Слепая вера

20

Придя домой, Траффорд обнаружил, что Чантория по-прежнему сидит в груде белого пластика.

— Другие девушки собирались помочь, — объяснила она, — но Незабудке нужна поддержка. Она сейчас вся на нервах. Так что я тут одна, а остальные поддерживают Незабудку.

Траффорд взглянул на стену, включенную в мультистримном режиме. Квартира Незабудки была набита битком: там сидело не меньше дюжины молодых женщин из их дома. Все они пили алкопоп, закусывая его чипсами и шоколадками.

— Ей сейчас очень-очень нужны подружки, — подала голос Куколка из своего угла экрана. — Подружки и шоколад — что еще нужно девушке в трудную минуту!

— Ты права, Куколка. Ей сейчас было бы ужасно тяжело без друзей, — сказала Чантория. Ее пальцы распухли и покраснели от возни со скрепками и толстым пластиком. — Мы все стараемся помочь Незабудке по мере сил.

— Да, вы все замечательные девушки, каждая по-своему, — согласилась Куколка. — Незабудке повезло, что у нее такая классная команда.

— Она всегда была отличной подругой для меня... для всех нас, — отозвалась Чантория. Траффорду больно было видеть, с какой готовностью и подобострастием она поддакивает Куколке. Он понимал, что его жена мирится со своим низким положением в обществе из страха, что ее могут подвергнуть остракизму. Он перегнулся через столик и поцеловал ее.

Видимо, оценив его сочувствие, Чантория вернулась к работе над свадебным платьем с удвоенной энергией. За весь остаток вечера она почти ничего не сказала — только с мрачной сосредоточенностью прикалывала к пластиковому полотну разноцветные лампочки.

Время от времени будущая невеста скрепя сердце отвлекалась от дружеского общения и заглядывала к ним через интернет, чтобы узнать, как продвигается подготовка наряда.

— Ты у меня такая лапочка, — заплетающимся языком говорила Незабудка. — Что бы я без тебя делала! Ты просто прелесть. Ясно? Прелесть. Ты ветер в моих парусах.

Траффорд видел, как другие женщины за спиной у Незабудки визжат и смеются. Вскоре появилась неизбежная пицца, и кто-то включил караоке.

— Мне пора, лапочка, — промямлила Незабудка. — Сейчас моя песня. Целую, лапочка.

Благодаря дружеской поддержке Незабудка определенно воспряла духом. Ее волнение волшебным образом улетучилось без следа, и к тому часу, когда Чантория наконец прекратила работу и стала готовиться ко сну, вечеринка, на которую ее не пригласили, похоже, только начала набирать обороты.

Часть вечера Траффорд провел за тем занятием, к которому возвращался регулярно уже несколько недель подряд, а именно сидел за компьютером и проверял, какую ложь Сандра Ди решила разместить на своем сайте сегодня. Мысли об этой девушке не давали ему покоя. Он понимал, что все ее посты краденые, но его не оставляла надежда, что он сумеет отыскать в них крупицу-другую истины и разгадать хотя бы самый маленький из ее секретов.

Например, Сандра Ди часто заимствовала из чужих блогов заметки, написанные бездетными женщинами — женщинами, которые признавались в своем страстном желании обзавестись ребенком. Очевидно, у самой Сандры Ди тоже не было детей: она внимательно следила за тем, чтобы не копировать тексты, которые чересчур явно противоречили ее реальным жизненным обстоятельствам. Но как она относилась к своей бездетности? Интересно, думал Траффорд, что означает ее выбор: вправду ли она хочет ребенка или просто притворяется такой же, как все? А может, на самом деле она рада, что у нее нет детей?

Он пришел к выводу, что верно последнее. Не опираясь на факты за полным отсутствием таковых, он решил, что Сандра Ди не хочет иметь детей. Стало быть, она прибегает к контрацепции? Закон запрещал пользоваться колпачками и презервативами, но достать их ничего не стоило, как и противозачаточные таблетки, — были бы деньги. На подобные нарушения Храм смотрел сквозь пальцы, особенно когда их совершали матери больших семейств. Однако если зачатия упорно избегала бездетная женщина, это означало для нее немалый риск: узнай об этом широкая общественность, и преступницу наверняка сначала высекли бы, а потом заковали в колодки. А после всего этого, уже понеся официальное наказание, она вполне могла стать еще и жертвой изнасилования.

Но если Сандра Ди предохраняется от беременности, то ее партнер должен быть соучастником этого преступления. Партнер... или партнерша? Конечно, Храм утверждал, что лесбийской любви предаются лишь похотливые дьяволицы (она разрешалась только в секс-играх для мужчин), и если Сандра Ди действительно развлекала себя такими забавами, нечего было и удивляться тому, что она прячет свое истинное "я" под покровом электронной лжи. Траффорд знал, что и в видеодневниках, наглядно демонстрирующих "классный" и "потрясающий" секс, которому она якобы предается, ее роль играют разные незнакомки из сети. Можно ли по этим записям судить о том, чего она по-настоящему хочет в постели? Того же — или, наоборот, противоположного? Вправду ли она мечтает о грубом сексе с двумя-тремя мужчинами зараз — сюжет, который часто повторялся на ее блоге? Или это двойной обман, призванный еще больше засекретить ее личную жизнь? Может, на самом деле ей не хватает ласки, чуткости или даже прикосновения другой женщины?

Впрочем, всегда оставалась вероятность того, что Сандра Ди и вовсе хранит целомудрие. Половое воздержание было приемлемо и для Храма, если только его соблюдали искренне и последовательно. Храм одобрял подобное самоотречение во имя веры, хотя и предпочитал, чтобы его сторонницы следовали зову своего сердца не поодиночке, а в составе зарегистрированных групп.

— Что ты там смотришь? — прервал размышления Траффорда голос Чантории.

— Да так, брожу там и сям, — поспешно ответил он. — Читаю всякие блоги и дневники, стараюсь жить в коллективе и с коллективом. Разве не этого ты хотела? Помнишь, что советовал нам исповедник?

— Сандра Ди, — сказала Чантория, взглянув на заголовок открытой веб-страницы через плечо Траффорда. — Похоже, та еще шлюха.

На экране воспроизводилась видеозапись: голова девушки с волосами примерно такого же цвета, как у настоящей Сандры Ди, неистово прыгала вверх и вниз.

— Да. Мы вместе работаем. Она попросила меня зайти на ее сайт. Все хотят, чтобы их сайты посещало как можно больше народу. До чего некоторые ими гордятся — это просто удивительно.

— Значит, ты изучаешь сайт по ее просьбе, — сказала Чантория.

— Ну да.

— Каждый день.

Наступила пауза, во время которой Траффорд закрыл ролик, вывешенный Сандрой Ди.

— Ты посмотрела список последних вызванных страниц? — небрежно спросил он.

— А что, нельзя?

— Да нет, пожалуйста.

— Так почему ты все время смотришь на эту твою Сандру Ди? Задница ее нравится, что ли? Похоже, она умеет ею пользоваться. А я и не знала, что ты любишь таких, стандартных. И с фигурой у нее порядок. Конечно, у бездетных-то сучек всегда с фигурой порядок, да?

Очевидно, Чантория тоже читала кое-какие посты из блога Сандры Ди.

— Я просто хочу нагнать побольше трафика, Чантория. — Траффорд старался говорить не слишком виноватым тоном. — Чтобы меня не считали психом. Ты же сама велела мне вести себя нормально, то есть почаще лазить на порносайты и вообще...

— Да, но не пялиться же все время на одну девку! Ты должен пялиться на разных.

— По-твоему, это было бы лучше?

— Естественно!

— Ладно, запомним! В следующий раз буду пялиться на другую! — воскликнул Траффорд, пытаясь изобразить праведный гнев, и захлопнул крышку ноутбука.

Наступило недолгое молчание; он по-прежнему сидел перед закрытым компьютером, она стояла позади.

— Ну? Давай, посмотри на меня! — вдруг потребовала Чантория. — Чего ж ты не смотришь?

Обернувшись, Траффорд увидел, что Чантория облачилась в так называемую "полную бель-форму". "Бель" в этом выражении осталось от слова "белье", а означало оно женскую нижнюю одежду, предназначенную специально для полового возбуждения партнера. Мужского эквивалента для полной бель-формы не существовало, поскольку мужчинам не вменялось в обязанность стремление возбудить партнершу, хотя они были и значительной степени обязаны приходить в возбуждение, увидев бель-форму на женщине. Любая женщина, надевшая ради своего партнера полную бель-форму, особенно если их брак уже трещал по всем швам, получала очень весомое моральное преимущество. Целители и консультанты признавали это отважной попыткой оживить угасающие чувства и вернуть в семейные отношения утраченную изюминку, и мужчине полагалось реагировать на такие действия с неподдельным энтузиазмом.

Чантория надела классический, одобренный Храмом полный бель-костюм для истинно верующих женщин: черные туфли на пятидюймовых шпильках, съедобные стринги с ароматом шоколада и кожаный лифчик без чашечек.

— Я ходила в "Потаскушку Долли", — сказала она.

"Потаскушка Долли", одна из вездесущих магазинных сетей, специализировалась на нижнем белье и секс-игрушках — единственных товарах, составляющих серьезную конкуренцию фастфуду в крупных торговых пассажах.

— У нас не было мегакрутого суперсекса с тех пор, как родилась Мармеладка Кейтлин, — сказала она.

— Я знаю, — ответил Траффорд.

— Что скажут люди?

— Они всегда что-нибудь говорят. Как ни старайся, обязательно что-нибудь да скажут.

— Так ты меня оприходуешь или нет? — тихо спросила Чантория.

Траффорд посмотрел на жену. Она ему все еще нравилась. В том, что она напугана и унижена, не было ее вины. Он сам почти постоянно ходил напуганный и униженный. С другой стороны, вещи, которые она на себя надела, казались Траффорду нелепыми. Если ему не хочется заниматься с ней оральным сексом, почему он должен захотеть этого, увидев, что ее вагина покрыта шоколадом? У них в холодильнике лежит целый килограмм шоколада, причем без аромата вагины. А еще более огорчительно было то, что он знал: Чантория и сама кажется себе нелепой. Даже в раннюю, счастливую пору их совместной жизни она никогда не проявляла интереса к эротическим игрушкам И костюмам. Конечно, тогда это не имело значения: их сексуальная жизнь была достаточно богатой и насыщенной, и никто из соседей попросту не заметил, что Чантория, в общем-то, довольно застенчива в постели. Они любили друг друга обнаженные, но под простыней, а медицинский халатик и пушистые розовые наручники, ее свадебные подарки, так и остались лежать невостребованными в ящике стола. Теперь Чантория явно почувствовала необходимость принять меры, и Траффорд отлично понимал, что ей это глубоко противно. На лице у нее было не столько зовущее, сколько вызывающее выражение. Траффорд видел, что она дрожит, но знал, что эта дрожь объясняется скорее смущением, нежели страстью. Его сердце потянулось к ней, но в то же время он рассердился, что она так неприкрыто демонстрирует свои намерения.

— Я должен тебя оприходовать, потому что ты хочешь мегакрутого суперсекса или потому что беспокоишься, что скажут люди? — спросил он.

— И то и другое, — ответила она.

Но Траффорд был убежден, что знает, какая причина важнее. Считалось, что добропорядочной, истинно верующей женщине подобает проявлять сильное и здоровое половое влечение и быть "готовой на все". Каждой женщине полагалось хотеть "этого" и хотеть, чтобы это было "мегакруто". Кроме того, ей полагалось пробуждать ненасытную похоть в своем партнере, — все понимали, что иначе он, будучи мужчиной, найдет "это" где-нибудь еще. У женщины, получившей клеймо "фригидной", могли возникнуть трудности с поисками очередного мужа после неизбежного (по мнению общества) разрыва с нынешним. Молодые женщины испытывали огромное давление, заставляющее их быть сексуально привлекательными в любое время дня и ночи, и Траффорд знал: если люди заметят, что Чантории больше не удается его соблазнить, то позором, скорее всего, заклеймят именно ее. Поэтому она и решила надеть полную бель-форму— прием, с помощью которого можно было переложить бремя вины за кризис в их отношениях на него, Траффорда.

Словно затем, чтобы подтвердить эту догадку, течение его мыслей внезапно прервал голос Куколки.

— Ух ты! Посмотрите, как потрясно она выглядит! Ну ты даешь, девочка, — сегодня ты круче всех!

Траффорд повернулся к стене. Зажав в каждой руке по куриной ножке и растянув сальные губы в улыбке от уха до уха, Куколка энергично кивала в знак одобрения.

— Эй, девочки! — закричала Куколка. — Взгляните-ка на Чанторию. Какая конфетка!

Молодые женщины на участке экрана, отображающем квартиру Незабудки, прервали свое хмельное веселье и стали оборачиваться, чтобы посмотреть туда, куда им велели.

— Круто! — завопили они. — Ты классно выглядишь, подружка! Чего ты ждешь, Траффорд? Она тебя хочет! Да это мечта любого парня! Оприходуй ее сейчас же!

Чантория робко улыбнулась в ответ на общее внимание, хотя ей было прекрасно известно, что это всего лишь простая вежливость: элементарные правила хорошего тона требовали от женщин громких похвал в адрес любой другой женщины, надевшей полную бель-форму.

Вдруг Траффорда охватила ярость. Ему захотелось с криком броситься на экран, сорвать с него эти лица и растоптать их. Да как они смеют к ним лезть! Какое у них право подбадривать его жену, когда она старается пробудить в нем чувственность!

Конечно, он сдержался. Разве может нормальный человек возражать против того, чтобы весь мир увидел его жену в самом сексуальном из нарядов? Разве это не повод гордиться ею? Разве это не повод для него гордиться тем, что она гордится собой? Разве она не прекрасна? Да что с ним такое? Разве кому-нибудь из них есть что скрывать?

Траффорд сжал кулаки и постарался подавить гнев.

— Bay! — наконец воскликнул он. — Да, моя девочка сегодня хочет горяченького!

— Если ты не оприходуешь ее сейчас, Тигр, — невнятно сказала Куколка, набив рот жареной курицей, — то после уже не получится.

— Еще как оприходую! — сказал Траффорд. — И только попробуйте меня остановить!

Подруги Незабудки разразились поощрительными криками.

— Ну ладно, тогда оставляю вас вдвоем, — сказала Куколка.

Но, отключая звук на пульте, управляющем каналами локальной сети, Траффорд понимал, что Куколка не оставит их вдвоем. Куколка будет наблюдать. Ей, безусловно, не терпится рассказать всему дому, что Траффорд не сумел оприходовать Чанторию даже после того, как она оделась в бель-форму. Что "у них проблемы". Что она фригидна. Что он импотент. Что их союз — жалкий обман, в котором нет места сексу, не только мегакрутому, но и вообще какому бы то ни было.

— Придется притвориться, шепнул он Чантории, когда они шли в спальню. — Слишком уж пристально за нами следят.

— Мне все равно. Главное—постарайся, чтобы они поверили, — прошептала в ответ его жена. Она очень боялась, что ее публично высмеют как женщину, которая не сумела возбудить мужа, даже надев туфли на высоком каблуке, стринги и бюстгальтер без чашечек.

Итак, к вящему удовольствию соседей, Траффорд с Чанторией разыграли пантомиму любовного акта: кое-как сжевав шоколадные трусы жены, Траффорд лег на нее и стал возить между ее ног своим вялым пенисом, покуда она стонала в поддельном экстазе.

Закончив этот спектакль, они пожелали Куколке спокойной ночи.

— Шикарно, ребятки, — ответила Куколка, открывая банку с шипучкой. — До чего же я вам завидую! Видели бы вы меня раньше — ух, и задавала я жару своим жеребцам!

Как женщина, вынужденная бороться с проблемой лишнего веса, Куколка была свободна от необходимости иметь фантастическую половую жизнь. Втайне Траффорд не мог не спрашивать себя, существовал ли когда-нибудь хоть один жеребец, которому она хоть однажды задала жару. А все остальные обитатели этого душного кроличьего садка — вправду ли они задают жару друг другу? Может быть, их соседи тоже прикидываются перед камерой? Сколько липового секса транслируется по локальной сети — не все ли сто процентов? Каждый человек помешан на сексе — таков был непреложный закон общества. Каждая реклама, каждая песня, каждое реалити-шоу были посвящены почти исключительно сексу. Вся маркетинговая политика, все публичные комментарии, все дискуссии словно исходили из убеждения, что человек может пребывать лишь в одном из двух состояний: либо он "хочет", либо "уже получает", — а если он не находится ни в одном из них, значит, с ним что-то неладно. Траффорд знал, что это чушь. Секс нравился ему, как и большинству людей, но есть ведь еще дети, которых надо воспитывать, деньги, которые надо зарабатывать, вредители, которых надо уничтожать, проблемы, которые надо решать; не может же секс быть приоритетом номер один все двадцать четыре часа в сутки! В конце концов, когда-то надо и постирать!

Неужели все вокруг лгут? Неужели каждый живет своей тайной жизнью? Если так, значит, все они еретики: и Незабудка, и Куколка, и Лексус, и Кавалерист—все. Враги Храма. Траффорду пришло в голову, что если бы всех этих людей можно было разом привести на исповедь и заставить сказать правду, случилась бы революция. На мгновение его увлекла заманчивая идея — воззвать перед камерой к их здравому смыслу. "ДА ЛАДНО ВАМ! — мысленно воскликнул он. — Неужто вы и вправду так непрерывно, по-идиотски довольны жизнью? Неужто вам никогда не хочется передохнуть? Поразмыслить? Посидеть спокойно, чтобы никто вас не трогал?!"

Но говорить было нельзя, и Траффорд вышел на кухню. Некоторое время он простоял над кроваткой Мармеладки Кейтлин, глядя на свою спящую дочь. Ресницы у нее были длинные и темные, в точности как у матери. Траффорд задумался над тем, что ждет эту крошечную счастливую девочку в будущем: наступит ли когда-нибудь день, когда у нее, как у Чантории, пропадет всякая способность радоваться жизни, или она найдет в себе силы, чтобы сохранить свои секреты и сделать из них броню? Спустя минуту-другую он уселся за столик и открыл компьютер. С тех пор как он в последний раз заходил на блог Сандры Ди, она успела пополнить его очередной порцией лжи: Сандра Ди очень внимательно относилась к своему прикрытию. Там были несколько свеженьких секс-видео, размытые фотографии женщины, поющей под караоке в пабе, и заметка с обсуждением новой участницы популярного реалити-шоу. "По-моему, она большая стерва, — говорилось там, — но надо отдать ей должное: она сильная личность, и я от нее в экстазе". Траффорд скопировал эту фразу в поисковик и скоро обнаружил, что на самом деле ее написала у себя в блоге женщина по имени Шампунчик, живущая на одном из островов Южного Даунса.

Мармеладка Кейтлин проснулась и заплакала. Чантория встала ее покормить.

— Как твоя новая зазноба? — язвительно спросила она, появившись из-за расшитой бисером шторки, которая заменяла им дверь между столовой и спальней.

— Она не моя зазноба, — ответил Траффорд. — Она со мной работает, и над ней издеваются. Мне ее жаль, только и всего.

— Ну-ну, — откликнулась Чантория, взяла Кейтлин на руки и вернулась с ней в постель.

Думая о своем ребенке, Траффорд ощутил прилив гордости. С его согласия ей все-таки сделали прививку! Он совершил независимый поступок, бросил вызов Храму. Это можно считать началом его собственной, личной революции.