должна денег? Или твой друг?
Ада хмыкнула, отмечая, что от этого даже лицо заболело.
— Уже ничего не должен. Наконец свободен. А я не знаю, что теперь буду делать.
Мама села рядом и аккуратно обняла Аду.
— Адочка, мы всё решим. Не переживай, только расскажи нам, что случилось?
Она покачала головой и уткнулась ей в плечо, ощущая терпкий запах духов.
— Значит, потом, когда отдохнешь. Только, пожалуйста, помни, что мы с тобой.
— Мы тебе всегда поможем, ты же наша доченька, — добавил папа, и Аду снова пробило на слезы.
И только час спустя Ада, зайдя к себе в комнату, вытащила из кармана порядком помятый цветок. Это оказался алый георгин.
Подойдя к книжной полке, она хотела поставить его в ту вазочку, где уже стоял засохший цветок, но его там не оказалось.
Наверно, мама выбросила, подумала Ада и включила компьютер. Пока загружался ворд, она так и сяк вертела в голове строчки. Они ложились сами, так что скоро белый лист заполнили слова.
Одинокое сердце, пьяное,
И усталость горит в глазах.
Я с тобою всегда упрямая,
Я с тобою теперь только в снах.
Я тебя никогда не забуду —
Наши дни, приключения, сны.
Только рядом теперь не побуду,
Зарекаются и от любви.
Я хотела б вернуться обратно —
В дни тумана и ветра с утра,
Только мне, наверное, рано —
Просто так возвращаться впотьмах.
Я дождусь возвращения снега,
Я дождусь возвращения снов.
Я тебя никогда не забуду,
Непростая моя любовь.
Скопировав текст, Ада открыла страницу «ВКонтакте» и тут же выложила. Скоро кто-то оценил запись, и она машинально посмотрела.
Дима восстановил страницу. Теперь в статусе красовалась та самая строчка из «Адель», и она только вздохнула.
Значит, будем теперь так общаться? Вспомнилось загаданное в равноденствие желание. Если это было то, как оно сбылось, то грош цена их праздникам.
Как и вере, как и любви.
И черная дыра внутри едва заметно колыхнулась.