Сломанный мир (СИ)

Глава 25. На Юг

До Чхонджу они добрались без приключений, но дорога заняла довольно много времени. Старый год сменился новым — годом быка и воды со знаком Инь, — они встретили его в пути. Когда они въехали в столицу, даже в суровом климате Чхонджу уже отчетливо ощущалось приближение весны.

Солдаты у ворот дворца при виде Гэрэла вскинули руки в приветствии.

— Доложить Его Величеству о вашем прибытии, господин генерал?

— Не нужно, он знает обо мне, — уверенно соврал Гэрэл.

Никто не усомнился в его словах. Он шагал по дворцу Токхына, видел знакомые лица и чувствовал себя почти что дома. Как легко все здесь ему верили, как охотно выполняли его приказы, сколько неподдельного уважения было в приветствиях и поклонах… Эти люди не видели его слабым и опустившимся, для них он все еще был героем, великим воином, полубогом. У него ведь в самом деле был шанс забрать себе власть в Чхонджу в свое время — а может, и сейчас еще есть. Но зачем ему эта власть сейчас, когда судьба Срединных Государств перестала его интересовать? Почему вообще люди рвутся к власти, когда у них нет желания изменить что-то к лучшему? Наверное, все начинается со страха — это было ему знакомо: когда каждый человек для тебя враг, и хочется как можно надежнее защититься — а потом люди перестают видеть берега…

— Вы солгали, — заметил мертвец. — Зачем?

— У меня нет намерения встречаться с Токхыном, только и всего. Я приехал к Господину Лису.

— Насколько я понял, вы собираетесь отправиться на Юг и хотите, чтобы я сопровождал вас в этом путешествии. Но моя обязанность — защищать Его Величество и всегда находиться рядом с ним, так что вы должны поговорить с Его Величеством и уточнить, согласен ли он, чтобы я отправился с вами.

Гэрэл совершенно не хотел ни видеть Его Величество, ни тем более говорить с ним, но знал, что спорить с мертвецом бесполезно. Его можно было убедить сделать что-либо только если это укладывалось в рамки служения Токхыну, которое теперь было сутью его существования.

— Хорошо, — сказал он с досадой. — Пойдем к Его Величеству, горе ты мое.

До этого момента он направлялся в ту часть дворца, где жил Господин Лис, но теперь повернул к покоям Токхына.

Он не особенно удивился, обнаружив там обоих: царь по-прежнему стремился проводить в компании Господина Лиса как можно больше времени. Гэрэл услышал их разговор издалека. Судя по всему, Токхын все еще был увлечен идеей продления жизни.

— …Я ведь уже говорил вам, что не стоит разбрасываться драгоценными флюидами, — вещал даос. — Неумеренный сексуальный аппетит — верный способ испортить здоровье и сократить жизнь.

— И как часто, по вашему мнению, можно заниматься этим без вреда для здоровья? — спрашивал император.

Господин Лис подумал (или просто помолчал какое-то время, изображая задумчивость) и наконец ответил:

— Думаю, не чаще раза в год.

— Одного раза в год?! — взревел Токхын.

— А для удлинения жизни и вовсе стоит воздерживаться от секса, — быстро добавил даос.

Гэрэлу показалось, что тот неприкрыто издевается, но Токхын всерьез задумался над его словами.

— Нет, — наконец решительно сказал он. — Этот способ мне не подходит. Что это за жизнь такая будет? Может, ты еще скажешь мне не пить?

Если бы Гэрэл не ненавидел так сильно обоих этих людей, он бы, возможно, рассмеялся: настолько все это было нелепо.

Он вошел, склонился в приветствии.

— Приветствую, государь.

Токхын от удивления даже встал со стула, на котором сидел.

— Гэрэл! Видеть тебя — неожиданный и приятный сюрприз.

— Я бы сказал, не столько приятный, сколько неожиданный, — скривился Господин Лис, а при виде мертвеца добавил: — Вижу, и наш общий друг-гнилушка с вами.

Гэрэл подошел к Токхыну, проигнорировав издевку даоса. Он успел понять, что постоянное извержение желчи для этого человека никак не связано с мыслительной деятельностью, а является почти физиологическим, как чихание.

— Я вернулся, Ваше Величество, потому что не справился с обязанностями вашего наместника в Рюкоку.

— Я слышал о кое-каких трудностях, — согласился Токхын и снова сел. — Но если верить докладам, дела начали налаживаться.

— Если и начали, то не благодаря мне. Мне трудно разобраться в гражданских делах, да и климат Синдзю плохо действует на меня.

— Но кого ты оставил в Рюкоку вместо себя?

— Вашу дочь, Джин-хо. Она справляется с управлением страной лучше меня.

— Государыня Джин-хо помогла уладить проблемы, — подтвердил мертвец, стоявший у дверей.

— Государыня Джин-хо, наместница Рюкоку… — повторил Токхын, осмысливая эти два факта. — Ха-ха! А кажется, только вчера пешком под стол ходила! Ну, если девчонка удержит там власть, будет молодцом!

О чем думал царь в этот момент, искренней ли была его радость? Насколько было известно Гэрэлу, Токхын не любил думать о своих детях как о наследниках чхонджусского престола. Всех своих многочисленных сыновей и дочерей он мягко, но решительно отодвигал подальше от реальной власти, словно в самом деле собирался жить и править вечно. (Поэтому и Гэрэл в те времена, когда трон Чхонджу еще манил его, не думал о детях царя как о соперниках).

Но если обещания Господина Лиса продлить Токхыну жизнь так и останутся обещаниями, Джин-хо окажется самой вероятной претенденткой на престол Империи Тигра — а это означает совершенно добровольное, мирное слияние с Юйгуем; неужели Джин-хо действительно суждено стать той, кто объединит Срединные Государства? Он вспомнил тот свой сон, в котором были дракон, феникс, тигр и черепаха.

— Кажется, она весьма интересная особа, эта Джин-хо, — подал голос Господин Лис.

— Она не в вашем вкусе, — ответил Гэрэл. — Насколько я знаю, вам больше по душе куклы и мертвецы.

— Уж кто бы говорил о любви к мертвецам…

— Хватит собачиться! — приказал Токхын. — Ну хорошо: дела в Рюкоку улажены, Джин-хо — моя наместница, а ты-то что собираешься делать? Смысла возглявлять войско тебе больше нет, война закончена…

— Война с Рюкоку закончена, но угроза на Юге осталась. Мне доложили об очередных волнениях на границах с кочевниками — напоминаю, что эти земли всегда было легче захватить, чем удержать.

Все это время Гэрэл не лгал: он, конечно, стремился на Юг вовсе не из-за угрозы со стороны кочевников, но на Юге действительно было неспокойно. Как и всегда.

— И ты, значит, хочешь поехать туда?

— Да. Это то, что получается у меня лучше всего — сражаться. Позвольте мне снова быть вашим щитом и мечом, защищать вашу империю от угроз.

— Езжай… — пожал плечами император. — Я одного не пойму: ко мне-то ты зачем пришел? Возьми людей — столько, сколько нужно, снаряди отряд… Ты ведь и сам мог бы все это сделать…

— Я приехал, чтобы…

Он набрал в грудь воздуха, словно перед шагом с обрыва — и решился:

— …Чтобы попросить Ваше Величество отпустить со мной Тень. В степях опасно, а он будет мне защитой.

Токхын отрицательно качнул головой:

— Нет, Гэрэл. Я не отпущу его на Юг. С тобой ничего не случится — ты столько лет провел, сражаясь с кочевниками, и не получил ни царапины. Все знают, что ты неуязвим и все такое прочее. Зато я — не уязвим.

— Государь, вы ведь знаете, я — просто человек, вы сами видели, что меня можно ранить…

— Если боишься, что тебя ранят — просто оставь эту идею, пошли на Юг кого-нибудь другого вместо себя. Нет. Мой слуга нужен мне здесь.

— Разве я мало для вас сделал? Разве не служил вам все эти годы верой и правдой?

Он преклонил колени перед Токхыном:

— Прошу вас, выполните мою просьбу. Разрешите ему поехать со мной.

— Неужели этот… человек все еще дорог тебе? — в голосе Токхына послышалось презрение и отвращение. — Я благодарен тебе за службу, но нет. Я не отпущу его. Нет, и не проси.

Гэрэл стоял на коленях, опустив голову, волна волос скрывала его лицо, и он не осмеливался поднять его, потому что оно наверняка сразу выдало бы всю ярость и отчаяние, что он чувствовал в этот момент. Он чувствовал, как ножны меча касаются его бедра: оружие у него при входе во дворец, конечно, никто не додумался забрать. Он подавил желание потянуться к рукояти, очень ясно представив, как выхватывает меч и вгоняет его в грудь Токхына. Как в легких императора забулькает, как он завалится в сторону и рухнет на пол уже мертвый, как лениво кровь будет расползаться вокруг его грузного тела. Два солдата у дверей не успеют прийти ему на помощь. А может, и не захотят. Кого они выберут — генерала или императора, кого боятся больше? Вполне возможно, как раз его, Гэрэла. Может быть, они просто будут стоять, пока он убивает Токхына, как будто в комнате не происходит совершенно ничего из ряда вон выходящего…

Но вот Юкинари — не будет стоять. Гэрэл, может быть, и успеет убить Токхына (он почти чувствовал спиной те десять шагов, которые отделяли стоявшего у дверей Юкинари от них), но потом мертвец, скорее всего, убьет его самого. Останется ли он для Тени авторитетным источником приказов, если Токхына не станет? И что будет делать все это время Господин Лис? Он не хотел проверять.

У него хватило сил встать, выпрямиться, спокойно взглянуть на Токхына и сказать:

— Я понял вас, Ваше Величество. Тогда я начну приготовления к походу.

Он знал, что голос его звучит бесстрастно — он много лет учился загонять эмоции так глубоко, что сам иногда забывал, что они у него есть.

Он вышел в коридор. Тихих четких шагов мертвеца за спиной, к которым он так привык, он больше не слышал: тот остался в комнате, выполнял свою первейшую обязанность — охранял царя.

Без Юкинари все это не имело смысла. И он не сможет убедить Токхына, что бы он ни делал, как бы ни просил: все его мольбы будут лишь забавлять императора. Он прошел немного по коридору, понятия не имея, куда идет, потом остановился; прислонился к стене, прикрыл глаза, стараясь успокоиться…

Он услышал, как двери в покои Токхына снова распахнулись, и кто-то подошел к нему.

— И правда, зачем вы пришли к Его Величеству? — прозвучал рядом голос Господина Лиса, и звучал он на удивление беззлобно. — Если соскучились по унижениям, шли бы сразу ко мне.

— Я к тебе и направлялся. Поговорить хотел, — безразлично сказал Гэрэл. Разговор с Господином Лисом все еще имел смысл, но у него уже не осталось на это сил.

— А когда это мы успели перейти на «ты»? — сощурился Господин Лис.

И действительно, откуда взялось это «ты» — отнюдь не дружеское, но уже и не враждебное?..

— Ты же сам первый и перешел, — вспомнил Гэрэл. — Там, во сне, где были скалы и море — который ты назвал «мир-внутри-сердца».

— Все-таки запомнил что-то, — с удивлением сказал даос. — Ты об этом хотел поговорить?

— И об этом тоже.

У него была сотня вопросов. Он хотел спросить про Юкинари, но понял, что в ближайшие пять минут не выдержит новых издевок, и неожиданно для самого себя спросил другое:

— Кто такие яогуай?

Господин Лис на секунду замешкался, потом распахнул рот, чтобы сказать очередную колкость, но за эту очень длинную секунду в Гэрэле что-то оборвалось — он понял, что даосу известно не больше его самого, а значит, приезд в Чхонджу был вдвойне бесполезным…

— Будешь много знать — скоро состаришься… — начал даос, но Гэрэл оборвал его:

— Ты не знаешь. Тогда скажи мне другое: что находится за Пустошами?

Господин Лис молчал.

— Ты и этого не знаешь, — с какой-то мрачной радостью сказал Гэрэл. — Ты знаешь не больше моего. Хоть ты и мнишь о себе невесть что, всё, что ты умеешь — это делать пустые тела без души. Так себе умение, я тебе скажу.

Лицо Господина Лиса на миг перестало казаться насмешливой маской, какие-то нормальные человеческие чувства мелькнули на нем — обида, неуверенность?.. Впрочем, даос тут же усмехнулся снова:

— Ты поэтому едешь на Юг? Надеешься найти там отгадки?

В его глазах блестел интерес. Гэрэл все это время гадал, почему Господин Лис вдруг решил заговорить с ним, почему так внезапно переменился к нему. Возможно, он, услышав про поход на Юг, решил, что Гэрэлу известно что-то, чего он сам не знает?

Лисы ведь любопытны. Гэрэл понадеялся, что прозвище Ху-сяньшена оправдает себя.

— Я отвечу на твои вопросы, если ты ответишь на мои, — предложил он.

— Вряд ли ты сможешь рассказать мне что-то, чего я не знаю, — хмыкнул Ху-сяньшен, но по его лицу Гэрэл видел, что он заинтересован. Наконец он неохотно сказал: — Ладно… Если хочешь поговорить — пойдем, что ли, ко мне, не в коридоре же стоять…

По дороге он предупредил:

— У меня, правда, немного неубрано.

Это было очень осторожное описание для той помойки, которую, как хорошо помнил Гэрэл, представляло собой жилище Господина Лиса. Гэрэл хотел было едко сказать, что он уже видел его, но вовремя спохватился и промолчал.

Ху-сяньшен по-прежнему делил свои покои с огромным количеством кукол: они сидели на полках, на кровати, на столе. Конечно же, они находились не на тех местах, где были, когда Гэрэл видел их в последний раз (еще бы — сколько времени прошло с тех пор!), и легко было представить, что в отсутствие гостей куклы перемещаются по комнате, ведут какую-то свою тайную жизнь. Куклы никогда не пугали его — слишком много реальных ужасов окружало его с самого рождения, чтобы еще и запугивать себя выдумками про неодушевленные предметы — но Гэрэл был готов покляться, что некоторые из кукол в самом деле смотрят на него.

— Садись.

Стульями Господин Лис так и не обзавелся — видимо, гости к нему приходили нечасто. Гэрэл сел на кровать. На кровати лежало вязание: спицы и маленький, кукольный незаконченный наряд в юйгуйском стиле. Зрелище это находилось где-то посередине между «мило» и «жутковато».

— Любишь вязать?

— Люблю кукол. Людей — не очень. Ты это хотел спросить?

— Нет…

С чего начать? Любой разговор с даосом состоял из шпилек, которые Гэрэл постепенно привык пропускать мимо ушей, загадок и недоговоренностей. Чтобы собрать хотя бы какие-то крупицы информации, он должен задавать как можно более конкретные вопросы.

— Почему ты служишь Токхыну?

— А разве не очевидно? Развлекать его беседами о долголетии — не такая уж высокая цена за мою безопасную и беспечную жизнь тут. А вот зачем ты ему служил столько времени? Вот каким вопросом стоило бы задаться.

Обидно, но, увы, абсолютно справедливо… Гэрэл, конечно, надеялся услышать более развернутый ответ: чего на самом деле хочет Господин Лис, стремится ли к власти, верит ли сам той ерунде, которой пичкает Токхына, что думает о богах и их непонятной игре (и последнее по списку, но не по важности: действительно ли эти куклы в комнате живые?) — но понял, что на самом деле все это его не слишком интересует. Да и не ответит ему на эти вопросы Господин Лис, хоть и обещал быть честным: преподнесет какую-нибудь очередную загадку или отшутится.

— Зачем ты воскресил Юкинари?

— Было интересно, что получится. И, надо сказать, вышло гораздо лучше, чем я ожидал! К тому же он все равно был уже мертв.

В голосе волшебника не было ни тени сочувствия к судьбе Юкинари, словно речь шла о каком-нибудь зверьке из лавки чучельника… Тем не менее, этот ужасный человек был для Гэрэла последней надеждой — и он задал свой главный вопрос, надеясь, что голос не выдаст всей степени его волнения:

— Ты можешь вернуть ему душу?

— Даже если и мог бы, зачем мне это делать?

Гэрэл был обескуражен такой наглой откровенностью, но попытался подавить злость. Господин Лис наблюдал за ним, забавляясь.

— Но это возможно? — терпеливо спросил Гэрэл.

— Думаю, да, — неохотно признал даос. Гэрэл зацепился за это «думаю»: видимо, Господин Лис умел меньше, чем ему хотелось бы.

— Как?

— Найти кого-то, кто это умеет, или самому стать этим кем-то, — растолковал ему даос, будто двухлетнему ребенку.

— Ты хоть что-нибудь дельное скажешь или нет? Я устал от недоговорок.

— А я люблю недоговорки. Разве не забавно, когда никто ничего не понимает? — рассмеялся Господин Лис, а Гэрэл почувствовал почти непреодолимое желание закатить глаза: как ребенок, ей-богу…

Наконец Господин Лис сжалился над ним:

— Его душа все еще привязана к телу, но заблудилась. Тебе нужен тот, кто умеет ходить по мирам-внутри-сердца. Но я тут тебе не помощник. У снов и душ странные законы, и, по правде говоря, мало кто их понимает.

— Но если у меня получилось попасть во сне в этот мир с морем и скалами и встретиться там с тобой, это значит, что я…

— Нет. Это не значит ровным счетом ничего. Люди могут иногда попадать в свой мир-внутри-сердца, но сновидцем это тебя еще не делает, и не мечтай. Я же говорил тебе: ты — просто человек.

— Но моя мать… она была яогуай — такой, как ты. Почему тогда я…

До этого момента Гэрэл отваживался рассказать о матери лишь двум своим самым близким людям — Юкинари и Джин-хо, но Господин Лис вовсе не оценил его откровенность, отмахнувшись от его слов, как от каких-нибудь скучных новостей о моде:

— Знаю, знаю, кто-то из родителей был яогуай, это только слепой не увидит. Но детияогуай — просто люди. Нельзя родиться яогуай. И сны для тебя всегда будут просто снами. Ты, конечно, можешь попробовать обучиться сновиденным практикам, но ничего у тебя не получится.

«Нет, еще рано сдаваться. Кто знает, вдруг человек может стать… кем-то большим?..»

На самом деле этот вопрос еще не успел оформиться тогда в его голове, в тот момент это была лишь тень мысли, предчувствие.

— Еслияогуай нельзя родиться, откуда тогда…

— Нет! — нетерпеливо воскликнул Господин Лис. — Все, хватит вопросов. Теперь моя очередь. Так зачем ты едешь на Юг?

— Честно говоря, я… не знаю, — признался Гэрэл. — Я действительно хочу отправиться в Пустоши… Но я не знаю, что там искать. Даже приблизительно.

Господин Лис поверил ему не сразу. Ему — да и кому угодно — было сложно представить, что можно отчаяться настолько, что даже самый призрачный шанс, который обещала неизвестность Пустошей, окажется предпочтительнее глухой пустоты, окружавшей Гэрэла в этом мире.

А когда поверил — разумеется, рассердился:

— Ты обманул меня! А я купился, подумал, что ты в самом деле что-то знаешь… Уходи. Я занят.

Его гнев выглядел так по-детски, что Гэрэл не сдержал улыбку; а еще он вдруг обратил внимание, что они примерно одного роста, хотя раньше Господин Лис казался ему очень высоким.

— Извини, я не хотел тебе врать. Послушай меня. Я уезжаю и, возможно, не вернусь из этого путешествия…

— Я буду только рад, — сообщил Господин Лис.

— Давай заключим сделку, — продолжал Гэрэл. — Окажи мне одну услугу: убеди царя послать Юкинари вместе со мной.

— И зачем мне тебе помогать? — презрительно сказал даос.

— Если ты мне поможешь, обещаю, что вернусь и расскажу тебе, что увидел.

— Ерунда. Ни один человек еще не пересекал Пустоши.

— Ни один живой человек. Если не получится у меня — получится у Юкинари.

В глазах Господина Лиса вновь появился интерес. Он все еще был обижен, поэтому сказал:

— Благодарю за идею, но ты мне не нужен. Что мне мешает создать еще одного живого мертвеца и отправить его за Пустоши? — но прозвучало это не слишком уверенно.

— Страх, что на второй раз мертвец у тебя не получится так хорошо? — предположил Гэрэл и, похоже, угадал — Господин Лис помрачнел.

— Откуда мне знать, что ты сдержишь обещание?

— Просто прикажи Юкинари вернуться к тебе и рассказать, что мы нашли. Он-то уж точно не обманет тебя.

Господин Лис задумался, ища в сделке подвох.

— Ну допустим. Я могу попробовать поговорить с Токхыном, — недовольно сказал он через некоторое время. — Но вы, скорее всего, все равно никуда не доберетесь, погибнете в пути, застрянете черт-те где. И не говори, что я не предупреждал.

— Что ты скажешь Токхыну?

— Скажу… не знаю, скажу, что за Пустошами живут бессмертные. Я слышал, он уже не раз снаряжал экспедиции, пытаясь найти земли бессмертных, так что, скорее всего, он поверит. Хорошо, что ты сказал ему только про поход против кочевников: пусть он считает, что экспедиция за Пустоши — его собственная идея.

Как видно, Господин Лис успел изучить психологию императора не хуже самого Гэрэла — а может, и лучше, учитывая, сколько времени он уже кормил Токхына бредовыми обещаниями, ухитряясь при этом оставаться его советником и другом.

— А что ты сам думаешь о Пустошах? — спросил Гэрэл. — Как по-твоему, что нас там ждет?

— У меня есть одна теория насчет Пустошей… Возможно, она покажется тебе немного эксцентричной. — «Да нет, вряд ли это будет эксцентричнее, чем оживление трупов и шитье кукольной одежды…». — Представь себе поднос, на котором… скажем, шесть чашек. То есть на самом деле не шесть, а намного больше, но не суть. И известный тебе мир — одна из таких чашек.

— Мир — одна из чашек? — переспросил Гэрэл.

— Понимаю, звучит смешно, — насупился Господин Лис. — Я никогда не был силён в сравнениях… Я имел в виду, что там, за Пустошами, может быть не просто какая-то новая земля или море, а совсем, совсем другой мир — под другим небом, с другими богами… Ах да, ты же не веришь в богов… В общем, я считаю, что Пустоши — это и есть пространство подноса. По нему можно добраться от одной чашки до другой.

— Я так понимаю, подтвердить эту теорию пока что никому не удалось? — спросил Гэрэл скептически. На самом деле ему и самому приходило в голову что-то похожее, но в изложении даоса идея казалась особенно безумной. Не то чтобы он вообще доверял Господину Лису…

Но и не верить было уже поздно.

— Никму. Должно быть, расстояния слишком велики… Но ты можешь стать первопроходцем, который её докажет, — многообещающе сказал Господин Лис.

Даосский мудрец не соврал. Не прошло и нескольких дней, как император сменил гнев на милость, позвал Гэрэла к себе и заговорил о грядущем путешествии.

— Ху-сяньшен рассказал мне, что монахи из того монастыря, где он жил, верят, что за Пустошами находится Земля Бессмертных. Простые люди твердят, что Пустоши бесконечны и за ними ничего нет, но сколько уголков нашего мира остались бы неоткрытыми и считались сказкой, если бы кто-то не захотел проверить наверняка и не рискнул пуститься в путешествие! — торжественно начал он.

Гэрэл молча ждал, что тот скажет дальше.

— Ты ведь все равно собираешься на Юг… Почему бы тебе после того, как ты разберешься с кочевниками, не отправиться дальше? Я хочу отправить туда экспедицию — за Пустоши, — неуверенно сказал Токхын. Кажется, он чувствовал некоторую неловкость, отдавая Гэрэлу приказ отправиться на верную гибель. — Я дам столько лошадей, оружия и припасов, сколько потребуется.

Идея отправить Гэрэла искать Землю Бессмертных сулила Токхыну выгоду при любом исходе дела. Токхын не мог не понимать, насколько опасна затея экспедиции. Если Гэрэл сгинет где-нибудь в южных степях — прекрасно, император ведь как раз хотел избавиться от него. В то же время Токхын, кажется, искренне верил, что экспедиция закончится успехом, и доверил Гэрэлу возглавить ее потому, что привык рассчитывать на него больше, чем на кого-либо.

— Я не сомневаюсь в вашей щедрости, государь; вопрос в том, согласятся ли люди участвовать в этом?

Намек получился не слишком тонким. Глаза Токхына сверкнули гневом.

— А разве кто-то их спрашивает? Я отдам приказ, и всякий, кто откажется выполнять его, будет казнён.

— Осмелюсь заметить, мой император, что как только отряд пересечёт границу страны, вам будет трудновато проследить за выполнением приказа. Люди верят, что Пустоши пересечь нельзя, и вряд ли захотят пойти на верную смерть. Скорее они предпочтут сбежать и смешаться с каким-нибудь из кочевых племён.

Гэрэл, как всегда, рассуждал логично, и Токхын вынужден был признать про себя его правоту.

— Я верю в твою преданность мне — уж ты-то не предашь меня, верно? — сказал Токхын со всей доступной ему добротой в голосе, но прозвучало это весьма угрожающе.

— Вероятно, Пустоши настолько обширны, что никому не под силу пересечь их, — уклончиво ответил Гэрэл. — Почему вы считаете, что мне это удастся?

— Я хочу, чтобы ты сделал все возможное. Поэтому… Чтобы ты гарантированно добрался куда нужно и вернулся обратно, я… Я готов выполнить твою просьбу — дать в сопровождение мертвеца.

«Чтобы он проследил, что я и остальные не сбежим, точно отправимся туда, куда надо?» — подумал Гэрэл и криво улыбнулся. Если бы даже он захотел уклониться от участия в экспедиции, на Юге ему негде было спрятаться: любой кочевник знал, как он выглядит.

Но он, конечно, не собирался уклоняться.

Он взял большой отряд, чтобы разобраться с кочевниками, и отдельно отобрал людей для будущей экспедиции. В Пустоши они решил позвать с собой не самых сильных и не тех, кто больше других отличился в битвах, хотя ни храбростью, ни воинскими умениями эти люди обделены не были, и даже не самых преданных ему солдат (хотя их верность ему, безусловно, понадобится); нет, Гэрэл старался выбирать тех, про кого он доподлинно знал, что у них не осталось дома ни жён, ни детей, ничего, что привязывало бы их к Чхонджу слишком сильно, — так как честно предупредил этих людей, что из этого похода они могут и не вернуться. Даже так: почти наверняка они не вернутся.

Он прошёлся вдоль ряда воинов, выстроившихся на площади у ворот Чханимун, главного въезда в город. Затем зашагал обратно. Напряжённо рассматривал каждого, пытаясь предсказать, что от кого можно ожидать.

— Вы все, надеюсь, знаете, зачем вас здесь собрали. Сейчас мы двинемся в путь. Если кто-то не чувствует в себе уверенности, что хочет пуститься в это путешествие, боится, что не готов к тому, что нас ждет, ещё не поздно передумать и развернуться. Я не буду осуждать вас за это.

Пауза. Всеобщее молчание. В общем-то, другого он и не ждал: если кто-то в самом деле вздумал бы отказаться от участия в походе, Токхын жестоко покарал бы отступника, и все это знали.

Он продолжил:

— Меня вы все тоже знаете. Но если кто-то вдруг не знает, я — генерал Гэрэл. Меня также, — невесёлый смешок, — называют Жестоким и яогуай.

Он произнёс это, словно передавая себя на их суд. Солдаты взирали на него молча, со смесью страха и благоговения. Яогуай они не боялись, но им как никому другому было известно, что хоть большинство баек о злодеяниях Гэрэла — не более чем выдумка, Жестоким его прозвали не просто так.

В какой-то момент — он не заметил, в какой именно — уважение полностью улетучилось из глаз солдат, остался один страх. И смотрели они уже не на него, а на кого-то другого.

Один из немногих пожилых воинов в отряде робко спросил:

— Господин генерал… а этот второй господин, он что, тоже с нами поедет?

Гэрэл обернулся и увидел за правым плечом переминающуюся с ноги на ногу лошадь и неподвижно, точно статуя, сидевшего на ней Юкинари. Разумеется, он был в своей обычной чёрной одежде и с повязкой на глазах. Он выглядел словно ночной кошмар.

— Да. Он поедет с нами. — И он велел Тени: — Скажи что-нибудь этим людям, чтобы они не боялись тебя.

— Я поеду с вами, — послушно повторил Юкинари. Он говорил, не наклоняя и не поворачивая головы, и казалось, что закрытые повязкой глаза смотрят куда-то за горизонт. — Я буду охранять вас в пути. Я ваш друг. — И, без всякого перехода: — Должен предупредить, моя первая обязанность — защищать генерала Гэрэла. Если мне покажется, что кто-то из вас угрожает безопасности господина генерала, я устраню этого человека.

Солдаты заметно побледнели. Некоторые изо всех сил вцепились в поводья, преодолевая желание развернуть лошадей и броситься отсюда прочь.

Гэрэл вымученно улыбнулся.

— Ну, в путь. И сними уже эту повязку, людей пугаешь.