Сказки лунных дней. Первая книга

11 Бог Азрэк и его невесты

К ночи Дженна уже и сама не была уверена в своих молодости и здоровье. Поначалу исчезли её магические способности, а теперь ещё и участились провалы сознания.

Под дребезжание колёс телеги, бьющихся о неровную дорогу, мир за закрытыми глазами девушки то распадался на осколки, то собирался заново. Вновь и вновь, раз за разом. Дженна падала в пропасть и поднималась, падала и поднималась.

Иногда девушка ощущала у себя на лбу бережные прохладные руки её соседок. «Жрички», как их назвал кто-то из бандитов, обтирали её губы смоченной в воде тканью и перебирали волосы. Последнее приносило даже большее облегчение. В бреду Дженне казалось, что девушки распутывают её волосы, как сбившиеся каналы витали. Как это делала сама хранительница с тонкими телами.

Возможно, жрицы и впрямь знали секреты энергий… или же им просто понравился цвет её волос. Сами девушки казались очень смуглыми на фоне своих белых одежд. Порой до Дженны доносились слова их молитв, обращённых к некому Азрэку. На джаэрубском наречии элибрийского языка они просили у бога милости и защиты для себя – его верных благочестивых невест.

Где-то в глубине сознания Дженна слышала, как в такт их молитвам негромко напевает Дэзерт. Демон неплохо складывал рифмы и теперь сочинил что-то о дивных благочестивых девах, ласки которых могут утолить даже жажду богов.

То ли эта дурацкая песенка, то ли удар по голове были виной, а может, вонь калосца. Трясясь в своей клетке, глотая жаркий пыльный воздух, Дженна много раз теряла сознание. Потом, ко всему прочему, её ещё и вырвало.

Добуский работорговец был взбешён. Похоже, он тоже решил, что бородач переусердствовал с ударом и испортил хороший товар. Бандиты устроили привал, а пока занимались костром, не на шутку поругались.

Бородатый Булан, чей акцент чародейке так и не удалось разобрать, говорил что-то о рыжих ведьмах и важных делах. Затем он вскочил на своего коня и умчался в ночь. А с его отъездом Дженне стало значительно лучше.

Чародейка открыла глаза и даже попыталась познакомиться с сокамерницами. В клетке вместе с ней сидело ещё четыре девушки. Во второй их было около десяти. Все они носили одинаковые закрытые свободные платья из белёного льна. Головы их закрывали платки, прячущие волосы и улыбки. На белой же ткани были вышиты ночные бабочки – один из символов почитаемого монахинями божества.

Дженна выяснила, что женщины посвятили свои жизни пресветлому Азрэку, богу Жизни, Плодородия, Луны и покровителю Джаэруба. С наступлением темноты, когда его лик показался на небе, девушки приободрились и разговорились.

– Я Дженна, прибыла с Севера и ничего не знаю о ваших краях, – представилась им чародейка. – Расскажите мне, кого в этих землях называют царём царей?

– Великим царём царей называют лишь Таджа сына Намура, никого больше и никого до него, – ответила ей одна из монахинь по имени Таижен. – Он господин и правитель славного Джаэруба.

– Никого до него? – с удивлением повторила Дженна. – Чем же он заслужил столь высокое прозвище?

Таижен пожала округлыми плечами и спрятала взгляд за чёрными ресницами. Но за неё ответила другая девушка, не очень красивая, худощавая и, похоже, самая старшая из всех, Амира:

– Если в твоих деяниях нет ни достоинства, ни благородства, нужно поскорее придать себе громкое звучание, – очень тихо произнесла она с нескрываемым презрением. – Ты говоришь, что хочешь знать о наших краях, Дженна… Что ж, тогда послушай мою историю. Родители сослали меня в храм Азрэка, когда мне исполнилось пять лет. Они отдали меня в уплату за наказание: за честь моей матери – за сорванный платок, который с её головы украл насильник, ворвавшийся в наш дом. Мать пыталась сбежать от него и оказалась на улице. Знай, чужестранка, женщина в нашей стране не имеет права выходить на улицу, а уж тем более с непокрытой головой… Моей матери повезло, что она сохранила жизнь. Вот такая история. Вот такие законы, которые поддерживает наш славный правитель.

– …Моё лицо изрезал ножом господин, которому я отказала в замужестве, – рассказала Камуи, третья монахиня. До этого момента она прятала изувеченное лицо, но история подруги добавила ей храбрости. – Он был богат и молод. Но я знала, что он неласков, бьёт своих жён, и воспротивилась велению родителей. Тогда он пришёл в мой дом, когда отца не было, и напал на меня. После того, что сделал негодяй, я потеряла свою красоту, и лишь светлый Азрэк принял меня в свои невесты…

– Огненный Наэран насылает на мужчин безумие, – объяснила Альбетла, четвёртая монахиня. Полнотелая и грузная, она больше других страдала от дневной жары, шумно сопя и заливаясь потом. – Лишь луноликий Азрэк дарует всем сердцам покой и смирение.

– У вас есть соображения, куда нас везут? – тихо спросила Дженна. – Потому как, судя по солнцу, движемся мы не в сторону Калоса, а в противоположном направлении.

– Нас могут везти в Добур, – ответила Амира. – На побережье моря Гореш полно тайных причалов, где останавливаются пираты и работорговцы.

– Вы многое знаете, – удивилась Дженна.

– Невестам Азрэка разрешено выходить из храма и даже путешествовать, – с улыбкой ответила ей Амира. – Мы несём его благую весть по всем странам. Мы как раз ехали в Калос, когда нас настигли работорговцы со своим степным сбродом.

Чародейка присмотрелась к окружению. Их клетки охраняли не только вонючий калосец и бородач, но ещё пара десятков головорезов в костяных ожерельях вместо брони и шкурах вместо порток. На такую ораву никаких огненных искр не хватит.

– Степные кочевники и изгои нередко нанимаются к добурцам, – объяснила Таижен. – Они знают свои Поющие ветра, как дом родной, и берут малую плату.

– Вы очень смелые, если, зная это, пустились в столь опасный путь до Калоса, – заметила Дженна.

– Мы верим нашему будущему супругу, – вздохнула Таижен. – Только могучему Азрэку ведомы пути его невест…

– И вам нисколечко не страшно?

– Если наша с ним встреча должна наступить вскоре, мы будем петь и радоваться.

– …Если вас вскоре убьют, ты это имеешь в виду? – округлила глаза Дженна.

– Мы сами вправе наложить на себя руки, если поймём, что нашей чистоте грозит опасность, – пояснила Амира. – И тела, и души наши принадлежат лишь светлому Азрэку.

– Вот же ж напасть, – прокомментировал Дэзерт.

– И не говори, – про себя ответила ему Дженна. – Мне немного лучше, но одна я со всеми не справлюсь…

– Найди хоть горстку глины для куклы, чтобы я мог воплотиться, – посоветовал демон.

– Тебе – великану не хватит этой пыли, – нахмурилась чародейка, глядя под колёса телеги.

– Так используй заклятье роста, – ухмыльнулся Дэзерт.

Чародейка углубилась в размышления. Она долго разглядывала кочевников, пока ни наткнулась взглядом на калосца с его бесчисленными амулетами.

– Возможно, я знаю, где достать горстку глины, – мысленно рассмеялась она.

Девушка прислушалась к мелодии голосов. Калосец говорил чаще других, то и дело прикладываясь к бурдюку с вином. Он рассказывал и рассказывал: что-то о своих жёнах и о чужих жёнах. В вибрациях его витали Дженна ощутила голод. Чем больше калосец вспоминал свои подвиги, тем чаще угощался напитком. Порой взгляд его узких глаз замирал на клетках с девушками.

Вскоре голоса стали стихать, а в разговоры вмешалась зевота. Невесты Азрэка, чьи души хранил в мире и покое их будущий супруг, быстро уснули. А Дженна принялась невзначай напевать.

Она будто пела колыбельную на калосские мотивы, которые порой слышала от тоскующей по родине Тринадцатой. А сама свивала заклятье, вложив в него всю прелесть и нежность женского очарования. Калосец, которому оно и предназначалось, незамедлительно отреагировал на это мурлыканье. Он давно ждал повода, а теперь мог подойти к клетке, чтобы навести порядок.

– Ну что ты соловьём заливаешься? – пробурчал он. – Клетка твоя тебе так полюбилась?

– …Да вот никак не могу уснуть, – пожаловалась Дженна, привстав на колени, чтобы быть на одном уровне с разбойником. Девушка прислонилась лбом к металлическим прутьям, давая возможность подвыпившему мужчине приблизиться к себе настолько близко, как ему захочется. Его вонючее дыхание коснулось лица Дженны. Однако она лишь улыбнулась, прошептав: – Сердце моё так и бьётся… Послушай… – Девушка взяла его руку и прижала к груди. – Позволь мне пригубить немного вина? Быть может, это успокоит моё возбуждение…

– Но ты же… – калосец расширил глаза и раскрыл рот, прочитав в голосе чародейки жажду, которую всё никак не мог утолить и сам.

Девушка осторожно коснулась ладонями его груди, скользнула ниже.

– Пару глотков, – вновь попросила она, сжимая в пальцах его пояс и легонько притягивая к себе. Амулеты призывно звякнули. – Только чтобы унять дрожь… А после, если пожелаешь, я расскажу тебе удивительную историю моих странствий…

– О, я сейчас… – сбивчиво пролепетал мужчина, не в силах противостоять витали в чародейском голосе. – Да, конечно… конечно… Принесу… Скоро…

Разбойник умчался за вином, но, когда вернулся, Дженна сделала вид, что уже спит. Калосец негромко сообщил ей всё, что он думает по поводу двуличности женщин, и разочарованно побрёл к своему костру.

Чародейка же принялась шептать новое заклятие. В руках она сжимала сорванную с пояса разбойника статуэтку. Вылепленный из синей глины образ некоего бога наливался витали.

Заклятие роста отняло у Дженны последние капли силы. Сплетя основу и вдохнув в неё витали, она отбросила статуэтку за границы клетки, находясь уже на грани обморока. На этот раз сознание унеслось к родному миру девушки. Вместо сна ею овладел жестокий морок воспоминаний.

Дженна снова шла вдоль серой стены, которая возносилась в серое небо, образовывая защитный купол для всех, кто успел укрыться в её чреве. Под ногами у девушки хрустели кости, шелестел прах, выцветшими пятнами мелькал мусор: бутылки, банки, обёртки, игрушки, прочий хлам, назначение которого Дженна уже и забыла, – нетленные достижения её цивилизации.

Чародейке казалось, что ноги её вот-вот подведут, что она старая и дряхлая. Что умерли даже белые черви, изгрызшие изнутри её тело. Но Дженна шла, потому что останавливаться было нельзя. Даже во сне она ощущала, как сильно хочет спать. Движение было единственным лекарством от вечного забвения.

Дженна шла и шла, отупев: без смысла, без сил, без надежды, без желания. Путь был бесконечен. Ей казалось, что она ходит по кругу. И на каждом витке углубляется всё дальше в прошлое.

В прошлое Сии? В прошлое своего мира? Дженна не знала. Ей чудилось, что она слышит человеческие голоса. Грохот взрывов, вой сирен, шум сражения.

Словно призраки её народа обретают голоса. Они кричали, бранились и жаловались. Они смеялись и стонали от наслаждения.

Дженна почуяла сладковатый привкус страсти. И едкий запах крови. А потом мощную ауру живой воды. Её мира? Или мира Сии?

Сознание собрало себя по кусочкам и впустило под веки свет дня. Мрак растворился в солнце. Дженна распахнула глаза и, увидев над собой голубое, а не серое небо, расплакалась.

Да, над головой чародейки распростёрлось голубое небо. Крыша её клетки была сорвана, прутья разогнуты. Дженна лежала на досках телеги, заботливо укрытая чьим-то плащом. Рядом с ней покоился бурдюк с вином, которое она ещё вечером просила у калосца.

Девушка приподнялась на локтях и огляделась. Калосец лежал неподалёку, уткнувшись лицом в землю. Рядом с ним в неестественной позе застыл добурский работорговец. За ними валялись ещё десятка два тел.

Избранницы Азрэка будто не замечали трупов. Одни из них уже проснулись. Следуя вдоль тюков, они по-хозяйски изучали вещи мёртвых работорговцев, забирая обратно свои вещи и выбирая то, что могло пригодиться им в пути. Другие женщины, как и Дженна, ещё только отходили ото сна. Они омывали свои тела и неспешно одевались.

Пышнотелые Таижен и Альбетла, тихо посмеиваясь, прятали под белой тканью платьев свои большие, словно наливные плоды, груди с тёмными сосками. Лица их оказались более загорелыми, чем тела. И всё же даже спрятанные от поцелуев пламенного Наэрана места оказались куда смуглее, чем беломраморная кожа Дженны.

Девушка сама не заметила, как залюбовалась этим насыщенным оттенком, который полюбила много лет назад, впервые увидев Сайрона…

– Ты пришла в себя, – радостно воскликнула Амира, подбежав к ней. – Ты так крепко спала! Мы уж думали, заболела…

– …Что здесь случилось? – спросила чародейка.

Она нащупала руками бурдюк с вином и влила в себя отнюдь не два глоточка. Напиток был кислый, с плоским вкусом, отдающий ртом прежнего хозяина больше, чем виноградом. Однако Дженне срочно требовалось немного захмелеть.

Разумеется, она знала, что здесь случилось, но не поинтересоваться было бы подозрительно. Хотя, если честно, девушка вовсе не желала знать подробностей, которые ясно читались по весёлому разрумянившемуся лицу Амиры.

– Всемилостивый Азрэк снизошёл к своим невестам, – без малейшего смущения с гордостью ответила монахиня. – Он погубил злодеев и даровал нам своё благословение. Отныне мы не невесты, но жёны.

– Все? – не удержалась от вопроса Дженна, глазами подсчитывая женщин. – Я имею в виду… – она замялась. – Вы все живы? Всё хорошо, никто не пострадал?

– Милостью Азрэка! – повторила Амира. – Мы живы! И ты жива! Это настоящее чудо!

– И куда же вы дальше? – поинтересовалась Дженна, поглядев на осёдланных лошадей.

– Куда и ехали прежде, – ответила Амира. – В Калос! Нести благую весть о величии нашего супруга…

– А где он… ваш супруг? – насторожилась Дженна.

– Так день же настал! – звонко рассмеялась монахиня. – Он вернулся на небо, чтобы восстановить свои силы.

– Ну да, ну да, – кивнула чародейка. – Силы…

– Тебе нужна наша помощь? Хочешь – поедем с нами?

Дженна отрицательно помотала головой:

– Благодарю, я справлюсь… Я привыкла быть одна.

– О, ты не одна! Помни это! Азрэк ведь спас и тебя тоже, – уходя, помахала ей рукой Амира. – Да пребудет он с тобой вовеки! Удачи тебе, странница!

– Да пребудет, – хмуро прошептала девушка, помахав в ответ.

Некоторое время она лежала на полу клетки, провожая жриц сонным и слегка пьяным взглядом, рассматривая мотыльков на их платках и милые улыбки, которые они открыли в отсутствии мужчин. Потом Дженна снова привстала и сделала ещё пару глотков вина. За спиной она почуяла шаги, но оборачиваться не осмелилась.

– Я принёс тебе чистой воды, – сообщил ей появившийся из тени повозки демон.

– …Ты ведь одет? – возмущённо поинтересовалась чародейка.

– А зачем? – удивился Дэзерт, почему-то мысленно. – Не всё же тебе одной услаждать мой взор своими прелестями. Погляди и ты на своё творение во всей его красе…

– Слава Единому, я соблюла человеческие пропорции, – вздохнула Дженна, всё-таки обернувшись. – Но почему ты молчишь? – она хлопнула себя по лбу и рассмеялась. – Ах, я же забыла распечатать твои уста…

Чародейка поправила дело, и Дэзерт с благодарностью кивнул.

– Слава Единому, – согласился он. – Пропорции вполне достойные, благодарю. Только волос не хватает, и эта шапка нелепая…

– Да уж, – подтвердила Дженна, пристально разглядывая синего великана.

Безымянный скульптор, сделавший статуэтку Азрэка, на славу постарался с проработкой анатомии. Инкрустированные голубыми камнями глаза отражали утреннее солнце. Губы изгибались в мягкой улыбке, образуя на скуловых мышцах милые ямочки.

Стоило признать, разросшееся до человеческого размера рукотворное создание выглядело почти привлекательно. Если не считать полного отсутствия волос и странного цвета кожу. И если бы не остроконечная шапка с лодочкой месяца на уровне лба.

– Самое нелепое – то, что это вовсе и не шапка, а часть моей головы, – рассмеялся мужчина.

Он поставил рядом с чародейкой миску с прозрачной водой и наклонился, чтобы сорвать с мёртвого калосца его халат. Одежда худощавому, но плечистому Азрэку была маловата, однако в качестве набедренной повязки вполне подошла.

– И что теперь? – спросил демон у Дженны. – Ты крепко спала, но мне показалось, что твой сон был плохим…

– Не знаю, – вздохнула та. – Признаться, я не уверена, что смогу далеко уйти… Что-то происходит с моими сферами…

– Ты прикоснулась к чёрной звезде, – ухмыльнулся Дэзерт, вновь сверкнув белозубой улыбкой и ямочками на щеках. – Затем тебя подъела твоя подруженька. А это вино, – он с презрением повёл носом, – тебя вконец доконает, клянусь.

– Всё бы тебе шутить, демон, – скривила губы чародейка. – А между тем мне поплохело после нашей ссоры… Мы говорили о… – она всхлипнула. – Как же меня мучают воспоминания! Стоит мне прикоснуться к ним, как картинки словно оживают и вгрызаются в моё нутро.

– Возможно, из-за того, что мы оказались в прошлом, нарушилась цельность твоей сферы памяти, – предположил Дэзерт.

– И через эти дыры вытекает моя жизненная сила, – кивнула чародейка. – Честное слово, я почти мечтаю забыть обо всём, что было… Я ощущаю такую боль…

– Забыть – это было бы неинтересно, – заметил демон. – Довольно отчаянья, Мудрица! – он развёл руками. – Гляди, милые жрицы оставили нам добрый запас провизии и воды. У нас есть телега… вот только эти прутья доломаю… Есть лошади…

– И возница с ликом местного божества, – Дженна спрятала лицо в ладонях, не понимая, хочет она плакать или смеяться.

– Мы можем вернуться в джунгли к той пещере, – предложил мужчина. – Или можем доехать до калосских источников. В Калосе полно мест силы…

– И умных книг, – вздохнула чародейка. – Ну что ж, тогда в путь, «Азрэк».

– Вы с Катаном бывали в Добуре? – спросила Дженна, протягивая ледяные и чёрные от мёртвой воды руки к огню.

Ночь застала странников в степи. Полупустыня закончилась. Земля снова покрылась травой. В пути стали чаще попадаться ручьи. Порой вдалеке проносились табуны диких лошадей. Да и прочей живности заметно прибавилось.

Дэзерт наловил и пожарил куропаток, но съел их в одиночку. Днём Дженне стало немного лучше, однако с заходом солнца её снова охватил озноб.

– Недолго. Так, по горам побродили, – уклончиво ответил демон с ликом Азрэка, криво ухмыльнувшись. – Тебя интересует Добур или Ишчель Маяуэль?

Он проверил коней, громко оросил кусты и вернулся к костру. Чародейка слабо усмехнулась:

– Всё ты о своём, Дэз…

– Жрица богини Тонан больше интересовалась… – мужчина осёкся и нахмурился. – Ну, не важно. Если ты знакома с ней, наверняка заметила: она синьорина любвеобильная…

– Несомненно, – поморщилась Дженна, припомнив Дэрея Сола.

Чародейка попыталась подсчитать, сколько сейчас лет могло бы быть Солу. Юноша он или мальчик? Какой он? Что делает, о чём мечтает? Как живут другие хранители?

– …Когда мы окажемся в Калосе, нам надо будет держаться подальше от резиденции Бацуна Эмона, – встрепенулась девушка. – Единый упаси, он увидит меня… Ещё не хватало спутать течения времени.

– Тебя сейчас и лучший друг не узнает, милая Мудрица, – вздохнул демон. – Ты – своя собственная тень… – в его басе послышалась искренняя забота. – Очень хреново? Или держишься?

– Держусь, – буркнула Дженна, кутаясь в плащ, позаимствованный у жриц. – Холодно только очень…

Дэзерт без лишних рассуждений подсел к ней ближе и заключил в свои объятья. Он так и остался лишь в набедренной повязке. Дженна прислонилась щекой к его нагому плечу.

Удивительно, какой упругой, мягкой и тёплой стала простая глина. Демон даже пах, словно был обыкновенным мужчиной. Его шея в свете костра лоснилась от пота. Руки обвивали рисунки вен.

Под кожей глиняного истукана бежала кровь, гонимая ударами настоящего живого сердца. Грудь его вздымалась, вдыхая и высвобождая воздух: вверх – вдох, вниз – выдох… Раз и два, раз и два. Танец жизни был запущен и шёл своим чередом.

Уму непостижимо, как невидимая простым глазом сеть витали, которую сплела Дженна, переменила свойства материала, наделив его сложнейшими качествами и свойствами человеческого организма. Чародейка лишь вдохнула в основу немного своей силы – взрыхлила почву и бросила в неё семечко Миркира. А оно уже дало росток и поднялось могучим древом – живой плотью демона.

Это сделала сама Дженна! У чародейки закружилась голова от чувства собственной власти. Или от близости мужского тепла?

Кожа Дэзерта была безволосая, абсолютно гладкая, нежная, словно у ребёнка. Озябшей девушке она казалась почти горячей. Дженна вспомнила первое прикосновение Сайрона… Его запах, медленный ровный ритм его дыхания. Сердце чародейки болезненно забилось.

Оно стучало совсем не так, как у её спутника. В его жилах радостно пела золотая сила живой воды. Её сердечко качалось на тёмных волнах мёртвой. Оно барахталось в этой ледяной стихии, тонуло в пучине тоски и мечтало о тепле.

Плечи Дженны дрогнули. Девушка ощутила, как даже вблизи огня чёрные пальцы сводит холод. Она подняла руку и прикоснулась к горячей груди Дэзерта. Биение сердца пьянило. Чародейка словно впитывала ладонями его тепло, его силу… его витали.

Демон приложил свою руку к её кисти. Дженна замерла, пытаясь разгадать этот жест. Дэзерт хочет остановить её? Или он хочет, чтобы чародейка продолжила?

Но… в конце концов, какая ей разница, чего хочет её бывший враг? Катана тоже не волновали желания Дженны, когда он забирал её силу…

Девушка сглотнула слюну, ощутив почти физический голод. А ведь пища, которая ей требовалась, была так близко! Порождённая моральными принципами внутренняя борьба длилась буквально миг.

Дженна резко толкнула Дэзерта на землю и, оседлав, прижалась к нему всем телом. Демон попытался что-то сказать, но чародейка обездвижила мужчину нажатием на точки под черепом, у позвоночника и замкнула ему уста поцелуем.

Дженна настойчиво впилась ртом в мягкие губы демона. Это был не тот поцелуй, который дарит женщина мужчине. Это был поцелуй, которым хищник отнимает жизнь у своей жертвы. Поцелуй змеи.

Девушка опустила руку, провела вдоль живота мужчины, забралась под ткань повязки и, найдя окрепшую плоть, стиснула пальцы на стволе. Дэзерт взвыл под её ласками, бессильно дёрнулся. Дженна придержала его порыв своими бёдрами.

Осторожно, но требовательно она принялась танцевать вместе с током энергии. Вверх – вдох, вниз – выдох. Раз и два. Раз и два – чародейка играла на чувствительных струнах витали.

Танец-борьба длился недолго. Демон с ликом божества сжал кулаки и выгнулся всем телом. Он закатил глаза и застонал в болезненном испытанном наслаждении. Чародейка вновь поймала его ускользающий рот.

Она целовала его. Она пила его силу, но ощущала вкус губ и грудей, которые целовал он. С каждым выдохом мужчины Дженна вдыхала истекающую из демона витали. Он отдал своей хозяйке всю живую воду, которую сам же собрал накануне с тел невинных невест бога Азрэка.

Это было самое прекрасное утро из тех, что Дженна встретила в древней Сии. Восходящее солнце наполняло мир нежными красками. В воздухе разливались мелодии жизни. Из глубины материка дул тёплый ветерок, и вся степь будто пела…

Девушка проснулась, полная сил и готовая сворачивать горы. Живая вода жриц Азрэка бурлила в её теле. Даже чёрные руки вновь обрели нормальный цвет кожи.

Однако, оглядевшись, чародейка не увидела своего спутника. Присмотревшись внимательнее, она обнаружила на своём платье синюю пыль. А рядом в траве нашла два голубых камня, что когда-то были глазами. Самоцветы треснули и более не годились для дела.

Статуэтка бога Азрэка рассыпалась в песок! Но если бы демон сам по себе покинул её, такого не случилось бы. Произошло что-то неладное.

– Дэзерт! – испуганно воскликнула Дженна. – Ты жив? – она повертела головой, прислушалась. – Дэз? Дэзерт! Пожалуйста, ответь!

– …Жив, – с неохотой раздался из Миркира сонный голос.

– Что случилось с куклой?! – спросила чародейка.

– О, хочешь знать, что случилось с моим прекрасным телом? – огрызнулся демон. – Ты изнасиловала меня…

– Энергетически, – кивнула девушка.

– Ты силой взяла мою витали! – возмутился Дэзерт. – Я владыка демонов! Никто! Никто и никогда не поступал со мной подобным образом!

– О, но разве это было изнасилование? – усмехнулась Дженна. Удостоверившись, что с её спутником всё в порядке, она успокоилась и ощутила в себе шутливое настроение. – Мне казалась, я исполнила твою мечту, Ваше Великолепие! Ты намекал на неё всеми доступными средствами: полуголым передо мной ходил, шутки шутил… К чему это всё было?

– Жестокая, – буркнул Дэзерт.

– У меня был хороший учитель, – ядовито напомнила чародейка. – Да ты, кажется, и сам присутствовал однажды на моём уроке… – она сжала кулаки. – Сколько времени я провела в спальне Катана, едва дыша от бессилия… И нет бы остановиться, но он снова это сделал! Если бы Катан не отнял мою силу, Враг не пробился бы в моё сознание…

– То, что сделал Мудрец, было непозволительно… – внезапно согласился демон. – Он никогда не поступал так раньше, если тебе интересно знать. Что-то у него помутилось… – Дэзерт усмехнулся. – Но даже он был не столь жесток с тобой!

– Да что произошло-то, в конце концов? – воскликнула девушка. – Почему статуэтка рассыпалась?

– Сердце куклы не выдержало твоих ласк, милая Мудрица, – ехидно ответил Дэзерт. – Либо ты хреново сплела основу витали.

– Я хорошо сплела! – оскорбилась Дженна. – Видимо, ты износил её в предыдущую ночь… – она сощурила глаза. – Сколько у тебя было любовниц? Десять? Пятнадцать? Мне кажется, я ощутила вкус каждой!

– Двенадцать, – с гордостью уточнил демон.

– Ладно, прости, – вздохнула Дженна. – Если без шуток, я вовсе не горжусь своим поступком. Это было непозволительно, мерзко и жалко… Я была так голодна, что…

– Только не нужно снова захлёбываться чувством вины. Если хочешь знать стороннее мнение, вы с Мудрецом оба виноваты. Вы оба несёте ответственность за то, что Враг почти пробрался в Сет.

– Да, – прошептала Дженна, опустив глаза.

– Да, – повторил Дэзерт. – Катхауэт ушёл со стражами. И ты неси свою ответственность с честью. Нужна моя сила – возьми. Я твой слуга и… колдовской помощник. Ты ведь всегда можешь попросить, а не насильничать!

– Ты прав, – кивнула девушка. – Спасибо тебе. Теперь мне гораздо лучше.

– Останешься должна, – ухмыльнулся демон. – И обещаю, я буду с тобой более нежен.