Скорость Тьмы

Глава 18 «Небеса Тушита»

Карел плавно потянул штурвал на себя, выводя самолёт из опасного виража. Следующий по «цепочке» донор оказался советским лётчиком.

Воздушный бой был в самом разгаре. То и дело ночное небо разрезали на куски дорожки трассирующих пуль. Разобраться с ходу в этом месиве воздушных железных машин было абсолютно невозможно. Кто с кем бился? Где именно шло сражение? Земля исчезла. Небо сошло с ума, опрокинувшись. Стальные боги дрались насмерть. Небесный Рагнарёк.

Карел Валдек умел управлять самолётом, тем более боевым истребителем, и он достаточно хорошо разбирался в самой авиации. Спецподготовка в школе нейроразведчиков предусматривала и это непростое умение. Прежде чем сдать основные дисциплины майор успел налетать много часов на маленьком юрком «И-16». «Ишак» был хорошей межвоенной машиной, но не для сороковых годов. Война в Испании показала, что немецкие сто девятые «Мессершмитты» намного лучше. По сути на тот момент машины будущего. Идеальное оружие для завоевания превосходства в воздухе. Именно тогда Люфтваффе и получило уникальный опыт, опробовав новую технику прямо во время кровопролитных боевых действий. Испания была полигоном, разминкой перед глобальной мировой бойней.

Как и с прошлым донором из оперативной «цепочки» доступ к его памяти был практически полностью закрыт. Обо всём приходилось догадываться самому. Почему так происходило, майор не знал. Возможно кто-то специально вредил ему дистанционно направляя в «цепочку» с мнемо-заблокированными агентами. Такая возможность у Шестнадцатого Отдела была. Карел сходу определил, что управляет модифицированным девятым яком. Судя по приборной доске, самолёт имел под крыльями реактивные ускорители, хотя и оставался, полностью поршневой, машиной. Не самое лучшее оружие в битве с новейшими немецкими истребителями.

Два раза на хвост садилась Heinkel He 162 «Саламандра», но майору удавалось успешно её «стряхивать», включая установленные под крыльями ускорители.

Кажется Карел стал понимать суть происходящего вокруг воздушного боя. Советские истребители прикрывали английские «Авро-Ланкастеры», бомбящие неподалёку какой-то промышленный объект.

Как правило над местом бомбового удара проходили стремительные De Havilland «Москито», сбрасывающие зажигательные снаряды и лишь затем по пылающим внизу кострам ориентировались идущие следом тяжёлые бомбардировщики гружённые бомбами глубокого проникновения Grand Slam и знаменитыми Tallboy. Перед немецкими лётчиками стояла нелёгкая задача защиты наземного стратегически важного объекта, к тому же все бомбардировки проводились исключительно ночью.

Скоростные «Москито» могли летать на недосягаемой для Люфтваффе высоте. Ну а «Авро-Ланкастеры» и прочие английские «воздушные крепости» были невероятно живучи, выдерживая плотный зенитный огонь и были способны продолжать лететь даже с серьёзными повреждениями фюзеляжа. Истребители сопровождения сделались постоянной головной болью немецких пилотов. Правда, Люфтваффе в последнее время начали устанавливать на свои ударные самолёты кассеты с неуправляемыми реактивными ракетами, что стало достаточно эффективным оружием в борьбе с многочисленными «воздушными крепостями»…

Тройка вынырнувших из-за тёмных облаков реактивных двух двигательных двести шестьдесят вторых «Мессершмиттов», очередями из пушек аккуратно срезали правое крыло неспешно летящего под ними четырехмоторного «Ланкастера». Бомбардировщик стал медленно разваливаться на куски прямо в воздухе, пылающей свечой устремившись к далёкой земле. А где-то внизу уже бесновалось пламя, горел не то завод, не то подземная шахта для пуска баллистических ракет.

Один из 262-ых чуть отстал от основной группы, начав резкий разворот и тут же был растерзан тремя советскими Ла-5, работающими по принципу «ястребиной стаи».

В небе стало ещё горячее, когда немцы, наконец, задействовали частично повреждённое точечными бомбардировками ПВО.

Безуспешно пытаясь взять в перекрестие прицела, промелькнувший чуть впереди угольно чёрный «Хортен», майор бросил свою машину к земле, отлично зная, что сейчас начнётся.

В озарённом наземными пожарами небе принялись нервно шарить длинные лучи мощных прожекторов. Немецкие пилоты мгновенно перестроились, перемещаясь на левый, более-менее чистый, фланг. У лётчиков была строгая инструкция уходить из-под удара, когда на земле включалась разогревающаяся установка.

Более опытные советские пилоты последовали примеру врага, уводя самолёты как можно дальше от пылающего внизу завода. Радиосвязь беспощадно глушилась, что усложняло задачу общей координации воздушных атак. «Ланкастеры» по-прежнему безмятежно шли двойками, медленно сбрасывая свой смертоносный груз из раскрытых бомбовых отсеков в отмеченные огнем на земле точки. Огромные сеющие смерть воздушные комбайны. Истребительного прикрытия англичане на время лишились. Теперь всё решал его величество случай. Кто-то проскочит, а кто-то уже нет. Неповоротливые тихоходные машины превращались в летающие братские могилы. Семь человек. Семь трупов.

Наконец, фашистская установка ПВО внизу разогрелась и в небе тут же возникла черная гигантская рука, сотканная из плотных частиц дымного наэлектризованного воздуха. Раскрывшаяся «Длань Вотана» медленно пошевелила огромными пальцами и тут же схватила ближайший бомбардировщик, раздавив его прямо в полёте.

Карел сделала огромный вираж и, пролетев сквозь не успевшую загустеть «Длань», с ходу прошил пулями ближайший 262-ой.

Советский пилот, в тело которого майор временно вселился, был, судя по всему, достаточно опытным бойцом. Всё вооружение Яка было замкнуто на одной единственной гашетке, а это два спаренных пулемёта в носу и две мощные пушки в крыльях. Всего лишь один удачный залп с близкого расстояния разрывал вражескую машину на куски.

Загустевшая чёрная ладонь снова ринулась вверх к очередному «Ланкастеру». Природа этого нового оружия Третьего Рейха до сих пор была не ясна. Сама установка находилась глубоко под землёй, в тщательно замаскированном бетонном бункере, где сидели операторы. Подавлять удавалось лишь стальные раструбы торчащих из-под земли труб, из которых и поступал чёрный дым формирующий саму смертоносную длань. Но немцы очень быстро эти трубы восстанавливали всё время меняя их дислокацию на земле. Ничего подобного у русских и союзников пока что не было. «Длань Вотана» затвердевала лишь тогда, когда исполинские пальцы начинали сжиматься. Клубящийся чёрный дым густел, становясь опасным для снующих в небе самолётов. Происходила своего рода перезарядка из дымного состояния в твёрдое. Длилась она от десяти секунд до полуминуты.

Сделав сложный вираж, Карел снова пролетел сквозь разжавшуюся гигантскую пятерню, заметив, что сбившиеся в плотную группу Ла-5 пытаются расстрелять, установленные на земле прожектора. Один светящийся глаз уже погас. «Длань Вотана» вяло отмахивалась от вёртких советских истребителей, не забывая при этом выискивать очередную четырехмоторную жертву.

Казалось, майор кружил в небе уже больше часа, но на самом деле не прошло и трёх минут с момента его очередного вселения. Часы на приборной доске методично отсчитывали время. Горючего оставалась на двадцать минут полёта, по меркам воздушного боя целая бездна времени…

Мимо с воем промчался грязно-серый Миг-3, пилот из кабины подавал Карелу какие-то загадочные знаки. Рация по-прежнему не работала, немцы отлично глушили окружающее пространство, подавляя любые радиоволны. Майор понял свою проблему не сразу, а лишь тогда, когда вражеские пули прошили сбоку бронированный фонарь кабины. На хвосте Яка прочно сидел давешний чёрный «Хортен». Сбросить реактивную бестию было не просто. Ночной истребитель братьев Хортен всегда крайне опасный противник.

Карел выкрутил реактивные ускорители на максимум, стремительно сжигая драгоценное топливо. Место ожесточённого боя постепенно удалялось. Внизу яростно пылал огонь, словно разом зажглись все жаровни проклятого ада. Небо лихорадило от огрызающихся горячим железом гибнущих воздушных машин и, посреди всего этого инфернального хаоса, жадно шарила черная гигантская рука, будто сам пленённый ангелами много веков назад враг рода человеческого пытался выбраться из разверзшейся, в муках стонущей земли.

Настырный немец продолжал успешное преследование, явно рассчитывая на эффектную дуэль, из которой он выйдет триумфальным победителем. Пилот люфтваффе не стрелял, мудро экономя боезапас, желая максимально приблизиться к Яку и уничтожить его одним точным залпом.

Пушки в крыльях «Хортена» были что надо четыре Mk.108 и шансы на спасение при подобном раскладе равнялись нулю. Трёхсантиметровая броня кабины советского Як-9 не выдержит прямого попадания.

Настало время применить экстренные меры…

***

Рычаг перехода в «Небеса Тушита» располагался как обычно чуть ниже приборной доски справа от сидения лётчика. Тихо помолившись, майор потянул заветную ручку вверх, надеясь, что заряда аккумулятора вполне достаточно для быстрого перехода.

Пространство за бортом истребителя мгновенно исказилось, да что там само пространство, даже сам самолёт и тот стал совершенно неузнаваем. В подобном режиме воздушного боя Карел летал лишь второй раз в своей жизни.

Облака окрасились в мягкий золотистый цвет, багровея чуть к низу. Их размер и формы напоминали парящих по небу волшебных драконов с огромными волнистыми хвостами. Внизу на многие километры простиралась цветущая покрытая бесконечными изумрудными лесами долина, над которой возвышалась исполинская серая статуя сидящего в позе лотоса великана, голова которого терялась в густых облаках. Армейские лётчики в шутку называли это странное место Чистой Страной будды Амитабхи-Сукхавати, утверждая, что гигантская статуя изображает именно это индийское божество.

Подлетать слишком близко к верхушкам деревьев было опасно, так как самолёт тут же атаковали хищные птицы Гаруды, защищающие обетованные края от незваных гостей из параллельной реальности. Таинственная секретная технология использовалась боевыми лётчиками уже довольно давно. Впервые она была открыта в середине тридцатых годов английскими пилотами, перевозившими на транспортном самолёте древний индийский артефакт – ваджру бога Индры. Попавшая в самолёт молния переместила экипаж в странный параллельный мир, который учёные чуть позже стали именовать «Небесами Тушита».

Самолёт благополучно вернулся в родную реальность, когда лётчики догадались разрядить заряженный энергией молнии артефакт. Позже удалось выявить электрические импульсы и поля открывающие портал в параллельный мир и создать особое механическое устройство способное в критический момент спасти и самолёт и лётчика уведя его в безопасное место. Электрического заряда хватало минут на пять, но этого было вполне достаточно, чтобы беспрепятственно выйти из воздушного боя. Из-за короткой длительности пребывания изучить странный мир не удавалось, впрочем, военные к этому и не особо стремились, так как выглядела Чистая Страна абсолютно безлюдной.

К огромному сожалению в 1939-ом году секретной технологией завладели учёные Третьего Рейха установив эвакуационное устройство в параллельный мир и на самолёты Люфтваффе…

Пилот «Хортена» так же перескочил в Чистую Страну и теперь с немцем можно было биться практически на равных. К удивлению майора самолёт врага не сильно изменился: та же форма, та же нарисованная под кабиной оскаливающаяся акулья пасть. Но вот сам корпус самолёта сейчас покрывали треугольные похожие на кожаную кольчугу хитиновые пластины. Истребитель постепенно приобретал черты живого существа, трансформируясь под воздействием удивительного мира.

Приборная доска самолёта в «Небесах Тушита» оставалась прежней, хотя некоторые приборы, как правило, сходили с ума. В первую очередь часы, компас и гироскоп.

Стремительно набирая скорость, Карел любовался своим «преобразившемся» истребителем. У Яка изменились крылья, тонкие стреловидные они были чуть отведены назад и покрыты густыми серебристыми перьями. Кожаная обшивка по краям элеронов слегка трепетала, кое-где отчётливо были видны пульсирующие кровеносные сосуды.

Самолёт полностью ожил.

Не теряя драгоценного времени майор выпустил шасси, зная что вместо железных стоек с обрезиненными колёсами из фюзеляжа машины выдвинутся мощные ястребиные когти.

«Хортен» начал значительно отставать. Стрелять из огнестрельного оружия в «Небесах Тушита» было нельзя, оно здесь попросту не действовало. Биться можно лишь при близком контакте и немец в этом сегменте сейчас проигрывал. Стараясь держаться как можно выше от фантастического пейзажа внизу, Карел направил свою воздушную машину к месту недавнего сражения. Оно продолжалось и здесь с той же ожесточённой яростью. Небо было залито кровавым багрянцем. Английские бомбардировщики превратились в тяжёлых неуклюжих уродливых птиц, исторгающих из своих животов потоки клубящегося огня. «Длань Вотана» в этом странном мире выглядела как огромная чёрная змея, выскакивающая из круглой, постоянно затягивающейся в земле норы. Уродливая голова с мощными челюстями то и дело стремительно кидалась вверх, пожирая не успевших увернуться птиц. Хищная тварь перемалывала зубами кости и, судорожно сокращаясь, заглатывала добычу, извиваясь при этом всем своим омерзительным исполинским телом.

Засмотревшись, Карел едва не пропустил атаку немецкого истребителя. Подкравшийся сзади «Хортен» резко рванул вперёд и, раскрыв красную зубастую пасть, вцепился в хвост советскому самолёту. Майор швырнул машину к земле, сбрасывая немца, однако тот успел вырвать из киля Яка несколько серебристых перьев. На правое бронестекло кабины брызнула кровь. Як стал хуже слушаться.

Проносясь почти над самыми верхушками деревьев, Карел выполнил рискованный маневр, перевернув истребитель брюхом кверху. Упавший с неба сложивший крылья «Хортен» угодил своей оскалившейся мордой прямо в мощные когти советской машины. Острые ножи сомкнулись мёртвой хваткой, насквозь пробивая пластинчатую кожу вражеского истребителя.

Сцепившееся самолёты рухнули на землю. Мягкий живой фюзеляж смягчил удар. Самолёт умер, спасая находящегося внутри пилота. Разбив пистолетом покрывшийся сеточкой трещин помутневший фонарь, Карел выбрался на окровавленное крыло. Вражеский «Хортен» лежал, зарывшись носом в землю, всего лишь в нескольких метрах от падения Яка. Фюзеляж и одно из крыльев немца были распороты когтями советского истребителя.

По колено увязая в шевелящейся влажной коричневой траве, майор осторожно на полусогнутых подкрался к разбившемуся фашистскому истребителю, но его кабина оказалась пустой. Фонарь был откинут в сторону, демонстрируя пустое пилотское кресло. Лётчик наверняка выпрыгнул с парашютом.

Карел вернулся к своему самолёту и, осмотрев повреждённые приборы, понял, что устройство перехода в родной мир безнадёжно уничтожено. По теории пилота разлучившегося с воздушной машиной должно было автоматически выбросить в родной мир, но этого почему-то не произошло.

- Ну и что мне теперь делать? – вслух спросил майор, вглядываясь в кровавое зарево на незнакомом горизонте.

Жуткая прожорливая фашистская змея исчезла. Воздушный бой подошёл к концу. Уцелевшие бомбардировщики ушли, сбросив на землю весь свой смертоносный груз. В небе, по-прежнему, кружили едва различимые одинокие истребители, а вдалеке зловеще терялась в небе гигантская статуя загадочного божества.

Як вздрогнул и стал медленно погружаться в зашевелившуюся землю. Майор спрыгнул с накренившегося крыла, отойдя как можно дальше от поглощаемого чужим миром истребителя. Мокрая трава цеплялась за сапоги, мешая идти. Разбившийся «Хортен» так же стал уходить, в ставшую внезапно мягкой почву таинственного леса. Преодолевая сопротивление агрессивной растительности, Карел двинулся прочь от исчезнувших в земле боевых машин.

Вокруг плотно росли гигантские мангровые деревья, изумрудные листья мелодично звенели под порывами тёплого ветра. В высоких кронах копошились невидимые птицы Гаруды, переговариваясь между собой на странном гортанном языке. Майор слышал их, но не видел. Птицы не спешили нападать на гуляющего по лесу чужака и это был добрый знак.

Куда же идти?

В Шестнадцатом Отделе мало что знали про Чистую Страну Будды Амитабхи-Сукхавати. Похоже Карел в этом плане стал своего рода первопроходцем. «Небесами Тушита» пользовались исключительно военные лётчики и моряки, особенно когда попадали в безвыходные ситуации. В удивительном параллельном мире возможности сражающихся всегда уравнивались, будто некий незримый арбитр следил за соблюдением строгих правил. Тут каждый получал свой маленький шанс. Особенно захватывающе выглядели бои на море. Когда бывалые моряки рассказывали, во что превращается немецкая субмарина и атакуемый ею корабль, многие просто отказывались в это верить. Два невиданных морских монстра яростно рвали друг друга на куски, а внутри них боролись за жизнь обезумевшие от ярости люди.

Странно, но человек внешне никогда не менялся в Чистой стране. Индийские мистики утверждали, будто тьма внутри людей настолько велика, что законы священного мира попросту отторгали их, отставляя истинный облик нетронутым…

Расстегнув лётную куртку, Карел осмотрел многочисленные карманы, коря себя за то, что не сделал этого с самого начала. В правом верхнем он обнаружил хрустальный «ключ» от Лестницы Якова на серебряной цепочке и свёрнутый вдвое маленький лист жёлтой бумаги.

Майор развернул его.

«Твое тело не погибло. Об этом не беспокойся. В самое ближайшее время я попробую к тебе пробиться. В Москву пока не суйся, всё объясню при личной встрече. Не делай лишних телодвижений и запасись терпением. Все ответы будут, но не сразу. Просто верь мне, брат».

Чуть ниже стояла подпись: «Ворон».

Карел несколько раз перечитал короткое послание. Как вообще такое было возможно? Как Ворон узнал, что он окажется именно в этом «доноре»? Как подбросил записку? Кто он такой на самом деле?

Спрятав послание, майор открыл «ключом» Лестницу Иакова произнеся давно заученное заклинание на мёртвом языке. Стеклянный амулет впился в ладонь, насыщаясь кровью и проход открылся. Представлять себе место назначения он не стал, так как не знал, куда именно сейчас ему идти. Просто сделал шаг в покрытую древними письменами круглую трубу, почувствовав уже привычное во время быстрого перехода головокружение.

В туннеле всё было, как всегда. Медленно шевелились круглые стены, в лицо дул тёплый сквозняк, принося с собой запахи сгоревших осенних листьев.

- Куда мне идти? – хрипло прокричал Карел, слыша, как за спиной с громким хлопком закрылась межпространственная мембрана, отсекающая его от Чистой Страны. - Укажи мне, Господи, путь, но которому мне следует идти, где идти по пустыне и куда, чтобы уйти и спастись от преследующих: Ты, Господи, Сам укажи мне этот путь, ибо я к Тебе обратил свою душу, возносясь в молитве к Тебе с воздеянием рук. Даруй мне рано услышать милость Твою, ибо я лишь на Тебя одного уповаю…

И Господь его услышал.

Тьма чуть впереди пришла в движение, открывая новый проход.

***

Ночной Берлин встретил Карела скверной неприветливой погодой. Шёл холодный дождь, улицы были немноголюдны. Спрятав «ключ» и вытерев об одежду окровавленную ладонь, Карел быстро двинулся вдоль мокрых угрюмых зданий, стараясь держаться наименее освещённых мест. Лётная куртка, к счастью, не имела военных знаков отличия, а шлем остался в самолёте. Внешний вид майор, конечно, имел странный, но в темноте вряд ли кто-то станет к нему присматриваться. Однако какую отличную услугу оказал он временно приютившему его «донору», забросив советского пилота в самое сердце нацистского логова.

Карел наизусть знал адреса нескольких конспиративных квартир. Он выбрал ту, которая реже всего использовалась, в заводском районе Берлина Пренцлауэр-Берг.

Ему здорово везло, за всё время короткой ночной прогулки он ни разу не наткнулся на вездесущий немецкий патруль. Однако феноменальное везение длиться слишком долго, конечно же, не могло…

Дверь конспиративной квартиры открыла сухонькая старушка.

Майор назвал ключевое слово, и та молча пропустила его вовнутрь.

- Вам нельзя в таком виде появляться в городе, - строго сказала женщина на немецком. - Переоденьтесь, а эту одежду отдайте мне, я о ней позабочусь.

- Спасибо, я так и сделаю - поблагодарил Карел, проходя в специальную, предназначенную для отдыха комнату.

В большом деревянном сундуке он обнаружил несколько комплектов военной немецкой формы разных родов войск, гражданскую одежду и даже парадный мундир офицера подводника. Вещи лежали в строгом порядке, значит конспиративной точкой давно не пользовались.

Майор переоделся в гражданское. Из вещей советского лётчика оставив себе только пистолет «ТТ» и «ключ» от Лестницы Иакова. Записку агента Ворона он перечитал несколько раз, после чего сжёг. Нестерпимо хотелось закурить. Видимо «донор» попался курящий. Интересно, что ему расскажут, если пилот всё-таки как-то вернётся в СССР? Мол, подбили в небе над Берлином, вот так сюда и попал. Понятно, что в подобную сказку никто не поверит, но губить очередного «донора» Карел категорически не хотел. «Цепочка» для него на этом лётчике должна благополучно закончиться, во всяком случае, так майор твёрдо для себя решил.

Домовладелица, как и обещала, забрала старую одежду и в том, что она её очень скоро уничтожит, сомнений не оставалось.

Присев на кровать, Карел проверил обойму в пистолете, удовлетворённо отметив, что пули серебряные. С оружием он всегда чувствовал себя увереннее, хотя во многих ситуациях мог легко обходиться и без него…

Примерно где-то через четверть часа в прихожей послышались возбуждённые голоса. Старушка что-то яростно кому-то втолковывала. Хриплый мужской бас не соглашался.

Затем в комнату вошёл координатор Берлинского Отделения нейроразведки Кречет, выглядевший мрачнее обычного. Увидев в руке майора наставленное на незваного гостя оружие, Кречет удивлённо остановился посреди комнаты.

- Эй, коллега, ты чего, никак стрелять в меня вознамерился? Или, может, ждёшь в гости кого-то гестапо?

- Может и жду, - усмехнувшись, ответил Карел, гадая, узнал его Кречет или нет.

Скорее всего узнал.

- «Донор» у тебя явно не из наших берлинских, выходит, ты его со стороны притащил. Напомни мне, склеротику, что говорится по этому поводу в секретной инструкции?

- Следует немедленно прекратить текущую операцию.

- Ну и зачем ты нарушаешь правила, когда знаешь, что за это тебя по голове не погладят? Мне же теперь это дерьмо и разруливать. Меня же первого, если что к ногтю, за нарушение режима конспирации… Тут к тебе, кстати, один приятель заглянул. Ну, узнал что ты здесь, дай-ка, говорит, его навещу…

Спрятав пистолет, Карел удивлённо посмотрел на загадочно ухмыляющегося Кречета.

Оперативник тихо кашлянул и в комнату вошёл Ворон.

В собственном родном теле.

***

Весь следующий день после странного происшествия в концлагере оберштурмбанфюрер Гельмут Ридель пытался безуспешно связаться со своим старшим братом. Он даже ухитрился дозвониться в Абвер, где ему сухо сообщили, что Фридрих Ридель находится на важном секретном совещании и пока абсолютно не доступен. И это в такой важный момент. Крайне неудачное совпадение.

Гельмут не находил себе места меряя шагами свой новый кабинет. Достав из кармана фотографию Риты, он немного успокоился. Образ любимой всегда действовал на него умиротворяюще. Оберштурмбанфюрер даже подумал, а не спуститься ли ему в секретную лабораторию, чтобы проведать Бледного Странника. Однако от этой мысли к горлу тут же подкатил сухой тошнотворный ком. Ридель быстро подошёл к подоконнику, на котором стоял графин с водой и налив себе немного в стакан быстро выпил. Тошнота отступила.

- Совсем сдавать стал, старый кретин, - вслух пробормотал оберштурмбанфюрер, пряча фото заключённой в карман.

Лагерный плац за окном был абсолютно пуст. Смеркалось. Как по команде зажглись фонари и несколько прожекторов на сторожевых вышках. Со стороны столовой вышел повар в белом колпаке и переднике неся в руках тяжёлую металлическую бочку. Вывернув содержимое в мусорный бак, он поставил бочку рядом с собой и меланхолично закурил, глядя на ясное звездное небо. Ридель тоже посмотрел на небо, удивляясь яркости многочисленных звёзд. Кажется он даже смог разглядеть ковш малой медведицы. Ему снова сделалось необъяснимо тревожно, поэтому когда неожиданно зазвонил один из телефонов Гельмут едва не подпрыгнул на месте. Связь давно уже восстановили, так и не выяснив недавнюю причину её временного отсутствия.

Звонил гражданский телефон, а не внутренний.

- Да, алло!

- Гельмут что случилось? Мне сказали, что ты меня искал?

Это был старший брат. Оберштурмбанфюрер облегчённо вздохнул.

- Да, искал. В лагере кое-что произошло… не знаю могу ли я говорить про это по телефону.

- Говори, - разрешил брат. – Но только без имён.

- Нефритовая пирамида пропала.

- ЧТО?

- Кто-то забрал её с территории лагеря убив всю охрану. И не просто охрану, а опытнейших боевых вервольфов.

- Я ничего об этом не слышал…

- По ряду оставленных улик можно предположить, что нападение совершил какой-то очень сильный оборотень, способный противостоять сразу нескольким своим собратьям.

Некоторое время старший брат в трубке подавлено молчал. Затем, наконец, тихо произнёс.

- Если честно я никогда не слышал о таких вервольфах. Молодец что сразу же мне позвонил. Когда это произошло?

- Вчера. Я звонил тебе весь день, но так и не смог дозвониться.

- Да у нас тут настоящий дурдом, - грустно проговорил в трубке Фридрих. – В полном составе пропала тибетская экспедиция Аненербе. На этот раз во всю эту странную историю вмешался сам фюрер, приказав именно Абверу провести тщательное расследование и установить причины исчезновения очередной научной экспедиции.

- А почему этим должна заниматься контрразведка?

- Ну а кто же ещё? Не гестапо же, в конце концов. История дошла до Гитлера значит разгребать всё это теперь только Абверу.

- Что думаешь про похищение артефакта?

- Давай ты перезвонишь мне сегодня из дома… часиков этак в девять вечера. Я наведу справки по своим каналам и если будет что-то интересное сразу тебе сообщу.

- Хорошо. До вечера, брат.

Гельмут повесил трубку. На душе немного отлегло, хотя предчувствие большой беды не отпускало. Заныло сердце, отдавая болью в левую лопатку.

- Да что же это такое… - оберштурмбанфюрер уселся в удобное кресло и, расстегнув китель, попытался успокоить свой пульс при помощи китайской оздоровительной гимнастики тайцзицюань, которой обучался когда-то в молодости.

Вытянув далеко вперёд руки ладонями вверх, он медленно стал приближать их к груди, словно поглощая некую невидимую окружающую энергию. Зажмурившись и набрав в грудь побольше воздуха Гельмут медленно выдохнул, представив перед своим внутренним взором триграмму Восьми Врат Ба Мэнь.

Однако древняя техника быстрого снятия стресса не помогла.

Оберштурмбанфюрер тихо выругался и, достав из письменного стола таблетку паракодеина, раздражённо сунул её себе под язык. По слухам это был любимый анти стрессовый препарат самого Германа Геринга, хотя в то, что рейхсмаршал принимал сразу двадцать таблеток за один раз, Ридель никогда особо не верил.

Осталось теперь подождать, когда препарат подействует. В любом случае, судя по происходящим вокруг событиям, превратиться в медикаментозного наркомана он уже не успеет.

***

В девять вечера Фридрих так и не позвонил, хотя Гельмут как последний дурак просидел битые полтора часа у телефона. У себя дома он чувствовал себя в большей безопасности, чем на территории концлагеря. Привычная домашняя обстановка создавала иллюзию надёжного убежища. В гостиной приятно потрескивал камин. Завывающий во тьме снаружи холодный ветер время от времени злобно бросал пригоршни дождя прямо в окно, но серьёзный ливень никак не начинался. Оберштурмбанфюрер поёжился и, подойдя к бару, налил себе в хрустальный бокал немного французского вина Chateau Chandon. Приятное тепло разлилось по всему телу и настроение слегка улучшилось и даже демонически завывающий за окном ветер как показалось Риделю стыдливо приутих.

На первом этаже дома что-то со звоном разбилось. Оберштурмбанфюрер удивлённо отставил бокал и, выйдя в коридор второго этажа, громко спросил:

- Ульрих, это ты?

Слуга не ответил. Зато Гельмут отчётливо расслышал чьи-то тяжёлые шаги. Похоже кто-то проник в дом. Метнувшись к висящей на спинке кресла кобуре, Ридель поспешно достал пистолет. Сердце в груди колотилось как сумасшедшее. На первом этаже снова что-то упало. Громко хлопнула дверь.

Зазвонил телефон. Оберштурмбанфюрер кинулся к нему словно к долгожданному спасательному кругу.

- Извини, что звоню так поздно, - раздался в трубке усталый голос старшего брата. – Я узнал по своим каналам… про программу сверх оборотней Абверу ничего не известно. Хотя такие разработки в своё время проводились. Но потом всё очень быстро было свёрнуто. Экспериментальные особи не выжили… Ты, наверное, подумал что за нападением на склад стоит Абвер. Но уверяю тебя, ни я, ни мои сотрудники не имеют к этому никакого отношения. Хотя важную улику, конечно же, следовало как-то изъять…

- Фридрих, - сипло прохрипел Гельмут, утратив от страха дар членораздельной речи. – В мой дом кто-то… кто-то проник…

На первом этаже снова раздались тяжёлые шаги, под весом непонятного ночного посетителя заскрипела широкая лестница, ведущая на второй этаж особняка.

- Кто проник?

- Я не знаю, - закричал в трубку оберштурмбанфюрер. – Я думаю этот тот самый оборотень, что уничтожил охрану склада.

- Да ты что? Я немедленно вызываю полицию и сам выезжаю к тебе.

- Поздно! Он поднимается ко мне на второй этаж.

- У тебя есть оружие?

- Да. Табельный пистолет.

- Пули серебряные?

- Конечно же, нет…

- Плохо. Прятаться в доме от вервольфа бесполезно. Попытайся выбраться на улицу.

- Со второго этажа?

- Немедленно покинь дом, я выезжаю…

И разговор оборвался протяжными гудками.

- Проклятье! – Гельмут отшвырнул бесполезную трубку и, подбежав к окну, попытался его открыть, но шпингалеты как назло не желали сдвигаться с места.

А кто-то неспешно поднимался по лестнице, стонущей под огромным весом ночного гостя. Ридель выскочил в коридор второго этажа, успев заметить огромную тень на трясущихся перилах. Сунув бесполезный пистолет в карман махрового домашнего халата, оберштурмбанфюрер достал из чулана деревянную стремянку и, приставив её к стене, забрался на неё, открывая в потолке люк, ведущий на чердак. Быстро взбежав вверх и втянув за собой стремянку, Гельмут опустил тяжёлую крышку, больно прищемив пальцы.

По лицу градом тёк пот, руки дрожали, тем не менее он не удержался и чуть приоткрыв чердачный люк заглянул в коридор. Тот, кто поднимался по лестнице, уже был на втором этаже. Однако он не двинулся в сам коридор, а прошёл в рабочий кабинет владельца дома. Разглядеть кто это с чердака было невозможно, а о том чтобы спуститься вниз не могло идти и речи.

Какое-то время в кабинете ничего не происходило. Мерно тикали викторианские напольные часы с боем. Тарахтел по крыше всё-таки начавшийся холодный февральский дождь. Звук разлетающегося в дребезги окна на этом фоне прозвучал особенно громко. Кто-то выпрыгнул на улицу, загрохотав по черепичной крыше, пристроенной к дому летней кухни.

Решительно откинув в сторону дверцу люка, оберштурмбанфюрер опустил вниз стремянку и, чуть не упав, скатился по ней в коридор. Снова выхватив пистолет, он стремглав бросился в свой кабинет, подбегая к высаженному окну. Бархатные тёмно-зелёные шторы поласкались на холодном ветру, рассыпавшему по всей комнате лежащие на столе рабочие бумаги. Косой дождь нещадно лупил по искромсанному когтями подоконнику. Нечто проникшее в дом уже скрылось в ночи. Ридель слышал сквозь ливень как оно тяжело продирается сквозь густо поросший кустами сад, нещадно ломая заснувшие до весны ветки.

Оберштурмбанфюрер поднял руку с оружием и несколько раз выстрелил непонятной бестии вслед, подспудно понимая насколько жалко и запоздало это сейчас выглядит. Затем он повернулся к письменному столу и замер, изумлённо глядя на лежащий среди разбросанных бумаг до боли знакомый предмет.

На столе темнела нефритовая пирамида. Раскрывшись словно расцветший зелёный тюльпан и откинув в стороны четыре каменных лепестка, она демонстрировала своё жуткое содержимое. Гельмут подошёл ближе, оторопело уставившись на окровавленное человеческое сердце с нелепо торчащими в стороны толстыми отростками-сосудами. Оберштурмбанфюрера вырвало прямо на ковёр.

Выронив пистолет и утирая рукавом мокрый рот он, тихо подвывая, неуклюже вернулся в коридор и в этот момент снаружи дома тревожно завыли полицейские сирены.

Широкие ступени лестницы ведущей на второй этаж были продавлены, а в некоторых местах и вовсе треснули. Не помня себя от ужаса, Ридель спустился вниз, стремясь к спасительной входной двери, к которой уже должна была подходить полиция. Не видя ничего перед собой, он кинулся вперёд и неожиданно обо что-то сильно споткнулся нелепо падая прямо на лежащего на полу старого верного слугу.

Ульрих был мёртв.

Пустые глаза бессмысленно уставились в потолок. Перекошенный рот был слегка приоткрыт. Лицо бледно как мел. На дряблой шее старика вокруг двух аккуратных круглых ранок запеклась свежая кровь.