Следствие по магии

Глава 1

Что может сказать обычный Следователь МВД в конце рабочего дня? Ну ладно, пусть не совсем обычный, а следователь по особо важным, но все-таки? Например, что ещё куча бумаг не сделана. У следователя, как и у любого иного представителя серого/синего/чёрного костюма, не бывает выходных, проходных и праздников.

Устало поставила подпись и закрыла очередную папку. Как бы свалить с работы, а то уже пятница, первый день лета… хочу в душ, утоплюсь там.

— Зоечка, ты на месте?

В проеме двери показался опер, «Капитан очевидность». Все, добра не жди.

— Что надо?

Дежурная группа усвистала час назад, а у меня дверь открыта. Плакали мои выходные.

— Ну-у, Дежурка требует на вызов…

— Меня нет!

— Ну, Зайка…

Я осмотрела стол. Чистый клочок стола, не покрытый делами, был только в центре. Я не хочу, не хочу, не хочу…

— Я куплю тебе кофе…

Я поднялась, взяла китель со стула. Все равно не хочу.

— Ну пошли, Олежек.

— Ты прелесть!

Тот звук, что я издала, можно было как угодно трактовать, но только не радостью. Примиряло только одно, что мы направились к своим машинам.

— Зайка, нам на проспект Мира 92.

— Угу.

Пятница, лето… СОГ наверняка стоит в пробке и поминает кондиционер. Моя ласточка, ещё не до конца не отпыхнула, и из воздуховода нёсся горячий воздух. Летняя форма летней не является. Тёплое марево повисло над Москвой, будто осязаемым полотном, а я все думала и думала. Не хорошо это, знаю себя. Если такие философские мысли появляются у меня в голове, то все — дело пахнет керосином.

Позвольте уж тогда представиться, раз думаю и существую. Я Зоя. Я Зоя Владимировна Гаюн, майор, следователь по особо важным (теперь понятно, что на пустую кражу меня даже не дернут?), сирота. Собственно, прекрасными именем, отчеством и фамилии я обязана приюту, куда полугодовалую малышку подкинули дрожащие некто. Я не интересовалась. Зоя Ивановна поделилась именем, ее муж, потомственный казак, поделился отчеством, а вот кому сказать спасибо за фамилию я так и не узнала. Детский дом мне попался хороший. Воспитатели любили деток, жалели их и большинство выпростало самостоятельными, добрыми (как гарпии) людьми. Росла, училась… Почему такая профессия? Интуиция! Вот ей я по праву гордилась, да и муж директрисы меня выделял среди детей. Казак — два сына, но страстно мечтал о дочке. Я стала почти его дочкой, пока он часто со всеми нами возился, но со мной больше всего.

Он умер два года назад. От него мне передали сабли — сыновья его разочаровали, казачий бой выучила только я. Мне нравилось, что он со мной занимался, и не важно чем. Сирота, этим многое сказано. Я искала в нем отца, но думаю вы догадались. Владимир Васильевич нашёл у меня интуицию. Мне казалось (сейчас я в этом уверена), что я предвижу действия людей, на шаг или два. Хотя иногда кажутся в глазах людей то всполохи, то отсветы. Мистика и эзотерика. По данному факту я не распространялась, да и привыкла. А ещё голос. Учитель музыки пророчила мне эстраду. «Голос сирены», — так она говорила. Не захотела, потому, что видела, как многие мои подруги разбили себе судьбы этой эстрадой. Да, голос. Да, красивый. Но собственно зачем? А уж сколько модельных агентств обломилось о мои погоны. Помню, лет десять назад подружка из Университета затащила меня на кастинг. Длинные каштановые волосы, вьющиеся как те змеи, грудь ближе к третьему размеру и глаза как у анимешного персонажа зелено-желтого цвета. Я долго там подрабатывала, но исключительно на выставках. На фото я не получаюсь, от слова совсем. То смазано, то оскал как у тигра, то свет такой, что меня и не видно вовсе. Но не сложилось, модель — это в первую очередь фото, портфолио и иже с ним.

К чему я это вспомнила? Пробки, куча свободного времени, — мне все время кажется, что жизнь проходит «не так», и я сейчас не о выборе профессии. А просто внутренне чувство неправильности, неполноты жизни… Коллеги и друзья говорят «родишь» и все будет по-другому. Но я не уверена.

Наконец я прибыла. Увидела маленький дворик в глубине садового кольца, детские качели, много зелени и лента ограждения. Вся детская площадка была оцеплена патрульными и криминалистами, фотографирующими лавочку и мусорку. Среди всего этого хаоса около детской коляски сидела молодая женщина. Она была безучастной, и никак не реагировала на попытки бригады Скорой ее оживить. Крови нет, тела тоже нет. Это не убийство. Ко мне подскочил знакомый опер:

— Зоя, ну наконец-то. Что так долго?

— Ты издеваешься? Сегодня пятница и кольцо уже не едет. Что здесь?

— Похищение. Похитили мальчика, ему 2,5 года. Мать, Ирина Викторовна Кулдун, 35 лет, вдова, говорит, что на секунду отошла выкинуть бутылку из-под сока. Когдаобернулась, какая-то старуха уносила ребёнка через арку. Мать кинулась туда, но там уже никого не было. Предполагаю, что там могла стоять машина.

— Камеры?

— Уже получаем видео.

— С матерью можно поговорить?

— Ну врачи уже что-то вкололи. Она позвонила родственнику, скоро приедет.

— Мальчика как зовут? Взяли фото? Описание есть?

— Мальчик Кулдун Дмитрий Астович, два с половиной года. Темноволосый, был одет в джинсовые шорты, белую майку и джинсовую кепку.

— Негусто.

— А теперь новость ещё веселей: прокурор уже мешает криминалистам.

Я промолчала. Настроение и так было не айс, так ещё и начальство перед камерами светится с обещаниями разобраться максимально быстро и кого-то наказать. Вот пусть и ловят сами. Тяжко вздохнув, пошла к пострадавшей и остановилась около врачей. Взглядом спросила о состоянии. Врач ещё более тяжко и протяжно вздохнул — пожал плечами. Ясно, значит никак.

— Ирина Викторовна, вы можете говорить?

На меня были подняты совершенно равнодушные глаза.

— Меня зовут Гаюн Зоя Владимировна, я старший следователь по особо важным делам. Я прошу рассказать, что произошло, максимально подробно.

Прошло пару минут, прежде чем молодая женщина повернула голову ко мне. Когда она заговорила, ее голос, сухой и надтреснутый, едва можно было разобрать.

— Я гуляла с Димочкой. Он долго капризничал, не мог уснуть. Мы дошли до магазина, здесь за углом, возле арки. Потом вернулись во двор. На этой лавочке тенек, видите? Липа закрывает, — она даже не повернула голову в ту сторону. — Потом он допил сок. Он любит вишневый, другой просто не пьёт, понимаете. Я сделала шаг к мусорке, кинула пакетик. Я на секунду выпустила коляску из вида, всего на секунду!!!

Истерика. От женщины большего уже не получить, пусть успокоится. Врач, седой, огромный как медведь дядька, укоризненно глянул на меня. Час успокаивали и все насмарку. А я что? Я потопала к операм.

— Что скажешь?

— В магазин заходили.

— Да, около четырёх гражданка Кулдун купила два пакета сока и вышла. Камер нет.

— Магазин как раз за лавкой. Никто ничего не видел? — опер хмыкнул.

Никто и ничего. К нашей курящей компании присоединился эксперт.

— Ну что я могу сказать… Отпечатки я снял, все сфотографировал… Ничего! Точнее всякого море, нужного, эх… — Зажатой в руке сигаретой, махнул эксперт.

— Тогда ребят, поквартирник устраиваем. Докурили, вспомнили всех матерей злодеев и пошли.

Как на зло, бабушек не было. Какой-то сериал шел по телевизору. Правда сейчас они толпились за лентой, и я пошла к ним. Дело перестаёт быть томным. Бабушки знают все, но вот как выудить «нужное» из того потока сознания, что вывалится на тебя.

Я не успела до них добраться, как сквозь арку, рискуя сбить всех подряд, влетела Ауди. Визг тормозов, рев мотора и как ожидание — звук удара. Звука не последовало. Отпрыгнувшие люди с матом изображали диких обезьян, отскакивая от колёс сумасшедшего. Не долетев до ограждения, бешеное авто остановилось. Из кабины на той же скорости выпрыгнул мужчина, будучи в полтора раза больше врача, и снеся аж двоих ППСников, долетел до пострадавшей. Хаоса прибавилось. Злые менты двинулись в сторону хама. Мне осталось только вернуться к месту разборок, может хоть что-то выясню. Ан-нет, не успела. Пострадавшие от этого урагана добежали до него первыми, заломили и нацепили браслеты.

— Так, ребят, тормозим. Это кажется родственник? — я уже обращалась к мужику, тот злобно глянул и пробурчал.

— Ярослав Волховский, я брат Ирины! Это моего племянника похитили! Вы!..

— Мы никого не похищали, успокойтесь!

О! В арку, сверкая иллюминацией, как будто здесь ее мало, влетели гайцы.

Кажется, это за нашим буйным братом. Сколько же он правил нарушил? За простым смертным так не гоняются, да и где он пост нашёл? Доблестные стражи кинулись к брошенной машине. Оглядываю все поле боя, ну чисто сюр какой-то. ППС держит на коленях брата потерпевшей, бегающие около машины гайцы, прокурор стоит около акул-пера, криминалисты, пытающиеся снять несуществующие отпечатки (представьте сколько людей касаются лавочки?), врачи, вкалывающие уже не первое успокоительное матери и наконец я, пытающаяся узнать у той же матери, что же все-таки произошло?

— Горчаков, разберись с ГИБДД.

Я вздохнула. Опер с опаской посмотрел в мою сторону и уполз договариваться. Все равно штраф получит, ну или без прав останется.

— Так, гражданин Волховский, вы можете что-нибудь прояснить?

Сотрудники уже подняли его, но пока придерживали.

— Мне позвонила сестра, сказала, что Диму украли, я все бросил и сюда.

Ну значит этот вообще ничего не знает, бесполезен.

— Фото ребёнка? Если есть сегодняшнее.

Мамочка была среднестатистическая, то есть Инстаграмм ребёнка вела на постоянной основе. Ее брат оказался более или менее вменяемый, все показал. Фото распечатали-разослали и раздали сотрудникам.

В принципе все бумаги заполнила, ЦУ раздала и, если бы не непосредственный начальник не подпирал выезд, я бы уже смылась. Опера и участковый уже бегали по бабушкам, а я уже даже повестки на черно заполнила. Без имён правда, ибо не ведаю кому отдавать. Подпирая машину и хищно следя за шефом, оглядываю детскую площадку. Не путайте, мы не железные и мне безумно жалко эту мамочку, но, если я буду рыдать рядом с ней, то дело с мертвой точки не сдвинется.

— Горчаков, брату потерпевшей уже гаи мозг вытряхнули?

Пробегающий мимо меня опер (ну не мимо же прокурора ему бегать?) тормознул и неопределённо кивнул.

— Будешь пробегать мимо него позови ко мне, будь другом.

Не снижая скорости, опер буркнул что-то согласное и помчался дальше.

Здоровый мужик этот «братик», про таких говорят «косая сажень в плечах» — модная по нынешним временам бородка, чёрная футболка, уже пыльная, джинсы, познакомившиеся с асфальтом. Колоритно топает, этакий крейсер «Варяг» в человеческом обличие. Что интересно, штрафа или протокола в руках не наблюдалось. Уговорил что ли?

— Вы собираетесь что-то делать?

— Оперативные мероприятия проводятся. Я хотела уточнить, у Вас или Вашей сестры есть какие-то проблемы?

— На что вы намекаете?

— Ни на что, я обязана проверить все версии. Может вам кто-то угрожал в последнее время.

— Таких нет, — Ярослав Викторович как-то странно подобрался и зло посмотрел на меня. — Забудь об этом.

— Гражданин Волховский, что вы хотите этим сказать? — мужик как-то странно на меня посмотрел, но потом встряхнулся.

— Ничего, простите, на нервах, — и так пристально уставился мне в глаза. — А вы, простите, кто?

Тут уж я на него уставилась. Тепловой удар? Или нервы так сказались? Вроде говорит спокойно, признаков истерики не наблюдаю. Удивление видно сразу, а вот истерики нет. Кое-как собравшись, Волховский ответил на все мои вопросы. По его словам, шоколад в сахаре, политый сиропом. Все было хорошо, все в порядке, ни с кем никто не ссорились. Не был, не привлекался. Брат потерпевшей продолжал странно на меня поглядывать весь разговор. Так шеф сдвинулся с журналюгами в сторону. Можно ехать домой.

Гольфятина утробно заурчала. Главное не попасться на глаза начальства, главное не попасться. Проговаривая про себя эти слова, словно заклинание, я на полусогнутых выползла на садовое кольцо. Казалось бы, приехала недавно, но по факту прошло два часа. Пробка конечно полностью не рассосалась, но тронулась из центра ближе к выездам из Москвы. Ещё два с половиной часа, и я дома. Душ — единственное что я хотела сейчас. Жара в столице набирала обороты.

Вроде уже час дома, а это дело все никак не хотело выходить из головы. Я чуть три раза не порезалась. Что не так — интуиция вопияла. Все не так и все неправильно, даже пришлось отступить от своего правила и я полностью оформила и уже направила план мероприятий, вызвала на завтра (в свой законный выходной!!!) потерпевшую и родственничка на допрос. Никак не могла успокоиться. Хотелось что-то делать, куда-то бежать.

— Горчаков, ты камеры уже посмотрел?

— Тебе не понравится…

Я посмотрела на телефон, всё-таки не выдержала и набрала старшему оперу.

— Что ты хочешь мне этим сказать?

— Глянь в почту. И вообще у меня из-за этого накрылись выходные, меня жена домой не пустит!

— Горчаков, это же ребёнок!

— Тут просто одни странности. Брат этот ее мутный какой-то. Помнишь его машину?

— Ну?

— Он нигде не работает, его сестра тоже. Предполагаю какой-то нелегал.

— Ты ему сказал, чтобы он завтра ко мне приехал?

— Обижаешь, начальник!

— Шут.

Налив чай, по старой традиции уселась за обеденный стол. Может стол протереть? Нельзя дома сидеть, сразу какие-то дела хочется сделать — убраться, постирать.

Эту однушку мне выгрызла директор приюта, Зоя Ивановна. Ее прекрасно помнила вся администрация вкупе с МФЦ и еще парочкой ругательных аббревиатур. Она методично грызла серое вещество всех причастных к раздаче сиротам квартир. Мне досталась однушка на Ленинском, бывшая коммуналка. Размером 27 метров, где потолки под пять метров. Как у неё это получилось, не знаю. Хотя нет, знаю, квартира по непонятной причине то горела, то хозяева сходили с ума. Вообще в простонародье это называется проклятой квартирой. На мне это никак не сказалось. Живу здесь уже больше десяти лет, спокойно сделала ремонт. Теперь у меня кровать на «втором» этаже и огромные не открывающиеся окна. Правда первые пять лет меня не покидал запах гари, так как ремонт делали всем миром. Зоя Ивановна пригнала своих старшеклассников, профессиональные строители поставили каркас на «второй этаж», остальное своими силами. Получилось уютно и современно. Лофт и да, что-то притащено чуть ли не с помойки.

Камера действительно запечатлела момент кражи. Вот девушка гуляет, ставит коляску углом к лавочке. Коляску не видно полностью. Мамочка встаёт, выкидывает что-то. При этом говорит по телефону. Так, нужно выяснить с кем она разговаривала. Минуту она на коляску не смотрела, потом поворачивается. Дальше, понятно, дама носится как угорелая в начале около коляски. Потом к арке, потом куда-то еще. Камера этого не видит. Второй ролик: Ирина выбегает из арки на проспект. Опять первый: Ирина приблизила коляску.

Участковый набрал мне в момент пятой перемотки видео.

— Да, Пал Семёныч, добрый вечер!

— Зоя Владимировна, здравствуйте! Опросил соседей и бабушек, нашли свидетельницу.

— Я вас люблю! Завтра ее жду в конторе.

— Вот тут не получится…

— Что там?

— Степанида, свидетельница, 83 года. Лежит дома с переломанной ногой и никуда не пойдет.

— Понятно, могу ли я завтра к ней приехать?

— У неё бессонница. С вас торт и хоть к пяти утра!

— Неее, пять утра не вариант, но к 9 буду.

— Адрес и телефон скину.

— Спасибо, Пал Семёныч, выручили! Вы только на пенсию не ходите, без вас все пропадёт!

Павел Семёнович, наш самый известный участковый, на пенсию собирается раз в три месяца, знает всех бабушек своего района. Всем молодым кажется, что он вечен. Именно благодаря этому столпу МВД, я в своё время получила внеочередное звание, можно сказать, что он буквально выпихнул мне раскрытие. А сам отмахнулся. Его даже наркоманы старались обходить стороной, он мог часами читать им лекции.

За всеми этими всеми делами наступила полночь. Я уже лежала, вертелась, просмотрела все соцсети, но сон не шёл. Интуиция шептала, говорила. Еще чуть-чуть и она начнёт орать в голос. Но что же ее так насторожило? В чем причина? К трём ночи я была готова задушить внутренний голос или выпить снотворное. Правда и тут проблема — оно не подействует, даже если было бы в холодильнике.