Скучная Жизнь 5

Глава 3

Глава 3

— Как-то странно я себя сегодня чувствую. — признается Чон Джа, опуская чашку с кофе на стол: — никуда идти не надо. Обычно всегда куда-то бежишь, что-то делаешь, а сегодня ты мне запретила на работу идти. Может хотя бы в магазин?

— Лучше не стоит. В наше время все можно заказать дистанционно, через интернет. Если тебе чего-то не хватает, давай закажем, и курьер принесет все за двадцать минут. — отвечает Юна, которая сидит за столом напротив: — я бы и этих двоих не отпустила, но в школе они в безопасности.

— Ну да… у них частная школа, там охрана и камеры…

— Дело не в этом. Современные школы это как крепость. Туда и войти никто посторонний не может, электронные пропуска, системы допуска, постоянный мониторинг коридоров и классных помещений через видеокамеры специальной программой. В наше время в школу мог пройти любой человек с улицы, а сейчас даже родители должны сперва пропуск получить. И так с любой школой. Если эти двое будут приезжать туда на такси и уезжать на такси, то все будет в порядке. А ты просто притягиваешь неприятности… так что лучше будет если ты дома посидишь.

— Как скучно. — вздыхает Чон Джа и ложится грудью на стол, вытянув руки: — действительно виар-гарнитуру включить? Эх… вот не нравится мне виртуал, а мелкий от своей «Двоечки» просто тащится.

— Чон Джа. — Юна опускает свою чашку: — скажи мне, что не так с этой Оби? И какие у вас отношения? Я… не потому, что любопытно, но мы же в деле! В одной лодке. А если среди нас всякое… я в смысле, ну всякое…

— Деликатный ты человек, Юночка. — Чон Джа поворачивает голову набок и смотри на нее снизу вверх, продолжая лежать на столе: — всякое может быть, говоришь. Эх… боюсь, что «всякое» у нас уже произошло. Как еще тебя эта чаша минула, ума не приложу. Хотя я постаралась — легла между тобой и этими школьниками, а то они бы и тебя…

— Не говори глупостей! — Юна сверкает глазами: — они же школьники!

— Школьники, говоришь… ну ладно. Так чего ты узнать хочешь? Что с ней случилось и почему она такая странная? Да кто ж ее знает. Мистер Хайд вот уверен, что ее родители в детстве переломали, вот и выросла… такой. Знаешь, она ведь все понимает, а все равно ведет себя… так. Это как наркоманы с дозой — понимают, что ничего хорошего, а все равно примут. Она вот прямо страстно желает всем нравиться, у нее фетиш такой. Нет, не фетиш, а скорее зависимость. А самый простой способ понравится для симпатичной девочки ее возраста — именно такой. Видимо в детстве ей не хватило любви, вот она и ищет… и только глубже погружается во все это. Если бы Бон Хва ее из кофейни не вытащил, то через некоторое время она совсем бы разрушила себя. И, опять-таки — она все это понимает. Так что ее благодарность нам — настоящая. Но, знаешь, что самое страшное?

— Что? — задает вопрос Юна, стискивая свою чашку с кофе: — то, что она никому отказать не может?

— Нет. То есть да, но в более широком смысле. На нее нельзя положиться. Такой как она предать, ударить в спину — как стакан воды выпить. Ведь если ты хочешь нравится всем людям, если ты подсел на наркотик восхищения и обожания, то тебе в первую очередь нужны новые люди, новые ощущения. Если бы ей было достаточно обожания от одного человека — она давным-давно нашла бы себе влюбленного в нее парня и не дергалась бы. Но… ее поведение, это поведение наркомана в погоне за новыми ощущениями, ей нравится, когда на нее смотрят в восхищении и шоке. Когда она — в первый раз снимает с себя одежду перед мужчиной. Когда она — выдает умную мысль, показывая уровень своего образования. Если бы она была тюленем, то обязательно жонглировала бы с мячом и прыгала через огненный обруч.

— Это львы.

— Чего?

— Тюлени не прыгают. Это львы прыгают через обруч.

— Ты зануда, Юночка. Ладно, если бы она была львом, то прыгала бы через обруч, а если была бы тюленем — то жонглировала мячом. Все, лишь бы толпа рукоплескала и выкрикивала «Браво! Бис!». Она остро нуждается в таком принятии и восхищении, в нашем обществе она ведет себя определенным образом, потому что нам нравится именно такая Оби. Если бы у нас был кружок домохозяек по рукоделию, то она бы оделась в монашеское платье и сидела бы, вышивала в углу, выражая раскаяние и желание стать добропорядочной женой и матерью троих детей. Если бы это был байкерский клуб, то танцевала бы у шеста в кожаной жилетке на голое тело и уже сделала бы себе татуировку на заднице. Эта Оби нигде не пропадет… вот только и себя нигде не найдет.

— Но почему ты считаешь, что она в состоянии нас предать?

— Я не говорила, что она в состоянии предать именно нас. И для нее это не предательство. Если сейчас она встретится с юристами корпорации, знаешь как она на них посмотрит? Так же как на инженера Ли. Для нее они будут не представители безжалостной корпорации, не функции, а именно люди. У одного жена ушла, другому нравится аниме про школьниц, третий на самом деле хотел бы стать летчиком, например. И вот уже получаса не прошло, как она их всех понимает и дает им искреннюю любовь. А там, чтобы им понравится, чтобы у них карьера пошла в гору — она откажется от своего иска. Ах, да — еще и переспит с ними со всеми.

— Боже… это ужасно…

— Опять-таки, хрен его знает, ужасно или нет. — вздыхает Чон Джа: — мистер Хайд вон говорит, что она по-своему живет, окруженная любовью. Как Иисус Христос или Мать Тереза. Он говорит что это мы ее не понимаем, а может жизнь и нужно вот так жить… но для меня это диковато как-то. Я — это я и мои интересы — это мои интересы, и я не позволю никому мне мешать. А у нее все по-другому. Повторюсь — умом-то она все понимает, но внутри у нее все переломано и жаждет безусловной любви от мира. Боюсь даже представить, что с ней будет, когда она станет старой и ее сиськи отвиснут. Сейчас-то ей достаточно стянуть с себя трусики и все, вот она популярность.

— Это… довольно односторонняя популярность. — замечает Юна: — разве потом такая вот популярность не выходит боком? О ней же начнут говорить всякое… и в обществе приличном не примут.

— Я ж говорю, она наркоманка. Все понимает, но ей нужна доза прямо сейчас. Что будет потом — неважно. Психология наркомана, опять-таки. Вот поэтому она вчера к инженеру Ли пошла… ей нужна была доза восхищения и она ее получила. Это только со стороны кажется, что тот ее растлил и воспользовался юной школьницей. На самом деле это она им воспользовалась чтобы получить свое… ей бы в айдолы, вот где кругом восхищение… но нет. Вторая черта ее личности — она ненавидит осуждение, ее прямо крючит от этого. Так что в айдолы ей путь заказан, хотя в остальном она прямо для шоу-бизнеса родилась. Ладно, хватит про эту Оби, это задача мистера Хайда ей мозги выправлять, а у меня голова уже заболела, прямо с утра. Ты лучше сама на себя посмотри. Что с тобой?

— Э?

— Не экай мне тут. Ты же уже почти неделю знаешь, что эти сволочи с тобой сделали! И… ничего? То есть, я понимаю, что у тебя моральная травма, так ты скажи, что происходит. Если нужно отомстить, давай отомстим, этот Ё Син ведь уже передал тебе свой голос в фирме? Если ты поговоришь со своей мамой, то у вас однозначно будет преимущество по голосам, ты сможешь всех этих ублюдков из компании выкинуть и все там захватить! И уж ты как юрист лучше меня все знаешь. Но ничего не делаешь. Что такое? Ты тоже мать Тереза? Решила их простить? — Чон Джа поднимается со стола и складывает руки на груди, смотрит на Юну строгим взглядом. Та — отводил взгляд в сторону и теребит в руке прядь волос.

— Вот это и есть пример. — продолжает Чон Джа: — ты тоже как Оби. Знаешь, что нужно делать, но делаешь другое. Люди так устроены. Никто не делает то что нужно и меня это бесит. Вот пойду сейчас и этому инженеру Ли по шапке надаю, козел старый. Ладно Оби такая, но уж он-то мог устоять, взрослый мужчина! И почему все такие однокнопочные?

— Я… не знаю. — наконец отвечает Юна: — понимаешь, это вроде, как и не со мной было. Я же потом в больнице почти полгода лежала и все как будто пеленой подернулось. А когда я пытаюсь вспомнить, то… в общем лучше не вспоминать. И я понимаю, что я могу сейчас их всех в тюрьму посадить и фирму отобрать, но… если я об этом начинаю думать, то это вроде как — возвращается, понимаешь? И становится реальным. А я… — она отворачивается. Чон Джа вздыхает, встает со своего стула и подходит к ней. Присаживается рядом со стулом и обнимает ее.

— Ну-ну. — говорит она: — ладно, я поняла. Извини, не буду больше дурацкие вопросы задавать. Это твое решение. Но что бы ты не решила — мы тебя поддержим. Захочешь забыть про все — забудем и не будем вспоминать. Захочешь прижать этих уродов к ногтю — поможем.

— Я… пока не знаю, чего я хочу. — признается Юна: — у меня сил нет на них злится. Я еще тогда все пережила. Знаешь… мне кажется, что где-то глубоко внутри я все знала. И… струсила. Я же могла бы встать и… ну закричать, например. На помощь позвать. Вряд ли кто-нибудь услышал и помог, но по крайней мере я хотя бы протестовала, оказала сопротивление, понимаешь? Но нет, я лежала, покорная как селедка на разделочном столе… и я знаю, что в суде начнут задавать вопросы, я же была на таких делах. Там всегда говорят если женщина не сопротивлялась, значит все происходило по «обоюдному согласию». А я — не сопротивлялась.

— Так ты и не знала, что происходит! Они тебя обманули и использовали!

— Наверное я сама виновата. — опускает голову Юна: — раз такая дурочка. Так мне и надо. Ты права, я такая же как Оби… наверное мне тоже нужно было чтобы кто-то мною восхищался, и я была готова на все ради этого. Так что не стоит удивляться тому, что со мной произошло. Рано или поздно такое происходит со всеми наивными девочками, не так ли?

— Прекрати! А ну-ка — прекрати немедленно! — Чон Джа трясет Юну: — перестань так говорить! Иначе, клянусь всем чем угодно, я…

— Что? Ты меня стукнешь? Бей, не стесняйся… все так делают. — пожимает плечами Юна: — ведь я все равно потом не смогу узнать обидчика. Знаешь, в младшей школе мальчики и девочки так и делали… ударят или толкнут на перемене, а я и не знаю кто это сделал. Но я слышала, как они — смеются за спиной. Так что смело бей меня, Чон Джа, не стесняйся. Ведь ты делаешь это с добрыми намерениями. Знаешь, вчера, когда ты набросила на меня одеяло и повалила, и стала «буцкать» — я заплакала.

— Извини. — говорит Чон Джа, отстраняясь: — мне не стоило так делать. Прости меня пожалуйста.

— Ты не понимаешь. — вздыхает Юна: — я плакала от радости. Так здорово быть у вас своей. Так хорошо, что я всех вас узнаю даже без бейджиков и наклеек. Я знаю, чем вы пахнете вблизи, я знаю какая ты на ощупь… знаю, как ты себя поведешь в следующую секунду… теперь я узнаю вас даже в толпе. Ведь я всегда узнавала маму и папу, в любой одежде. Так и вы… теперь я узнаю вас везде. И я рада, что ты меня отбуцкала, хотя, между прочим — я твой босс!

— Эээ… извините, босс… — Чон Джа смущенно чешет в затылке: — подумала, что раз уж я в одной постели с боссом, то можно и опустить формальности, а не обращаться «госпожа Юн, позвольте вас отбуцкать».

— Мы не были в одной постели! Это просто футоны близко были! — вскидывается было Юна, но натыкается на насмешливый взгляд Чон Джа.

— Ну, слава богу, перестала хандрить. — качает головой она: — а то я уж думала тебя по методу джедаев лечить.

— А… по методу джедаев — это как? — осторожно спрашивает Юна.

— Ты об этом у джейдайки спрашивай, да пребудет с ней сила. Вот говорила же я что от нее одни проблемы будут. Ладно… — Чон Джа встала и открыла холодильник: — босс, а ты в курсе, что у нас есть парочка бутылок сочжу? Как раз хватит дотянуть.

— Дотянуть?

— Ага. Пока курьер с новыми не приедет. — Чон Джа поворачивается к ней, держа в каждой руке по зеленой бутылочке с рисунком персика на этикетке: — пожалуй нам с тобой нужно выпить. Там и поговорим как следует. А потом я схожу и настучу инженеру Ли по голове за то, что он свой хер в штанах держать не умеет. Хочешь посмеяться? Уверена, что у него в этот момент вот такое выражение лица будет! — Чон Джа корчит мину: — то-то смеху будет. Наверняка оправдываться будет. Ну и припугну его разок, чтоб знал как несовершеннолетних психопаток по кровати валять… для тонуса самое то.

— Чон Джа! Но ведь утро! Кто же с утра пьет⁈

— Я пью. И ты вместе со мной. Когда там среда? Мы с тобой себе еще даже завтра можем позволить пить. И послезавтра. Раз уж я заперта в тесном пространстве с тобой, то я обязательно напьюсь. И выскажу тебе все, что про тебя думаю.

— У тебя еще осталось что сказать? Так ты еще сдерживалась⁈

— Я всегда сдерживаюсь. Мир еще не знал Чон Джа Юн во всей ее славе и мощи! — она ловко открывает бутылку и ставит ее перед Юной: — пей, босс. Я тебя научу любить себя. И меня разумеется.

— Любить тебя? — Юна поднимает бровь: — а может мы сперва хотя бы на свидание сходим? Я никогда не думала, что у меня… ну что я запуталась в отношениях или там в ориентации. Мне всегда мужчины нравились. Ты не подумай, Чон Джа, ты красивая и ноги у тебя… сильные. И скорей всего я достойное сопротивление оказать не смогу, а мы до среды тут заперты…

— Слишком много болтаешь, босс. Пей. Ну… — она одним ловким движением руки скручивает «голову» у бутылки и поднимает ее: — за победу. Чтобы всей этой корпорации сейчас икнулось так здорово.

— За победу! — Юна поднимает свою бутылку. По маленькой кухоньке плывет мелодичный звон от столкновения двух зеленых бутылочек с персиками на этикетке. Чон Джа отпивает почти половину своей бутылки и ставит ее на стол. Набирает что-то в своем телефоне. Поднимает голову и смотрит на Юну.

— Как ты думаешь, ящика нам хватит?

— Ящика? Но…

— Точно. Еще этот инженер Ли же. Значит — два ящика? Чтобы несколько раз курьера не гонять. Выпивка всегда пригодится, а вечером школьники придут. Мистер Хайд пьет так, что дай боженька каждому. Надо бы еще и джедайку споить… хоть увижу какая она пьяная. Может у нее вторая личность есть, а? Миссис Хайд! Змеюка такая мелкая…

— Чон Джа! Они же школьники!

— Он старый извращенец, а на ней и так пробы ставить некуда. Все, заказала два ящика сочжу, будут с разными вкусами. Закуску тоже заказала. Мяса хорошего, сейчас пулькоги с тобой сообразим! Инженера позовем, чего он сидит один в своей квартирке… слушай, а «залечь на матрасы» — это здорово! — поднимает голову от телефона Чон Джа: — и чего мы раньше так не делали?

— Залечь на матрасы — это значит тихо сидеть! Тихо! — машет своей бутылкой Юна: — не устраивать вечеринки и не напиваться! Тем более — не спаивать нашего аффилированного ответчика! Мы и так на грани злоупотребления правом!

— Круто! Так мы с тобой — Бонни и Клайд, скрываемся от правосудия! За это нужно выпить!