Сказка о потерянном прошлом

Глава 23^{23}

Утром Ада проснулась сама не своя. Незнакомый потолок, чужая кровать — первой мыслью была «где я?». Только потом Ада вспомнила, что ночевала в доме у Димы, а ещё раньше напала на местного бога и перебрала с алкоголем.

Потянувшись, она нашла на прикроватном столике телефон и с содроганием проверила журнал звонков.

Ни одного. Будто мама совсем забыла, что у неё есть дочь.

Или же она вычеркнула разом обоих детей из своей жизни?

Ада села на кровати, схватилась за голову в приступе мигрени и тяжело вздохнула. Надо будет с ней как-то поговорить, но сначала она навестит папу. Собрав себя в кучу, Ада сползла с кровати и поплелась в ванную.

Спустившись на первый этаж, Ада направилась ко входной двери. На крыльце сидел Дима и курил. В утренней дымке казалось, что ничего не напоминает о вчерашней вечеринке. Но стоило приглядеться, как можно было разобрать и заломы на газоне, и кое-где оставленные пустые банки и бутылки.

— Адель, чего не спится? — обернулся на звук открывшейся двери Дима и выпустил дым через нос.

— А ты чего так рано поднялся? — садясь рядом с ним прямо на ступеньки, спросила она.

— Я и не засыпал.

— Олеся?

Дима покачал головой.

— Мысли. Ну и алкоголь, конечно.

Сигарета догорела до фильтра, он потушил её и тут же зажег следующую.

— Ты чего какой грустный? — потрепала его по руке Ада и удивилась, какой была холодной кожа даже через футболку с длинным рукавом.

Дима смахнул с лица алую прядь, затянулся и только после этого ответил:

— Думал про вчерашний день.

Сердце обожгло холодом.

— Что надумал?

Дима посмотрел на неё как-то слишком прямо и резко, будто до глубины души.

— Ничего хорошего. Адель, ты вообще думала, почему мы познакомились? У этого есть какой-то смысл?

Сейчас скажет, что больше не хочет с ней никогда общаться, ухнуло осознание камнем в сердце. Холод пробежал по позвоночнику, и Ада покачала головой, как заторможенная.

— А я думал. У меня такое чувство, что я знаю тебя всю эту и все предыдущие жизни, понимаешь? Как будто связаны мы, не знаю, как иначе объяснить.

Немного отлегло, но тревога никуда не делась.

— И что ты решил?

Дима докурил сигарету и бросил окурок в стоящую рядом банку. Больше он не прикасался к пачке, как будто, произнеся это вслух, немного успокоился.

— Что у тебя всегда будет место в моей жизни. Но я не знаю, какое.

Ада вздрогнула — то ли от утреннего холода, то ли от его слов.

— То, что ты тогда сказал по телефону, — голос её тоже дрожал, — Это же всерьез?

Дима снова посмотрел ей в глаза тем самым взглядом — прямо и честно.

— Да. Но я никогда не стану для тебя кем-то бо́льшим.

Потому что для этого у него есть Олеся, обожгло холодом грудь, и Ада на секунды забыла, как дышать. Когда она отмерла, то смогла только кивнуть.

— Я пойду, скоро больница откроется, а пока я туда доберусь на двух автобусах, как раз станут пускать посетителей, — залепетала она через минуту. Дима кивнул, не сводя глаз с яблони в саду.

Ада поднялась со ступеней и пошла к двери в дом, чтобы забрать вещи. Замерев на пороге, она всё-таки решилась.

— Дима! — позвала Ада. Он обернулся. — Я тоже тебя люблю. Только, наверно, не так, как тебе это нужно.

Когда Ада вышла с вещами из дома, Димы на пороге уже не было. Только ворота остались открытыми, чтобы она смогла выйти без препятствий.

Автобус с заспанным кондуктором подобрал её на остановке. В воскресное утро помимо неё в салоне сидели только вечно едущие куда-то бабульки и алкаш на заднем сиденье.

Ада уселась в центре салона, достала наушники и включила рандомную песню в плейлисте. После короткого проигрыша Горшок запел, что он будет жив, покуда верит в чудо, и только тогда Ада разревелась — безобразно, в голос подвывая и всхлипывая, давясь рыданиями и соплями. Бабульки тут же что-то зашептали между собой, она видела их шевелящиеся губы, словно червей на асфальте после дождя. Отвращение и ужас заполнили её изнутри, и на следующей же остановке она выскочила и уткнулась в загаженную урну.

Хорошо, что не успела позавтракать.

Переведя дыхание и придя в себя, Ада с удивлением обнаружила, что может доехать до папиной больницы и отсюда. Часы на табло показывали восемь утра, а нужный маршрут обещал подъехать через пятнадцать минут. Ада уселась на неудобную скамейку и сжала голову в ладонях. Мигрень или похмелье — или боль от того, что мечта разбилась в прах. Хотя даже себе Ада не признавалась, что может когда-нибудь поверить в то, что Дима выберет её, а не Олесю.

Телефон ожил. Ада посмотрела на экран и приняла вызов.

— Привет, братец. Уже соскучился?

— Конечно, сестренка! Ты к папе собираешься?

— Жду автобус. А ты тоже собрался?

— Без меня не заходи. Сделаем ему сюрприз.

— Договорились.

Ада завершила звонок и вздохнула. Хоть что-то оставалось прежним в этом стремительно меняющемся мире — её брат всё так же не любил заходить в помещение первым.

Табло подвело только на пару минут — автобус всё-таки приехал и даже пустой. Ада забралась на заднее сиденье и под стук работающего мотора и песни в наушниках добралась до нужного места почти за сорок минут. Районы менялись один за другим, сталинки сменялись хрущевками, те, в свою очередь, новостройками и старинными домами. Казанка серебрилась под лучами утреннего солнца, и ветер из приоткрытого окна долетал даже до Ады на заднем сиденье. Пахло речной тиной и сыростью, утренней свежестью и осенними кострами.

Лев ждал на скамейке перед входом в больницу.

— Ты в центре что ли поселился? — поинтересовалась Ада, обнимая его в приветствии.

— Почти, на Кутуя. Сюда ближе добираться, чем из дома. Ну что, пошли?

Ада кивнула, и они пошли брать штурмом пост медсестры, чтобы их пустили к папе вне часов посещения. В которые наверняка наведается мама, а встречаться с ней раньше времени, тем более у папы на глазах, который сразу всё поймет, не хотелось.

Хотя она уже наверняка успела ему нажаловаться на детей, так что теперь их ждет выволочка и от него.

Ада вздохнула и пошла следом за братом к лестнице. Каким-то чудом он убедил пожилую медсестру, что в другое время им никак не попасть к отцу — то ли поезд, то ли важный экзамен. Как ни странно, его вранью всегда легко верили — такой уж был обаятельный Лев, под стать своему имени и знаку зодиака.

В палате уже осталось всего два человека помимо папы. Увидев детей, он приободрился и сел, опираясь на подушку.

— Мои птички прилетели! — воскликнул папа и просиял.

Обняв его по очереди, Ада и Лев сели рядом на краешек кровати.

— Ты как? — поинтересовался Лев.

Ада погладила папу по руке и ободряюще улыбнулась.

— Я в порядке, анализы должны взять завтра и сказать, всё ли в порядке. Что-то там было превышено, решили понаблюдать. Тут очень хорошие врачи, не переживайте, поставят на ноги.

— Обещай, что ты сменишь работу, — потребовал Лев.

— В конце года — обязательно. Ни один учитель не уходит в середине года.

— Ну пап! — воскликнули в один голос дети, но он взмахом руки заставил их замолчать.

— Никаких пап. Лучше расскажите мне, что у вас там случилось, пока меня не было дома.

— Я переехал, — переглянувшись с Адой, ответил Лев.

— Это я знаю.

— Мама рассказала?

Папа кивнул.

— Тогда ты знаешь, что я женюсь.

— И я горжусь, что воспитал мужчину. Что ты не спрятал голову в песок, а взял на себя ответственность.

— Я люблю её, пап, и ребенка, кто бы у нас ни родился.

Лев сиял, говоря это, и сердце Ады обожгло холодом зависти. Ей такое и не светит.

— Я не буду приставать к тебе с нравоучениями, что ты должен закончить образование — сам знаешь. Но ты, Ада, что ты там учудила?

Ада потупилась, и за неё вступился Лев.

— Она всё ей высказала.

— Обиды и тревоги?

Ада кивнула и решилась посмотреть на отца. Тот хитро улыбался.

— Давно пора было. Но сейчас пообещайте мне одно — не огорчайте больше маму, пока я не вернусь домой и не буду вас растаскивать по разным углам, как обычно. Хорошо?

Лев и Ада оторопело кивнули. Их папа умел удивить.

Они просидели у него до утреннего обхода, пока их не выгнала медсестра.

— Попьем где-нибудь кофе? — предложил Лев, когда они спустились по кованной лестнице и вышли в небольшой прибольничный парк.

— Пошли до центра, там что-нибудь найдется.

И вдвоем они свернули, идя нога в ногу, на Вишневского, чтобы по переулкам выйти к Волкова и Бутлерова, а потом прямо к Кольцу.

— Ты где сегодня была, что так рано помчалась к папе? — поинтересовался Лев, когда они свернули в тихий переулок, усыпанный желтыми листьями.

— Не дома, — попыталась отмахнуться Ада.

— Это я уже понял. И пахнет от тебя сигаретами и перегаром. Не представляю, как папа ничего тебе не сказал.

Ада хихикнула, представив, как он стал бы её распекать прямо при соседях по палате. Нет, это не в характере папы!

— У Димы была вечеринка, и я ночевала у него дома.

Лев вскинул брови.

— Ничего такого, у него девушка есть! — тут же оправдалась Ада и вспомнила утренний разговор. — И он сам сказал, что у нас нет будущего.

Лев тут же помрачнел.

— Это тот самый парень, с которым вы вместе учитесь?

Она кивнула.

— А я как чувствовал, что с ним не всё так просто. С чего бы вдруг такое заявлять тебе?

— Ну он не прямо так сказал, но смысл был такой.

Лев приобнял её за плечи.

— Не сдавайся, мелкая! Если это правда твой человек, то вы будете вместе, даже если он сейчас так не думает.

Ада кивнула, не веря про себя его словам.

Всё было бы просто, не будь она Адой, а он — Димой. В их случае всё всегда будет сложно.

С кухни тянуло выпечкой. Мама, когда расстраивалась или за что-то переживала, всегда работала с тестом. Это её успокаивало — Ада поняла это ещё лет в шесть-семь, наблюдая за ней на кухне.

— Ада, это ты? — раздался окрик мамы.

Она замерла от удивления и уронила ботинок.

— Да, — смогла наконец выдавить Ада и повесила куртку в шкаф.

Чтобы мама и заговорила после ссоры первой! Точно небеса рухнут сегодня в обед.

Мама пекла ватрушки — крутобокие, зажаристые, с пышной начинкой. Ада плюхнулась за стол и уставилась на маму. Вертясь между столом и плитой, она выглядела как обычно. Но вместе с тем появилась в ней какая-то мягкость, до которой раньше нужно было ещё пробиться.

— Чай будешь? Вот эти уже остыли, бери себе. Я папе напекла, чтобы он и соседей угостил, и сам поел. А чего это ты так сильно пахнешь сигаретами? Курить всё-таки начала?

Мама щебетала, как птичка, и Ада даже опомниться не успела, как перед ней стояла чашка свежего чая и тарелка с красивой ватрушкой.

— Спасибо, мам, — пролепетала она и, потянувшись, взяла её за руку.

Мама замерла, а потом робко погладила её в ответ.

— Кушай на здоровье.

Разговор не шел дальше, но в этом молчании Аде впервые было спокойно и хорошо. Оно не кололо, не било в грудь холодом, не пугало непредсказуемостью дальнейшего ответа.

— Мам, — позвала Ада, когда прожевала кусочек ватрушки, и он встал у неё в горле комом.

— Что такое?

Мама повернулась к ней, не получив ответа. Увидев её лицо, она отложила полотенце и села напротив.

— Ты чего, Адочка?

— А ты чего? Когда мы стали опять так разговаривать?

— Никогда не поздно вернуть прежние отношения, — пожала плечами мама, как всегда, уверенная в своей правоте.

— А если поздно? Если я уже выросла? И всё изменилось?

— Тогда будем учиться разговаривать заново. Одного ребенка я потеряла, второго я не отпущу.

Вот и ответ. Удачный проект по имени Лев вдруг вышел из-под контроля, и тут она вспомнила, что у неё вообще-то есть ещё один ребенок. Ада вспыхнула и выпалила:

— Я не вещь, чтобы пытаться за мой счет что-то решить! И ты меня не исправишь! Я такая, какая есть!

Мама тяжело вздохнула и, придвинув тарелку с ватрушками, взяла себе одну.

— Я и не пытаюсь. Ты уже выросла, я вижу. У тебя свои друзья, мальчик появился даже. Я просто хочу, чтобы ты помнила — у тебя есть семья, и мы рядом, и мы тебя любим.

Не так, как Льва — тут же полыхнуло в груди. Ада вспомнила, что эти эмоции питают демона, приманивают его, но мгновенно забыла об этом. Слишком сильна была обида и зависть, слишком сильна недолюбленность.

— Хорошо, — прошипела сквозь зубы Ада. — Давай попробуем.

Мама кивнула.

— Я буду очень стараться, Адочка. Прости, что не сделала этого раньше.

И хотя она всегда мечтала это услышать от неё, сейчас Ада ей не верила. Отложив тарелку с ватрушкой, она встала из-за стола и направилась к себе.

От неё и правда воняло вечеринкой, так что Ада закрылась в душе на полчаса и решила не выходить оттуда, пока не почувствует себя снова собой. На это ушло целых полчаса.

А по возвращении, включив компьютер, она обнаружила, что Дима удалил страницу.