Глава 30{30}

Ада пришла в себя только через пару часов. Повезло, что родители ушли на работу, иначе бы точно сдали её после такой истерики в клинику. Вся храбрость и уверенность в себе оказались только следствие адреналина — так Ада испугалась за себя и за Диму в тот момент. И стоило перенестись в безопасную обстановку, где Юха не могла на её глазах убить человека, который сказал вслух о любви к ней, как Аду накрыло.

Зато со слезами и воем вышло всё, что так тяготило последние пару дней. И Ада ощутила, что повзрослела, раз и навсегда.

В опустившейся темноте она потянулась к выключателю и зажгла верхний свет в прихожей. Опираясь на косяк двери, Ада поднялась и, игнорируя зеркало, прошла к себе в комнату. Из кармана выпал телефон, мигая экраном. Кто-то недавно звонил, похоже.

Ада плюхнулась на кровать прямо в одежде и разблокировала телефон. Звонила Олеся, притом только за последние полчаса десять раз.

— Я тебя слушаю, — сказала Ада, стоило той взять трубку.

— Спасибо, что перезвонила! — в голосе Олеси плескался океан чувств. — Димка сам не свой. Как назло, мама его ещё нескоро приедет из санатория, так хоть бы она за ним присмотрела. Позвони ему, пожалуйста, он просил.

— А чего сам не позвонил? — равнодушно спросила Ада. Будто внутри разверзлась черная дыра, которая забрала всё тепло и все эмоции.

— Он и звонил, ты трубку не брала.

— Наверно, мне немного не до того было.

— Что у вас там случилось? Он отказывается рассказывать, сказал, что ему надо сначала с тобой поговорить.

— Значит, сам тебе потом расскажет.

— Всё плохо?

— Хуже некуда, — тяжело вздохнула Ада и села на кровати. — Не переживай, я с ним поговорю.

— А ты можешь лучше к нему съездить? Я доеду до его краев только к ночи, никак не могу вырваться.

Ада замерла. Возвращаться туда, смотреть ему в глаза теперь, когда всё узнала? Как она сможет?..

— Хорошо.

— Адель, я знаю, что он тебе давно не друг, — вдруг выпалила Олеся. Её голос доносился сквозь шум, видимо, шла по универу. — И ты ему. И я его никогда не держала.

— Не переживай, Лесь, нам с ним всё равно вместе не быть. Это твое пожизненное право — беречь его психику и решать его проблемы.

Олеся замолчала, будто решая, что сказать на такую отповедь. Ада не дала ей опомниться.

— Я съезжу к нему. Но, скорее всего, потом я тебе больше ничем не смогу помочь.

— Я приеду, как смогу, — выпалила Олеся. — Только не дай ему натворить бед, хорошо?

— Хорошо. И ты береги себя.

Ада повесила трубку и проверила телефон. И правда звонил, не меньше, чем Олеся. Ада набросала короткую СМСку и отправила ему, чтобы не творил без неё чепухи.

Часы показывали половину седьмого. Казалось, что её истерика длилась меньше, но, похоже, Ада проревела почти весь день. Наверно, соседи решили, что кто-то мучает собаку.

Ада ощущала такую отупелость внутри, как будто со слезами исчезла та её часть, которая могла хоть что-то чувствовать. Осталась та хладнокровная Ада, которая проявилась первый раз в столкновении с Юхой. Что ж, теперь она достойная ученица этой змеюки.

В коридоре послышался стук ключа, потом зашумела открывающаяся дверь. Ада вышла из комнаты и встретила маму. Увидев её, она тут же воскликнула:

— Да что же с тобой творится такое! Ты опять плакала? Из-за чего? Что случилось?

— Мам, закрой дверь, — тихо сказала Ада. Мама послушно заперла входную дверь и опустилась без сил на диванчик у входа.

— Это всё из-за того парня, да? Что он тебе сделал?

— Всё в порядке, мам, мне просто нужно кое-куда съездить.

— Витя сказал, что ты в кого-то влюбилась. Он наркоман, да? Или какие-то другие проблемы?

Если Ада могла, она бы рассмеялась. Но ей казалось в ту минуту, что она больше никогда даже не улыбнется.

— Нет. У него биполярка и куча других проблем. Мне нужно к нему, он просил.

— Адочка, послушай меня! — мама вскочила, роняя сумку на пол и рассыпая вокруг себя мелкие вещи. — Ты же умненькая у меня! Ты же знаешь, что беду надо отгонять, а не брать на себя!

— Мам, мне надо идти. Он ждет меня.

— И ты вот так теперь всегда будешь срываться по любому зову? Зачем тебе больной человек? Ты такая молодая, ты найдешь здорового!

Ада вырвалась из её рук и так сильно разозлилась, что готова была ударить маму. Та, видимо, поняла это по виду и отошла назад.

— Такого, как он, я никогда не найду. А мне и не надо. Потому что такого, как с ним, у меня больше в жизни не будет. А знаешь почему? Потому что и его скоро в моей жизни больше не будет.

— Ада! Адочка! — мама причитала, как бабулька на похоронах. — Выбирай всегда себя, прошу тебя! Только себя! Иначе потеряешь!

Ада сжала руками виски и так крепко зажмурилась, что темнота перед глазами пошла звездами.

Где-то она уже слышала про выбор. Кто же говорил?!

«Тебе придется выбирать — себя или его. Не ошибись, иначе потом всю жизнь жалеть будешь». Тетя Люба, сумрачная квартира и пакетик трав в руке.

Ада открыла глаза и сказала:

— Я и выбираю себя. Уже выбрала.

Мама замерла, глядя на неё как на умалишенную. Что ж, недалеко от истины ушла. Только Ада ощущала, что лишилась половины души, которую у неё будто вырвали.

— Я вернусь непоздно, хорошо? — обойдя маму по дуге и уже застегивая ботинки, сказала она.

— Хорошо, — отозвалась мама и, как болванчик, качнула головой.

Ада взяла ключи и телефон и выскочила за дверь. Слетев по ступенькам, она вцепилась в железную подъездную дверь и позвала ту ниточку, что ещё осталась между ними. И, вдохнув аромат шалфея, толкнула дверь и вышла на улицу.

Вместо шалфея её встретил запах дыма от костра. Горела бумага, ткань и что-то ещё, что она не смогла определить.

Ада прибавила шагу и, обогнув дом, увидела Диму, который стоял у большой жестяной бочки и подбрасывал туда вещи по одной.

— Ты что творишь? — закричала она и подбежала к нему.

— Пришла, — машинально отметил он и выбросил в огонь ещё страничку. С занявшейся по краям бумаги на неё смотрело собственное лицо, нарисованное карандашом.

— Как я могла не прийти?

— Вот и узнала, что в моих блокнотах, хотела же?

— Не так хотела.

Внутри было тихо. Стычка с мамой уже забылась, осталось только острое чувство тоски, будто они прощались навсегда.

— Почему ты их жжешь?

— Не хочу, чтобы маме пришлось разбирать мои вещи после того, как Юха меня убьет.

Говорил Дима так равнодушно, как будто это уже свершилось.

— Мы что-нибудь придумаем. Скоро Олеся приедет, вместе точно придумаем, — повторила Ада, сама пытаясь в это поверить, но ощущая только, как растет внутри черная дыра.

Ещё один лист полетел в огонь, и Ада выхватила у Димы остаток блокнота. На каждой странице была она, и это вызвало целый рой мурашек по спине.

— Почему ты молчал? — разглаживая пальцами помятые страницы, спросила Ада.

— Я сказал. Только ты не так поняла.

От огня летели искры, так что Ада сделала шаг назад, потянув за собой Диму.

— И что мне с этим делать? Как дальше жить, когда ты уже собрался умирать?

В голос закрались нотки истерики, и она силой воли заглушила их. Не сейчас.

— Ты и должна жить. А таким монстрам, как я, не место на земле.

— Когда ты понял?

Дима тяжело вздохнул и наконец отвел глаза от огня. В болотных радужках будто колыхались сполохи темноты.

— Мне снились сны. Помнишь, как тогда с озером?

Ада кивнула, смутно припоминая его рассказ.

— Так это были не сны.

— Да. Я лунатил, не помнил, как возвращался домой. Только царапин и ран прибавлялось. Это уже потом я сложил дважды два, когда стало слишком поздно.

— После медбрата?

Дима пожал плечами.

— Юха накинула размышлений, а уж на лепреконе я всё окончательно понял.

— Но как?! Как ты смог? — всё-таки прорвалась истерика. — Ты же людей убил!

— Думаешь, я не знаю?! Думаешь, я хочу после такого жить? Я всё им рассказал.

— Саше? — встрепенулась Ада.

— Всем. Лиля меня отпустила. Я ведь формально нашел убийцу, только вот незадача — оказался им сам.

Ада от отчаяния только взвыла.

— И что теперь? Они за тобой придут?

— Зачем им марать руки, когда есть Юха?

И правда, ведь она сама сказала, что отсрочка небольшая.

— Должен же быть выход, — заходила вокруг бочки кругами Ада.

— Какой выход? Ты о чем? Я же должен это как-то остановить. Юха права, больше нет способа.

— Есть, — остановилась Ада. — У тебя осталось желание от химер.

Дима только хмыкнул и подбросил в огонь ещё какие-то вещи.

— Да остановись ты! — вцепилась ему в руку Ада, между делом отмечая, что у него снова сбиты костяшки. — Тебе не нужно умирать! Он может умереть!

— Он — часть меня, ты же помнишь.

— Значит, ты убьешь часть себя и наконец успокоишься, — резко сказала Ада, не отводя глаз. От зрительного контакта Дима как-то сжался и сбросил её руку.

— Адель, ты всё-таки очень прямолинейная. Разве можно говорить суициднику, что он имеет право себя убить? Ты же развязываешь мне руки.

— Только загадай себе безболезненную и мгновенную смерть, как я вытащу тебя с того света и сама убью мучительно и жестоко! — пригрозила она, ощущая, как оттаивает что-то внутри.

— Вот теперь я тебя узнаю. А то какая-то бледная тень приехала.

И сам Дима, казалось, повеселел. От одежды несло смесью гари, сигарет и немытого тела, но Ада всё равно уткнулась носом ему в грудь и обняла так крепко, как только смогла. Обнимая её в ответ, он сказал:

— А вот и друг пожаловал.

Демон, поняла Ада. Она и сама ощутила его присутствие. Будто тень укрыла, как одеяло.

— Значит, зря я всё это время от него шарахалась. Он не причинил бы мне зла.

— Потому что он создан тебя защищать.

— Всё-то у нас не как у людей, — пробормотала Ада.

— И никогда не будет иначе, представляешь?

— Почему мы не встретились в другое время?

— В другой жизни? Думаешь, там было бы проще? Или как у Нойза, «там все случилось не вопреки всему, а как надо»?

Ада отстранилась и заглянула ему в глаза. Тени из них ушли наружу, она видела демона краем глаза, он, как и всегда, маячил рядом.

— А может, вот так всё и должно было случиться?

— Ну, мы никогда не узнаем.

— Загадывай уже.

Дима кивнул и сказал вслух:

— Пусть демон исчезнет навсегда, никогда больше никого не убьет и не потревожит.

Казалось, что не сработало, а потом демон неподалеку закружился быстрее, словно втягиваясь сам в себя, как в воронку. Секунда — и он совсем исчез, на прощание полыхнув золотыми глазами.

А та черная дыра внутри Ады словно стала шире. Её накрыло такое четкое осознание, что теперь им никогда больше не быть рядом, тем более вместе, что земля из-под ног ушла. Хорошо ещё, что Дима до сих пор держал её, иначе бы точно упала.

— Ты тоже поняла? — только и спросил он.

— Да. В ту же секунду. Что будем делать?

Дима так тяжело вздохнул, что душа ушла в пятки.

— Ничего. Ты поедешь домой, я пойду собирать остатки вещей и ждать Олесю.

— Уедете? — догадалась Ада.

Он кивнул.

— В Питер. Маму как-то надо будет перевезти. С универом надо будет что-то делать.

Он уже всё решил. Мысленно уже был так далеко от неё, что сердце Ады сжалось и не сразу забилось вновь. Вот так теперь и будет всегда, непроходящая боль под ребрами.

— Жаль, что всё так получилось, — смогла выдавить она. Губы пересохли, а горло как будто наждачкой ободрало.

— У нас с самого начала не было шансов. Ты только вспомни слова песни, что уже говорить про всё остальное…

— Олеся поедет с тобой?

— Ты ещё сомневаешься? У неё целый клинический случай под рукой всегда будет, как она меня отпустит.

— Она тебя любит.

— Но не так, как ты.

Ада замолчала, не зная, что тут можно ещё сказать.

— Но это же нечестно, господи, как это нечестно! — вырвалось у неё, а потом всё-таки полились слезы.

Крепко прижав к себе, Дима дал ей выплакать всё, что ещё осталось, а потом сказал:

— Пора.

Тут же стукнули ворота, и послышался голос Олеси.

Ада разжала руки и отошла на шаг назад. Она знала, что видит его в последний раз, поэтому пыталась запомнить каждую черту так ярко, как только могла. У неё хотя бы был такой шанс, в отличие от многих других, кто не знал, что прощается навсегда. Вот такой уже родной, взъерошенный, с поблекшей красной прядью в волосах и вечно разбитыми костяшками. Всегда её, и никогда вместе и тем более рядом.

— Все живы? — воскликнула Олеся, подбегая к ним.

— И даже целы, — отозвался Дима. — Иди в дом, я тебе всё потом расскажу, только провожу Адель.

Олеся порывисто обняла её и шепнув на ухо «спасибо!» унеслась к крыльцу, даже не обратив внимания на ещё горящую бочку.

— Я сама дойду, — сказала Ада, ощущая подступающие слезы.

— Возьми, — сквозь пелену она разглядела цветок и, всхлипнув, сунула его не глядя в карман.

В молчании Ада постояла ещё минуту, а потом пошла к воротам.

— Адель! — крикнул ей вслед Дима.

Уже у ворот она обернулась.

— Я ни о чем не жалею!

Догорающий огонь освещал его со спины, и Ада попыталась сохранить этот образ на обратной стороне век, чтобы навсегда остался с ней.

— И я, — сказала она и открыла дверь, чтобы в следующую секунду перенестись в свою прихожую и рухнуть прямо на пол.

— Адочка! — заполошно воскликнула мама и кинулась к ней.

Откуда только взялась, как будто под дверью ждала всё это время!

— Всё в порядке, я просто устала, — почти не соврав, сказала Ада, позволяя усадить себя на диванчик. И правда — столько раз за сегодня пользовалась дверями, что, видимо, истощилась. Надо узнать у Юхи, что с этим делать…

Только подумала, а потом очнулась уже на диване в гостиной. Мама и папа с испуганными лицами стояли над ней.

— Надеюсь, вы не вызвали скорую, — с усилием села Ада.

— Я отговорил. Что случилось?

Ада оглядела их и вдруг поняла, что то, чего она так хотела — безраздельного внимания родителей, — наконец получила. Но какой ценой!

— Я всё потеряла. Зато теперь никто больше не пострадает, — сказала и сама поняла, как это двояко звучит.

Родители обеспокоенно переглянулись, и мама осторожно спросила:

— Ты кому-то должна денег? Или твой друг?

Ада хмыкнула, отмечая, что от этого даже лицо заболело.

— Уже ничего не должен. Наконец свободен. А я не знаю, что теперь буду делать.

Мама села рядом и аккуратно обняла Аду.

— Адочка, мы всё решим. Не переживай, только расскажи нам, что случилось?

Она покачала головой и уткнулась ей в плечо, ощущая терпкий запах духов.

— Значит, потом, когда отдохнешь. Только, пожалуйста, помни, что мы с тобой.

— Мы тебе всегда поможем, ты же наша доченька, — добавил папа, и Аду снова пробило на слезы.

И только час спустя Ада, зайдя к себе в комнату, вытащила из кармана порядком помятый цветок. Это оказался алый георгин.

Подойдя к книжной полке, она хотела поставить его в ту вазочку, где уже стоял засохший цветок, но его там не оказалось.

Наверно, мама выбросила, подумала Ада и включила компьютер. Пока загружался ворд, она так и сяк вертела в голове строчки. Они ложились сами, так что скоро белый лист заполнили слова.

Одинокое сердце, пьяное,

И усталость горит в глазах.

Я с тобою всегда упрямая,

Я с тобою теперь только в снах.

Я тебя никогда не забуду —

Наши дни, приключения, сны.

Только рядом теперь не побуду,

Зарекаются и от любви.

Я хотела б вернуться обратно —

В дни тумана и ветра с утра,

Только мне, наверное, рано —

Просто так возвращаться впотьмах.

Я дождусь возвращения снега,

Я дождусь возвращения снов.

Я тебя никогда не забуду,

Непростая моя любовь.

Скопировав текст, Ада открыла страницу «ВКонтакте» и тут же выложила. Скоро кто-то оценил запись, и она машинально посмотрела.

Дима восстановил страницу. Теперь в статусе красовалась та самая строчка из «Адель», и она только вздохнула.

Значит, будем теперь так общаться? Вспомнилось загаданное в равноденствие желание. Если это было то, как оно сбылось, то грош цена их праздникам.

Как и вере, как и любви.

И черная дыра внутри едва заметно колыхнулась.

Загрузка...