Случайный свидетель

17

Как только Роберт вернулся в номер, он позвонил в службу сервиса и спросил Ксавьера. Подождав немного, он включил автоответчик, затем телевизор и сказал:

— Дружище Ксавьер. Два коктейля «Маргарита». Десять баксов за каждую сэкономленную минуту, если управишься меньше чем за пятнадцать минут. Все понял? Тогда вперед.

Он оставил пятидесятидолларовый банкнот на столике и пошел в душ. Роберт натаскивал Ксавьера с помощью системы заданий, выполнение которых соответствующим образом поощрялось. Скоро этот парень будет доставлять еду из отеля в лагерь. Энн никакими силами нельзя было заставить готовить. Она никогда в жизни не спала в палатке и была уверена, что возненавидит это. Джерри сказал ей, что она все равно будет спать в долбаной палатке, так что пускай не ноет. Роберта тоже не вдохновляли палатки. Но он знал, что люди, которые будут в них жить, относятся к этому серьезно, как и те, что становились солдатами во время Гражданской войны.

Глядя в телевизор, он позвонил в номер Джерри, зная, что Энн подойдет к телефону.

— У меня тут две «Маргариты», холодные как лед.

— Он в номере, спит.

— Он вроде хотел пойти вниз поиграть.

— Он передумал. Сказал, что пойдет вечером.

— Разбуди его. Скажи ему, что по телевизору показывают чокнутого австралийца, который развлекается с ядовитыми змеями. Джерри любит эту передачу.

— Ты когда-нибудь его будил?

— Он что, этого не любит?

— Он не любит, даже когда сам утром просыпается. С ним часа два вообще разговаривать нельзя.

— Я зайду позже.

Роберт смотрел, как австралоид дразнит змею, приблизив подбородок почти к самой земле, змея шипит, будто хочет сказать ему: «Отвали от меня, кретин!» Он как наяву видел Энн. Стоит рядом с кроватью, на которой, похрапывая, дрыхнет Джерри, смотрит на него и думает, стоило ли ей вообще выходить за него замуж.

Джерри подцепил ее на автошоу, где она представляла «совершенно новый, начиная с революционного дизайна и заканчивая невероятными техническими характеристиками, автомобиль»… Энн расправлялась с эпитетами с мечтательной улыбкой на лице. Роберт был там. Он видел, как Джерри поднялся на карусель и задал стандартный вопрос, который модели, работающие на автошоу, слышат по сто раз на дню: «Вас можно купить вместе с автомобилем?» А она ответила: «Я вам не по карману — вместе с автомобилем или без него». Позже, когда Джерри уже снял ей апартаменты в небоскребе, расположенном на берегу реки Детройт, она сказала Роберту: «Это часть работы — улыбаться и казаться доступной. Но мне показалось, что с этим парнем у меня может что-то получиться, и это я сделала первый шаг навстречу. Я подумала, что он похож на гангстера».

В тот раз Роберт сказал ей: «Не многим девушкам, которые хотели заполучить гангстера, это удалось. Ты просто поманила его, и он клюнул».

Не просто клюнул, а бросил жену с тремя детьми школьного возраста. Это недешево ему обошлось, но, наверное, игра стоила свеч. Поначалу Джермано был внимателен к ней, вел себя так, будто любит ее. Любит ли он ее до сих пор? Трудно сказать — он ведь гангстер. Роберт считал, что он любит ее так же, как пару своих лучших штиблет из крокодиловой кожи, с которыми никогда не расстается. Энн говорила: «Естественно, он меня любит, как же иначе», — у нее всегда было высокое мнение о себе, несмотря на то что ее карьера модели никогда не выходила за пределы Детройта, да и там она работала в основном на автошоу.

Роберт восхищался решительными девушками, готовыми на многое ради того, чтобы получить то, что они хотят.

Беда была в том, что, как только она получила это, ей тут же этого расхотелось. Но она не могла развестись из-за брачного соглашения, в котором был пункт, гласивший, что в случае, если развод произойдет в течение первых пяти лет супружеской жизни, она не получает ни цента. Да и сам Джерри был пострашнее любого соглашения. Отпустит ли он ее, если она решит уйти?

Как-то они обсуждали эту тему, и она сказала Роберту: «Но если Джерри умрет? Если его, например, застрелят? Это же может случиться! Тогда я получу все, что мне причитается». Роберт тогда подумал, что это шутка. В другой раз она заговорила об этом в постели: «Я боюсь, что Джерри могут убить». Роберт подумал, что, когда женщины действительно боятся этого, они так не говорят. Многие женщины боялись, что его убьют, начиная с его собственной матери, и они всегда выражали это в гораздо более деликатной форме.

И еще как-то, когда они только что закончили заниматься любовью, но еще не оделись — в это время Энн становилась особенно разговорчивой, — она сказала: «Роберт, я хочу быть с тобой честной. Если что-нибудь случится с Джерри и мы сможем быть вместе, я все равно не выйду за тебя замуж».

Как будто он ее просил об этом!

«Почему?»

«Я опасаюсь расовых предрассудков».

Роберт озадаченно посмотрел на нее: «Почему? Я буду водить тебя в клубы для черных, никто ничего не скажет. Все будет нормально».

«Я не это имела в виду», — сказала она.

Так-то!

У Энн было чувство собственного достоинства, но в этом отношении ей было далеко до Роберта. Те три четвертых белой крови, которые в ней были, тянули ее назад. Она не появлялась с Робертом на публике — как будто люди могли подумать, что она перешла в другие руки. Она не хотела иметь детей и предпринимала все меры предосторожности, чтобы не забеременеть. Если у нее появится черный ребенок, Джерри выбросит их обоих на улицу. Она ничуть не рисковала, собираясь вырядиться гарнизонной шлюхой. Роберт понимал, что она делает это для него, что это между ними двоими и у Джерри не было ни единого шанса докопаться до истины. Как-то Роберт сказал ей: «Хочешь, чтобы Джерри тебя отпустил? Скажи ему, что твоя бабушка работала на хлопковом поле». Она ответила, что это не смешно.

Он и не хотел ее рассмешить. Роберт смотрел на вещи просто, не приукрашивая их и не пытаясь измениться сообразно ситуации. Он любил смотреть по сторонам, знал, что у него могло быть что-нибудь с Карлой, но для этого ему нужно было встретить ее в Нью-Йорке. Карла станет управлять тобой, как фирмой, а ты этого даже не почувствуешь! Ему нравилось оценивать женщин, размышлять, какие жены из них получатся, но он никогда не испытывал потребности жениться. Ему не нужны были дети. Он все еще был «щенком».

Роберт «полистал» телевизионные каналы и наткнулся на фильм, который ему нравился и который он мог смотреть в любое время. «Весь этот джаз» был сделан в любимом жанре Роберта, переносящем зрителя за кулисы шоу и показывающем, что это значит — поставить мюзикл. Рой Шайдер в роли хореографа копировал Боба Фосса. Рой курит весь фильм — во время медицинского осмотра, во время сердечного приступа, с медсестрой на его больничной койке. Он живет каждую минуту своей жизни до тех пор, пока то, как он живет, не убивает его. Красиво!

Роберт потянулся за сигаретой, чтобы выкурить ее вместе с Роем. Где-то ближе к концу фильма он уснул.

Открыв глаза, он выключил телевизор, сполз в кресле пониже и целую минуту смотрел на пустой экран, прежде чем дотянулся до телефона и набрал номер коммутатора отеля:

— Элен, привет. Как поживаешь? Знаешь номер телефона салуна «У Клопа»? У меня нет телефонной книги в номере, наверное, кто-то увел. Спасибо большое. — Десять гудков, затем ему ответил мужской голос. — Алло, Уэсли, привет. Это Роберт. Слушай, Киркбрайд у тебя? Ты можешь пойти посмотреть, есть ли на заднем дворе его машина?

— Он не ездит сюда на своей машине, — сказал Уэсли. — Он пользуется машиной Арлена.

— А, да, я забыл. Уэсли, скажи, он к Трейси приезжает или еще к кому?

— По-моему, к Трейси. Да, так…

— Если увидишь Уолтера, скажи ему, что я звонил, ладно?

— А кто это?

В девять Роберт оделся и прошел по коридору к номеру Джерри, который жил через две двери от него. Энн впустила его и ушла в спальню. Джерри стоял посреди комнаты и смотрел по телевизору бейсбольный матч. Увидев Роберта, он выключил телевизор.

— «Атлантские храбрецы» или «Лос-Анджелесские ловкачи» — всем по фигу.

Роберт сказал:

— Я разговаривал с Киркбрайдом. Сказал ему, что нам известно, чем он занимается.

— А это не слишком?

— Пять к одному, что не слишком.

— И что он на это ответил?

— Ничего. Но он меня выслушал. Понимаешь, о чем я? Он не пропустил ни одного слова. Впитывал, как губка. Только что не кивал.

Джерри взялся за ручку двери.

— Мы можем его использовать?

— Подождем и посмотрим.

— Чего подождем?

— Моего парня Дэнниса.

Джерри покачал головой и открыл дверь.

Роберт сказал:

— Уолтер очень хочет перенести битву в лес. Спит и видит…

Джерри остановился.

— Боится только, что в этом случае зрители ничего не увидят. Но понимаешь, при Брайсе солдаты сражались в лесу, и Уолтер хочет сделать все как надо — в соответствии с исторической правдой.

Джерри ждал. Дверь была открыта.

— Или он хочет, чтобы в лесу оказались я, ты и Дэннис, чтобы нас можно было убрать без свидетелей. Я не имею в виду, что это должно будет выглядеть как несчастный случай. Я говорил тебе, что все оружие проверяется. Всякое, конечно, может произойти. Один раз во время реконструкции был убит человек — но это нетипично. Поэтому они будут действовать по-другому, заманят нас подальше от зрителей.

Джерри, похоже, задумался.

— Ты поставил в известность Киркбрайда, а стало быть, и Арлена о том, что мы знаем об их делишках, и тем самым дал им повод для того чтобы нас убрать. — Роберт кивнул. — И вместо того чтобы самому думать о том, как заманить их в лес, ты заставил их самих думать о том, как заманить в лес нас.

— И преследовать нас, — сказал Роберт, — до самой дороги, где мы оставили наш грузовик.

— Я и забыл о нем, о грузовике.

— Без него ничего не получится, Джерри.

Джерри снова задумался. Но о чем? Пожав плечами, он сказал:

— Хорошо. — Затем бросил в сторону спальни: — Энн, я ухожу.

Что она должна сделать. Выйти и поцеловать его на прощание? Как же… До них донесся ее голос:

— Хорошо. Увидимся.

— Еще одно, — сказал Роберт. — Мужик из бюро, этот Джон Роу… Он помешан на этой военной игре. Он будет на твоей стороне, и ты все время будешь у него на виду. Он останется до конца. Понимаешь? Мы же не хотим, чтобы он оказался поблизости, когда мы начнем стрелять? И уж точно мы не хотим стрелять в него.

— Валить копа можно только тогда, когда от этого зависит собственная жизнь, — ответил Джерри.

— Нам нужно, чтобы он был занят, когда все случится.

— Как мы это устроим?

— Я еще не придумал.

Джерри сказал:

— Оставляю это тебе.

И ушел в казино. Он оставлял на Роберта все.

Роберт бросил взгляд на дверь спальни и прошел к балкону. Открыв двери, он услышал женский голос, усиленный колонками. Телеледи Диана — так, кажется, ее зовут — снова комментировала прыжки. Она как раз говорила зрителям, что им придется аплодировать очень громко, если они хотят, чтобы чемпион мира Дэннис Ленахан услышал их с высоты восьмидесяти футов.

Наверх пополз луч прожектора.

Роберт подошел к перилам и увидел Дэнниса, который смотрел вниз на зрителей. Те смотрели вверх на него. Сколько всего, сотня? Около того. Дэннис решал, что показать им. Или думал о своем там, один, наверху. О том, что будет через несколько лет. Вот теперь он собрался и, видимо, прокручивает в голове предстоящий полет.

Из спальни донесся голос Энн:

— Что ты делаешь?

— Смотрю на своего корефана.

— Ты идешь?

— Через минуту. Он сейчас прыгнет.

Множество честных людей ежедневно занимаются торговлей наркотиками. А Дэннис, строго говоря, даже не будет этим заниматься.

Он поднял руки, готовый к толчку. Затем опустил руки, взялся левой за поручень, наклонился и закричал что-то Чарли, который смотрел на него. Чарли взял длинный шест с ситом на конце — этим приспособлением они убирали из воды всякий мусор. Затем, приставив лестницу к чану, забрался на узкий круговой карниз. Он поболтал шестом в воде, чтобы создать рябь. Роберт решил, что Дэннису это нужно для того, чтобы лучше подготовиться к входу в воду. Парень не рискует больше того, чем это необходимо. Хорошо.

Снова голос Энн, на этот раз ближе:

— Ты идешь или нет?

Роберт шагнул назад к двери и увидел, как она выходит из спальни в распахнутом кимоно, под которым ничего нет. Он сказал:

— Подожди.

Он обернулся, чтобы посмотреть на Дэнниса, который после нескольких вращений и сальто взрезал воду, затем вынырнул в луче прожектора. Супер! Но как ему удается сделать столько движений за пару секунд? Может, и меньше.

Рука Энн проскользнула ему под рубашку и ласково прошлась по спине.

Он сказал:

— Люблю, когда люди, выполняя сложнейшие вещи, делают их так, что кажется, будто это им ничего не стоит. Никаких ошибок, никаких нестыковок.

— Господи, надеюсь, у тебя нет к нему противоестественного влечения?

— Нет, я никогда этого не пробовал. Как никогда не был в опере, не катался на роликах. Зато я катался на коньках и на лыжах.

Ее рука двинулась вниз по его спине и выскользнула из-под рубашки. Уже из комнаты она произнесла:

— Хочешь вина?

— Да, хочу. Я пытаюсь вспомнить, чего я еще не делал из того, что люди делают. Одна вещь приходит на ум — никогда не жил на природе.

— И не занимался любовью в палатке, — сказала Энн, появляясь на балконе с двумя бокалами вина.

— У меня было много других необычных мест.

— Кинотеатр?

— Много раз, в молодости.

— Самолет?

— Однажды, я был пьян. А у тебя? Вспомни самое необычное место, где ты это делала.

— Ты имеешь в виду именно трахание?

— А о чем еще мы говорим?

— Ну, можно ведь еще сделать минет…

— Минет можно где угодно. Это не считается.

Она сказала:

— Дай подумать… Как насчет пола?

— Все время от времени делают это на полу. Ты считаешь пол необычным местом?

— Я не хочу больше в это играть.

Вот так! Роберт вспомнил, как он заехал за ними перед венчанием и Джерри заорал на Энн, неужели она — так ее и разэдак! — хоть раз в жизни не может собраться вовремя, а Энн ответила, что она не хочет об этом говорить. Джерри выглядел так, будто вот-вот даст ей в морду, но не дал. Спустя пару минут он остыл и стал снова называть ее принцессой.

Она сказала, что не хочет больше в это играть, и Роберт ответил:

— Ладно.

Ему было все равно. Он смотрел вниз. Толпа редела. Дэннис, который уже вылез из чана, разговаривал с Дианой Корриган-Кочрейн — так звали «глаза и уши Северной дельты Миссисипи». Роберт подумал, что было бы неплохо, если бы Дэннис довел отношения с ней до крайних пределов.

Энн что-то сказала.

— Ты что-то спросила?

— Я спросила, получится ли то, что ты затеял.

— Должно.

— Джерри считает тебя сумасшедшим.

— Он говорил мне об этом. И все-таки он здесь.

— У меня плохое предчувствие.

— Хочешь, чтобы я обнял тебя и сказал, что все будет хорошо?

— Я говорю серьезно, а ты надо мной издеваешься.

Он мог бы сказать ей, что его так и подмывает начать издеваться, когда у нее появляется плохое предчувствие и она начинает говорить серьезно. Но он не сказал этого. Нет, он показал, что внимателен к ней, как это и должно быть.

— Что случилось, детка? Что тебя беспокоит?

— Я все еще боюсь, вдруг что-либо случится с Джерри.

Боится она… Как бы не так! Надеется…

— Например, что его застрелят?

— Это ведь возможно, правда?

— И ты станешь изображать из себя безутешную вдову до тех пор, пока адвокат не выпишет чек?

— Не смешно.

— Будешь надевать черное траурное бикини перед посещением бассейна?

Она направилась в ванну.

— Я настолько внимателен к женщинам, что это оборачивается против меня, — сказал он ей в спину.

Дэннис спросил Диану, не согласится ли она выпить с ним, и добавил, что лучше ее его шоу никто никогда не комментировал, не говоря уже о том, что ни один из комментаторов не был и вполовину так красив. Они зашли за чан, так как Дэннису надо было сменить одежду. Она сказала:

— Переодевайся, не буду смотреть.

Он наблюдал за тем, как она стала смотреть сначала вверх, на лестницу, затем на землю — как раз там, куда она смотрела, лежал Флойд, а затем, когда он снял плавки, на него.

— Ты же сказала, что не будешь смотреть.

— Я соврала.

Они принесли стулья из патио-бара и поставили их на краю лужайки, подальше от вечерней суеты. Они сидели рядом друг с другом, с коктейлями, в сумерках. Дэннис смотрел на лестницу, возвышавшуюся на фоне вечернего неба.

— И сколько ты этим уже занимаешься? — тихо спросила она.

— Четыре года.

— Не устал еще?

— Нет, но уже где-то рядом.

— И что потом?

— Не знаю.

— Где ты остановился?

Он посмотрел на нее — в глазах ожидание.

— Моя хозяйка не ложится допоздна.

— Хочешь поехать в Мемфис?

— К тебе?

Она кивнула.

— После того как я проведу выпуск новостей.

— Я хочу этого больше всего на свете, — сказал он.

— Тебе пришлось многое передумать за последнее время, — сказала она.

— Если бы я сказал тебе — сколько, ты бы не поверила.

— Ты был на лестнице тем вечером, да?

Он кивнул. Они не отрывали друг от друга глаз.

— Арлен и Клоп?

Он снова кивнул.

Она отвернулась, посмотрела на лестницу, потом опять повернулась к нему:

— Я не понимаю. Почему ты все же признал это?

— Я и сам не понимаю. Если бы ты не спросила, я, скорее всего, ничего бы не сказал.

— Тебе нужно было с кем-то поделиться.

— А кто еще об этом не знает? Но наверное, есть смысл в том, что я сказал это именно тебе — ну, для меня ты вторая кандидатура после адвоката. Но пока не говори никому, я пока не собираюсь идти в полицию. Нужно подождать.

— Подождать чего?

— Момента, когда все это закончится.

— А что должно случиться?

— Не имею ни малейшего понятия.

Через несколько минут к ним подошел Роберт.

— Вы двое хотите побыть наедине? — спросил он.

Дэннису пришлось подумать, прежде чем ответить. Если он скажет «да», не исключено, что Диана будет допрашивать его до тех пор, пока он все ей не расскажет. Но если он скажет «нет», они могут не поехать в Мемфис. Все это проносилось у него в голове, когда Диана сказала, что ей надо идти, чтобы подготовиться к одиннадцатичасовым новостям. Дэннису ничего не оставалось, кроме как сказать, что он устал и сейчас пойдет искать Чарли, который отвезет его домой. Роберт сказал, что подбросит его, но почему бы им сначала не выпить чего-нибудь?

— Мне нужно кое-что тебе сообщить.

И вот Дэннис снова сидел и смотрел на лестницу с бокалом коктейля в руке и с Робертом вместо Дианы.

— Ты еще не решил?

— Продать душу? Не решил.

— Все равно придется.

— У меня нет других предложений, чтобы сравнить с ними твое.

— Зато есть нужда. Что ты будешь делать, когда не сможешь больше прыгать? Слушай, я отвечу на все твои вопросы, и отвечу на них честно. Мы занимаемся грязным делом, но именно оно сулит немалые бабки. Я заинтересован в тебе и поэтому поднимаю твою ставку. Двести пятьдесят в первый год. Пятьсот во второй. А в третий — миллион. Плюс премии, плюс те бабки, которые ты будешь получать от своего дайвинг-шоу. Разве это плохо? — Роберт улыбнулся и отхлебнул из бокала.

— Что насчет Джерри?

— А что?

— Ты говорил, он занимался поджогами.

— И взрывами, его обучали этому во Вьетнаме. Когда Джерри уволился из армии, он привез домой целый чемодан взрывчатки.

— Он работает на мафию?

— В Детройте ее называют «Фирма». Джерри выполнил парочку их заказов, а потом они наехали на его брата. Двоим из «Фирмы» понадобился его бизнес, то есть дома фабричного производства. В следующий раз, когда они приехали повидать брата Джерри и вышли из его офиса, их машины взорвались, как только они в них сели. С тех пор у Джерри с мафией полное взаимопонимание. Они не лезут ни к нему самому, ни к его брату, и их машины не взрываются.

— Как ему удалось выйти сухим из воды?

— Он крепкий орешек, его голыми руками не возьмешь! Ну и он, кроме того, еще какой-то там дальний родственник мафиози, который в то время стоял во главе «Фирмы». Кровное родство — с этим им приходится считаться. А я с ним встретился так. Я возглавлял «Псов», и мы не поладили с одной бандой. Я нанял Джерри — уже десять лет прошло, — и он взорвал несколько их притонов. Это сработало лучше, чем я ожидал, и вышибло их напрочь. Я взял Джерри в качестве исполнителя, вооруженного до зубов. Понимаешь, о чем я? Он появлялся тогда, когда нужно было действовать жестко ради блага «Псов». Потом он перешел на следующий уровень, сказав, что теперь он босс и командует парадом. У него в подручных оказался головорез-громила. Тут уж ничего не поделаешь! Кроме того, я был обязан ему, потому что он наладил движение финансовых потоков таким образом, что удавалось уклоняться от уплаты налогов. Он этому научился у брата. Когда тот засветился, он уехал в Милан на пару лет и получил там степень магистра по бизнесу. Тамошние бизнес-акулы, такие же, как на Уолл-стрит, обучили его, как прятать бабки так, чтобы их сам черт не нашел.

Дэннис спросил:

— Тогда почему он босс?

— Он босс потому, что сам себя так называет.

— Ты умнее его.

— Я знаю.

— А он знает?

— Да, знает.

— Это, наверное, здорово его бесит.

— Не очень, потому что он сильнее.

— Но ты нужен ему для того, чтобы все работало.

— Да.

— А он тебе нужен?

— Мы все уважаем силу.

— Ту, что взрывает машины?

— Ту, за которой не заржавеет…

— Что ты имеешь в виду?

— Не подставляйся ему, когда меня нет рядом.