Слепая судьба

Глава 5

Ван Лин встала в стойку Мабу: ноги чуть шире плеч, колени согнуты и слегка вывернуты наружу, спина прямая, поясница изогнута. Ван Лин почувствовала, как ноги «врастают» в землю. Мир вокруг исчез, она перестала слышать гомон грузчиков, таскающих мешки в повозки, перестала ощущать навязчивый взгляд Чжана. Она затеяла тренировку, чтобы отвязаться от его сопровождения и каких-то неловких попыток завести разговор об урожае риса и доходах с каравана. Ван Лин выдохнула, постаравшись избавиться от навязчивых мыслей и сосредоточившись на дыхании. Учитель мог так стоять больше получаса, самой же Ван Лин ещё ни разу не удавалось проделывать это дольше пятнадцати минут. Осенний ветер с реки обжёг лицо холодной влагой тумана, заставляя выкинуть из головы последние мысли. Она хотела перейти в стойку лучника Гунбу, но застыла на повороте тела, краем глаза почувствовав движение. Ван Лин осмотрелась. Чжан, похоже, ушёл следить за погрузкой, рядом никого не было. Недалеко начинались бамбуковые заросли, вдоль которых шла дорога от реки. Ван Лин собиралась продолжить тренировку, как заметила, что среди зелени бамбука мелькнуло что-то красное. Шпион бандитов? Недолго думая, она побежала в ту сторону, ловко маневрируя, подпрыгивая и отталкиваясь от стволов, заложив руки в длинных рукавах назад, словно ястреб, пикирующий на добычу. Но противник мелькал где-то впереди, не давая рассмотреть себя. Ван Лин выбежала на каменную площадку, окружённую, словно колоннами, валунами выше человеческого роста. В середине из глубокого разлома бил тонкий зелёный луч — источник ци. Завороженная пульсацией природной силы Ван Лин подошла ближе и села, наслаждаясь теплом и спокойствием этого места. Она прикрыла глаза и вспомнила, когда последний раз ощущала себя так хорошо — в детстве на коленях у матери. Что-то нежно коснулось ноги Ван Лин, она дёрнулась и открыла глаза. Тут же ей на колени запрыгнул маленький тигрёнок.

— Как же долго ты не шла. Пришлось тебя обмануть, чтобы победить твой страх, — замурчал он, глядя на неё своими янтарными глазами.

— Я ничего не боюсь! — разозлилась Ван Лин.

— Боишься, ты всего боишься, маленькая Лин. Мне можешь не врать, я часть тебя и вижу всё в твоей душе. Ты прячешь свой страх даже от самой себя. Разве не поэтому ты всегда избегала источников ци, боясь увидеть слабость своего духа?

— И если ты мой дух, то я была права, ты слаб, а значит, слаба и я.

— Пусть я слаб, но прежде всего я тигр, а значит, вырасту и стану большим и опасным зверем. Хватит прятаться и дрожать от того, что кто-то заметит твою слабость. Перестань злиться на свою судьбу, забудь глупые мечты и начни жить с собой в ладу. Ты воин! Хочешь ты того или нет. Тренируйся, медитируй, развивай свою ци, и тогда, поверь мне, я стану настоящим тигром, способным тебя защитить, — разозлённый тигрёнок больно укусил Ван Лин за руку, и та проснулась.

Ван Лин поднялась на ноги и посмотрела на источник, тигрёнок был прав. Сколько можно бегать от своей судьбы? Она воин и жить должна как воин. Ван Лин поклонилась святому месту и побежала обратно в лагерь, переживая, что Ши Юн уже проснулся и ищет её.

В лагере Ши Юн сидел рядом с Хун Синем и пил чай. Вчерашняя бледность у него прошла, и друг перестал походить на умирающего.

— А вот и наша глубокоуважаемая Ван Лин пришла. Тут как раз Чжан приходил и выразил свою искреннюю благодарность Ши Юну за помощь в битве. Правда намекнул, что заклинатель из него лучше, чем воин.

— Лучше б он свою благодарность выразил деньгами, а Ши Юн — отличный воин, так и учитель считал. Я ужасно проголодалась, пока бродила вокруг лагеря, пойдёмте к костру, надеюсь, нам, как героям, дадут немного мяса.

Верблюды шли неторопливо, Ши Юн пожаловался на вонь от них и полностью замотал лицо шарфом. Не только он был недоволен таким транспортом. В Хун Синя верблюд сразу плюнул и отказался пускать в седло, так что теперь толстячок ехал на повозке рядом с грузом. Ван Лин ехать на верблюде понравилось, сидишь высоко и держаться удобно, даже с такими руками, как у неё. Дорогой она развлекала себя, рассматривая окрестности. Низина возле реки была зелёной, поросшей тростником и бамбуком. Но чем дальше они отъезжали от места последней стоянки, тем пустыннее становилась местность. Дыхание реки здесь уже не чувствовалось, становилось всё жарче. Сначала пропал бамбук, потом и редкие деревья с кустами стали попадаться реже. Перед глазами путников открылась серая неприглядная равнина с растрескавшейся землёй и пучками травы, где-то на горизонте сливающаяся с песками Красной пустыни. Смотреть стало не на что, и Ван Лин с тоской вспомнила путешествие по реке. Может, ей правда устроиться работать в речной караван, на Золотом городе свет клином не сошёлся. К ней подъехал Чжан.

— Я закончил с делами. Всегда надо следить, как разместили груз, чуть не досмотришь, и эти бестолочи навалят так, что перегрузят верблюда или плохо привяжут, и по дороге половина выпадет. Могу я составить вам компанию? Смотрю, ваши спутники совсем вас бросили.

Ван Лин кивнула, скука подсказывала, что даже рассказы о караване будут интереснее, чем рассматривание растрескавшейся земли вокруг и поднимаемой верблюдами пыли.

— У меня в Красном городе большой дом, мне бы хотелось пригласить вас в гости. Как вы относитесь к музыке? У меня прекрасные музыканты.

— О, Ши Юн — мастер пожрать. Думаю, он не откажется. А к музыке я непривыкшая, у нас в монастыре было довольно тихо, если не считать ругань учителя.

— Да… Конечно. Ши Юн. Конечно, вы можете и вдвоём прийти, — как-то уныло ответил Чжан. — Скажите, Лин-гуньян, вам говорили, что вы очень красивая девушка?

— Нет, а что?

— Я хотел сказать, что вы прекрасны, как цветок розового пиона, — отводя глаза в сторону, сказал Чжан. — Вы всегда мечтали быть воином? Не искали себе другой судьбы?

— Я бы не хотела это обсуждать, — буркнула Ван Лин и подумала, что правильным выбором было отказаться от разговора с Чжаном. Она поняла, что не знает, как общаться с чужими людьми, слишком долго её компанией были всего два человека. Да и почему этот богатей лезет к ней в душу, требуя рассказать сокровенные мечты? От вопроса, словно ил со дна взбаламученной реки, поднялось раздражение.

— Я просто хотел сказать, что такая девушка, как вы, могла бы выйти замуж, а не махать мечами.

У Ван Лин скрипнули зубы, ей хотелось развернуться к Чжану и сунуть ему под нос свои мечи вместе с теми обрубками рук, к которым они были приделаны. Он действительно думает, что к ней выстроится очередь из женихов, когда она даже волосы себе сама не может заплести. Пытаясь сдержать ругань, Ван Лин тихо зашипела.

Чжан, наконец, заметив дымящиеся рукава Ван Лин, пробормотал, что нужно готовиться к стоянке, и, развернув верблюда, скрылся в конце каравана. Ван Лин осталась одна. Пытаясь погасить пожар злости, она принялась вглядываться в горизонт, где показалась полоска зелени. Они прошли ещё час, и караван остановился около маленького оазиса с колодцем, полузасыпанным песком.

— Стоянка. Дальше воды не будет, и переход без остановок двенадцать часов, — объявил Чжан. — Заодно устроим охоту на синсин. За их губы в городах платят большие деньги.

Ван Лин заметила, что при этих словах Хун Синь недовольно взглянул на хозяина каравана. Он слез с повозки и подошёл к спешившемуся Чжану.

— Одумайтесь, это очень умные и редкие звери. Убивать их ради сомнительной пользы бесчувственно.

— А какая от них польза? В свитках учителя не было ничего об охоте на этих существ.

— Ходят дурацкие слухи, что, отведав мяса синсин, можно избавиться от ночных кошмаров. Но не думаю, что это веский повод убивать мирное и разумное существо.

— Хун Синь, вы можете остаться в лагере, со мной пойдут пять охранников, звери неопасны, люди нужны, лишь чтобы их связать и забить. Не желаете посмотреть, госпожа Ван Лин? Синсин очень смешно изображают людей и ругаются.

Ван Лин бросила взгляд на помрачневшего Хун Синя и решила, что зрелище убийства смешных и безобидных зверей её несильно привлекает. Стоило остаться в лагере и успокоить Хун Синя. Охотники взяли с собой кружки, бутылки с рисовым вином и верёвки и ушли к зарослям кустов в стороне от разбитого лагеря. Ван Лин посмотрела охотникам вслед и пошла к друзьям. Она нашла Ши Юна, медитирующего у растущей возле колодца пальмы, а вот Хун Синя найти не удалось. Походив кругами и посмотрев, как готовят обед, Ван Лин смирилась, что найти оправдание для своего безделья она не может, и начала тренировку. В этот раз её прервали, когда Лин приняла стойку Дулибу. Охотники вернулись в лагерь, грязно ругаясь, и, побросав верёвки и пустые кувшины для вина, ушли обедать. Любопытство взяло верх над Ван Лин, и она пошла узнавать, что случилось на охоте и почему мужчины вернулись так рано и без добычи.

Наложив себе бобов и тушёных овощей, Ван Лин подсела к Чжану и спросила:

— Что случилось? Звери синсины оказали сопротивление?

— Если бы, — зло буркнул Чжан. — Всё шло нормально, мы поставили кружки с вином. Пришли синсины и стали ругать людей за глупую ловушку. Делают они это долго, но очень смешно. Потом у них обычно пересыхает во рту, они начинают пить вино и теряют всякую осторожность. Как упьются, их можно вязать и убивать.

— Но в этот раз они не стали пить?

— Да стали бы они пить! Но тут прибежал толстый красный лис. Первый раз видел такую разъевшуюся скотину. Разметал все кружки с вином своим хвостом и распугал всех синсин. Уверен, это был ёкай, слишком наглая у этой твари была морда. Ах, обидно, у нас луков не было! Кто знал, что они могут понадобиться. Я бы устроил облаву на эту гадость, но времени тут задерживаться у нас нет. А самое обидное: эта тварь потом прокралась к нам за спину и, пока мы собирали уцелевшие кружки, прихватила с собой один из кувшинов с вином, что мы припасли отметить удачную охоту, — закончил свою трагичную речь Чжан.

Ван Лин поднесла рукав ко рту, чтобы скрыть улыбку, и старалась не рассмеяться. Что ж, теперь она действительно может утешить Хун Синя. Друга она нашла в одной из телег, вид у него был довольный: глаза блестели, а на щеках играл густой румянец. Увидев Ван Лин, Хун Синь встал во весь рост, качнулся и, подняв руку, продекламировал:

Мне говорили, что вино Святые пили без конца, Что чарка крепкого вина Была отрадой мудреца. Но коль святые, мудрецы Всегда любили пить вино, Зачем стремиться в небеса? Мы здесь напьёмся — всё равно!

— Да ты пьян! — удивилась Ван Лин, подойдя ближе и почувствовав пары рисового вина.

— Лечил нервы, как представлю, что этим милым, забавным созданиям отрезают губы, так комок в горле встаёт.

— Я тебя везде искала, а ты… Фу-у-у. Ненавижу пьяниц.

— О, мэймэй! Я сгораю от стыда! Ик. Я вот искулю, точно искуплю, ик, свою вину.

— Конечно искупишь, — шёпотом произнесла Ван Лин и осмотрелась в поисках ветки, из которой получилась бы хорошая хворостина.

К Ши Юну они вернулись помирившись, Ван Лин посчитала забег вокруг лагеря за тренировку, а Хун Синь успел протрезветь и потирал своё седалище. Им удалось вывести из транса Ши Юна, когда караван уже тронулся в путь. Забравшись на верблюда, Ван Лин тяжело вздохнула, заметив подъезжающего к ней Чжана.

— Не возражаете, если я составлю вам компанию, чтобы ответить на ваше внимание на обеде. Оно весьма меня утешило. За ночь мы пройдём пустыню, я прекрасно ориентируюсь по звёздам, а Ши Юн будет делать световые вспышки, чтоб отгонять всех, кто решит приблизиться к каравану. А утром будем у Красного города. Вы когда-нибудь бывали там?

— Я там родилась и жила до шести лет.

— Значит, мы земляки! О, а вы не из тех Ванов, что когда-то держали склад рядом с храмом Богов удачи? Помню, мы часто лазили там, так как он стоял пустым и сторожа не было.

— Возможно, я не помню, чем занимался отец, когда не пил, а перед своей смертью он, кажется, пропил всё, что у него было, а дом прибрала к рукам мачеха, — Ван Лин подумала, что обязательно вернёт свой родной дом, ну а мачеху… Что сделать с мачехой, она придумает, есть много приятных вещей, не зря же она заучила весь трактат о пытках в доме учителя.

— Простите, мои детские воспоминания счастливые, и я не подумал, что это не у всех так.

— Да. Когда жизнь твоя хороша — не хочется приглядываться к грязи под ногами, — буркнула Ван Лин в сторону. Её начал раздражать этот разговор.

— Я постараюсь, чтобы у моих детей было счастливое детство.

— Рада за них и вашу жену.

— Я не женат, но думаю, что встретил девушку, которая способна разделить мои стремления, заботу о доме и караване.

Ван Лин мысленно застонала, она вовсе не хотела слушать о чужой любви и семье, это больно резало сердце и отравляло разум горечью. Она поискала глазами Ши Юна, тот шёл рядом с верблюдом, тренируя выпады. Стоило присоединиться к нему, чтобы закончить этот разговор.

— А ваше сердце, Лин, оно свободно? Вы влюблены в Ши Юна?

На это предположение Ван Лин смогла лишь выпучить глаза и захохотала так, что верблюд дёрнулся в сторону. Растирая рукавами слёзы, выступившие от смеха, она сползла с верблюда.

— Простите, Чжан-гэ, разговор был очень интересный, но я, пожалуй, потренируюсь, а то мне кажется, что ваши охранники раскормили нас с Ши Юном, скоро будем такие же, как Хун Синь.

Чжан как-то озадаченно кивнул и отправил своего верблюда к повозке, где ехал Хун Синь. После чего они вместе начали что-то эмоционально обсуждать, поглядывая на Ван Лин. Она сделала вид, что не замечает этих взглядов, и пристроилась рядом с Ши Юном, повторяя его выпады, пока они не начали делать их синхронно.

Когда совсем стемнело, Ван Лин залезла в повозку к Хун Синю и стала смотреть на звёзды над головой, небо переливалось, словно расшитый драгоценными камнями халат главной наложницы наместника. В огромной пустыне под бескрайним небом, полным звёзд, Ван Лин стала казаться себе крошечной песчинкой, потерявшейся в этом огромном мире. Иногда пустыня освещалась вспышкой — это Ши Юн запускал иероглиф света, распугивая пустынных шакалов и ночных демонов.

Рассвет залил золотом пески пустыни. На горизонте появились горы, на фоне которых солнце высветило высокие храмы с крышами, покрытыми красной черепицей, и многоэтажные склады с красными колоннами и деревянными решётками стен, где хранились пряности и товары, которыми Красный город торговал с далёкими восточными царствами. Жилые дома здесь располагались под землёй, так горожане спасались от жары и палящего солнца летом и от холода зимой. Дома-пещеры представляли собой квадратный двор, вырытый в земле, из которого в четыре стороны уходили длинные подземные комнаты со сводчатым потолком. Богатые дома имели несколько уровней и располагались на нижних ярусах начинающейся в этих местах горной гряды.

— Скоро будем дома, — сказал Чжан, подъехавший к Ван Лин.

Она кивнула, с жадностью рассматривая давно покинутую родину и пытаясь найти знакомые черты во встречающем их городе. Пришли воспоминания об играх с сёстрами во внутреннем дворе, как мальчишки сверху кидали в них камни, бег по длинным тёмным комнатам, где они пытались поймать друг друга на ощупь, запах нагретого за день камня и ветер, швыряющий красный песок в глаза. Недалеко от города их встретил вооружённый отряд в доспехах из красных кожаных и металлических пластин. Воин в высоком шлеме со знаком тигра на груди подъехал к Чжану и потребовал документы.

— Всё так плохо, Чэнь, раз ты требуешь документы даже от старых знакомых? — сказал Чжан, передавая свитки.

— Приказ проверять всех. В моём отряде много наёмников, и они с тобой незнакомы. Нарушать приказ при них нежелательно, — ответил Чэнь, просматривая бамбуковые палочки с перечнем людей и товаров каравана.

— Что слышно?

— Золотой город захвачен. Синий город отказался принести вассальную клятву, и теперь к нему движется армия. Остальные затаились и ждут. Владетели не хотят рисковать, но с радостью присоединятся к тому, кто будет побеждать, или объединятся и нападут на измотанного схваткой победителя. Политика.

Чжан забрал документы, и караван вступил в город. Верблюдов и повозки загнали под навесы, где для них был устроен водопой. Грузчики занялись своим привычным делом. Несколько раненых в битве с каппами отправилось к лекарям, остальные охранники, получив расчёт, с радостным гомоном отправились в ближайшую чайную под навесом. Чжан пригласил Ван Лин, Ши Юна и Хун Синя к себе в гости. Его дом оказался небольшим дворцом, занимающим три яруса в скале. Во внутреннем дворе били фонтаны и росли пальмы в кадках. Стены комнат оказались расписаны яркими цветами и птицами, так что казалось, что ты не под землёй, а в райском саду.

— Слуги принесут чай, рассаживайтесь. Я бы хотел несколько минут переговорить с уважаемой Ван Лин наедине, если она не возражает, — сказал Чжан.

Ван Лин удивлённо посмотрела на Чжана и пошла за ним во внутренний двор, где он усадил её на деревянную скамью с мягкими подушками. Сам хозяин принялся ходить взад и вперёд, заложив руки за спину. Когда Ван Лин уже подумала, что разговор не состоится, Чжан резко остановился и, повернувшись к ней, сбивчиво заговорил:

— Я долго обдумывал слова, чтобы не ранить твои чувства, милая Лин. Советовался с Хун Синем, сей мудрый муж посоветовал говорить с тобой как есть, без прикрас, потому что ты сама прямой и честный человек. Я бы хотел, нет, я бы мечтал, чтобы ты осталась в моём доме. Я знаю, что это внезапное предложение, но боюсь, что вы быстро покинете Красный город, и ждать с этим разговором нельзя.

— Вы хотите нанять нас охранять ваш дом? Боитесь, что сюда доберётся война?

— Нет, только тебя. Если хочешь, то да, я найму тебя начальником охраны, лишь бы ты не ушла. Но в моём сердце живёт надежда, что я нравлюсь тебе как мужчина и ты примешь предложение стать моей невестой.

Он договорил, и во дворе наступила тишина, нарушаемая лишь плеском воды в фонтанах. Ван Лин показалось, что небо упало ей на голову, и она захлебнулась воздухом. Всё это звучало так невероятно и безумно, что она выпучила глаза на Чжана и открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба. Её мечты сбылись: она будет жить в родном городе, у неё будет богатый дом и любящий муж. Ван Лин можно будет забыть о пути воина, а её руками станут на всё готовые слуги.

— М-м-м, — только смогла промычать она.

— Я хотел подарить тебе это, — Чжан снял с халата нефритовую подвеску и протянул Ван Лин. — Её носила моя мать, ей перед свадьбой подарил отец. Это не просто украшение.

Чжан свистнул, во дворе взметнулся зелёный вихрь и появился удивительный зверь с массивным бычьим туловищем с длинной гривой и собачьей головой с единственным рогом во лбу.

— Сечжи, — выдохнула Ван Лин, придя в себя.

— Да, заступник справедливости. Он защищает от злых духов и может пожрать огонь. Ван Лин, ты примешь мой подарок и согласишься стать моей невестой?

Ван Лин завороженно смотрела на подошедшего к ней зверя и кивнула, не услышав радостного вскрика Чжана. Зверь лизал ей лицо.