Сказки лунных дней. Первая книга

8 Пастушка Морри и Верган Бессмертный

Женщины шли по деревне с факелами в руках, подпрыгивая и скаля зубы, будто мартышки. Они неистово вопили, колотя в тазы и сковородки. Босые, полуголые, с растрёпанными волосами и обнажёнными грудями, они угрожающе сотрясали вилами, кочергами, граблями.

Самая первая из женщин тащила за собой соху, впряжённая в неё, словно лошадь. За ней, сотрясаясь в безумном танце, следовали седые вдовы, далее – беременные и посватанные – стоящие у границы своих родов. Потом дружною гурьбою валили все остальные деревенские бабы: девы, матери, старухи.

Попрятавшиеся по домам мужчины даже сквозь щели в ставнях боялись глядеть на происходящее. Дети прятались по колыбелям. Собаки не лаяли, крепко привязанные за заборами дворов. Кошки забились под скамьи, домовые – за печи. В стойлах замерла скотина.

Этой ночью на улицу могли выйти лишь женщины. Всякого другого – мужчину ли, ребёнка, своего ли, странника, человека ли, зверя – забивали до смерти…

Единственными свидетелями бабьего шествия были луна в облаках да те, против кого это действие предназначалось. Их холодные, как и ночное светило, бледно-жёлтые, зеленоватые и голубые глаза то тут, то там ночными светлячками поблёскивали в зарослях вокруг посёлка.

Невидимые тени, явившиеся за положенной им добычей, застыли в сомнениях. Криков и суеты они не любили, но особенно им претило человеческое безумие. Болезни тела не страшили нечистых созданий, однако слабость ума не сулила ничего хорошего.

Объятые безумием женщины трижды обошли свою деревню, вытаптывая и пропахивая вокруг неё защитное кольцо. Затем на центральной площади они покидали в костёр свои факелы и, продолжая кричать, браниться и хохотать, начали прыгать через огонь.

Не прыгнувшая, немощная или испугавшаяся нарекалась ведьмой. Её связывали и сжигали тут же на месте. Впрочем, у тех, кто струсил, всегда был ещё один выход. Воспользовавшись шумом и суетой, от толпы женщин отделилась одна селянка.

Светловолосая Чеза была немолода. Около года назад пропал без вести её муж, и с тех пор женщина не знала других мужчин. Однако за последние месяцы живот её сильно вырос и отяжелел. Целительница говорила, что это был не ребёнок.

Прыгать через огонь с такой ношей Чеза не решилась. Вместо этого она пересекла защитный круг и направилась в рощу, чтобы переждать в ней до утра. В руке она сжимала вырезанное из дерева шестиконечное солнце – символ Владыки.

Женщина надеялась, что свет дня, заключённый в амулете, защитит её от созданий мрака. Увы, напрасно. Не успела Чеза дойти до опушки, как ощутила неестественно морозное дыхание ветра. Ноги её ослабли и подкосились. Чужие руки подхватили жертву и подняли воздух.

Морри была сильной, смелой, отчаянной, но невысокой. Полыхающий и воющий огонь вдвое превышал её рост. Подбадриваемая и подталкиваемая товарками, она стиснула зубы, что есть сил оттолкнулась ногами и прыгнула. Маленькая, ловкая, упрямая и бесстрашная, как её козочки. Рогатые непоседы могли перемахнуть даже через широкий ручей. И она сможет.

Жар ударил Морри в грудь, лизнул напряжённые соски и хлестнул по лицу, будто с корнем вырывая изо рта дыхание. На миг она погрузилась в настоящее пекло. Как только её ступни вновь коснулись прохладной почвы, и девушка поверила, что самое страшное позади, на неё обрушилась грузная женщина. Кажется, это была Агеллада, швея и мать пятерых самых завидных женихов на деревне.

Обе женщины рухнули на вытоптанную землю подле костра. Морри, кое-как, высвободившись из потных объятий Агеллады, откатились в бок. За ними, как горошины, продолжали сыпаться остальные деревенские. Ослепшие от яркого пламени, оглушённые безумием, они сбивали друг друга с ног, толкали и душили своими телами.

Пламя радостно выло, пожирая поленья. Послышались причитания и визги, протесты и ругань. У Морри похолодело в груди. Филома должна была родить со дня на день… Неужели началось так невовремя?!

Ни беременным, ни больным, ни хромым старухам не делали исключения. Либо ты свой, либо… ведьма! Не ведьм, конечно, но самых слабых убивали. Ибо смерть в этих краях считалась не самым страшным и даже милостивым исходом.

Таков был обычай отпугивания злых сил, мора и поветрий. Ритуал проводился во всех деревнях несколько раз в году – в пору, когда ослабевали жизненные силы природы и особенно часто начинался падёж скота и смерти людей от неведомых проклятых сущностей.

Морри, перебирая руками и ногами, отползла подальше в кусты. Оказавшись под защитой ветвей, она взглянула на площадь. Как там Филома? Нет, всё в порядке. Ребёночек подождёт. Наверное, мальчик, затаился, как и прочие мужчины. Кричала старая Гиба, но ей помогла перепрыгнуть внучка – Гиба Младшая. Слава богине Луноне, покровительнице женщин! Слава Владыке…

– Кто ты?.. – раздалось во тьме лисьего перекрёстка, словно далёкий шелест ветра в листве. – Что ты за создание?

Дженна, устроившая себе укрытие в корнях старого дуба, забылась неглубоким, но вязким сном, полным ужасов и кошмаров. Картины, которые странница запомнила в своём мире, перемешивались с далёкими и недавними воспоминаниями. Они путали сознание и отравляли сердце.

Пред чародейкой вздымались мёртвые холмы – свалка её мира, покрытые толстым слоем пыли человеческие скелеты и остатки строений, топорщившиеся, словно гнилые зубы. Вырубленные рощи и леса Агару, столбами поднимающийся из земли дым и спалённые деревни Грага тянулись до горизонта.

Мёртвые тела укрывали поле боя. Рыжеволосые ведьмы в клетках скалили зубы. Щёлкали хлысты работорговцев. Пылали костры… Пылали люди.

Так продолжалось каждую ночь с тех пор, как путники ступили на землю Агару. Хранительнице казалось, будто она провалилась по бёдра в болотную жижу. Дыры – прорехи в её сфере памяти – снова открылись и начали «кровоточить» – источать витали. Чародейка теряла свои силы быстрее обычного.

Дженна не знала, как ей залатать дыры, но чуяла, что на «раны» плохо влияет Агару, ведь в сильном, насыщенном энергиями Калосе всё было иначе. Она спешила исследовать страну, заглянуть в столицу и убраться отсюда как можно быстрее.

Однако что-то всё время мешало Дженне проникнуть в Эсфиру. Быть может, дымящие ямы, окружившие город, пугали чародейку. Или близость красного металла негативно влияла на сумеречные тропы…

– …Как странно ты пахнешь, – вновь прорвался сквозь сновидения голос.

Девушка попыталась открыть глаза и ответить. Однако сон слишком крепко вцепился в её тело. Может, и таинственный голос был частью этого бреда?

– О бу? – услышала она слова мороя Олу Олан Биша. – Заримс ак? Сен гатерби заримс. Кахаха!

– Заримс, – повторила сама себе Дженна сквозь сон. – Чеснок не поможет… Проснись! Проснись же!

– Сколько веков живу в этих краях, но не встречал подобных тебе… – продолжал неведомый голос – мягкий, низкий и тёплый, словно чёрный бархат. – Хотелось бы мне знать, кто ты? Кровь твоя горяча, но… Ты дитя Дня или же Ночи?

– Кахаха, – сквозь сон ответила ему Дженна на древнем языке мороев. – Смешно…

– Ты знаешь мёртвый язык… это любопытно, – задумчиво и неторопливо заключил её таинственный собеседник. – Жаль, ты невкусная…

При этих словах Дженна ощутила у своей шеи прохладное дыхание. Она ахнула и заставила себя проснуться. Чародейка распахнула веки, чтобы увидеть, как в сумерках гаснут желтоватые совиные глаза. Она дёрнулась в попытке встать и догнать говорившего, но только выпала с лисьей тропы на мокрую от росы траву.

– Забодай тебя Мири… – произнесла Дженна вслед незнакомцу и огляделась. – Дэз, ты видел его? Дэзерт? Ты где?

Она подняла голову, взглянув на деревню, которая расположилась неподалёку от дубравы. Шум, доносившийся с той стороны, заставил девушку забыть о своих снах. Она вспомнила, что Дэзерт хотел поискать себе приключений и «перину, согретую какой-нибудь молодой селяночкой». Уж не из-за него ли поднялся переполох?

– …Не спится? – пробасил демон, появившись как раз в это время.

– Что происходит в деревне? – обеспокоенно поинтересовалась Дженна. – Ещё темно, но ты здесь…

– Даже не спрашивай, – на элибрийском проворчал Дэзерт, подходя к месту их привала. – Все как обезумели…

– Женщины не пожелали приютить на ночь незнакомого путника размером со стоящего на задних ногах быка? – усмехнулась девушка. – Не вижу в этом ничего безумного.

– Да нет, они правда с ума посходили, – скривил губы демон. – Носятся с кочергами, вопят. Рубахи поснимали, сиськи напоказ, космы во все стороны летят. Мужики и дети по домам попрятались. А я даже не рискнул из тени показаться, – он усмехнулся. – Да и тебе в ближайшие дни в деревню лучше не соваться. Они скотью смерть отгоняют…

– Я и не собиралась, но при чём тут я? – удивилась Дженна. – А-а, это ты снова шутишь так?.. Ну ясно, герой-любовник, – она демонстративно зевнула и вновь укрылась временной тенью. – Ты продолжай шутить, а я полюбуюсь обратной стороной век…

– Последнее время ты долго спишь и очень уж много времени проводишь на своих сумеречных тропах, – с искренней озабоченностью заметил демон.

– …Вот только не нужно снова заводить разговоры о живой воде и сеновалах как её источниках, – буркнула из сумрака чародейка.

– Я понимаю, калосцы прячут свои тела по религиозным соображениям, – возмутился демон. – Но здесь, в Агару, и женщины, и мужчины носят короткие рубашки! Крестьяне ходят с голыми коленками и сверкают ягодицами, стоит им чуть наклониться! Как можно так игнорировать силу живой воды и всё время прятаться на лисьих тропах?

– Я хожу по лисьим тропам, потому что не хочу участвовать в агарских делах… – зло ответила Дженна. – Как ни выйдем на дорогу, всюду натыкаемся на солдат… Пусть они хоть голыми будут, меня это не соблазняет! Не хочу всё это видеть… Хватило мне военных действий. Между прочим, не без участия Вашего Великолепия!

– Это ещё раз доказывает, что твоя витали разбалансирована, Дженна, – с учёным видом объявил Дэзерт. – Война – необходимый элемент мира. Все хранители это знают.

– А-ай, так а я и не спорю, – рассудив, что приятель не даст ей доспать, Дженна всё-таки вышла из тени в предутренние сумерки. – Я не спорю ни с законами мира, ни с хранителями, ни с тобой… Просто я, – она сделала акцент, – не хочу участвовать во всём этом.

– Да-да, помню, мы ни во что не вмешиваемся, – со смехом кивнул мужчина. – Это не твой мир, это не твоя сказка. Ты просто хочешь собрать все камни и свалить отсюда в свою. А между тем тратишь силы непонятно на что и путаешься в лисьих тропах… Мы же шли в Эсфиру, а просвистели мимо на пару дней пути!

Недовольно глянув на светлеющее небо, Дженна взбила волосы и потянулась. Но, будто в доказательство сказанному, покачнувшись, прислонилась плечом к стволу дуба. В глазах у неё потемнело, голова пошла кругом.

– Ты вытворила Домна знает что, уходя от Врага, – тихо проговорил демон, приближаясь. – И теперь, похоже, ты не воспринимаешь энергию солнца, дочь Бездны…

– Не преувеличивай, сын Миркира, – прошептала в ответ чародейка. – Воспринимаю, просто тяжелее. И это временное явление, я уверена… Никакая я не дочь…

– …Ты погрузилась в саму Тьму, – напомнил Дэзерт. – А она пощадила тебя и всех нас. Мы оторвались от преследования, но… – мужчина нахмурился. – Во Тьме ты питалась ею… И это была не витали мёртвой воды. Даже я, служа Мудрецу, не знаю, что это было… Возможно, оно и свело с ума Тринадцатую, которая пыталась тебя сожрать…

– Да, это было рискованно, но я же не могла без пищи, – заметила Дженна с вымученной улыбкой. – Возможно, я получила наконец то, что хотела познать, – силу чёрного солнца. Конечно, в своё время мне бы хватило и словесного объяснения от Сайрона… Но кто же знал, что так выйдет? – чародейка усмехнулась. – И всё же я выжила. И нужно ли напоминать, что некоторые энергии я усваиваю весьма успешно?

– Так к этому я и призываю! – повеселел демон. – Тебе нужна сила живой воды, чтобы, – он фыркнул, оглядев собеседницу, – чтобы хотя бы на ногах стоять твёрже. Твои тонкие тела истощены, сфера памяти вся в дырах. Ещё немного – и ты начнёшь путать явь со снами.

– Я достаточно здорова, – скривила губы девушка. – По крайней мере, чтобы больше не прибегать к грязным методам суккубов. Но обещаю, я прислушаюсь к тебе.

– Чудесно! – поддержал мужчина. – Расскажешь, что ты надумала?

– Витали Сии сейчас гораздо сильнее, чем я её знала… – задумчиво проговорила Дженна. – Однако земли Агару не населены волшебными существами. Нет здесь и волшебных растений, которые я бы могла использовать для восстановления баланса энергий. Но вполне возможно, что я чего-то не вижу… Стоит заглянуть к местным травницам за каким-нибудь бодрящим эликсиром, – она развела руками. – Что же касается моей промашки… Верно, я ошиблась. Но ничего страшного, вернёмся назад… Агару никуда не денется… По крайней мере в ближайшее столетие.

День выдался необыкновенно тихий и ясный для этого обычно ветреного времени года. Весело пели птицы, и будто сами боги улыбались с небес. Все кошмары ночи были безвозвратно забыты.

Морри вывела своих коз, когда солнечные лучи уже высушили утреннюю росу на траве и позолотили кроны деревьев. Пятеро непосед с прямыми загнутыми назад рогами бежали впереди. Беззаботно позвякивали колокольчики, привязанные к их шеям. Рядом с козами следовала собака. Серая и мохнатая, размером она даже чуть превосходила своих подопечных.

Старая Амалфея была спокойной и молчаливой, но в случае опасности не нашлось бы защитника лучше, чем она. Не раз Ами отпугивала от стада оголодавших бродячих собак – да и дезертиров, которых в последнее время развелось уж больно много. Не раз она вставала на защиту своей хозяйки и тогда, когда к той заявлялись излишне настойчивые женихи.

Пройдя небольшую оливковую рощу, Морри послала коз вдоль лавандовых холмов. Она глубоко вдохнула сладкий аромат, который её козы страшно не любили. Рогатым больше нравились дикие поля, полные сочной травы. В этот миг её окликнула Гиба Младшая.

Морри обернулась. По встревоженному голосу женщины и по тому, как быстро она бежала, девушка поняла, что случилось неладное. Повернув стадо назад, она поспешила навстречу женщине.

– …Беда, ой, беда, – выкрикивала черноволосая Гиба, поддерживая подол платья руками и высоко задирая на бегу колени.

Козы обменялись тревожным блеяньем. Амалфея подняла голову и, навострив уши, поглядела на Гибу из-под своей длинной густой чёлки.

Морри, будучи травницей и целительницей, за свою недолгую жизнь уже успела насмотреться на беды. Она помогала в тяжёлых родах, отпиливала загнившие конечности, тайно принимала в своём доме и ухаживала за тяжелобольными, брошенными и отчаявшимися, за детьми и стариками. Владея силой трав, она облегчала уход неизлечимым.

А ещё лекарка не раз видела, как сжигают в огне тех, кому помочь она не успела – её соседок. Поэтому вид заплаканной раскрасневшейся односельчанки её не смутил.

– Чем я могу помочь? – коротко спросила Морри.

Её спокойный и уверенный голос немного привёл в себя и Гибу. Некоторое время женщина стояла, хлопая влажными ресницами и глядя в мягкое доброе лицо молодой травницы. Затем, будто проснувшись, Гиба сбивчиво произнесла:

– У Филомы схватки, но… она не хочет, не рожает…

– В этом нет ничего необычного, – улыбнулась Морри. – Мало кто хочет испытывать такую боль, тем более, когда это происходит впервые. Но куда же денешься?

Девушка подала знак своему стаду следовать за ней, и на ходу принялась перебирать в уме, что ей потребуется захватить из инструментов и лекарств.

– Ты не понимаешь, – прошептала Гиба, держась рядом. – В деревне солдаты… Они забирают мужчин. Брахос, муж Филомы, попросил отсрочку на день, чтобы встретить своего новорождённого сына, и… – Лицо женщины снова сморщилось и покраснело, а по щекам покатились слёзы. – Один из солдат сказал что-то грубое о Филоме, Брахос сорвался, они подрались…

– Гиба, чем я могу помочь? – снова повторила Морри. – Филоме, Брахасу?

– Брахаса и ещё двоих наших забили насмерть, – с большим усилием выдавила Гиба. – И у Филомы прекратились схватки…

– Жар есть? – коротко спросила травница.

– Нет, – поспешно ответила женщина. – Наоборот… Она бледная и холодная, будто…

– Ясно, – прервала её Морри. – Послушай, Гиба, что хочешь делай… умоляй, проклинай, лги, рассказывай её родственникам сказки, но Филому нужно перенести в мой дом. Кто ещё погиб из мужчин?

– Младший Агелладин и…

– …Беги к Агелладе. Иди к другим женщинам, которые потеряли мужей. Скажи им, что нужно остановить Смерть… Скажи, что Смерть сегодня больше никого не заберёт. Жизнь должна восторжествовать! Берите все вместе Филому и несите ко мне. Я пока подготовлю инструменты для операции…

– Поняла! – крикнула Гиба.

Пухлая и черноволосая, в белом платье, она побежала обратно так стремительно, будто боги на некоторое время сняли с неё груз плоти, наделив тело ловкостью и быстротой ласточки.

– Сегодня благословенный день, – взглянув в чистое небо, сказала Морри. Она сказала это себе, Амалфее, козам, оливковой роще, лавандовым холмам, небу, солнцу и богам. – Сегодня восторжествует Жизнь.

Умолять, проклинать и врать не пришлось. Добродушную и отзывчивую Филому любили многие, а общая беда сплотила даже необщительных соседок. Собравшись вместе, сельчанки осторожно перенесли почти бездыханную роженицу в дом Морри, стоящий на самом краю деревни под сенью старых дубов.

Устроив Филому на столе, на чистых простынях, они удалились. Целительница, к тому времени переодевшаяся в новое платье, осмотрела пациентку. Филома действительно была необыкновенно бледной, однако токи жизни ещё угадывались по её вздымающемуся животу и подрагивающим ресницам.

Морри вымыла свои руки, уделив особое внимание ногтям. Затем она тщательно обработала живот Филомы отваром из синего эвкалипта и можжевельника. Целительница заранее прокипятила иглы, щипцы и ножницы. Ритуалы чистоты требовались, чтобы защитить пациента от стрел бога Номия, которые могли поразить того неожиданной болезнью даже после успешного окончания операции.

Подготовив тряпки и эликсиры, Морри взяла нож и принялась за дело.

«Царёв разрез» – так именовалась операция. Как гласила история, подобное родоразрешение было доступно лишь царским жёнам с их мудрецами и учёными лекарями. Ходило немало легенд, как таким образом на свет появлялись великие короли и герои. Они появлялись, но вот их матери уходили.

Об этом Морри рассказывала её приёмная мать и наставница Наархаи. Сама Морри пришла в этот мир с помощью «царёва разреза». Её мать не пережила операцию. Других родных у девочки не нашлось, и целительница оставила сиротку в своём доме. Она нарекла девочку в честь большой солёной воды, на берегу которой Наархаи родилась и по которой тосковала каждый день.

Смуглая и сероглазая Наархаи была не местной. Целительница говорила, что на земли Агару она пришла из блистательного Алриаса. Как и женщинам Агару, дочерям Джаэруба запрещалось учиться в школах. Однако в Агару законы были не столь строги. Здесь женщины не прятались по домам и обучались различным ремёслам, в том числе и целительству.

Наархаи была не просто знахаркой, которая владела силами жизни и смерти, сокрытыми в растениях. В Алриасе у неё самой была наставница – величайшая целительница своего времени. Зная потайные ходы в библиотеку, наставница многие ночи проводила за чтением книг. В свободное от домашних забот время она обучала девочек и помогала женщинам.

Но однажды тайна раскрылась, и целительницу казнили. Тогда же одна из её младших учениц сбежала из Алриаса. Несмотря на тяжёлую ношу, девочка прихватила с собой и многие учёные книги. Поначалу Наархаи направилась в Калос, затем пришла в Эсфиру и уже только после этого осела в деревеньке, расположенной у реки и дубовой рощи.

С самого детства Морри слушала её истории о странствиях и героях, о чужеземных богах и необыкновенных созданиях, сказки царств Калоса и жаркой северной страны – родины Наархаи. Перед сном девочка с интересом разглядывала рисунки строения человеческого тела и органов, которые выводили на страницах учебников мастера врачевания.

Она прочла вдоль и поперёк «Каноны исцеления» и «Большую книгу врачебной науки» Сынсина, «Основы хирургии» Альбуксана, «Науку о травах и камнях», «Тайну воды и земли» Алогуса и многие другие труды.

Иногда Морри мучили мысли: как же без этих книг обойдутся джаэрубцы? Но потом она вспоминала, что в королевстве остались свои прославленные целители, которые наверняка напишут новые трактаты.

Врачебное искусство так захватило душу девочки, что ни о чём другом она больше и не думала. Морри начала помогать своим соседям, и чем больше спасала жизней, тем сильнее разгоралась её страсть. Тяга к знаниям и медицине оказалась её даром и её же проклятием. Повзрослев и став прекрасной девушкой, она даже не смотрела в сторону женихов.

Не было в их селе ни одного парня, которому Морри могла бы довериться со всеми своими книгами, жуткими рисунками и разрезанными лягушками, на которых она тренировалась врачебному искусству. Не было такого мужчины, который бы согласился делить свою супругу с больными, ранеными, страдающими. Со всеми их невзгодами, за которые немощных попросту сжигали…

Когда Наархаи достигла своего порога жизни и покинула этот мир, её юная ученица осталась одна. Но, хотя Морри страшно тосковала по наставнице, одинокой она себя не ощущала. У девушки были свои друзья, а главное – те, кто нуждался в её помощи.

Аккуратно, но уверенно, слой за слоем, мелкими движениями Морри начала рассекать кожу, мышцы и жировую ткань. Она постоянно промокала текущую кровь и смачивала края плоти кровоостанавливающим эликсиром.

В момент величайшего сосредоточения девушка переставала слышать то, что происходило вокруг. Кажется, женщины, собравшиеся за дверью, о чём-то спорили и ругались. Однако для целительницы внешний мир на время исчез.

Добравшись до матки, Морри взяла ножницы и с величайшей осторожностью принялась надрезать её, пока ни показался сероватый плодный пузырь. И в этот миг целительницу охватила паника.

О чём она думала, когда решилась на такое? Что за морок опутал её? Даже Наархаи никогда не производила «царёв разрез» в одиночку…

Девушка ощутила, как у неё внутри всё похолодело. Она спасёт ребьёнка, а мать… Осознание произошедшей трагедии, наконец, докатилось до её ума, и все силы будто разом покинули. Она вдруг услышала, что в дверь колотят. Кажется, кричала Агеллада и ещё кто-то…

– Не волнуйся, – внезапно раздался спокойный женский голос. – Продолжай…

– Наархаи! – ахнула Морри. Подняв голову, она увидела свою наставницу, появившуюся из полумрака. – Ты вернулась… Как?

– Не болтай – работай, – как всегда строго, но мягко попросила та, взяв чистые тряпки и промокая кровь. – Ты же не просто так из интереса взялась за это? Помнишь анатомию? Знаешь, что делаешь?

– Я знаю и всё помню, – твёрдо ответила Морри.

– Хорошо, – кивнула Наархаи. – Я буду тебе ассистировать.

Морри глубоко вздохнула и продолжила. Она взрезала пузырь, хлынули жёлтые воды. Наставница быстро подсунула новые тряпки, промокнула. Затем она взялась за края разреза и растянула ткани, освобождая место для ученицы.

Морри погрузила обе руки в живот Филомы. Она нащупала ножки ребёнка и его голову. Девушка взялась за тонкие щиколотки и, поддерживая второй ладонью макушку, извлекла маленькое тельце на воздух.

Малыш должен был бы закричать. Но он не двигался. Его губы, ножки и ручки были синего цвета.

– Всё хорошо, – спокойно произнесла Наархаи. – Займись матерью. Вынь послед. Проследи, чтобы всё было чистенько. И зашивай акуратно и тщательно, как резала. А я возьму ребёнка…

– Она… он… – всхлипнула Морри, послушно выполняя свою часть работы. – Чтобы вернуть его к жизни, наши эликсиры не помогут. Нужна живая вода! Где же мы её…

– Мать и ребёнок пострадали, но ещё не перешли порог Жизни, так что им будет довольно и мёртвой, – отозвалась наставница. – Кстати, как и тем мужчинам, которые лежат у твоего порога. Похоже, их матери пытаются вынести дверь, чтобы молить тебя о помощи… Но мой спутник попридержит их. Сперва малыш, а потом уж остальные…

– Откуда у тебя мёртвая вода? – удивилась Морри, заподозрив неладное. – Ты пришла от Вечных болот? Что за спутник?

Наархаи перерезала ножницами и ловко перевязала пуповину. Она положила ребёнка на стол рядом с Филомой и принялась мягко водить своими пальцами по его блестящей от влаги крохотной груди и вдоль висков.

Только теперь Морри обратила внимание, её руки были ещё более синими, чем у ребёнка, почти чёрными. И она не могла припомнить, чтобы наставница когда-нибудь прибегала к мёртвой воде. Но, похоже, эта женщина знала, что делает. Колдуя над новорождённым, она продолжала говорить, и в голосе её ощущалась уверенность.

– Бедняга долго был без витали, пострадал мозг… – объяснила Наархаи. – Эта глупая женщина пресекла в себе течение живой воды… Наладить её жизненные токи придётся тебе, моих сил уже не хватит.

– Матери не выживают после сечения, – прошептала Морри.

– В твоих землях – нет, в моих – да, – уверенно, даже самодовольно ответила наставница. – Ты последовательно и правильно зашила разрез. Всё будет хорошо. А вот этому маленькому человеку помогу уже я, – она усмехнулась. – Тебе повезло, что я проходила мимо…

– …Ты проходила мимо? – холодно повторила Морри.

Сделав для Филомы всё, что можно, она внимательно поглядела на свою «наставницу». Облик её плыл в воздухе, будто марево в жаркий день. Смуглое морщинистое лицо светлело, молодело и преображалось. Седые волосы постепенно обретали цвет золота.

– Ты не… – прошептала Морри. – Ты призрак? Вампир?! Однако… сейчас же день!

– Я чародейка, – вздохнула женщина. Не отнимая рук от малыша, она устало посмотрела на девушку. – Прости мой обман. Я воспользовалась силой твоего страха, но это безвредное колдовство. Ненавижу обманывать и тем более ломиться без приглашения… Я ощутила страшную вибрацию материнской скорби. А я не могу, понимаешь, просто не могу видеть, как погибают дети…

– Ты поступила ужасно, – нахмурилась девушка. Однако в бледно-зелёных глазах своей гостьи она разглядела искренность. И человеческое тепло. – Но благородно, – добавила целительница. – Спасибо тебе за помощь. Одна я бы не справилась.

– Ещё раз прости, – произнесла девушка. – Вряд ли ты позволила бы незнакомке помочь тебе. В любом случае мы бы потеряли драгоценное время…

– Что с ребёнком? – строго спросила Морри. – Твои руки – чёрные… Это не причинит ему вреда?

– Понимаю, – кивнула чародейке. – Раньше я тоже боялась прикасаться такими руками к живым существам. Но потом узнала, что мои страхи были напрасны. Мёртвая вода не так вредна живым существам, как, к примеру, пламя… А уж дети настолько переполнены живой, что даже вид моих рук их разве что забавляет… – она улыбнулась, приподняв малыша. – Подгляди на этого крепыша. Его жажде к жизни можно только позавидовать!

Мальчик в её руках закашлялся, порозовел и огласил хижину громким криком.

– А что с матерью? – незнакомка на миг нежно прижала его к себе и поглядела на Филому. – Давай положим сына на грудь матери. Это поможет её энергиям…

– Да, – согласилась целительница. – Я точно не знаю, что с Филомой. Насколько я вижу, она здорова, но… Как ты сказала? Она сама пресекла в себе жизненные токи? Пожалуй, так и есть… – девушка встрепенулась, вспомнив нечто важное. – Побудь с ними, хорошо? Я принесу эликсир из медоцвета и корня жизни… Он помогает при…

Морри умолкла, глядя на гостью. Положив мальчика на грудь матери и продолжая поддерживать ребёнка одними руками, та уронила свою голову на стол и медленно опустилась на колени.

– …Если не сложно, и мне захвати своего эликсира, – еле слышно выдохнула чародейка. – Мои токи живой воды очень слабы… Если говорить совсем уж честно, я шла к тебе за помощью…

В дверь снова принялись колотить. Раздался мягкий бас Дэзерта и визгливая женская ругань. Повеяло отчаяньем и злобой. Это немного привело Дженну в чувства. Она заставила себя подняться с колен и взглянула на Филому.

Женщина дышала глубже и увереннее. Малыш у неё на груди успокоился и задремал.

Послышались тихие шаги, целительница вернулась.

– Я Морри, – представилась она.

Передав чародейке тёплую чашу с эликсиром, девушка подошла к Филоме и смочила её губы живительной влагой.

– Меня зовут Дженна, – ответила чародейка. – Благодарю, – она сделала глоток. Напиток был приторно-сладким и мгновенно прояснял голову. Дженна кивнула на дверь. – Давай откроем засов, пока эти несчастные матери не разнесли твой дом…

Морри отворила дверь, и Агеллада буквально рухнула ей в ноги.

– Молю тебя, – взвыла женщина, непричёсанная и босая, в одном домашнем платье. – Молю, помоги! Клянусь, мой мальчик жив, он дышит! Я слышу стук его сердца…

За её спиной стояла мать Брахоса с глазами, превратившимися в две маленькие красные щёлки от слез. Женщина полностью поседела и, казалось, за короткое время стала совсем старухой.

– Заносите их, – ответила целительница. – Но я ничего не обещаю…

Дэзерт и некоторые женщины помогли внести двух раненых.

После горячего эликсира, а может, после того, как стало ясно, что младенец и его мать будут жить, Дженна ощутила себя гораздо бодрее. Она принялась помогать Морри, как умела. Как в Сет она помогала мирам, из которых тот был составлен. Как помогают все хранители – выправляла каналы витали, штопала и отсекала омертвевшие сосуды.

Парни пострадали очень сильно. Пожалуй, только их матери и могли распознать в этих телах признаки угасающей жизни. Лица мужчин напоминали кровавое месиво. У обоих наблюдалось сильное сотрясение мозга и были переломы конечностей. Морри рассказала Дженне, что их избили эсфирские солдаты, которые явились в деревню, чтобы пополнить армию Владыки.

– Зачем вашему Владыке понадобилось пополнять армию? – поинтересовалась Дженна за работой. – Агару кажется вполне мирным. Это не такое большое королевство, чтобы идти войной на соседние державы – Джаэруб, Калос и уж тем более на Дикие земли эльфов.

– Не советую тебе задавать подобные вопросы, – негромко ответила Морри, бросив взгляд на дверь. – Слово Владыки – это воля самого Царя богов.

– О, я не знала, прости, – понизила голос Дженна. – Мы прибыли с Северного материка и в Агару совсем недавно…

– …Эсфирцы утверждают, что набирают людей для защиты границ, – всё же объяснила Морри. – Но я часто вижу отряды, идущие на запад. От кого они защищают границы на западе – неизвестно. У болотных озёр Чармины обитают лишь дикие звери да нечисть… И те и другие наносят свой вред, когда добираются до селений, но происходит это реже, чем… – она вздохнула и посмотрела на собеседницу так, словно пыталась прочесть её изнутри. – С одной стороны, наших мужчин забирают в армию, и многие деревни становятся лёгкой добычей для бандитов. С другой стороны, дезертиры не могут вернуться домой и подаются в разбой…

– Замкнутый круг, – прокомментировала Дженна. – И не ясно, ради чего. Если Владыке так понадобились солдаты, значит, на болотах живёт кто-то, кто даёт мощный отпор.

– Я знаю только то, что там нехорошее место, – нахмурилась Морри. – Светоносный Владыка желает уничтожить всех порождений мрака в своём королевстве. Возможно, в этом дело…

– Очень удобное оправдание, – не сдержала усмешки Дженна.

– Да, – прошептала целительница, спрятав глаза за чёрными ресницами. – Полагаю, ты знаешь, что чародеи, колдуны, ведьмы и ведьмаки причисляются к детям мрака?

– Я заметила, – фыркнула Дженна. – А такие пастушки, как ты?

– Любую женщину можно назвать ведьмой, особенно одинокую, – кивнула девушка. – Тем более целительницу… – она очаровательно улыбнулась. – Поэтому для тех, кто меня не знает близко, я лишь глупая пастушка.

– …Как там наши мальчики? – высунулась из-за двери голова Агеллады.

– …Как-как, – участливо ответил кто-то за её спиной. – Так по голове получить! Если и выживут, дурачками останутся…

– Да чтоб у тебя вымя отсохло за такие слова! – взвыла Агеллада. – Да чтоб ты…

– Никто дурачком не останется, – возмущённо огрызнулась Дженна. – Если таким не родился…

– Эй, не шумите! – приказала женщинам Морри. – И кстати о вымени, сходите к моим козам. Дайте им чистой воды и подоите!

За дверью послышалось бурчание и шарканье ног. Мир был восстановлен – по крайней мере, на некоторое время.

От криков новорождённый малыш проснулся и заплакал тоненьким пронзительным визгом. Его рыдания пробудили и Филому. К тому времени её перенесли на ложе, а стол для операций занял Брахос. Увидев мужа в руках целительницы, Филома всё поняла и обратила своё внимание на ребёнка. Она вынула грудь, и вмиг притихший малыш, получив свой сосок, занялся делом.

– Ловко ты с ними, – Дженна с уважением поглядела на девушку.

Невысокая, пышногрудая, с мягкими чертами лица, застенчивой улыбкой и смешливыми серыми глазами, внутри она оказалась настоящим командиром.

– Испуганными людьми несложно руководить, – пожала плечами целительница. – Ты использовала мой страх для морока. Я же направляю их страх в дело.

– Какая умница, – заметил вошедший Дэзерт.

Дженна одарила его ехидной улыбкой, но смолчала. Льняное платье облегало грудь Морри так тесно, что и она сама порой ловила свой взгляд не там, где ему положено быть при общении с женщиной.

– Вот, молока вам прислали, – сообщил демон, поставив кувшин на свободный стол. – Пополните силы… А тебе, – повернулся он к чародейке, – это нужно, как никому другому.

– Да, он прав, – поддержала мужчину Морри. – Молоко богато живой водой…

– Меня зовут Дэзерт, милая синьорина, – учтиво поклонился целительнице бывший император.

– Морри, – кивнула ему девушка, с интересом оглядев с головы до ног. – Ты странно выглядишь. Не человек?

– Помесь великана с лысым людком, – пошутил демон. – Если пожелаешь рассмотреть меня получше, я к всегда к твоим услугам…

– …Кстати о страхах и управлении, – припомнила Дженна. – Морри, расскажи поподробнее о вашем Владыке. Он не человек? Бог? Полубог?

– Ты задаёшь опасные вопросы, Дженна, – очень тихо ответила Морри. – Владыка наделён мудростью и силой богов. И так же он способен отнимать силу…

– Как его прислужники отнимают силу, это мы видели, – угрюмо произнесла чародейка. – Но в чём проявляется его мудрость?

– Сама я не знала мира без Владыки, но говорили, что с его появлением Эсфира сильно преобразилась, – ответила Морри. – Он запретил торговлю людьми, ввёл новые законы и изобрёл новые материалы. Владыке известны секреты процветания.

– В процветании нет никаких секретов, – важно заметил Дэзерт. – Оно требует умелого распределения ресурсов, но главное – их источник. Источники – главная цель военных походов.

– Я не знаю ни о каких источниках, тем более у болот, – смутилась Морри. – Лучше помогите держать Брахоса. Я должна вправить вывих. Упаси Лунона, он ещё в себя придёт…

Дженна с Дэзертом последовали указаниям целительницы. И на этом опасный разговор был окончен.

Морри хладнокровно провела ещё несколько операций. Она вправила и зафиксировала переломы, промыла, зашила и перевязала раны. У травницы были секретные эликсиры из смешения трав, запах которых Дженне был совершено незнаком.

Она использовала порошки, утоляющие боль и вводящие пациента в лёгкое опьянение. В её арсенале были смеси из трав и минералов, которые останавливали кровотечение и разгоняли кровь внутри тела. Одни ускоряли регенерацию тканей, другие обеззараживали не хуже мёртвой воды.

Сама чародейка зря времени не теряла. Пока Морри чинила плотные тела, она занималась тонкими. У обоих мужчин Дженна ощутила переломы костей черепа. Это были трещины, и всё же ей пришлось постараться, чтобы снять напряжение энергий и не допустить возможных кровоизлияний в мозг.

Ближе к вечеру работа девушек была завершена. Оставалось лишь ждать и молиться. Только Дженна слабо понимала, кому молились агарцы. Владыке? Некой Луноне? Или таинственным обитателям болот, о которых Морри явно знала больше, чем хотела показать?

Когда опустились сумерки, целительница оставила гостей, которым после тяжёлого дня доверяла, как друзьям, отдыхать в своём доме, а сама ушла искупаться в реке. Оставшись вдвоём, Дженна и Дэзерт набросились на оставленные им свежее молоко и хлеб с сыром. После ужина чародейка собиралась хорошенько отоспаться, а демон – поискать более приятную компанию.

– Если сможешь, невзначай разузнай, что находится за озёрами Чармины, – попросила его Дженна на элибрийском. – Когда я только появилась в образе наставницы, Морри упомянула Вечные болота. Она думала, что призрак Наархаи явился от них и принёс с собой живую воду.

– Думаешь, там может быть источник? – поинтересовался Дэзерт.

– Морри оговорилась, что не знает у болот никаких источников, – пояснила Дженна. – Может быть, там находятся и наши пещеры силы… Или хотя бы озерцо с живой водой. Это мне сильно помогло бы…

– В ту же сторону вёл свои отряды этот странный Владыка, – намекнул демон.

– Одновременно с тем Морри говорила, что озёра – место нехорошее… – добавила чародейка.

– Похоже, что там выходит на поверхность Белая или Цветочная река… Или как они их тут называются? – предположил демон. – В Сет такие места считают священными, но и боятся их не меньше… Впрочем, – он усмехнулся, – всё может оказаться куда проще… Я догадываюсь, о какой мудрости Владыки и новых материалах шла речь…

– Поделишься соображениями, бывший владыка? – прищурилась Дженна.

– Давай потом? – отмахнулся Дэзерт. – Это долгий разговор, а я спешу! Ночь на дворе, деткам пора спать.

– Погоди, есть ещё кое-что важное, – шёпотом добавила девушка. – Когда я спала в тени дуба, со мной кто-то заговорил. Это существо тоже ходит по лисьим тропам. Ты никого на них не замечал?

– Да, точно, – кивнул демон. – Кто-то бродит в тенях после захода солнца. Не то демоны, не то звери… Я хотел потолковать с тобой об этом, да забыл.

– Потому что всё время торопишься уйти спать, детка, – ехидно прищурилась Дженна. – Между прочим, этот кто-то сказал, что я невкусная.

– Значит, он питается теплокровными, – выпучил глаза Дэзерт. – А Морри пошла купаться одна… Даже псину свою не взяла! Не нужно ли проследить за ней, как считаешь? Она такая хрупка, милая, юная и полная соков жизни.

– Прекрати, – попросила Дженна. – Можешь следить или не следить, дело твоё. Я считаю, что Морри вполне может за себя постоять. Она большая девочка и наверняка знает, как опасно купаться по ночам…

– Или же у неё свидание, – немного обиженно пробасил Дэзерт. Когда демон обижался, он и впрямь становился похожим на детёныша великана. – Что ж, не стану ей мешать. Пожалуй, после работы эсфирских солдат я быстро найду, кого утешить этой ночью…

К ночи погода переменилась. Боги окутали облачным покрывалом и землю, и небеса. От реки Кафсии вдоль дубовой рощи расстелилось белое полотно тумана. Мутный глаз луны, зависший над чёрной поверхностью воды, терялся в серо-голубой дымке.

Закатные краски ещё подсвечивали грань между небом и землёй – словно кровавое зарево пожара плясало у западного, поросшего густыми лесами горизонта. Дневное светило погрузилось в пущу и Вечные болота.

Закат всегда напоминал Морри о смерти… Будто соглашаясь с ней, раздался заунывный вой собак. Оставшиеся без хозяев и дома звери сбивались в стаи и промышляли в селениях. Они хорошо разбирались в повадках людей и, проникнувшись к ним ненавистью, наносили больший урон, чем даже дикие волки.

Выйдя к берегу реки, прятавшемуся в зарослях тростников, целительница остановилась, обратив свой взор на восток. Там, где когда-то высились древние дубравы, был виден второй «закат». От истока Кафсии поднимался дым. Денно и нощно в окрестностях Эсфиры не стихали работы и не гасли огни.

С наступлением темноты похолодало, но это нисколько не смущало юную деву. Морри любила свежесть ночи и воду, доверяя их очищающим свойствам свои и тело, и душу. Сегодня день выдался непростым, целительница спешила омыть с себя чужие страдания.

Девушка сбросила сандалии, развязала ленты, сдерживающие густые волосы, и распустила поясок платья. Чёрные волны кудрей рассыпались по её плечам. Лёгкая ткань упала на песок. Рассеянный свет луны скользнул по нагому телу, очерчивая его мягкие изгибы.

Морри ступила в реку и, погрузившись по бёдра, беззвучно упала в объятия воды. Кафсия приняла её и подарила своё тепло, точно была родной матерью. Водоросли и стебли лилий поцеловали маленькие ступни девушки.

Вдоволь наплававшись, Морри вышла на сушу и взялась за полотенце. Она уже вытирала волосы, когда в тростниках раздался лёгкий шелест. Поначалу девушка решила, что это Амалфея, несмотря на наказ, оставила свой пост, решив последовать за хозяйкой.

– Ами? – окликнула её Морри.

Никто не ответил ей. Девушка заметила, что затихли ночные птицы, насекомые и лягушки. Воцарилась какая-то пронзительная тишина. Любая другая женщина, стоя на безлюдном берегу в это время суток в одном полотенце, испугалась бы, но только не Морри. Она быстро накинула платье, завязала поясок и, смущённо улыбнувшись, спросила:

– Если не Ами, значит, это… ты?

– …Моя маленькая козочка, ты сильно рискуешь, гуляя в одиночестве, – прозвучал ответ из тени зарослей.

– Я оставила свою подругу дома… – всматриваясь в ночь, ответила девушка. – Потому что хотела поговорить с тобой, – она тихо рассмеялась. – И разве я одна? Со мною ты – мой добрый даймон, мой верный гений…

– Не стоит называть меня так, – ответил мужской голос. – Моя природа отлична от природы гениев…

– Я знаю лишь одно: ты хранишь меня от опасностей ночи – от людей ли, от нечисти, от диких зверей, – произнесла Морри. – Ты рассказываешь мне истории и делишься своей мудростью… Тебе ведомо то, что не знала даже моя матушка. Я всецело доверяю тебе…

– Несколько раз я помог тебе, защитив от мужчин твоего племени, – согласился её собеседник. – Но это не значит, что я сам не представляю опасности…

– И всё-таки уже который год я прихожу сюда, чтобы беседовать с тобой, —улыбнулась Морри, словно бы говорила с деревенским пастухом, а не сыном самой Ночи. – И ты каждый раз отвечаешь мне взаимностью… Отчего же? Открой мне свой секрет…

Ответа не последовало. Девушка растрепала свои влажные кудри и села на берегу, любуясь подёрнутой голубоватым туманом гладью реки.

– Знаешь, сегодня особенный день… Мне показалось, что ко мне вернулась моя матушка, – произнесла она спустя время. – Порой мне так не хватает её голоса и тепла, что я готова поверить любому мороку…

– …Понимаю тебя, – вздохнул мужчина. – Возможно, это и держит меня рядом с тобой. Ты мой морок, а я твой…

– О, как люблю я беседовать с тобой, мой морок… – Собеседник не показывал своего лика, и Морри улыбнулась вышедшей из-за облаков луне. – Люблю истории, которые ты мне рассказываешь… И сегодня я надеюсь услышать ещё одну.

– Я знаю бесчисленное множество историй и готов делиться ими с тобой, – прошелестел ответ. – Если день твой был особенным, пусть же и ночь запомнится. Я поведаю тебе одну из самых интересных историй. Она о юноше по имени Агепий. Сейчас о нём никто не помнит, но давным-давно, когда по этим землям ходили сами боги, его называли величайшим целителем…

– Я вся слух, – восторженно вздохнула девушка.

– Ты должна знать, что мать Агепия была супругой одного из богов – известного каждой целительнице Номия, – начал рассказчик.

– Его стрелы поражают людей под видом болезней, – кивнула Морри. – Номий покровительствует врачевателям и пастухам…

– Верно, теперь уж в старых богов мало кто верит, – подтвердил мужчина. – Но слушай же… Супруга Номия не смогла усмирить свою страсть и, будучи беременной, изменила отцу своего ребёнка со смертным. Разгневанный Номий застрелил неверную из своего светозарного лука… Однако бог не хотел зла родному сыну. Он извлёк его из чрева мёртвой матери и отдал на воспитание одному мудрецу. Когда Агепий подрос, он воспылал страстью к знаниям и превзошёл в искусстве врачевания и смертных, и даже богов. Юноша помогал древним героям и царям, возвращая тем утраченную в бою силу. Против одного лишь был Агепий беспомощен: болезни души – сумасшествие никак не мог он излечить. Однако познания его всё росли. Вскоре целитель открыл источник силы и научился возрождать даже мёртвых…

– Он открыл источники живой и мёртвой воды? – удивлённо ахнула Морри и тут же прикрыла рот ладошкой.

Её собеседник не любил, когда его перебивают. Он готов был поделиться знаниями о растениях и камнях, однако разговоры о волшебных источниках были запрещены. Выждав некоторое время, таинственный голос продолжил более холодно:

– Деяния Агепия привлекли внимание богов. Они сочли, что целитель нарушает порядок мироздания. Тогда Царь всех богов, невзирая на мольбы Номия, низверг на землю свой небесный огонь и умертвил юношу. Однако даже сам бог Смерти не пожелал принять целителя в свои чертоги. Бог был зол на Агепия, поскольку тот при жизни отнимал у него людские души, исцеляя их тела…

– Что же стало с Агепием? – не выдержала Морри.

– Агепий был проклят, – резко ответил голос. – Он затерялся между мирами живых и мёртвых. Величайший из целителей, сын бога и полубог, он был отвергнут всеми, кто при жизни так нуждался в нём и восхвалял его. Он вынужден был скрываться во тьме ночи и жутким призраком бродить по Южному континенту…

Морри резко поднялась на ноги. Её ноздри возмущённо трепетали, в серых глазах холодным пламенем отражался свет луны.

– Как же посмели боги так поступить с великим врачевателем?! – воскликнула девушка. – Неужели нет в этом мире справедливости ни на земле, ни на небе?

– Дитя, ты слишком юна, чтобы понимать, что такое справедливость, – устало вымолвил голос из мрака.

– Может, и так! – ответила Морри. – Но сегодня я спасла четырёх людей! Я спасла семью: отца, мать и их ребёнка! Я видела радость в глазах их близких! Клянусь, эта радость стоит дороже всего на свете! И не может быть справедливости, которая противоречит ей!

– Что ж, возможно. У каждого своя правда, милая Морри…

– Но я не понимаю, почему Агепия оставили все, кому он помогал? – продолжала девушка. – Нежели человеческая память и впрямь так коротка?

– Рассказывают, что облик Агепия сильно изменился, – было ей ответом. – Иными стали свойства и потребности его тела…

– Полагаю, он затаил большую обиду на людей? – вздохнула целительница.

– Ты права, в мире людей ему больше не было места… Однако ты должна знать, что мир людей – не единственный.

– Он был не жив и не мёртв; значит, он стал… – Морри затаила дыхание, испуганно расширив глаза.

Повисла тишина. Пожар на западе погасила синева ночи, но зарево на востоке были не в силах стереть даже древние боги. Вечный свет нового Владыки, возомнившего себя самим Творцом сущего, не защищал от мрака, но навевал тревогу. Обители богов и смертных, времена сказаний и настоящее, даже стороны света будто поменялись местами. Мир перевернулся.

Морри задумалась. Может, так оно и было? Так уж сильно отличалась её собственная судьба от истории об Агепии? Отца она не знала, мать погибла, а воспитала её мудрая Наархаи. Как и Агепий, Морри питала страсть к знаниям. Как и Агепия, в любой момент её могли проклясть за ведьмовство…

– Так скажи же мне, стоит ли проклятие спасённых жизней? – прошелестел голос у неё за спиной

– Да… – тихо и уверенно ответила девушка. – И, если бы я могла, я бы продолжала своё дело, даже став живым мертвецом.

– Ты так предана своему народу, милая козочка, – усмехнулся собеседник. – Но, предупреждаю, не жди взаимной преданности. Предательство у людей в крови…

– Что ж, возможно, ты и прав, мой даймон, – Морри с грустью поглядела на восток, где небо освещали костры. – Ты называешь меня милым ребёнком, но дети быстро взрослеют, оставшись без родителей и наставников. Ибо одиночество полно опасностей, особенно сегодня… Твоя история поучительна. И вот что я услышала в ней: ребёнок, рождённый из мёртвой матери, был заранее обречён. Знай же, что и я при рождении вышла из остывающего тела. И я предвижу близость своей кончины…

– Твоя жизнь – короткая вспышка, – согласился собеседник. – Но тебе не дано предвидеть свой исход…

В его голосе Морри послышался упрёк и раздражение.

– Ты защищаешь меня ночью, мой добрый даймон, но днём ты бессилен, – вздохнула она. – Никто не заступится за меня днём, если нагрянут охотники за ведьмами. Когда Владыка достигнет озёр Чармины и получит своё, силы его возрастут… Он…

Её речь прервал низкий хрипловатый смех. Пожалуй, впервые Морри слышала, как её собеседник смеётся. И это её напугало.

– Владыке никогда не заполучить озёра! – провозгласил сын Ночи. – Чем больше людей он посылает на запад, тем сильнее становится мой род! Знаешь ли ты, о целительница, что только благодаря Владыке я сохраняю жизнь тебе? О, поверь, наши милые беседы развлекают меня, но они не способны утолить жажды! А вот деяния Владыки – напротив…

– Я не верю тебе! – всхлипнула девушка, сделав шаг в сторону, откуда доносился голос. – Неужели ты заодно с ним?..

– У нас с ним куда больше общего, чем с тобой, девочка, – ответил сын Ночи. – Ты, подобно Агепию, сохраняешь жизни, предназначенные Смерти! Владыка же ведёт свои отряды в её объятия…

Во тьме зарослей вдруг появился высокий силуэт. Вспыхнули бледно-жёлтые глаза. Морри ахнула и отступила назад, испуганно прикрыв лицо руками.

– Нет! – с разочарованием воскликнула девушка. – Не может быть, чтобы мой добрый мудрый гений был… Ты… – она вздохнула. – Но если так, то делай, что должен… Я не стану противиться…

Девушка отвернулась, готовая к худшему. В следующий миг и силуэт, и глаза пропали. Некоторое время царила тишина, а затем ночная жизнь вернулась в прежнее русло. Послышалось привычное кваканье и шелест насекомых.

– Постой! – опомнившись от страха, в сердцах крикнула Морри. – Вернись! Прошу… Я не хотела тебя обидеть! Да, я испугалась! Прости… Ты так дорог мне!

Девушка замерла на берегу, прислушиваясь. Однако никто не отвечал ей. И Морри ощутила чувство странного, доселе совершенно незнакомого ей одиночества.

В эту ночь Дженну не беспокоили её кошмары, и утром она проснулась в приподнятом настроение. С улицы доносились бодрые крики петухов и чириканье птиц. Лучи солнца, проникающие через небольшие форточки у потолка, казались какими-то особенно яркими. Они золотили глиняную посуду на столе и развешанные по стенам связки душистых трав.

То ли медоцвет, то ли козье молоко прибавило чародейке сил. А может, благотворно повлияла близость новой маленькой жизни. Филома, сидящая напротив, прижимала к груди малыша. Негромко напевая что-то, она глядела на спящего на соседней скамье мужа. Брахос, весь в фиксирующих прутьях и бинтах, спал, тихо посапывая.

– Доброе утро, Филома, – прошептала Дженна, поднимаясь. – Тебе пока лучше кормить ребёнка лёжа… Твои швы могут разойтись.

– Угу, – кивнула ей женщина, послушно укладываясь на ложе.

Вид её скорее был испуганный, чем благодарный, будто она только сейчас заметила присутствие ещё кого-то. Это было не удивительно, Дженна так устала, что уснула на полу, под лавкой, и во сне по привычке вполне могла провалиться в тень.

Не желая пугать пациентов, чародейка вышла во двор и огляделась. Дэзерта видно не было, хотя солнце стояло уже достаточно высоко. Зато у калитки Дженна приметила Морри, которая, опершись о заборчик, разговаривала с Агелладой.

Козы, принадлежащие целительнице, почему-то толпились за спиной у пожилой женщины, протяжно и тоскливо блея. Пастушья собака Амалфея поначалу прижималась к ногам хозяйки, но затем, подчиняясь приказу, вышла за калитку и последовала за Агелладой.

– Ты отдаёшь их? – удивилась Дженна.

– Я ухожу, – кивнула Морри, взглянув на небо. – Удостоверюсь, что с пациентами всё хорошо, и выйду через несколько дней. Коз и Ами оставлю у Агеллады, а книги и эликсиры передам на хранение Филоме. Их семья всегда с уважением относилась к моему ремеслу. Я предвижу, что эти знания могут пригодиться их сыну… Мальчик появился необычным путём, и судьба его будет необычной.

– Но к чему вдруг такая спешка? – нахмурилась Дженна.

– Если потороплюсь, успею догнать отряд, в который забрали наших мужчин. Со своими как-то веселее…

– Не понимаю, зачем тебе это?

– «Опытный врач драгоценней многих других человеков,

Зная вырезывать стрелы и раны лечить врачествами»,

– процитировала Морри кого-то из любимых поэтов.

– Разве мало тебе пациентов в деревне? – поинтересовалась чародейка.

– Не хочу оставаться здесь, – нехотя призналась девушка. – У меня скверное предчувствие… Таким, как я, становится небезопасно в Агару. Я помогу своим, а потом направлюсь вверх по течению Амитары.

– …В Дикие земли?

– Да… Попробую напроситься в ученики к эльфийским травницам. Месяц назад через нашу деревню проходила пожилая целительница Си с двумя малышками близнецами… Их звали, кажется, Мей и Гуи. Она сказала, что они идут в Лииар, что эльфы охотно принимают калосцев…

– Калосцев? – переспросила Дженна, нахмурившись. – А какого цвета волосы были у тех троих?

– А какие они у калосцев? – пожала плечами Морри. – Чёрные, как ночь…

– Ну да, – кивнула чародейка. – Конечно, не красные же…

– Ну а ты, как твоя слабость? – спросила травница.

– Эликсир помог, я чувствую себя превосходно, – ответила Дженна. – Я очень благодарна тебе за помощь и за доброту, Морри. Ты удивительная девушка, и мне жаль, что мы не можем пообщаться дольше. Как только мой спутник вернётся, мы снова отправимся в дорогу…

– Надеюсь, ты идёшь не в Эсфиру? – с волнением спросила целительница. – В последнее время меня одолевают разного рода предчувствия… Что-то страшное назревает в столице. Я ощущаю, что тебе не нужно идти в ту сторону.

– Я должна посетить столицу, – упрямо проговорила Дженна. – Я должна знать, что именно там происходит… Ну, а потом мы с Дэзертом тоже двинемся в Дикие земли.

– Что ж, быть может, там мы встретимся и ещё сможем пообщаться, – обрадовалась Морри. – Ты странная и появилась в моём доме без приглашения, но, клянусь, ты мне понравилась. Я буду рада послушать о твоих странствиях и приключениях. Я люблю разные истории… Наархаи часто рассказывала мне сказки о блистательном Алриасе и о могучих джиннах.

– Твоя наставница знала не только сказки, – заметила чародейка. – Клянусь, она хорошо тебя обучила врачеванию.

– Меня учила не только она, – смущённо отвела глаза девушка. – Есть ещё кое-кто, кто делился со мной своей мудростью и знаниями… Боюсь, я обидела его. Но надеюсь, я ещё смогу попросить прощения и всё исправить.

– Я искренне желаю тебе удачи, – улыбнулась чародейка.

– И я тебе, Дженна, – ответила Морри. – Знай, я была бы очень рада иметь такую подругу, как ты…

– Так будем подругами, – кивнула Дженна. – И пусть судьба сведёт нас снова, чтобы я могла рассказать тебе свои истории и послушать твои.

– Пусть так и будет, – Морри крепко обняла чародейку.