Сказки лунных дней. Первая книга

7 Белый цветок

Две горячие и горькие, как нектар ядовитого ночецвета, слезинки прочертили на её щеках две блестящие дорожки. В холодном свете взошедшей луны её кожа казалась мертвенно-белой. Большие красивые глаза, тонкие полукружия бровей над ними и густые достающие до бёдер локоны отливали эльфийским серебром.

Лица людей – тех, у которых после схватки ещё остались лица, – не казались, а были мертвенно-белыми. Солдаты лежали в беспорядке между деревьями: разорванные и искорёженные, вместе со своими лошадьми, на которых, впрочем, не было ни единой царапины. Несчастные животные пали первыми, придавив и обездвижив некоторых седоков.

Они погибли от непереносимого ужаса. Вид чудовища, которое напало на них, трудно было пережить…

Позади эльфийки раздался сдавленных хрип – похоже, один из воинов остался жив. Немолодой мужчина с выбритыми висками и рисунком шестиконечного эсфирского солнца на шее попытался приподняться. Женщина обернулась к нему как раз в тот момент, когда над мужчиной нависла чернокрылая тень. Когти пронизали его грудь, заставив исторгнуть последний стон.

Эльфийка неслышно вздохнула. По крайней мере, ей показалось, что неслышно.

– Что, жалеешь их? – проскрежетал свысока глухой неприятный, полный злобы голос. – Глупая… Пожалей лучше будущее Похонбесара… Я – хозяин пущи… И я решаю, кому в ней жить, а кому сдохнуть.

– Разумеется, любовь моя, – опустила голову эльфийка. – Всё будет так, как ты пожелаешь… Лишь позволь мне отпустить на свободу души этих… негодяев.

– Пусть убираются прочь! – прошипела тень, прежде чем уйти. – Я хочу, чтобы и следа агарских душ не было в моих владениях!

Раздалось хлопанье крыльев, затрещали сучья. Кроны древних сосен накренились от поднятого ветра, а полную луну на миг закрыл силуэт гигантской птицы.

Когда сияние ночного светила вновь озарило место бойни, эльфийка последний раз окинула взглядом лес и прикрыла глаза, обратив взор внутрь себя. Скорбь, гнев и ненависть метались между деревьями, отравляя землю, воду, воздух, искажая даже свет луны. Женщина заставила свой разум отрешиться от увиденного. Она раскрыла своё сердце, подобно цветку, источающему аромат любви, и приняла в себя чужие страдания.

Пусть с каждым погибшим от когтей её супруга в копне прекрасных волос эльфийской княжны прибавлялось по седому волосу, а на гладкой некогда коже появлялись новые морщины, она отпустит души на свободу, «изгонит» их из Похонбесара.

Алира Белый цветок улыбнулась, разомкнула губы и запела. Тёплый искристый голос будто озарил ночную мглу светом дня. Он разнёсся над лесом, соперничая в красоте с самой луной, даруя любовь и тихую радость всем созданиям, оказавшимся поблизости: и мёртвым, и живым.

Белый цветок пела, нить за нитью освобождая человеческие души от их связи с плотью. Она пела и не знала, что не все воины в погибшем отряде нуждались в её помощи. Не все их сердца остановил хозяин пущи. Ни он, ни его супруга не могли знать, что одно из сердец не билось вовсе с самого начала. Лёжа между искорёженными телами товарищей, песню Алиры слушал светловолосый командир в диковинном для этих мест железном доспехе.

Полная луна взошла над кронами деревьев, озарив небеса и лесную чащу. Вековые сосны сиротливо застыли – каждая на своём островке. На одном из них, подсвеченная зеленоватым перемигиванием светлячков, стояла девушка. На другом поодаль от неё сидела глиняная кукла.

С наступлением ночи болота как будто стали ещё обширнее. Они сомкнулись со всех сторон, поглотив тропинки и кочки. А главное – усилился едкий смрад разложения, творящегося на их дне. Словно сама смерть, кровожадно скалясь в улыбке, окружила чародейку. Но той было не привыкать.

Дженна огляделась. Высохшие деревья, затянутые в ряску, склонились к чёрной воде, образуя ненадёжные мостки. Следовать по кривоземью днём-то было не самой лучшей затеей, а уж в ночи – равно самоубийству. Однако медлить было не менее опасно. Кто знает, сколько ещё проживёт дивное растение, подаренное Дженне?

Чародейка некоторое время стояла, глубоко задумавшись. Затем она сняла с себя всю одежду и, вывернув её наизнанку, снова надела – всё, кроме сапог. Ноги остались босы. Босые ступни Дженна решила использовать вместо глаз.

– Что ж, отведи меня домой… – сказала она, взяв в руки ларец с волшебным цветком.

Затем девушка повернулась спиной к выбранному направлению, прикрыла глаза и сделала шаг назад. Её ступни коснулись обжигающе-прохладной поверхности воды, ноги погрузились в неё по щиколотку. Дженна ощутила склизкую почву и хруст улиток под пальцами. Её кожу мгновенно облепили какие-то болотные твари.

Надеясь, что это только пиявки, чародейка терпеливо вздохнула и сделала ещё один шаг назад. В этот раз её ступни ушли в воду не так глубоко, будто земля приблизилась. Шаг. Ещё шаг. Пятясь спиной, девушка осторожно продолжала свой путь. Вопреки всякому здравому смыслу, она следовала всё дальше сквозь топи.

Через некоторое время вязкое и зыбкое болото стало для Дженны ровной поверхностью, более надёжной и устойчивой, чем даже лесная подстилка. Чародейка будто шла не по илу и воде, а по вымощенному мелкой мозаикой ряски идеально ровному каменному полу.

Законы кривоземья были противоположны даже тем, что действовали под кожей мира – на сумеречных тропах. Всё здесь было не просто наизнанку, а противоречило привычной логике.

Не желаешь утонуть в пучине? Шагай в воду! Нужно двигаться вперёд – ступай назад. Боишься споткнуться, упасть, удариться о дерево – все неприятности тебя минуют. Спешишь поскорее достигнуть цели – следуй как можно более медленно, крохотными шажками. А главное – чем сильнее желание, тем недостижимее желаемое.

Надо сказать, что Дженна хотела лишь спасти волшебное растение, однако она совсем не жаждала попасть в дивный сад, из которого был украден цветок. Она боялась встречаться с его хозяевами. Всё на душе у неё переворачивалось, когда девушка думала, что должна будет объяснить, как священный цветок оказался у неё…

Чародейке было стыдно, тошно, обидно и зло из-за случившегося с купцом, но ещё горше – от слов Дэзерта. С одной стороны, она негодовала на человеческую подлость, но с другой – вполне понимала чувства Асалуна. А вот демон… демон её порядком утомил своим обществом! Своим нелепым видом, который ясно показывал, что Дженна, в отличие от Катана, не умеет сделать ничегошеньки красивого в этом мире.

Да, странница отнюдь не стремилась к встрече с кем-либо, всем сердцем желая лишь одиночества. Не имея ни малейшего понятия – куда, она просто шла с закрытыми глазами, задом наперёд, не спеша и не желая дойти. И потому быстро оказалась на месте.

Подошвами ступней Дженна «увидела», что уже не ряска плывёт у неё под ногами, а расстелился упругий, усыпанный хвоей мягкий ковёр мха. Сосновые шишки кольнули её стопы, между пальцев впились веточки. Смрад болот остался за спиной. В лицо дохнули осенние запахи увядшей листвы, чистого родника и горьковато-солёный аромат незнакомых цветов.

Чародейка открыла глаза. Она стояла на невысоком холме посреди ночного сада. Растения, наполняющие его смутными тенями, спали. Лишь терпко пахнущие цветы, напоминавшие дикие пионы, тянулись к ночному небу бесцветными венчиками.

Над всем садом царил гигантских размеров кедр. Присмотревшись, девушка заметила, что это было не одно дерево, а три сплетённых друг с другом ствола – явно эльфийское творение. Среди корней кедров брал своё начало ручей. И, судя по ласковому журчанию, ещё несколько родников окружали холм со всех сторон.

Кроме пения воды и редкого скрипа ветвей больше ничто не нарушало пронзительную тишину ночи. Дженна повела носом и огляделась. Должно быть, запах бесцветных пионов отпугивал мелких зверей и птиц, да и хищникам на волшебном перекрёстке было нечего делать.

– Что ж, давай попробуем вернуть тебя земле, – обратилась чародейка к цветку, однако на этот раз тот не пожелал подсказать направление.

Тогда Дженна самостоятельно обошла сад по узким вымощенным круглыми камнями тропинкам. Но, сколько ни искала, она так и не увидела подходящего места. Почва густо заросла высокими травами и кустарниками. Разнообразные растения были высажены в сложном порядке, который был ведом лишь эльфийскому уму.

– Видимо, мне всё-таки придётся встретиться с твоим садовником, – недовольно поморщилась Дженна, подняв голову и взглянув на свитую из деревьев эльфийскую башню.

Приблизившись к ней, чародейка обнаружила высокий портал, скрывавшийся между ветвями. Дженна постучала, но никто не ответил. Тогда, чтобы разбудить хозяев, она постучала громче и выкрикнула слова приветствия на элибирском, отийском и – на всякий случай – на падарском. Ответом вновь было молчание, однако дверь вдруг открылась сама собой.

Девушка вошла внутрь и, к своему удивлению, оказалась в длинном коридоре, который никак нельзя было предположить в вертикально стоящей башне.

– Ненавижу коридоры, – констатировала Дженна, прижимая к груди ларец. – Эй? Хозяева? У вас гости! Простите, что бужу, но это срочно! Моё дело не терпит отлагательств… – потоптавшись у входа, она двинулась дальше. – Я хочу кое-что вернуть… Ваш цветок, он оказался у меня по случайности… Слышите? Кто-нибудь?

Преодолев нерешительность, Дженна преисполнилась жгучим любопытством. Башня оказалась внутри настоящим дворцом. Чародейка уже видела подобные строения, но они были сделаны из камня. И теперь ей стало интересно, как функционирует дом, который постоянно растёт, движется. Который, как и любое живое создание, требует света, воды и пищи…

Дженна шла по тёмным спящим коридорам, окнами которым служили лишь узкие щели между ветвями, и проходила комнату за комнатой, осматривая их магическим зрением. Стены, потолки и полы, арки и колонны, дверные проёмы, даже мебель были сплетена из древесной плоти. Растения цвели, плодоносили. Они едва заметно двигались и будто перешёптывались. Изредка раздавался скрип ветвей, которым требовалось занять более удобную позицию.

Всё это время Дженна то и дело выкрикивала приветствия, но, как и прежде, ответом ей был лишь шелест опавших листьев, которые гонял по коридорам сквозной промозглый ветер. Несмотря на то, что строение, а точнее, жилое растение явно принадлежало эльфам и буквально дышало живой водой, повсюду ощущалась атмосфера тоски и уныния. Будто не живые, но призраки населяли это неуютное жилище…

В конце концов Дженна вышла в просторную залу, тускло освещённую светоносными цветами. Посреди неё был накрыт длинный стол. Два чистых прибора стояли в разных его концах, а между ними новые доказательства жизни – множество кушаний в хрустальных блюдах: орехи и фрукты, соусы, источающие ароматы зелёного чеснока и хвои, запечённые в корочке сыра коренья, изысканно украшенные завитушками теста ягодные пироги, пышный хлеб и даже целый павлин в собственном оперенье.

«Кто же способен съесть такое количество пищи? Не иначе как дракон!» – с удивлением подумала девушка, вспоминая их застолья с Катаном. Внезапно она поняла, что сама жутко проголодалась. Яства давно остыли, но, судя по аромату, их приготовили не далее как вчера.

Дженна внимательно огляделась и снова крикнула. Убедившись, что никто не собирается встречать гостей и угощать их ужином, она приблизилась к столу, решив отщипнуть кусочек хлеба. И вдруг павлин в яблоках, застывший рядом на одном из блюд, подскочил со своего места. Птица с грохотом перевернула свою тарелку, издала возмущённый каркающий возглас и, неловко свалившись со стола, бросилась наутёк, стуча коготками по деревянному полу.

Глядя ей вслед круглыми глазами, Дженна медленно отвела руку от хлеба и горестно вздохнула. Ещё не хватало, чтобы булка проросла и заколосилась у неё в животе! Огорчённая и изнывающая от голода, девушка присела на краешек стула. Она поставила перед собой ларец и открыла крышку. Глядя на волшебный свет, Дженна достала из теневой сумки горсточку орехов и закинула их в рот.

– Ну хоть ты поговори со мной, объясни, что мне делать? – обратилась она к цветку, методично, но без удовольствия двигая челюстями.

Растение, разумеется, молчало. А его свет, как показалось чародейке, стал более тусклым.

Покончив с запасами орехов, Дженна ощутила сонливость. Пожалуй, она порядком утомилась от свалившегося на неё приключения и с удовольствием прилегла бы поспать. Девушка улыбнулась, припомнив похожий сюжет. Вот-вот раздастся шум крыльев, и принц Журавль спросит: «Кто это съел моего павлина? И кто спит на моей кровати?»

Эту сказку рассказывал маленький гоблин своему умершему дедушке. Интересно, как он там? Сумеет ли Дженна выполнить задуманное и вернуться? Сможет ли заглянуть в гости в Сет, на Граг и на Элибрэ?

Чародейка нервно потёрла запястье, на котором когда-то, охваченная безумием, она нацарапала символ Врага. Катан выжег его с помощью своей магии, приняв силу знака, а вместе с тем и вину ученицы… на себя.

Дженна оглядела сумрачный пустынный зал. Ветви деревьев и лиан, сплетавших его, застыли. В окно смотрела луна. Девушке показалось, что вот-вот заиграет грустная, но удивительно прекрасная мелодия, и бесплотные призраки закружатся в танце вокруг неё. Шаг, шаг, шаг, шаг…

Чародейка всхлипнула и закрыла лицо руками. Да, она порядком устала от своих приключений. Она устала от вечного чувства неполноценности: Мудрица ли она или всё-таки дура дурная. Она совершила немало добрых поступков, но сколько бед она принесла тем, кого любит? Если бы не она, Сайрон и Катан сейчас были бы живы, здоровы, и осталась бы в сохранности плоть Времени Сии…

– …Прости, но не могла бы ты горевать немного потише, – вдруг раздался позади чародейки женский голос необыкновенной прелести – будто журчание кристально-чистого горного ручейка.

Дженна спешно поднялась со стула, обернулась и вздохнула. Говорившая оказалась не менее прекрасной, чем её голос.

Поначалу лицо женщины скрывала бесцветная вуаль, но перед гостьей она вежливо приподняла полупрозрачную ткань, открыв свою улыбку и светлый взгляд. Волосы, брови и густые ресницы женщины искрились, будто были запорошены снежинками. В бледно-серых, как жидкое серебро, глазах отражался свет луны и неизбывная всепоглощающая грусть.

Светло-лиловых оттенков платье, расшитое крохотными белыми лилиями, облегало её стройное девичье тело, однако женщина была далеко не молода. Тончайшая паутина морщинок повторяла линии её изящного лица, обрамляла большие эльфийские глаза, тонкий нос и мягкие застывшие в полуулыбке губы.

Впервые чародейка встретила столь старую, возможно даже, древнюю эльфийку. До того эльфов её возраста она встречала разве что в Ферихаль, но они были мужчинами. Как правило, женщины, привязанные к своей красоте, предпочитали не доживать до подобного возраста и переходили на круг перерождения значительно раньше.

– …Ты наполнена мёртвой водой, а цветок, – эльфийка указала взглядом на растение в ларце. – Он питается живой…

– Я прошу прощения, – склонила голову Дженна. – Простите меня за то, что вторглась без приглашения, – она обернулась к цветку. – Это он привёл меня сюда, а двери сами собой отворились. Я звала, но никто не отвечал. Я боялась, что цветок умрёт, и очень спешила…

При обращении на «Вы» улыбка женщины дрогнула. Её ресницы затрепетали, спеша прикрыть нечто промелькнувшее во взгляде и не предназначенное для посторонних глаз.

– Благодарю тебя, дева, – произнесла эльфийка плавным певучим и по-матерински нежным голосом. – Цветок и впрямь очень дорог моему супругу. Когда-то его предки вывели это растение в своём саду. Поспешим же вернуть его корням, пока мой муж ещё не пришёл с охоты…

– …Меня зовут Дженна, я путешествую по миру, собираю сказания и легенды, – представилась чародейка, когда они следовали по коридорам таинственного дворца.

– Моё эльфийское имя потеряло свою силу после того, как отец привёл меня сюда, – ответила женщина. – Теперь меня, как и моих предшественниц, называют Белый цветок…

– Предшественниц? – переспросила чародейка. – Отец привёл Вас сюда? Ваш брак был…

– …Был назначен судьбою, – её собеседница вновь опустила ресницы.

Цветок, который Дженна до сих пор держала в ларце, вдруг вспыхнул ярче обычного. Свет просочился сквозь закрытую крышку. Девушка подняла брови от озарившей её догадки.

– А могу я узнать, кто Ваш супруг? – осторожно проговорила она. – Не могла ли я встречать его раньше?

В этот миг эльфийка отворила входную дверь, и женщины оказались на улице.

– Он самый могущественный в Диких землях, – ответила Белый цветок. – Он хозяин Похонбесара… – Эльфийка испуганно посмотрела вверх. – Чернокрыл… Он вернулся. Мы опоздали…

Жёсткий порыв ветра с воем примял травы и кустарники, ударил в лица женщинам и растрепал их волосы. Послышалось шумное хлопанье крыльев, и огромная тень, затмив свет луны, накрыла собой сад. Земля содрогнулась от удара.

– Если хочешь жить, прошу, во всём соглашайся с ним, – торопливо прошептала Белый цветок на ухо Дженне. – И я молюсь, чтобы ты была не агаркой…

– Это ещё кто?! – взревела гигантская чёрная птица, склонив косматую голову к женщинам.

– Меня зовут Дженна, – без колебаний представилась Дженна, выйдя вперёд. – Я странствую по миру, собираю сказания и легенды. В лесах Похонбесара я встретила купца. Он украл волшебный цветок из вашего сада, но раскаялся и попросил меня вернуть это дивное растение его хозяевам!

Она подняла руки и открыла крышку. Свет, вырвавшийся из ларца, озарил кедровый дворец, сад и лесное чудище. Теперь чародейка увидела, что перед ней стояла вовсе не птица. Голова с блестящими глазами и клювом, форма перьев и крылья напоминали орлиные, однако мощный торс принадлежал льву.

– О-о… – восторженно вздохнула Дженна. – Грифон…

– Цветок был сорван! – прогремел голос грифона. – И теперь я возьму жизнь за жизнь!

– Умоляю, супруг, – ласковым голосом вымолвила эльфийка. – Пощади эту странницу. Её вели лишь благие намерения…

– Да и цветок ещё не погиб, чтобы обменивать жизнь на жизнь, – напомнила Дженна, пристально глядя на чудище.

Обращаясь в птиц, она сама неплохо разбиралась в пернатых. Вид этого создания, его напыщенность и вызывающая манера общаться с незнакомцами ясно говорили ей о молодости грифона.

– Цветок был сорван! – упрямо повторил тот, в свою очередь не без интереса изучая Дженну. – И теперь ты, прекрасная дева, до конца своих дней останешься здесь, со мной!

Чародейка услышала, как при этих словах эльфийка тяжело вздохнула. Неужели когда-то её отец сорвал этот проклятый цветок и, чтобы искупить вину, привёл сюда дочь? Девушка сердито нахмурилась. Кем надо быть, чтобы обменять жизнь своего ребёнка на свою собственную?

– Позволь уточнить, уважаемый хозяин, – ядовито проговорила Дженна, – о чём это ты толкуешь? Неужели сказки не врут? И взамен этого цветка ты требуешь у отцов их дочерей?

– Не говори с ним так, – эльфийка испуганно распахнула глаза и взглянула на гостью. – Лучше стать его супругой, чем распрощаться с жизнью…

– Значит, это правда?! – воскликнула чародейка. – Ты бы забрал у того купца жизнь его восьмилетней дочери, негодяй?!

– Как ты смеешь?! – грифон угрожающе щёлкнул клювом и захлопал крыльями. – Я сильный! Я главный! Я хозяин! И я решаю…

– А ты принюхайся к моему духу и узнаешь! – прошипела Дженна. – Клянусь, я бы с удовольствием проучила тебя за дерзость! Я не стану принимать свой истинный облик лишь из уважения к хозяйке да прекрасному саду твоих достойных предков, ибо жар моего тела не полезен для растений! Однако о-о, обещаю, ты очень скоро поймёшь, какой славной парочкой мы можем с тобой стать! – она оскалила свои клыки и блеснула зелёными глазами с узкими вертикальными зрачками. По правде говоря, на большее у неё и не хватило бы сил. – Что примолк, мальчишка? Довольно прятаться в перьях! – драконица рассмеялась. – Или ты из страха так встречаешь всех девиц? Спускайся сюда, и поговорим, как хранитель с хранителем!

– Ладно-ладно, погорячился я, – раздался в ответ вполне человеческий голос. – Да и ты успокойся, Дженна… Неужели ты из наших? Ты пахнешь жасмином и…

– Змеями? – усмехнулась девушка. – Я не совсем из ваших, я из драконьих. И не советую мѐриться со мной размером крыльев!

Гигантское – и всё же не такое гигантское, как дракон, – чудище исчезло. Перед Дженной стоял юноша лет семнадцати. Его недлинные тёмные волосы были взъерошены, а в глазах тёмным огнём полыхал вызов и не менее жгучий интерес. Худощавое поджарое тело закрывала длинная неподпоясанная и порядком помятая рубаха из тонкого шёлка. За плечами топорщился перьями чёрный плащ.

Складывалось ощущение, что грифон вылетел на охоту прямо из постели, не удосужившись умыться, причесаться или одеться. Ясно, почему он не спешил сбрасывать свои перья. Человечий вид его явно не соответствовал званиям, которыми он себя наградил. И ещё более нелепо юноша смотрелся рядом с печальной, но благородной и блистательной супругой, которая, пожалуй, годилась ему даже не в матери.

В это время начало светать, и хранители смогли рассмотреть друг друга лучше. Глядя в лицо юного грифона, чародейка ясно вспомнила представителя от хранителей Диких земель и двух его сестрёнок, которых она мельком видела на Цветгоре во время Праздника.

Все трое были смуглыми, с острыми чертами и носами, по форме напоминающими птичьи клювы. Их хищные лица смягчали лишь мягкие линии губ, по-видимому, доставшиеся от матушки эльфийки. У всех троих волосы были цвета снега. А их отца, который, к счастью, не ответил на приглашение Индра и потому не был представлен Дженне, звали Белоусым…

– Я грифон… – подтвердил юноша. – Моё имя Пахаом.

Как бы сильно Дженна ни злилась, она не сдержала улыбки. Да это же сам Пахаом Белоусый! Хотя до усов – и тем более белых – ему было далековато. Неужели она всё-таки познакомилась с тем самым хранителем грифоном? И всё же ответила ему чародейка голосом строгим и холодным, которым порой отчитывала Йон-Йона за невыученные уроки:

– Так что же, ты, Пахаом, и вправду забираешь жизни девушек и детей взамен цветка?

– Всё гораздо сложнее, Дженна, – ответил Пахаом. – Не часто людям или альвам приходит в голову заходить в мой сад. Цветок сам взывает к девам, когда… приходит время. Одним из таких отцов был Кайун Зелёный, князь славного Лииара. Разумеется, я не мог лишить владыки столицу своих земель, поэтому князь прислал свою младшую дочь Алиру.

– Я сама виновата, я просила у батюшки этот цветок, – призналась эльфийка. – Он снился мне…

– И Алира сошла бы с ума, если бы не ответила на призыв, – объяснил Пахаом. – Не я это придумал! Нечего меня винить, тем более в похищениях детей!

– Вот оно как, – задумчиво проговорила Дженна и добавила про себя: – «Выходит, я снова вмешалась не в своё дело…»

На рассвете волшебное растение вновь обрело свои стебель, листья и корни. Белый цветок, чьё имя переходило и к избраннице грифона, воссиял над садом ярче самого восходящего солнца. А затем, отдав земле её живительную витали, он померк, став самым обыкновенным растением с прекрасными белоснежными цветами.

Оказалось, что белый цветок мог расцвести даже среди снегов и благодаря своей силе вполне способен прожить без корней многие дни, а иногда и месяцы, подпитываемый любовью сердца, к которому он взывал. Однако в руках чародейки, наполненных стихией мёртвой воды, ему грозила быстрая смерть.

– Значит, всё напрасно, – заключила Дженна, любуясь пышным кустом, в центре которого, свернув свои лепестки, дремал волшебный цветок. – Что же, болота и волки были лишь испытанием для купца Асалуна? Растение вновь станет взывать к его младшей дочери, пока она не явится в Похонбесар или не сойдёт с ума?

– Увы, это нам неведомо, – ответила стоящая рядом Алира. – Ты говорила, что она ещё маленькая… Возможно, цветок ошибся. Или девочка уловила зов, который предназначался не ей, и потому-то на купца напали волки… – она грустно улыбнулась. – Этот мир не идеален. Когда-то цветок взывал ко мне. Дух грифонов избрал меня, и я люблю моего супруга всем сердцем!

– …Прости мой интерес, – произнесла Дженна. – А любит ли он тебя?

– Раньше любил… – твёрдо кивнула Алира. – Мы были очень счастливы. Но сейчас погляди на моё лицо – это лицо пожилой женщины… Я не могу выполнить своего долга и подарить Пахаому наследников. Если цветок вновь обратился к девам… – эльфийка вздохнула, сдерживая слёзы. – Возможно, срок моей жизни на исходе…

Дженна ничего не ответила, лишь внимательно вгляделась магическим зрением в тонкую структуру витали собеседницы. Да, энергетические тела были изношены, но, пожалуй, не сильнее, чем у неё самой.

– Последнее время у меня что-то совсем сбилось восприятие времени, – призналась чародейка. – Не понимаю, Пахаом ещё мальчишка, а Вы… младшая дочь князя Лииара?

– Если тебе не сложно, прошу, не обращайся ко мне на «Вы», – смущённо попросила Алира. – Ты назвала моего супруга «мальчишкой», а я… я гораздо младше его.

– Алира, кто-то украл твою юность?! – возмутилась чародейка. – Ты стала жертвой злого колдовства? Почти любое колдовство можно обратить вспять, так что не отчаивайся, прошу!

– Да, это можно назвать колдовством, – ещё печальнее улыбнулась эльфийка. – Я сама украла у себя свою жизнь…

– Вот оно что, – нахмурилась Дженна. – Расскажи, как это вышло?

– Как я уже сказала, – начала Белый цветок, – некоторое время мы были очень счастливы с Пахаомом. А затем я случайно узнала, на кого он охотится по ночам…

Дженна сосредоточенно прикусила губу, вспомнив перебитый отряд. И как она сразу не догадалась, чьих лап это дело, только увидев грифона?

– Я разделила с моим возлюбленным супругом бремя его обязанностей… – продолжала Алира. – Одно из них – не допускать в эльфийскую пущу выходцев из Агару… Не знаю почему, Пахаом не говорит об этом, он называет Агару – врагом своей семьи.

– Он убивает, а ты поёшь погибшим, чтобы их души обрели мир, – догадалась Дженна. – Это же ты пела павшим солдатам на опушке леса?

– Верно… – всхлипнула Алира. – Пахаом без сожаления отнимает жизнь у всякого агарца, который приближается к Похонбесару… Крестьяне знают это и не подходят к пуще, а вот солдаты…

– И охотники, – холодно добавила чародейка. – Мы встретили их отряд на опушке…

– Я видела, как твой спутник беседовал с людьми, – кивнула эльфийка. – Если это были охотники, они погибли.

– Тебя это сильно расстраивает, – заметила Дженна.

– Эльфы ценят жизнь даже малой травинки, так как, думаешь, мы относимся к жизни людей? – негромко воскликнула Алира.

– Прости, но это мне неизвестно, – покачала головой Дженна. – Мне встречались эльфы, которые относились к людям крайне пренебрежительно либо избегали их.

– Говорят, таковы эльфы в Семи Ветрах, – женщина нахмурила свои тонкие брови. – Они противятся новой единой власти и развязали жестокую войну с самим хранителем!

– Вы бы не развязали, окажись на их месте? – удивилась Дженна, мельком припомнив рассказы Мата Миэ.

– Похонбесарцы другие, – ответила эльфийка. – Мы доверяем хранителям. И верим, что свет наших душ переплетён. Все творения Создателя связаны друг с другом. Так нас учат с детства наши сказители…

– Должно быть, это красивые истории, – улыбнулась чародейка.

– Ты же собираешь сказки, – вспомнила Алира. – Что ж, позволь, я расскажу тебе одну из моих любимых, и ты всё поймёшь…

– Это честь для меня, – поклонилась Дженна.

– Слушай же, – начала Белый цветок. – В южной провинции Лииара, где снежная зима длится почти шесть месяцев, растёт очень древнее сливовое дерево. Его именуют «Сливой Нового года», потому что из года в год оно зацветает на первый день Весеннего равноденствия, то есть на два месяца раньше, чем остальные деревья. И ярко-розовые, словно само восходящее солнце, цветы его сияют из-под белого снега.

– Почему же оно расцветает так рано? – с интересом спросила Дженна.

– Рассказывают, что в сливовом дереве обитает сильная душа, – ответила Алира. – Когда-то жил в том месте один талантливый поэт по имени Гаальбен. Он пел о красоте мира, и творения его служили надёжным щитом этой красоте. Они заставляли прислушиваться и менять гнев на милость даже самые отравленные обидой сердца.

– Гаальбен говорил на языке витали и исцелял души, – с пониманием улыбнулась Дженна.

Рассказчица кивнула:

– Его жилище окружали леса, но у самого дома росло сливовое дерево. Уже тогда это было очень старое дерево. Под ним Гаальбен играл, когда был ребёнком. Во время Праздников его родители, бабушки, дедушки и другие предки вешали на цветущие ветви сливы бумажные ленты со стихами и благими пожеланиями. Когда сам Гаальбен постарел, его дети и внуки разошлись по всей пуще. Он остался один, и только слива, в тени которой эльф играл в детстве, напоминала ему о минувших днях и радовала его сердце, – эльфийка тяжело вздохнула. – Но вот однажды дерево стало погибать. Старый Гаальбен очень сильно опечалился, но что он мог сделать? Эльф пошёл к сливе и стал читать ей свои стихи. «Молю тебя, о слива, продолжай цвести и дальше, ведь я отдаю свою жизнь ради тебя», – таковы были его последние слова. И, как только душа Гаальбена покинула тело, тут же случилось чудо – слива вновь зацвела, да так, как никогда раньше! Было это в первый день Весеннего равноденствия, который считается первым днём Нового года. И с тех пор ровно в этот самый день и каждый год слива раскрывает свои дивные цветы в то время, когда всё покрыто снегом…

Белый цветок закончила свою сказку, и в саду надолго воцарилась тишина.

– Как видишь, в деревьях могут обитать души альвов, а в людях – души цветов и деревьев, – через некоторое время вновь заговорила Алира. – Я делаю для них всё, что могу – отпускаю души погибших на свободу, чтобы они могли обрести новые тела… Но сердце моё обливается кровью…

– Ты очень умная, невероятно сильная и талантливая, – с восторгом прошептала чародейка. – Мне бы так хотелось помочь… Скажи, никто ведь не учил тебя магии живой воды?

Алира отрицательно качнула головой:

– Эту великую силу раскрыла в моём сердце любовь к супругу. Но здесь мы живём в одиночестве… Некому было учить меня. Пахаом нагнал страха на всю пущу. Даже дикие звери и волшебные создания не решаются заходить на этот перекрёсток.

– Знаешь, когда-то я сама чуть не захлебнулась мёртвой водой, но меня спас мой учитель… – Дженна улыбнулась. – Мой возлюбленный объяснил мне основы магии. Если хочешь… я расскажу, как управлять потоками, не меняя их в себе. Это займёт некоторое время, но всё довольно просто.

– Я бы очень хотела научиться, – опустила глаза Алира. – И, признаться, я скучаю в этой глуши по общению… Я не могу показаться родным в таком облике, а любимый Пахаом редко со мной разговаривает…

– Я очень тебе сочувствую, Алира.

– Ты слишком добра ко мне, Дженна… Я боюсь отнимать твоё время.

–О, я пришла без приглашения в чужой дом и в чужую историю, перепугала вашего павлина… – нахмурилась девушка. – Я должна сделать хоть что-нибудь полезное. К тому же я тоже скучаю по обществу. Мой спутник… – она фыркнула. – Он ужасный грубиян…

– Мне показалось, что он вылеплен из глины? – поинтересовалась Алира. – Ты сама его сделала?

– Сама, – с гордостью ответила Дженна. – И, покуда нет сильных дождей, он посидит себе в лесу.

– Что ж, в таком случае пусть это будет твой дом и твоя история, – кивнула Алира. – Прошу, стань нашей гостьей и моим учителем…

– С радостью принимаю твоё приглашение, – согласилась чародейка.

– Но скажи, Дженна… – сквозь потаённые слёзы прошептала эльфийка. – Смогу ли я когда-нибудь вернуть свою юность и красоту?

– Да кто ж его знает? – доброжелательно рассмеялась Дженна. – Может быть, ты, среброволосая Алира, ещё подаришь хранителю Похонбесара не одного птенчика? О-о, знаешь, этот мир неидеален, но в нём случается много чудес! Даже с людьми, не то что с эльфами… – она поморщилась. – В этом ужасном Агару действительно творятся дурные вещи. Проходя через королевство, я познакомилась с одной пастушкой Морри. Она не только пасла коз, но была талантливой целительницей. Морри собирала травы, проводила операции – лечила людей, спасала жизни… и за то рассталась со своей. Но знаешь, что случилось после?

– Что же может случиться после смерти? – испуганно расширила глаза Алира.

– Бессмертие, – хитро улыбнулась Дженна. – Ну почти… Благодаря так называемым вечным людям Морри обрела бессмертие и свою любовь!

– Не может быть! – удивилась эльфийка.

– Клянусь, это чистая правда! – тряхнула головой Дженна. – Я расскажу тебе эту историю, если захочешь.

В кедровом дворце, стоящем на холме, омываемом девятью ручьями, Дженна осталась почти на месяц. Она немало времени провела с Алирой, обучая ту и просто болтая, как с подругой. Познакомилась она ближе и с юным хранителем.

Непростая судьба досталась мальчику. С юных лет, без помощи родителей и учителей он был вынужден заботиться о своих владениях. Дженна знала, что мир Сия помогает своим детям не пропасть, и всё же она заметила, что некая мрачная тайна владеет душой Пахаома.

Многие вечера они проводили за беседами. Дженна поведала грифону и эльфийке о хранителях, с которыми она познакомилась за время своих путешествий. Странница повествовала о других мирах и их диковинных обитателях, рассказывала грустные и смешные истории.

Ночью же хранитель неизменно покидал дворец, уходя на охоту. Словно чёрная туча, грифон облетал свои владения. Он следил за ступившими в них чужаками, неистово защищая границы от агарцев. А его прекрасная супруга следовала за ним, доводя до конца содеянное им…

Однажды днём Пахаом проснулся задолго до заката и пришёл в сад, где Дженна обыкновенно помогала Алире ухаживать за растениями. Чародейке нравилось это занятие, к которому её приучил ещё Катан. Но в тот вечер эльфийка оставила подругу одну. Накинув серую вуаль, она отлучилась в город на праздник середины зимы, который эльфы и Юга, и Севера называли Венцом зимы, чтобы хотя бы издали повидать своих родных.

Несмотря на внезапную старость супруги, Пахаом каждый раз сильно переживал, когда та отлучалась. Вот и сегодня он был не в духе. Юноша, растрёпанный и нахмуренный, ворвался в сад с таким видом, как будто собирался с кем-то воевать.

– Добрый вечер, Пахаом, – улыбнулась ему Дженна, откладывая ножницы, которыми она обрезала сухие ветви цветущих кустарников. – Что-то случилось?

– Плохой сон, – буркнул грифон, быстро обежав глазами окрестности.

– Алира сегодня в городе, – напомнила Дженна. – Вчера ты подарил ей день свободы.

– Помню я, – мотнул головой Пахаом.

– Так что за плохой сон, расскажешь? – предложила драконица.

– Мои сны мало чем отличаются от жизни, – отмахнулся юноша. – Последние ночи были спокойными… Много дней я не чуял чужаков в своих владениях. Когда так происходит, они начинают мне сниться. Я убиваю агарцев во сне…

– Но во сне некому петь? – догадалась Дженна. – Им и… тебе.

– Алира потеряла свою юность, однако её голос по-прежнему чарует и успокаивает меня, – признался Пахаом. – Цветок выбрал её не только за красоту… Он видит сердца. Наши сердца предназначены друг другу.

– Цветок говорит голосом вашего рода? – припомнила Дженна.

Она подумала о сказке про цветущую сливу, которую ей рассказала Алира. Быть может, душа самой первоматери грифонов была заключена в этом растении?

– Верно… – подтвердил юноша.

– Скажи, а он каждый раз выбирает супругов не из хранителей?

– В роду грифонов крылья передаются только по мужской линии, – объяснил Пахаом. – Как в роду фениксов – по женской. Но у фениксов всё сложно из-за стихии огня. Впрочем, наверное, как и у драконов…

– Да уж, знаю, пламя непросто приручить, – печально покачала головой Дженна. – А ты общался с фениксами и драконами?

– Ни с кем из них я не знаком, – немного резко ответил юноша. – Я никогда не покидаю пределов Похонбесара. Мой долг не только хранить эти леса, но и защищать их от вторжения. Понимаешь, эльфы прекрасные поэты, музыканты и танцоры, но искусство войны им чуждо.

– Выходит, похонбесарцы не помогают тебе в защите Диких земель? – удивилась Дженна.

– Если ты знакома с Алирой, то знаешь их всех, – грустно усмехнулся Пахаом. – Они пытаются во всём увидеть свет, превращают печаль в радость, злобу в обожание… И это у них отлично выходит. Таёжные тигры ластятся к их ногам, словно котята. Змеи охотно делятся ядом с целителями. Деревья свиваются в жилища, ягоды и грибы сами прыгают на тарелки… Да ты и сама уже видела, как моя супруга готовит пищу…

– …Как будто сам дворец ей помогает в этом, – с улыбкой кивнула Дженна. – Волшебство!

– Гармония! – поправил грифон. – Так у эльфов во всём. К этому они привыкли, и за это их чтят мудрые калосцы! Но агарцы – другие… Они утратили чистоту веры и объявили старых богов своими противниками! Их разум омрачён, души в смятении… Если я позволю им ступить в пущу, они начнут убивать… Они будут жечь наши леса и города, а мои подопечные лишь улыбнутся и пожмут плечами…

– Я понимаю, о чём ты говоришь, – вздохнула Дженна, опустив глаза.

– Дети ли, старики, эльфы Юга сохраняют чистосердечие от первого и до последнего своего вздоха, – Пахаом сжал кулаки. – Поэтому есть грифоны. Есть я. Я здесь, чтобы защищать их! И, клянусь, ради их улыбок я готов жертвовать своей…

– Я знаю эльфов Севера, среди них встречались искусные воины, – призналась Дженна.

– Только не среди похонбесарцев. Они цветка не сорвут, если тот не обратится к ним.

– Что ж, это их выбор…

– Это их вера. Эльфы Юга верят, что души людей и альвов, растений и животных перемешиваются…

– Ты не разделяешь их веры? – осторожно поинтересовалась Дженна. – Твой волшебный цветок – тому не доказательство?

– Да-да, – махнул рукой юноша. – И испокон веков имя его переходит к супруге хранителя… Бесполезные эльфийские сказки.

– Почему же бесполезные? – вздохнула Дженна. – В сказках сокрыты важные знания… мудрость предков, ключи к будущему.

– Хранитель Калоса так же говорил, – усмехнулся Пахаом. – Это он поведал мне о других хранителях и принёс несколько важных, по его мнению, книг, когда навещал меня… Когда… – Юноша запнулся, и лицо его вдруг стало серым, будто все соки жизни отхлынули. – Это было давно…

Грифон поджал губы и замолчал. Дженна почуяла, что они, наконец, вышли на интересующую её тему.

– Бацун Эмон добрый и мудрый хранитель, – произнесла она. – Но, насколько я его знаю, он никогда не является в гости просто так.

– Ты снова права, драконица, – быстро кивнул Пахаом. – Тогда он пришёл сообщить, что… мир переменился, и теперь я стал владыкой эльфийской пущи…

Дженна посмотрела в глаза юноше.

– Сочувствую тебе, Пахаом.

Грифон долго молчал, глядя на куст с волшебным белым цветком, потом тихо продолжил:

– Моя матушка, как узнала, что отца больше нет, так сразу лишилась жизни. На этом самом месте… А я улетел в леса. Я не участвовал в обряде погребения… Я не хотел видеть, как… Понимаешь, эльфы сжигают своих умерших и пеплом удобряют деревья. Весь Похонбесар – один большой могильник…

– С гибелью твоих родителей как-то связано королевство Агару? – очень тихо спросила Дженна.

– Отец не погиб! – вдруг вскричал грифон, обернувшись к собеседнице. – Его просто нет! Так сказал Бацун… Он… – лицо юноши исказила гримаса боли. – «Его больше нет»… Но он не погиб! Это важно… Понимаешь?

– Да, прости, – склонила голову чародейка.

– Грифонов, фениксов, драконов нельзя просто так убить! – продолжал Пахаом. – Тем более какие-то люди не могут этого сделать!

– Агарцы? – прошептала Дженна.

– Будь они прокляты! – крикнул грифон.

Отпрыгнув в сторону, он сбросил человеческий облик и взмыл в темнеющее небо.

– Прости, – ещё раз повторила девушка. – Прости, но я должна была это знать.

После тяжёлого разговора Пахаом замкнулся в себе и старался избегать любого общения с чародейкой. Однако у Дженны сложилось ощущение, что обижается он скорее не на неё, а на себя. Будто во искупление вины или чтобы отвлечь гостью, юноша даже открыл для неё небольшую библиотеку своих родителей.

Книги, которые из века в век собирала семья грифонов, были настоящей находкой и сокровищем. В сказаниях и легендах Похонбесара чародейка отыскала намёки на новые необыкновенные места, которые могли оказаться потаёнными столпами Южного континента.

Дженна особенно запомнила две легенды. В одной из них говорилось о противостоянии между изначальными богами Добура, в результате которого в Сию пришла Радужная Тонан. В другой сказке рассказывалось о пламенном Наэране, который за свой буйный нрав был изгнан собственным же братом в горы Басилиона.

Многое открылось чародейке. Пожалуй, обучая княжну Лииара, она сама узнала больше, чем передала ученице. Когда же небо над пущей затянуло серым плащом непогоды, Дженна сердечно попрощалась с гостеприимными хозяевами и вышла с их волшебного перекрёстка.

Чародейка отдохнула и была полна сил, однако печальные думы владели ею. Ученица Дженны быстро преуспела во владении магией. Но, несмотря на все усилия женщин, им так и не удалось исправить трагическую ошибку эльфийки и отвести её старость.

Несмотря на неудачу, Дженна не потеряла надежду. Как любил поговаривать Аликс, у неё оставался последний козырь в рукаве, и чародейка пошла на почти отчаянный шаг. Уходя, она оставила на столике в спальне Алиры волшебный аметист.

Это был один из двух самоцветов, которые чародейка нашла в пещере у озёр Чармины. Но вернёт ли камень, напитанный силой жизни и красоты, утраченную юность дочери Лииара, оставалось только гадать…

Когда Дженна приблизилась к застывшей у дерева глиняной кукле, в воздухе закружились снежинки. Девушка с улыбкой протянула им руку, но, не долетая до ладони, снежинки таяли от жара драконицы. Зато они с удовольствием расселись на лице её слуги. Чародейка опустилась рядом с ним, заворожённо рассматривая крохотные кристаллы. Удивительно, какую красоту проявляет витали холода в обычной капле воды…

Вскоре немного выцветший и запылённый кафтан джаэрубского купца, который тот подарил своему спасителю, полностью накрыла белая вуаль. За время отсутствия Дженны тело демона обзавелось «волосами»: тонкие травинки выросли на его голове, облепили уши, щёки и нос. Девушка решила не трогать их – вдруг Дэзерту понравится такая растительность?

Чародейка сняла с мужчины одежду, размотала бинты и осмотрела рытвины, в которые превратились так и не успевшие зажить укусы волков. Дженна вынула из сумки заготовленную глину, старательно замазала все сколы и трещины. Затем, немного подумав, она всё же смахнула с лица своего спутника зелёные побеги и с помощью глины слегка подправила его физиономию.

Ещё немного подумав, она не стала трогать то, что ей буквально месяц назад так хотелось отрезать. Вместо этого Дженна улыбнулась кукле, погладила её по щеке и произнесла слова заклятия.

Выпученные глаза демона вмиг налились белизной. Словно ягоды в чаше с молоком, в них всплыли чернично-чёрные радужки. Зрачки сузились, фокусируясь на девушке. Ноздри большого грубо слепленного носа дрогнули, втягивая воздух. Широкие губы раскрылись, обдав Дженну первым вздохом, полным влажного запаха земли.

– …Улыбаешься? – тихо пробасил Дэзерт, нахмурившись и водя глазами по сторонам. – Сколько ж я пробыл в Миркире? Год? Два? Хорошо отдохнула?

– Даже немного соскучилась, – кивнула ему чародейка. – Как ты?

– Мне было просто ужасно скучно, – вздохнул Дэзерт. – Не делай так больше… Клянусь, что впредь постараюсь относиться к тебе более уважительно, Мудрица…

– Нам обоим есть к чему стремиться, – поджала губы чародейка. – Ну что, богатырь? Поднимайся! Нас ждёт дорога…

Дэзерт встал и привычно провёл ладонью по лысой макушке. Обнаружив там несколько волосинок, он восторженно поднял надбровные дуги и хотел было что-то сказать, однако волосинки не пережили его прикосновения и остались на ладони.

– Расскажешь, что делала всё это время? – опечаленно глядя на них, спросил мужчина.

– Да-а… – воодушевлённо отозвалась Дженна. – Прошёл всего месяц… Представляешь, я встретила самого Пахаома – хранителя Диких земель!

– А он тебя не знает?..

– Ага! Он меня не знал… То есть не знал в будущем… То есть, теперь-то будет, но раньше не знал.

– И кто же он?

– Грифон. А жена у него – эльфийка…

– А с цветком что?

– Ну вот, слушай! Принесла я, значит, этот волшебный цветок в сад. А в саду – дерево с коридорами. Внутри стол накрыт, а на нём павлин в яблоках и…