Скучная Жизнь 5

Глава 7

Глава 7

— И как мне себя вести? — спрашивает Бон Хва у своего внутреннего советника и наставника. Старший только хмыкает в ответ.

— Этот Ван фишку сечет. — говорит он с невольным уважением: — ты ж и есть молодой отморозок, у тебя во время конфликта крышу срывает конкретно. Это с одной стороны хорошо… в конце концов первую реакцию на страх ты преобразовал из «замереть» в «наброситься на опасность и бить ее по голове пока не перестанет признаки жизни подавать». Правильная такая реакция. А этот Ву — он же подстерегает Чон Джа не просто так. Я не параноик, но выстроить логическую цепочку от «он хотел выкупить долги Чон Джа» и до «надавить на нее всеми возможными способами» — не так уж и сложно.

— Какие люди! — тем временем говорит Ван, приближаясь к своей цели и голос его излучает фальшивую радость, с такой интенсивностью, что если не надеть свинцовый фартук — можно и передоз обучения получить. Цель оглянулась через плечо и досадливо поморщилась, отбрасывая окурок в сторону одним щелчком пальца.

— Кажется я говорил тебе не лезть к моим людям. — тем временем тон голоса дядюшки Вана меняется, резко переходя из «фальшиво-добродушного» в «тяжелый и угрожающий».

— Знаешь, а это даже хорошо, что ты тут. Как раз хотел с тобой потом перетереть. — говорит мужчина в кожаном пиджаке и темно-бордовой рубашкой под ним. Рубашка расстегнута на две пуговицы, так, что становится видно массивную золотую цепочку на груди. Ву-старший похож на сутенера, такими их изображали в фильмах семидесятых — весь с иголочки, яркий, модный, даже чересчур. На ногах у него туфли из крокодиловой кожи, с блестящими пряжками под серебро, пальцы рук украшают несколько массивных перстней. На запястье — дорогие часы с кучей циферблатов, какие-то браслеты из золота с маленькими якорями. Зализанные назад волосы, смазанные каким-то гелем. Несколько золотых зубов во рту.

— Так ты везунчик, Ву-старший. Говори, чего хотел и уматывайся отсюда. — Ван становится напротив Ву-старшего, широко расставив ноги и не вынимая руки из карманов. Весь его облик выглядит угрожающе, он словно бык перед тигром. Его оппонент смеривает его взглядом с головы до ног и криво усмехается.

— Ладно. — говорит он: — а это кто с тобой? Неужели внука в зоопарк водил? Давай-ка отойдем в сторонку, чтобы народ не пугать… да и камеры тут везде. А то потом твой позор школьники на смартфонах будут смотреть. «Старый дед получил люлей на парковке», твоему внуку будет стыдно.

— Это не внук. — коротко бросает Ван: — и ты не ответил на мой вопрос. Какого черта ты продолжаешь лезть к этой Чон Джа? Я же сказал, что она все еще работает на меня.

— Слушай, толстяк, видит бог, я не хотел тебе день портить прямо сейчас. — отвечает Ву: — но чуть попозже я бы все равно к вам в заведение заехал. Что касается твоего вопроса… да, я знаю что эта Чон Джа под твоей защитой. Ты мне говорил. — он опирается на капот своего автомобиля и прищуривает глаза: — и знаешь что? Мне насрать. Удивлен, старый? Знаешь, а ведь я и сам не понимал, пока в конфликт с тобой не пошел. Никто не лезет на Змею Вонг, потому что она — это посредник Третьего Поколения, да? Но… сколько того Третьего Поколения осталось? Три калеки? Если с Сирасони — то четыре? Если подумать… то один Сирасони и остался. Третье Поколение мертво, старик. И вы тоже — мертвы вместе с ним. Пора освобождать дорогу молодым. У меня под крылом сорок пять боевиков, а сколько у тебя? На одном авторитете Третьего Поколения держитесь? Знаешь, что сейчас будет? Сейчас я пойду и нагну раком эту твою Чон Джа и ее подружку. Потому что меня попросил так сделать один очень важный человек. И ты ничего с этим не поделаешь. Но если ты поможешь мне — тогда я могу взять тебя в свою команду. Потому что рядом со Змеей Вонг тебе ловить больше нечего. Она — пойдет на дно и утащит тебя с собой.

— Что за бред ты несешь, Ву… как тебе в голову такое приходит? Уважаемые люди не потерпят молодых отморзков, которые плевать хотели на честь и…

— Уважаемые люди! — Ву сплевывает на асфальт: — не неси чушь! С каких пор бандиты стали «уважаемыми людьми»? Это все… — он обводит рукой вокруг: — все, чем мы занимаемся — за деньги. Может быть когда-то старые бандиты и были «за честь» и все это «борись с сильными, защищай слабых», но теперь все — за деньги. Деньги и сила все решают. Вы постарели и ослабли, смирись с этим, толстячок.

— Вот поэтому никто не уважает Новое Поколение. — вздыхает Ван: — вы как саранча, готовы сожрать все и потом умереть с голоду на руинах страны. У вас нет чести, нет совести и самое главное — нет достаточно мозгов чтобы понять, что именно вы делаете не так. Ничто на свете не стоит так дешево и не ценится так дорого как вежливость. Я старше тебя на целую вечность, Ву, мог бы проявить уважение. Но нет, ты так и лезешь в бутылку.

— Уважение? — Ву еще раз сплевывает под ноги: — к чему? К кому? К тому овощу в больнице, в который превратился Сирасони? Да, я знаю что с ним случилось, знаю диагноз. Не делай такие удивленные глаза толстячок. Я же говорил тебе, что собирался нанести вам визит. Парни еще не знают, никто пока не знает, но у меня есть человечек, который задолжал мне за его сестру… так что он выдал мне все. И… я как раз хотел собрать парней и рвануть к вам в клуб. Поставить вас на счетчик. Будете работать под нами и выплачивать нам семьдесят процентов от прибыли. Видишь? Я добрый, оставляю вам целых тридцать. И можете объявить всему своему заведению «закрытый день». Отработаете бесплатно, а то парни мои давно не отрывались… опять-таки девки у вас там свеженькие… как эта Чон Джа.

— А… ему можно вот так говорить? — спрашивает Бон Хва: — он же напрашивается.

— Погоди. — поднимает могучую руку Ван: — погоди, дай поговорить.

— Ты? Мне? — Ву наклоняет голову, глядя на него: — малец, стой и радуйся, что я пока занят. Большие дяди разговаривают. Как закончим разговор, так я тобой займусь. Не обосрись только с испугу, как узнаешь на кого ты тявкать посмел.

— Да я и так вижу. — пожимает плечами Бон Хва: — но не впечатлен. Лучше скажи, чего тебе от Чон Джа нужно? Может сможем на берегу договориться? Чтобы до насилия не доводить…

— А малой дело сечет! — усмехается Ву: — давай. Вот что мне нужно… мне нужно чтобы эта сучка на коленях передо мной ползала, ясно? Чтобы тряслась и под себя гадила как только меня увидит и чтобы в голове только одно было — как же удовлетворить господина Ву. Сможешь так сделать? Ну вот видишь… — он с притворным сожалением качает головой: — никто так не может. Только я могу. Сейчас вот поднимусь наверх, да еще парней вызвоню, а через четыре часика все будет готово. Будет она под себя гадить и на коленях ползать. А ты, малой, можешь со мной пойти, будешь ноги держать, чтобы не дергалась.

— Значит у вас заказ… — говорит Бон Хва: — а… кто эти уважаемые люди, которые заказали такое с Чон Джа проделать?

— Что-то заговорился я с вами. — вздыхает Ву и поворачивается к Вану: — так что, толстяк? Расклад я тебе выложил. Никто вас не защитит, а сегодня вечером я с парнями нанесу визит к вам в клуб. Не будет больше заведения Змеи Вонг, а будет территория Братьев Ву. Будете на меня хорошо работать… можешь за себя не переживать, толстячок. За себя и дочурку свою… кажется у нее твоя внучка недавно родилась? Какая радость в семье…

— Вот за это вас и не любят. — вздыхает Ван: — нельзя членам семьи угрожать. Не по понятиям это. Наши разборки должны оставаться нашими разборками. Ты вспомни как старые кангпхэ себя вели. Когда Сирасони убил Пака, которого «Койотом Сохо» звали — он его вдове пансион выделил и обучение дочерям оплатил. Потому что семья — это святое. Ты не понимаешь, потому что нет у тебя семьи. Всю жизнь по девкам… да и те на твою могилу плюнут, как только сдохнешь. Самому не стремно так вот жить? Правду старики говорят — если кто неженат и детей нет, доверять такому человеку нельзя. Гнилой ты.

— А ты — старый, выживший из ума пень. Не хочешь по-хорошему, значит будет по-плохому. Мои парни разгромят ваш клуб и разгонят всех работников. Девок ваших всех заставим у нас работать, а сперва по кругу пустим. И Змею Вонг — тоже, она пусть и старая, но тут уж символизм самого действия, понимаешь? Так сказать, новый хозяин пришел, это нужно ощутить… нутром. — он хохотнул, показывая золотые зубы: — так что прочь с дороги, толстячок. Сейчас у меня дело, можешь пока бежать к своей хозяйке и передать ей мои слова. А я как закончу тут… так и приду. Можешь старой стерве сказать, чтобы пока готовилась. А ты малой — пойдешь со мной. Будешь ноги держать. Если постараешься, то тебе тоже дам обоих трахнуть… все равно когда парни приедут их уже так растрахают, что ноги не сведут…

— Больной ты человек, Ву. — качает головой Ван: — но раз такое дело… скажи-ка малыш, ты же все решил, да? Ты в деле?

— Я? — Бон Хва не понимает, чего от него хотят, но помнит о чем они договаривались: — конечно.

— Это хорошо. — кивает Ван и вынимает руку из кармана, на его толстых как сардельки пальцах тускло блестит медь: — знаешь, Ву… ты мне никогда особо не нравился. Как раз из-за таких вот приколов. Ты как будто не понимаешь грань между необходимостью и излишней жестокостью. — прежде чем Ву успел сказать хоть слово, здоровяк Ван вдруг оказался совсем рядом с ним и… Бон Хва только рот открыл, видя, как мужчинка в кожаной куртке и бордовой рубашке — оседает на асфальт.

— Быстрый. — констатирует Старший в голове: — не ожидал такого. И не только я не ожидал — этот Ву тоже расслабился, посчитал Вана старым и медленным, а он быстрый. Наверное, ссирымщик в прошлом. Или… не знаю — сумоист. Мораль — не стоит недооценивать противника глядя на его внешние данные. Никогда.

— А вот. — Ван находит что-то в кармане у Ву, который привалился к своему автомобилю и открывает его дверь: — помоги-ка.

Вместе они кладут отрубившегося Ву в салон, Ван быстро скручивает тому руки и ноги подвернувшимися под руку пластиковыми стяжками.

— Все. — говорит он: — у меня к тебе просьба есть. Сходи, узнай чья это камера торчит на фасаде. Просто узнай, ничего делать не нужно, я сам потом все сделаю. Информацию мне скинешь. И, да… ступай домой и девиц своих отсюда на всякий пожарный увези. Нельзя вам тут больше жить.

— Так мы только переехали!

— Все равно нельзя. На вот. — в руках у Вана появляется пачка денег: — в отель устройтесь. Но не в обычный, где удостоверение личности на ресепш показываешь, могут вычислить. Или в баню или в лав-отель идите, там и переночуете. Лучше в лав-отель, там ресепшн нет, автоматы жетоны выдают. Номер побольше снимите, который для групп, не разделяйтесь ни в коем случае.

— Но… почему? — Бон Хва не может понять, что за срочность. Ван достает ключи от автомобиля, которые вынул из кармана у Ву.

— Потому что теперь у нас обратного хода нет. — говорит он: — да и не было. Ладно, я поехал. Узнай чья камера там торчит, скорей всего это собственника парковки. И вон та, левее. И девчонок своих перевези. В школу бы я тоже не ходил, но как знаешь. Как девчонок перевезешь — приезжай в клуб, нужно будет перетереть за будущий план действий… такси возьми и эту Чон Джа тоже.

— Хорошо. — Бон Хва кивает и смотрит как черный автомобиль — уезжает с парковки, унося с собой потерявшего сознание Ву-старшего. Две мысли не дают ему покоя. Первая — это куда поехал дядюшка Ван, не на водохранилище ли случайно? И вторая — как отреагирует Чон Джа, когда он скажет, что они должны в лав-отель переехать? И еще одна — а что с инженером Ли делать?

Интерлюдия

— Ты уж извини меня, Ву. — говорит Ван, облокачиваясь на капот машины: — что так вышло. Но и надавить на клуб и Лиджуань я тебе не могу позволить. Потому как ты конечно же прав. Нету у нас больше никакой защиты. А у тебя… сколько? Тридцать человек есть? Насчет сорока пяти ты, конечно, насвистел, но это без разницы. Нам и десятка хватило бы. Нету у нас боевого подразделения, не хотела Лиджуань деньги на ветер выбрасывать. Такие как вы отоморозки — дорого обойдутся. Опять-таки не уследишь, так на голову залезут. Что? — он смотрит прямо перед собой на продолговатый предмет, завернутый в темный пластиковый пакет: — как ты там? Молчишь? Ну молчи. Понимаю. Но ты не обижайся. Я же признаю твою правоту. Действительно, мы из Третьего Поколения — уже динозавры. Я же и вовсе… никогда звезд с неба не хватал. Всегда на подхвате был, шестерил у старших. Так что сказать, что я вот прямо настоящий кангпхэ Третьего Поколения — не могу. Я просто рядом терся. Однако кое-что я все же усвоил. Знаешь, эти ребята были жесткими и даже жестокими, это да. И отмороженными тоже, далеко не джентльмены. Я вот помню, как тот же Сун и его ребята в свое время имели моду на улице стоять и похабные шуточки вслед дамам отвешивать. Соленые такие шуточки. Многие женщины бегом мимо них пробегали, закрыв лицо. Но… никогда никто из них не насиловал женщин. Западло было. По понятиям — если ты не можешь без насилия даже женщину уговорить с тобой лечь — то что ты за мужик такой? И заставлять девушек в кофейных домиках работать — не было такого. Девушки сами туда шли из-за нищеты да голода. И сутенеры были самыми неуважаемыми из всех, кто жизнь в тени ведет. Нормальные кангпхэ наоборот — защищали девчонок от беспредела. А сейчас? — он разводит руками в стороны: — ты на себя посмотри, Ву. Ты же самый настоящий сутенер! Вы жируете на девчонках, заставляете их работать на вас бесплатно, отбираете деньги, да еще и в долги вгоняете. Столько есть способов заработать, но вы всегда выбираете самые грязные. Иногда мне кажется, что это тебе просто нравится. А? Снова молчишь? Ну-ну. Знаешь… вот сейчас, когда ты молчишь, я даже немного по тебе скучаю. Что бы ты мне сейчас сказал, а? «Отпусти меня толстяк?» Не переходи на личности. У тебя вон, голова словно треснувший арбуз, я же ничего не говорю. У всех свои недостатки. Я вот например — давно руками не махал, забыл, как это. Переборщил малость. Хотел с тобой нормально поговорить, по душам… а потом… нет, врать не буду, все равно бы ты отсюда никуда не ушел, но хоть поговорили бы напоследок. А так… — Ван смотрит на траву перед автомобилем, на траве лежит продолговатый предмет, замотанный в темную пластиковую пленку, к одному из концов привязан большой камень: — лежишь и молчишь. Невежливо как по мне. Ну да ладно, пора мне уже назад ехать… твою машину брошу в пригороде, где камер нет. Что же до этого места… в свое время здесь шахта была, добывали не то уран, не то что еще… в общем теперь здесь все водой залито и вниз метров сто наверное… никто и никогда тут ничего не достанет и не найдет. Так что… придется тебе со мной общаться, Ву. Нечасто, но я сюда приезжаю. Поговорить, да помянуть… были у нас с тобой разногласия, Старший Ву, но кончились. О твоем младшем брате я позабочусь, не переживай. Приложу все усилия чтобы парень счастливым стал. Ну а нет… значит к тебе привезу, сюда же. Сам и воспитаешь потом. Пора нам прощаться… в следующий раз я сюда на Рождество приеду и на день Поминовения. Передавай привет остальным там внизу. Скажи — старый Ван прислал, велел кланяться. Да не вздумай ту чушь про Третье Поколение там кому сказать… есть там парочка из этих, лучше их не злить.

Раздался тихий всплеск и Ван выпрямился, отряхивая руки. Взглянул на закатное солнце еще раз. Вздохнул. Сложил руки и поклонился.

— Простите. — сказал он еще раз: — и до Рождества всем вам.