Сломанный мир (СИ)

Глава 17. Некоторые сведения о сверхъестественных явлениях и существах

О чем говорили целый час император и рыжийяогуай — Гэрэл не знал.

По окончании разговора Токхын приказал снять тело бывшего владыки Рюкоку со столба. Тело принесли во дворец, вымыли и переодели.

Затем начало твориться что-то совсем странное: император прогнал слуг и снова позвал Гэрэла — единственного, кому хоть сколько-то доверял, — и приказал ему самому взять тело и следовать за ним к Господину Лису, которого он разместил в покоях для гостей.

Слуги успели переодеть мёртвого Юкинари в чистую простую чёрную одежду. Гэрэл, подняв на руки тело, подивился тому, каким лёгким оно было, даже несмотря на трупное окоченение. Совсем как у девушки или у ребёнка. Хотя по сравнению со своими соотечественниками умерший император был высоким.

Некогда аккуратная прическа Юкинари растрепалась, одна из прядей — та самая, слишком короткая — опять выбилась и падала на лицо. Гэрэлу захотелось поправить её. Он поискал какую-нибудь заколку, но без толку — у него ничего подобного никогда не водилось.

— Что вы собираетесь с ним делать? — спросил Гэрэл Токхына по пути.

— Мой гость собирается использовать это тело для эксперимента.

Это Гэрэл и так уже слышал.

— И в чем заключается эксперимент?

Император замялся, после паузы туманно ответил:

— Если эксперимент пройдет успешно, я окончательно уверую, что в мире есть вещи, намного превосходящие наше понимание.

Видно, гость забил ему голову какой-то новой чепухой о волшебстве. Токхын знал, как скептически Гэрэл относится к этому его увлечению, поэтому и не спешил делиться подробностями.

— Благодарю за приглашение погостить, почтенный государь, — сказал Ху-сяньшен. Он лениво тянул слова и не выглядел ни благодарным, ни даже удивленным, словно в том, что император Чхонджу пригласил незнакомца пожить в собственном дворце, не было ничего необычного.

— Располагайтесь, — с непривычной вежливостью сказал Токхын. — Ваши вещи скоро доставят.

— Благодарю. Мне понадобятся мои книги и инструменты. Тело надо забальзамировать, набить пряными травами — оно ведь не первой свежести уже.

— Слишком поздно? — обеспокоенно спросил Токхын.

«Поздно — для чего?».

— Нет, но лучше не тянуть, не то некрасиво получится, — ответил Ху-сяньшен и отчего-то засмеялся собственным словам, будто удачной шутке. — Да вы положите его куда-нибудь, давайте посмотрим…

Гэрэл положил тело Юкинари на кровать. Это действие вызвало у даоса реплику возмущения:

— Я здесь вообще-то спать собирался, господин генерал!

Но интерес быстро пересилил недовольство: он присел на кровать рядом с телом и стал его разглядывать.

Он приподнял руку Юкинари, хмыкнул при виде разрезов на предплечьях.

— Ох уж эти молоденькие красавцы, чуть что — так сразу вены резать, — высказался он. — Досадно, что материал так грубо испорчен. Может быть, вас устроит какой-нибудь другой… экземпляр?

— Нет, — жёстко сказал Токхын, внезапно превратившись из гостеприимного хозяина в сурового владыку. — Я хочу, чтобы вы проделали это именно с ним. Если вы, конечно, и впрямь в состоянии это сделать, а не просто хвалились.

Даос оскорбился.

— Кто-о-о-о?! Я-а-а-а-а?! Да я готов хоть сейчас приступить к делу!

— Вот и прекрасно, мой дорогой Господин Лис, — голос императора вновь стал мягким и льстивым. — Уж будьте уверены, за ценой я не постою.

Гэрэл так и не понял, о чем шла речь, но у него возникло неприятное предчувствие.

В последующие дни в обиталище Господина Лиса происходило нечто неподвластное пониманию Гэрэла.

Дважды, предварительно удостоверившись в отсутствии Господина Лиса во дворце, Гэрэл заходил в его покои (благо любая охрана знала, кто он такой, и пропускала его без лишних вопросов) и пытался понять, что же такое учёный делает с бывшим рюкокусским императором.

В отведенных даосу покоях быстро воцарился беспорядок, граничащий с хаосом: приобретением стола или стульев Господин Лис не озаботился, горы мусора и немытой посуды громоздились прямо на полу вперемежку с натурфилософскими трактатами и скабрезными романами. Там же кучами валялась одежда, которую, судя по виду и запаху, никогда не стирали.

А еще в комнате было огромное количество кукол. Должно быть, их привезли вместе с книгами и инструментами Ху-сяньшена, но Гэрэл не мог представить, зачем ученому могли понадобиться куклы, да еще и в количестве нескольких десятков. Куклы были самыми разными: от фарфоровых с изящными, почти человеческими лицами до простеньких, грубо вырезанных деревянных; он увидел даже несколько марионеток с лицами-масками из кукольного театра.

Когда он пришёл в первый раз, то увидел, что тело Юкинари так и осталось полновластным хозяином кровати учёного, а Ху-сяньшен, похоже, смирился с этим — скромно постелил себе на полу. Даос красиво причесал труп, словно еще одну любимую куклу. Юкинари был раздет до пояса, и Гэрэл заметил, что разрезы на его руках теперь зашиты, хоть они и не стали от этого менее заметны — уродливые черные полосы на светлой коже. Зато на его груди появился один свежий, Y-образный разрез. Как будто бы Господин Лис пытался что-то вложить туда… или, наоборот, вынуть? Хоть Гэрэл никогда и не был религиозен, столь варварское обращение с мёртвым телом его покоробило. Тем более что это было тело человека, который был ему достойным противником и, больше того, успел стать практически другом. Но что он мог сделать? Он немного покружил вокруг кровати, потрогал странные приборы и инструменты даоса, полистал несколько книг, но ничего не понял и в конце концов вернул всё назад, как было.

Господин Лис говорил, что собирается набить тело травами, но, не считая странного разреза на груди, было не похоже, что его чем-то набили. Да и вообще для мертвеца, который согласно законам природы уже должен был начать гнить, Юкинари выглядел на удивление прилично.

Когда Гэрэл навестил Юкинари во второй раз, он был уверен, что уж теперь-то его точно встретит характерный запах разлагающейся плоти:. Но — нет. В комнате Ху-сяньшена пахло как всегда: несвежей одеждой, остатками еды, благовониями, книжной пылью. Ничто не говорило, что здесь находится труп.

Однако Юкинари был здесь.

Но он больше не лежал на кровати ученого. В этот раз Гэрэл увидел его на полу, возле стены, в неудобной, неживой какой-то позе. «Неживой»… Гэрэл поймал себя на этой мысленной оговорке и понял, что ему до сих пор сложно думать о Юкинари как об умершем.

В прошлый раз он не осмелился притронуться к Юкинари, но сейчас отчего-то почувствовал настоятельную потребность перевернуть тело, придать ему другую позу — чтобы оно не лежало так, словно его бросили, и бросили весьма небрежно (так оно и было, наверное). Он подошёл к Юкинари, взял его за плечи, приподнял — и изумился: тело было холодным, и кожа была ровно такой же бледной, как и в тот день, когда Гэрэл принёс его в эту комнату, однако оно уже не было похоже на окоченевший труп, и его вес был весом живого человека.

Затем Гэрэл с ужасом заметил, что разрезы на предплечьях Юкинари каким-то образом зарубцевались, превратившись в довольно грубые шрамы. А рана на груди и вовсе исчезла бесследно. Кожа в этом месте была совершенно гладкой; Гэрэл даже засомневался — может, этот разрез ему примерещился?

Юкинари в этот миг не был похож на мёртвого; его лицо было спокойным, красивым. Он как будто спал. Сложно было поверить, что эти выпуклые тонкие веки с проступающими голубыми жилками никогда больше не откроются.

А затем произошло кое-что, чего Гэрэл — как он понял впоследствии — подсознательно ждал в эту минуту, и это кое-что было очень страшным.

А именно: веки мертвеца слегка вздрогнули, и вместе с ними вздрогнули длинные девичьи ресницы, чёрные у корней и слегка светлеющие к кончикам. Глаза Юкинари открылись, и он взглянул на Гэрэла.

— Господин генерал… — тихо сказал он.

Гэрэл вскрикнул от удивления и ужаса и оттолкнул его от себя. Вместо того чтобы упасть на пол безвольной куклой, Юкинари умудрился усидеть на месте, хоть это и потребовало от него усилий: он покачнулся из стороны в сторону, словно успел забыть, как удерживать равновесие. И продолжал смотреть на Гэрэла. Глаза у него были не как в народных байках про живых мертвецов цзян-ши: не красные, не белые; обычные человеческие глаза, совершенно прежние — разве что они стали какими-то мутноватыми, как тусклое стекло, и взгляд у Юкинари был бессмысленный, пустой…

— Господин генерал… — повторил он и протянул к Гэрэлу руку.

Тот, дрожа, отскочил назад. «Боги, если он прикоснётся ко мне, я закричу». Его затошнило. Ещё минуту назад в комнате не пахло ничем, кроме книг, нестираной одежды и объедков, но сейчас он был готов поклясться, что его окружает отвратительный сладковатый аромат могилы. Он начал отходить к двери, не сводя глаз с ожившего мертвеца, словно боясь, что тот может наброситься и убить его.

Но тот сидел на месте и лишь продолжал смотреть на Гэрэла своими странными тусклыми глазами.

В следующие дни по столице Чхонджу расползлись разные слухи о происходивших при дворе императора Токхына странностях — один причудливее другого.

Говорили, что Токхын окончательно помешался на всяческой мистике, и ему показалось мало компании белокурого генерала, который считался Чужим и сыном лисы, ху цзин. И что теперь император свёл знакомство с даосскими магами. А от них, как известно, ничего хорошего уж точно ожидать не стоит.

Также говорили, что Токхын и генерал Гэрэл одолели рюкокусского императора Юкинари вовсе не в честном бою, а с помощью хитрости и лисьих чар, и убили его самым ужасным способом. (Способы разнились в зависимости от фантазии рассказчика.)

И ещё говорили, что у императора появился новый загадочный телохранитель — бледный, одетый с ног до головы в чёрное юноша, который всё время ходил с завязанными глазами и всем, кто видел его, внушал смятение и ужас.

Странно, что никому не пришло в голову связать эти три слуха между собой, но факт — они существовали как отдельные истории.

Во всех трёх слухах была доля правды. Точнее, первые два слуха были правдивы во всём, за исключением, конечно, того, что Гэрэл не был ни Чужим, ни сыном лисы. Он думал об этом с невеселой иронией: для бесчестного убийства лисьи чары вовсе не нужны.

Третий слух был правдив от начала до конца.

Когда Гэрэл впервые увидел следующую по пятам за императором фигуру нового телохранителя, его пробрала дрожь, потому что он сразу узнал Юкинари. Не мог не узнать.

Тот был облачён в солдатскую форму — очень странно она на нем смотрелась, черная, узкая, наглухо застегнутая, после прежних его пестрых узорчатых шелков, — и его глаза были завязаны широкой чёрной лентой. Должно быть, для того, чтобы никто при дворе не узнал в новом телохранителе Токхына бывшего императора Рюкоку. А может, просто потому, что тусклый, неподвижный взгляд ожившего мертвеца пугал Токхына. Как Юкинари двигался, не видя ничего вокруг себя, было непонятно. Впрочем, мёртвым, наверное, всё равно, видят они что-то или нет.

— Познакомься, Гэрэл: это мой новый телохранитель, мой наивернейший слуга, преданный мне как пёс. — Император, казалось, наслаждался каждым произносимым словом. — Узнаёшь его?

— Узнаю, — коротко ответил Гэрэл, брезгливо глядя на ожившего мертвеца. В компании этого существа ему было не по себе, но поскольку он уже видел его, то не слишком испугался. Если Токхын ждал, что Гэрэл в ужасе шарахнется прочь от Юкинари — нет уж, такого удовольствия он ему не доставит.

Токхын был потрясён его выдержкой. Уже с другой интонацией, гораздо более уважительной, он задал следующий вопрос:

— И тебе даже не интересно, каким образом он, гм, вернулся к нам из царства мертвых?

— Я никогда особенно не интересовался магией.

— Ты всегда говорил, что не веришь в нее, — с торжеством сказал Токхын. — Но вот, смотри: в мире есть вещи, намного превосходящие наше понимание. Я всегда говорил, что эти вещи нельзя игнорировать. Это глупо и даже опасно. Тем более если магию можно использовать с выгодой для себя…

— Да, мой государь, — медленно сказал Гэрэл. — Так как теперь я имею перед глазами доказательство того, что магия реальна, мне придётся изменить своё отношение к этой науке и людям, посвятившим себя ей.

Он сказал чистую правду: он всей душой возненавидел тот день, когда человек, назвавшийся Господином Лисом, постучал в двери замка Токхына.

Магия? Это и есть твои чудеса, Юкинари? Что бы ты об этом сказал?

Мертвое тело девочки-лисицы под запятнанной кровью холстиной. Теперь вот — черная повязка на лице человека, который должен лежать в могиле, но почему-то ходит и говорит; и под этой повязкой — пустой взгляд, похожий на битое стекло.

Если все чудеса таковы, лучше бы их и не было вовсе.

Юкинари всё это время молчал. Неподвижно стоял возле императора, словно чёрная тень. Неизвестно было, слышит ли он их разговор, понимает ли, о чём идёт речь.

Токхын пожевал губу и наконец признался:

— Должен тебе сказать, что я уже не первый год интересуюсь искусством алхимии. И мне казалось, что я добился в этой непростой науке кое-каких успехов, — со значением произнёс он. — После знакомства с Господином Лисом, этим удивительным человеком, я понял, что все это время был всего лишь скромным учеником. Но сейчас у меня появился наставник, и книга тайн мира ждет, когда я открою её.

Почему вдруг Токхыну понадобилось делиться своими тайнами с Гэрэлом — тот не знал. Но большого секрета тут вообще-то не было — весь двор был в курсе интереса Токхына к алхимии, включая тех, кто, как, например, Гэрэл, предпочел бы вовсе об этом не знать. А вот в царских успехах Гэрэл сильно сомневался. Хорошо зная самодовольную, хвастливую натуру Токхына, он был уверен: если у императора что-то действительно получилось бы, он не преминул бы поделиться достижениями с Гэрэлом, а может, и не только с ним. Если Токхын и освоил что-то в этой науке, то разве что теоретическую часть.

А вот Ху-сяньшен, похоже, по натуре своей был практиком. И Гэрэл не мог не видеть, что его успех по воскрешению человека из мёртвых просто-напросто ошеломил императора. И не столько напугал, сколько обрадовал и — что было особенно неприятно — заронил в голову Токхына какие-то новые безумные идеи.

Гэрэл ободряюще кивнул Токхыну, показывая, что внимательно его слушает, и царь продолжил:

— Представь себе, какие возможности есть у меня теперь, когда рядом со мной… это существо, — Токхын кивком указал на Юкинари. — У него остались те блестящие воинские умения, которыми он обладал при жизни. И он не знает ни страха, ни жалости. Его невозможно убить, так как он уже мёртв. С его помощью я смогу устранить многих моих врагов. А если таких, как он, будет много, целая армия? Представь себе, какой властью я буду обладать! Но есть кое-что, что приносит мне еще больше радости. Разве воскрешение человека из мертвых не означает, что мои поиски того, о чём люди обычно не смеют и мечтать, вовсе не бессмысленны? — И тише добавил: — Поиски молодости… Жизни вечной…

Так вот какими посулами Господин Лис так быстро завоевал доверие императора. Токхын нашел себе новые волшебные игрушки — живой труп и вечно пьяный алхимик, похоже, оказались занимательнее, чем избранник Небесного Тигра.

Гэрэл сдержал готовый вырваться у него невесёлый смешок и кивнул:

— Понимаю, мой государь. Но, хочу сказать, в вашем возрасте ещё рано думать о поисках бессмертия. Лучше наслаждаться радостями, которые может дать обычная жизнь.

С этими словами он потрепал Токхына по плечу. Сам он ненавидел подобное панибратство, но для чхонджусцев это был вполне обычный жест. Живи он в Юйгуе или Рюкоку, никто не позволил бы ему таких вольностей, но в Чхонджу этикет был гораздо проще, и общение царя с подчиненными нередко напоминало дружеское: совместные прогулки, попойки, шутки, такие вот случайные прикосновения; правда, то, что скрывалось за этими прикосновениями, зачастую больше напоминало шипение разъярённых змей, но это уже совсем другой разговор…

В общем, не было в этом жесте ничего из ряда вон выходящего.

Но Юкинари тут же оказался рядом с ним и быстрее, чем Гэрэл успел что-либо сообразить, выдернул откуда-то кинжал и приставил его к горлу генерала.

— Отойди от моего господина.

Голос у него был тихий и немного хриплый, напоминающий о сложных механических игрушках, которые умели делать юйгуйские мастера.

Гэрэл замер, чувствуя, что стоит ему пошевелиться, как артерия на шее будет перерезана. Токхын сначала тоже застыл в удивлении, затем всплеснул руками:

— Да что ты, голубчик! Не нужно! Мне ничто не угрожает, это же генерал Гэрэл, которому я доверяю как себе!

Тут Токхын осмыслил то, что только что сказал, и поправился:

— Вернее, почти как себе. Уж не обижайся, Гэрэл, но всякое случается… Итак, слушай меня, — начал он инструктировать Юкинари, — это — Гэрэл, верховный стратег нашего государства, ты должен называть его «господин генерал». Он — моя правая рука. Ты должен уважать его, защищать его и подчиняться ему во всех ситуациях, кроме тех, где наши с генералом мнения разойдутся. В таких случаях ты должен ставить мои приказы выше приказов генерала. То же относится и к ситуации, если между мной и генералом вдруг возникнет конфликт… опять-таки не обижайся, дорогой Гэрэл. — Генералу была послана извиняющаяся улыбка.

Юкинари медленно, словно нехотя убрал оружие от его шеи, а Гэрэл с досадой подумал, что, подняв Юкинари из мёртвых, царь убил одним выстрелом даже не двух, а сразу трех зайцев: не только убедился в реальности магии и унизил бывшего врага, но заодно и обезопасил себя от собственного генерала, если вдруг тому вздумается заартачиться; Токхын все еще нуждался в Гэрэле, но понимал, что опасно давать столько власти в чужие руки.

— Я понял, — произнёс живой мертвец всё тем же неестественным голосом. — Прошу прощения, генерал Гэрэл. Я помню вас из прошлой жизни. Я рад служить вам.

Гэрэл поёжился, торопливо кивнул и отвёл взгляд.