Следствие по магии

Глава 35

— Я пас.

— Яга, не смотри так на меня. Вот закончим с Богинкой, там и решим. Правда, с тобой пить — это переводить продукты.

— С тобой тоже, просто вкус нравится.

— Не буду тебя развлекать.

— Ну, как хочешь!

— С клубочком что делать?

— Ждать. До двадцать третьего не найдем, а вот в ночь на двадцать четвёртое, как темнеть начнет, там и найдем. Ты что смурная такая?

— Я как представлю, как я это описывать буду в отчете — прям, палата номер шесть.

— Антошка был шикарным мужчиной. А уж какой обаятельный, обходительный. Не то, что этот скелет Неумеручий! Как-нибудь расскажу.

— Чехов? А Гоголь?

— Обижаешь! Кто его с Виейм познакомил? Правда Вий теперь со мной не разговаривает из-за него.

М-да, со словами нужно быть более аккуратнее. Значит, у меня в запасе три с половиной дня. И если воскресенье переживу, то с понедельника по среду начальство будет строгать из меня Буратино. Тонкой стружкой, тупым инструментом.

— Кощей, ты настолько постарел, что память твои тараканы разъели?

Кощей завис с недоумением на лице.

— Девушки, дурень! Отправь по домам!

Колдун повел рукой, и жертвы его произвола начали расходиться. Очень странно смотрелась та, что на каблуках. Те постоянно вязли в песке и земле, но женщина упорно шла вперёд. Мы с Ягой подъезжали по другой дороге, потому я не заметила вереницы стоящих машин, в которые загипнотизированные женщины и погрузились. Потом автомобили завелись, и все это произошло синхронно. А вот разъезжались две машины в одну сторону, две в противоположную.

— А они что объяснять будут?

— Каждая своё, кто-что.

— Уже лучше. Что дальше? Клубок забирай и поедем!

— А Яга?

— Яга сама долетит, не беспокойся!

Почувствуй себя буксиром. Уже вторую неделю меня таскают и таскают, статуэтка или вазочка. Но бухтеть по этому поводу я не собиралась. Во-первых, я считала себя адекватной. Во-вторых, эти двое пока не желают мне зла. В-третьих, я мало знаю о мире Нави. Что уж там, я мало знаю про все миры, сколько бы их не было. Так что своё экспертное мнение я могу затолкать себе куда фантазии хватит, поживём — увидим. Доживём — узнаем, выживем — учтём.

Город встретил меня радушно. Пробок не было, телефон сел. Вечер был прохладный, а я сижу на пассажирском сидении. Хотя, наверное, предпочла бы байк и то чувство полета, что он дарит. Завтра поеду покатаюсь на колесо обозрения, хочется чего-то такое. Душа просит? А есть ли у таких, как я, душа? Что за глупости в голову лезут? Кощей всю дорогу с кем-то разговаривал, что-то говорил. Я не вслушивалась, иногда вертела переливающийся клубочек. Мои мысли, мои скакуны. Куда-то мчатся и что-то сами о себе думают.

— Там тебе книги захватил. Пока две, потом еще привезу или сама заедешь.

От счастья чмокнула колдуна, забралась на задние сидение и раскрыла Историю.

«На Дунаи Ярославнынъ гласъ ся слышитъ, зегзицею незнаема рано кычеть: «Полечю, — рече, — зегзицею по Дунаеви, омочю бебрянъ рукавъ въ Каялѣ реце, утру князю кровавыя его раны на жестоцѣмъ его тѣлѣ». Ярославна рано плачетъ въ Путивле, аркучи: «О вѣтрѣ, вѣтрило! Чему, господине, насильно вѣеши? Чему мычеши хиновьскыя стрѣлкы {на своею нетрудною крилцю} на моея лады вои? Мало ли ти бяшетъ горѣ подъ облакы вѣяти, лелѣючи корабли на синѣ морѣ? Чему, господине, мое веселие по ковылию развѣя?» Ярославна рано плачеть Путивлю городу на заборолѣ, аркучи: «О Днепре Словутицю! Ты пробилъ еси каменныя горы сквозѣ землю Половецкую. Ты лелѣял еси на себѣ Святославли носады до плъку Кобякова. Възлелѣй, господине, мою ладу къ мнѣ, а быхъ не слала къ нему слезъ на море рано». Ярославна рано плачетъ въ Путивле на забралѣ, аркучи: «Свѣтлое и тресвѣтлое сълнце! Всѣмъ тепло и красно еси: чему, господине, простре горячюю свою лучю на ладе вои? Въ полѣ безводнѣ жаждею имь лучи съпряже, тугою имъ тули затче?»

— Так это «Слово о полку Игореве». Я даже этот отрывок учила. Строчки три помню, не больше.

— Да, оригинал. Игорь был первым ведьмаком, и в книге, кроме того, что ты прочитала в начале. Здесь его подлинная история о походах — как он получил силу, как обуздал, как использовал. Тебе придётся по душе, но вот слог, старорусский или славянский, трудноват. Но вот как только немного привыкнешь, то сразу станешь читать бегло. Так всегда происходит. Этот язык в нашей крови.

Ну что, будем пробовать и пробовать.

— А вторая?

— Дневник Елены, старшей дочери Яги. Яга тогда влюбилась в Олега, именно в того, что Вещий. Елена Премудрая, так ее прозвали в народе. С Прекрасной все-таки сложнее.

— А что с ней?

— Елена — ведьма, каких поискать. А вот Вася, то есть Василиса Прекрасная, похожая на отца, кроме красоты ничего не унаследовала. Знания были, сил нет. Елена как раз и описывает, как помогала сестре с обретением. Но не получилось. Красота — все, что было у Василисы.

— А они сейчас где?

— Ушли в Навь. Елена устала, а Василиса простая смертная, в отца пошла, хоть тот и Вещим прозывался. Тут за прозвище Яге спасибо сказать нужно, многим ему помогла. Потому Елена и билась за сестру, пытаясь помочь. К матери Ленка не пошла, посчитала себя самой умной.

Оставшийся путь я продиралась в повести. Даже не очень помнила, как вернулась домой и как получила чашку чая. Даже что-то поела. Но Кощей прав, к середине книги я уже более ли менее сносно читала все эти «яти». С пониманием правда трудновато. В первой части разворачиваются основные события похода: Дружина князя Игоря и его брата Всеволода выступает в поход из Новгород-Северска (Черниговщина). Князь пренебрегает зловещими предзнаменованиями: солнечным затмением, тревожным криком птиц и воем волков (Интересно, кто выл и по чье просьбе?). Ему впрямую даже Велес говорит о том, что Перун с ними не пойдет, пока дома не решат свои противоречия. Битва начинается с рассветом и заканчивается уверенной победой русичей, которые останавливаются на отдых с богатой добычей. Жадность их сгубила, сребролюбие и тщеславие. Боги им не помогали, но сами справились. Тем временем ханы половцев колдуны Гзак и Кончак переходят в наступление, готовили которое целых два дня. На третий день русичи сдаются, а князья попадают в плен. Вся Русь оказывается не просто побежденной: ее границы открыты, она становится легкой добычей для степняков, а древняя охранная стена дала трещину, так как князья были носителями ключей и вот незадача с собой забрали из городов.

Дальше князь Святослав пытается объединять княжескую верхушку и сплотить их для дальнейшей борьбы с общим врагом. Мой предок является Святославу и сообщает о Игоре. Род послал вестника. А затем и гонец приносит новость о поражении князя Игоря. Святослав произносит «золотое слово» — заклинание, переданное птицей Гамаюн, слово «единения» стаи. Значит, Слава был оборотнем. Далее следует призыв к отмщению. На помощь могут прийти князь-оборотни Ярослав, князья Мстислав, Роман, Ингвар и Всеволод, оборотни волынские Мстиславовичи… Однако им своих проблем хватает. Все как всегда, один в поле не воин. А у остальных дела-делишки.

Однако Ярославна этого не знает. «Есть женщины в русских селеньях». А потому в Путивле проводит обряд «плач» Ярославны, который требует у ветра и реки Днепр помощи князю Игорю. Сильна красавица и упряма. Она взывает к силам природы, получает разрешение на использования. Сильна ведьма. Игорь планирует побег, в осуществлении которого ему помогает чернокнижник Овлур и сама природа. Вдвоем вырываются на свободу. Половцы пытаются отыскать князя-беглеца, но безуспешно. К тому времени, как они хватились его, Игорь вернулся в родные края, и защита встала на место. Ключи-то Игорь с собой прихватил. Описано будто солнце, которое вышло из-за темных туч.

Интернет предлагал версии с переводом, но они отличались даже от общепринятой версии. А уж от этого оригинала, как пирамиды от башни федерации.

А вот дневник Елены Прекрасный задаётся несколько иным вопросом — кто наделяет нас магией? Православие — это изначальное название язычников, славян. Правоверие — это раннее название христианства до 1653 года. Не право, а Правь… Мир Богов и высших сил… Православие, кстати, никакого отношения к христианству не имеет… По древним дохристианским учениям славян, мир делился на три уровня. Навь — мир того что было, но безвозвратно ушло, того что будет и его ещё нет, а также мир мёртвых. Явь — видимый мир в котором могут проявится явления Нави. И Правь, Славь — мир богов, высших сил и законов Рода. Возможно только православие сначала не имело в виду христианство. Это христиане забрали себе название. А христиане православного толка назывались ортодоксами. Они и сейчас так у католиков называются. В этом есть рациональность. Славить Правь — мир богов. Православие взято христианством от древней славянской Веры, которое так и называлось — Православие. А в самом начале дневника я чуть чаем не подавилась. Елена Прекрасная и Елена Троянская — это одна и та же девушка.

К девушке посватались царь и принц. Сын Приама Троянского, Парис и греческий царь Минелай, спартанец. Судя по описанию, Парис был мягко говоря не красавец — тощ, прыщав и имел самомнение, как у болотной кочки, что центром мира себя возомнила. Свою руку Елена отдала Минелаю. «Черняв, могуч, синь в глазах и дюже разумен» — писала девушка.

Елена уехала с мужем, но Минелай сам пригласил неудачливого соперника в гости. Как-никак его отец был иторговым партнером. Они оба держат в своих руках конкурирующие торговые пути и в честь свадьбы подписали выгодный торговый союз. Но царевич Парис затаил обиду. Балованный ребенок, золотая молодежь, не знающий отказа ни в чем. А тут игрушка отказалась играть. Причем, когда Минелай неожиданно срывается в поездку на остров Крит, Париса оставляют во дворце Минелая. Лена постоянно говорила мужу, что ей не нравится этот царек, что он смотрит на нее «темным взглядом». И вот муж все равно уезжает. В день отъезда она чувствует себя плохо и рано ложится спать. Утром она проснулась в полоне — ее похитили силой. Ведьму? Силой? А! Опоили и вывезли.

Возвратившись, Минелай увидел, что его жена исчезла. Прибыв, наконец, в Трою, Елена своей красотой снискала симпатии многих троянцев. Ее провезли закованной в звёздных кандалах по улицам Трои. Отец Париса, царь Приам, по просьбе сына отказывается возвратить Елену супругу. Та и грозила, и ругалась.

Обманутый муж Минелай обращается за помощью к своему брату Агамемнону — самому сильному и могущественному из греческих царей, царю Микен. Агамемнон собрал подчиненных ему греческих царей и войском в тысячу судов двинулся в поход на Трою. Кстати, теперь понятно, почему о Елене говорят «лицо, опустившее на воду тысячи судов».

К слову сказать, греки, микенцы, использовали оскорбление, еще и как повод, чтобы разграбить Трою. Когда Агамемнон собирался в поход он принес жертву свою родную дочь, прося богов попутного ветра в походе на Трою, и получается был чернокнижником. Все это также свидетельствует о том, как значим был для него этот поход, на крайний показатель — как не нужна дочка.

Итог описал Гомер в своей Одиссее. Троя была сожжена, все мужчины истреблены, а женщины взяты в полон. Минелай ищет Елену, намереваясь убить. Он искренне поверил наветам, что Елена сама выбрала Париса, а его просто высмеяла. Но при виде жены, дрогнул, увидел кандалы, побои. Супруги вместе возвращаются в Спарту, где Елена прожила с Минелаем до конца его жизни. Супруг считал, что она богиня, так как она оставалась молодой и прекрасной. Женщина пишет, что после его смерти покинула Грецию. Что только на родине она стала понимать, что земля, родная земля, вернула ей былое могущество, а до этого она, что капля в кувшине была. Дворец Париса Елена сожгла лично! Мстительна — пишет Гомер. Вся в мать.

Кстати, дневник Елены очень быстро прочла. Старославянский менялся в месте чтения на простой русский, может чуть архаичный, не то что «Слово о полку». Все ведьма предусмотрела.

Утро я встретила в обнимку с книгой на подоконнике в позе эмбриона, заботливо укрытая пледом. Три минуты я кряхтела как столетняя, потом приняла решение ополоснуться и побегать в парке. Я конечно и так за столом не сижу, но тянет.

Как решила, так и сделала. Два часа пробегала в парке в незаметной компании оборотней, перекинулась парой слов с охранником-лешим, который посетовал, что стала реже здесь бегать. Зашла в магазин, все в той же компании оборотней. Провела целый день как хотела и в своей собственной компании. Остаток вечера сформировала парочку отчётов. По большей части придумала или сильно перефразировала то, что знала.

Я даже соскучилась по работе. Не по начальнику, а по работе. Одуряющей жары не предвиделось, так что сегодня даже китель не раздражал. А вот новая расческа была просто супер. Фен кстати подарю кому-нибудь. Серебряный гребешок, смехотворно маленький, помещался в руку и прекрасно высушил полтора метра волос, разгладив их, только что в косу не заплел. Утюжок тоже подарю.

Все те же, все там же:

— Ну что, Гаюн. Наслаждайся.

— О как, Горчаков. Сто лет, сто зим!

— Зойка, ты чего. Меньше недели не прошло.

— Зато КАКАЯ это была неделя!

— Наслышан, наслышан. Так и я по этой же причине.

— Не томи!

— Нам начальника поменяли плюс группу ввели. Кажется с Лубянки, коллеги!

— И кто же сей счастливчик?

— Некто Бессмертный Константин Владимирович. Какой-то начальник особого отдела. Это из-за того депутата, он расшевелил всех и вся. Кстати, журналисты дежурят при выезде, близко их не подпускают.

— Константин Владимирович? Бессмертный?

— Да, ты с ним работала?

— Кощей значит…

— Что ты сказала? Плохонький стал, старость не радость!

— Молодость не жизнь! — отбила я. — Не совсем работала, но пересекалась. Как раз по делу об убийствах, что со Славой случайно вскрыли.

— Наслышан. Наслышан и удивлён, что дырки новые не сверлишь! За такое нужно. Плюс эта ваша странная командировка. Дико там все, особка сейчас просто наизнанку выворачивается. А найти так ничего и не смогла. Кстати по убийствам. Там убийца исчезла: доказательств тьма, серийник, подтвержденных только восемь. В федеральный розыск закинули Я благоразумно покивала.

Дверь открылась и попой вперед зашел какой-то неизвестный мне начальник, вся его поза пригибалась перед вторым вошедшим. Кощей был великолепен в черном рубашке и темно-синих джинсах, особенно рядом с пресмыкающимся провожатым.

— Дамы и господа, позвольте представить вашего нового руководителя. Константин Владимирович Бессмертный, спецотдел.