Слепая вера

34

И снова Траффорд с Кассием отправились в Хампстед и очутились в роскошной гостиной Коннора Ньюбери, где в очередной раз заседал Сенат гума­нистов. Траффорд рассказал собравшимся о своей идее использовать слово "ниврад" как объединяю­щий символ и сообщил, что первое электронное письмо готово к рассылке и триггерный механизм его запуска в сеть успешно установлен.

— Поисковая программа Израза определила нашу целевую аудиторию, — сказал он, — и мы готовы к осуществлению первого контакта.

— И сколько же набралось кандидатов? — ос­ведомился Билли Макаллан.

— Двенадцать миллионов, — ответил Траф­форд.

Великан чуть не уронил чашку с чаем, которую держал в руках.

— Двенадцать миллионов? — изумленно пере­спросил он. — Черт возьми, да это половина на­селения!

— Знаю, — согласился Траффорд. — Я прово­дил поиск по разным параметрам, и иногда резуль­таты получались даже более поразительные. На­пример, когда я попросил компьютер найти тех, кто хоть однажды попадал в списки уклонявшихся от гробьев, он выдал мне почти четырнадцать мил­лионов человек. В целом факты говорят о том, что большинство жителей страны не удовлетворены нынешним положением вещей и в душе чувствуют себя разочарованными и несчастными.

— Что ж, — заметил Кассий, — если наши программы не врут, Храм и вправду можно на­звать замком, построенным на зыбучем песке.

— Именно так, — горячо подтвердил Траф­форд. — Когда мы обучим этих людей нашему па­ролю, "ниврад", они увидят, как их много, и это придаст им мужества! Мне кажется, после начала почтовых рассылок нам нужно попробовать на­значить место и время и посмотреть, явится ли туда кто-нибудь. Если в наших психологических расчетах нет ошибки, скоро мы сможем собрать достаточно народу, чтобы принять новый Закон Уэмбли!

Это был ошеломительный вывод, и на не­сколько секунд в комнате воцарилось молчание.

— Ладно, — промолвила профессор Тей­лор. — Наверное, это и впрямь возможно. Пока революция не начата, она обычно кажется без­надежной. За год до русской революции Ленин был изгнанником-маргиналом с маленькой куч­кой сторонников. Даже христианство превра­тилось из подпольного культа в официальную религию Римской империи всего за одно-два поколения.

— Вы совершенно правы! — с азартом сказал Траффорд. — И я уверен, что в наших руках от­личное орудие, с помощью которого мы можем начать революцию! Мы разошлем наши письма накануне следующего Фестиваля Веры — того, где Храм собирается продемонстрировать зрителям мою дочь как доказательство милосердия Любви.

Потом Траффорд изложил членам Сената свой план, который уже обрисовал в общих чертах Сан­дре Ди.

— Я намерен объявить, что Мармеладка Кей­тлин прошла вакцинацию, но прежде я заведу толпу, чтобы она скандировала "ниврад". На моей футболке тоже будет написано это слово. Мил­лионы людей, получивших наши письма, узнают в нем наш пароль! К тому времени многие из них уже прочтут нашу статью о теории эволюции — и тут увидят человека с именем ее создателя на груди и услышат от этого человека, что спасать детей может не религия, а наука, только Храм запре­щает ей это делать. У нас никогда больше не будет шанса на такое убедительное начало.

Члены Совета явно нервничали. Траффорд понимал их беспокойство: движение гуманистов так долго было камерным, что идея придать ему подобный размах не могла не показаться опасной.

— Уж очень это рискованно, — осторожно за­метил Ньюбери.

— Знаете что, Ньюбери, — сказал Кассий, — после самого Траффорда я второй, для кого этот план несет наибольшую угрозу, и я лично считаю, что он гениален.

— Поверьте мне, народ уже созрел! — вос­кликнул Траффорд. — Терпение людей на пре­деле! Это показывают результаты наших поис­ков. Бомба с часовым механизмом заведена, и мы можем взорвать ее, не оставив от Храма камня на камне.