Случайный свидетель

21

Над входом в палатку висел фонарь, а под фонарем в шезлонге сидела женщина, которая днем раскатывала тесто. Она курила сигарету. Он подходил, а она просто смотрела на него, не говоря ни слова, без улыбки.

На губах у нее была помада. И еще она вроде бы подвела глаза. Волосы, расчесанные на прямой пробор, свободно падали на плечи. На ней была белая блузка с расстегнутыми верхними пуговицами и длинная юбка. Наряд явно не времен Гражданской войны.

Он протянул ей косяк, вернее, оставшуюся половину. Она посмотрела сначала на косяк, потом ему в глаза, затем взяла косяк и наклонилась к пламени его зажигалки. Сидя прямо, она затянулась, задержала дыхание, чтобы марихуана сделала свое дело, затем выдохнула облако дыма, откинулась в шезлонге и улыбнулась:

— Ты все же пришел.

— Я в карауле.

— Что, прямо сейчас?

— Да, прямо сейчас. Мой пост возле кустарника.

Устроившись удобнее в шезлонге, она сказала:

— Ты что же, оставил пост ради кусочка «Озорника»?

На этот вопрос нужно было достойно ответить, и Дэннис лихорадочно пытался придумать, что бы такое сказать. Она сидела и ждала. В конце концов, он просто улыбнулся.

Она не улыбнулась в ответ, глядя ему в глаза. Он спросил:

— Как у тебя день прошел?

— Ближе к вечеру приперся мой благоверный, хотел забрать пирог с собой, на конкурс. Я сказала, что он у меня пригорел и я его выбросила. Он спросил, куда я его выбросила. Хотел пойти и проверить. Я сказала: «Иди к биотуалетам. Он во втором слева».

— Ну и что, пошел?

— Нет, но хотел.

— Так ты пекла пирог или нет?

— Ну вот еще! Раскатала тесто, да и все.

Дэннис прислонил ружье к столу, придвинул ближе к ее шезлонгу походный стул, сел и снял с головы кепи, обдумывая свои дальнейшие слова.

— Короче, оставила мужа с носом?

— Да уж!

— Я часто встречаю девушек, попавших в сложные жизненные обстоятельства. Молодые разведенки с детьми, а бывшие мужья им совсем не помогают! Некоторые из них начинали интересоваться мной — девушки, я имею в виду, — надеясь, что, может быть, на этот раз им повезет.

Она сказала:

— А на что ты надеялся? Выйти сухим из воды?

— Не всегда. — Трава приятно расслабила, ему было хорошо, и он хотел поговорить. — Я встречал девушек… Я всегда называю женщин девушками. Это мое самое любимое слово. — Он улыбнулся.

— А какое самое нелюбимое?

— Сопляк. А твое?

— Сука. Меня так часто называют.

На этом они могли бы и остановиться, но он чувствовал, что должен закончить мысль прежде, чем забудет ее.

— Так вот, я встречал девушек, на которых я мог бы жениться, и мы были бы счастливы и ладили бы друг с другом.

— Как ты это определял?

— Нам нравилось друг с другом разговаривать. Мы любили одно и то же. Очень важно, когда двоим нравится общаться друг с другом.

— Надо же, какой общительный! — сказала она. — Чем ты вообще интересуешься в жизни, кроме того, что ухлестываешь за девушками?

— Имеешь в виду, чем зарабатываю себе на жизнь? Угадай.

— Ты не коммивояжер. — Женщина по-прежнему глядела ему в глаза. — И ты не из этих мест, ты откуда-то издалека. И уж точно не блюститель порядка!

— В смысле?

— Ну, ты, скажем, не помощник шерифа. Выглядишь слишком умным для такой работы.

— Ты не слишком высокого мнения о копах. Я прав?

— Я их на дух не выношу, так как довелось иметь с ними дело.

— Почему ты вышла замуж за своего заядлого конфедерата?

— Потому что время от времени у меня бывают периоды особенной глупости. В один из таких периодов я начала переписываться с заключенным, родственником одного из моих друзей. Собственно, друг меня и втянул в это. Девушки таким образом пытаются разнообразить свою жизнь. Читая письма из тюрьмы, они начинают думать, что парень, который их пишет, на самом деле хороший. Они думают, что нужно только заставить его увидеть свои положительные качества и все будет в лучшем виде. — Она затянулась и продолжила: — Ну, у моего положительных качеств не оказалось, но когда я это поняла, было уже поздно. Мы уже были женаты.

— Брось его, — сказал Дэннис. — Разведись.

— Собираюсь с силами для этого. Хочу переехать во Флориду, в Орландо. Я слышала, это хороший город, где жизнь бьет ключом.

Она была провинциалкой, Лоретта. Изо всех сил старалась не быть ею, тем не менее была. Ее мечтой было жить там, где есть парки с аттракционами.

— Я все еще пытаюсь угадать, чем ты зарабатываешь на жизнь. — Она взглянула на него. Затем, отведя взгляд, сказала: — Ты — крупье, работаешь в казино. Нет, ты скорее профессиональный игрок, картежник, должно быть.

Дэннис покачал головой. Но все равно неплохо! Он представил себя за покерным столом.

— И ты не занимаешься бизнесом.

— Почему ты так думаешь?

— Волосы не той длины.

— Я мог бы заниматься музыкальным бизнесом.

— Да, мог бы. И что, занимаешься?

— Нет.

— Тогда почему ты упомянул о музыке?

— Просто хотел помочь. Тебе нравится блюз?

— А, понимаю. Ты музыкант.

Дэннис покачал головой.

— Я могу быть из отдела по борьбе с наркотиками либо с терроризмом, в общем, следаком.

Она смотрела на него из-под опущенных ресниц.

— Допускаю, но тогда ты не предложил бы мне косяк с марихуаной.

— А что, если я наркоту толкаю, чтобы взять след?

— Всяко бывает! Но ты выглядишь слишком, ну, чистым, что ли, и у тебя пристойный вид. — Она прищурилась. — Ты сидел когда-нибудь в Парчмане?

Он покачал головой.

— Там твой муж сидел?

— Два года.

Дэнниса осенило.

— До этого он был помощником шерифа, а сейчас работает на мистера Киркбрайда. Я прав?

Она воскликнула:

— О господи!

— И еще он торгует наркотиками.

— Ты дайвер, — сказала Лоретта. Дэннис ждал. — Почему бы тебе не вломить этому сукиному сыну и не убрать его с дороги? — добавила она.

Всем известно, что он был на своей лестнице, когда убили Флойда. Она сама это сказала, и Дэннис спросил ее, не Арлен ли ей это сообщил. Нет, она услышала это в баре при казино, а потом спросила мужа, и он ей все рассказал. Лоретта сказала, что, когда он напивается, он всегда ей рассказывает о своих делах.

Дэннис возвращался на свой пост, поминутно спотыкаясь о кочки. Было темно.

Она спросила его, почему он не рассказал все властям. Он ответил, что собирается сделать это на следующей неделе, если ничего не случится. Она захотела узнать, что может случиться. Он ответил в духе Роберта: «Не подавай пока на развод. Потом, глядишь, и не придется». Затем он взял свою винтовку и ушел.

Он брел к темнеющему вдалеке кустарнику. Почти дойдя до места, он увидел маячившую неподалеку фигуру. Дэннис подумал, что это еще один караульный и что он отклонился от правильного направления и пришел на чужой пост. Как же так? Ведь, уходя со своего поста, он оглянулся и выбрал себе ориентир — дубовую крону, шапкой возвышавшуюся над кустарником! Вон она, он к ней и идет. Как раз там стоял караульный, у которого, похоже, не было винтовки.

У караульного не было винтовки, потому что это был полковник Джон Роу. И его рука лежала на рукояти сабли.

Джон Роу сказал:

— Капрал, ты оставил свой пост.

— Да, сэр, — ответил Дэннис.

В конце концов, почему бы и нет?

— Ты знаешь, что за это тебя в те времена могли судить и расстрелять?

— Сэр, — сказал Дэннис, — я кое-что заметил в той стороне. — Он махнул рукой в направлении, откуда пришел.

Надо же как-то выкручиваться!

Джон Роу молчал — на случай такого развития событий у него не было заготовлено подходящей фразы.

— Я подумал, что, может, это лазутчики конфедератов, — сказал Дэннис. — Может, они хотят взять кого-либо в плен, решил я.

— Капрал…

— Да, сэр?

— Тебя не было как минимум час.

Пауза.

— Полковник, могу я быть с вами откровенен?

— Да.

— Не по мне это все. Не по душе.

— Хочешь выбыть?

— Только тогда, когда все закончится. И вряд ли когда-нибудь я влипну в это снова.

— Но завтра ты еще будешь здесь.

— Да, сэр. Битву я не пропущу.

— Завтра из садов навстречу тебе пойдет Арлен Новис со своей командой. Я не о том, что они из Дикси-мафии — это словосочетание для меня ничего не значит. Я о том, что они головорезы, а завтра утром, когда проснутся, сразу начнут пить. К началу сражения они напиваются до такого состояния, что, когда во время атаки орут во все горло боевой клич южан, складывается впечатление, будто они идут убивать. Во время сборов они постоянно ввязываются в драки с северянами. Их уже несколько раз предупреждали, но это не помогает. Их очень сложно контролировать. В прошлом году, во Франклине и Коринфе, они встретили наши шеренги ружейными прикладами. Это было мое самое яркое впечатление от тех сборов. Я был капитаном в 95-м из Огайо, для разнообразия командовал пехотным подразделением. Хотя мне больше нравится кавалерия. В битве при Елоу-Таверн я был Джеймсом Стюартом и потерял свою лошадь. — Джон Роу помедлил, подходя к главному. — Надеюсь, ты понимаешь, что, возможно, Арлен со своими людьми завтра захочет избавиться от тебя?

Дэннис был готов к такому повороту.

— Если я вам скажу прямо сейчас, что видел, как они убили Флойда Шауэрса, вы пойдете и арестуете их?

После секундной паузы Джон Роу сказал:

— Арлен останется на свободе до понедельника.

Может, сыграть с ним в Роберта? Брякнуть что-то вроде: «Вы уверены? Вы уверены в этом?» Ладно, не стоит умничать. Он сказал:

— Стало быть, вы предоставляете ему возможность избавиться от меня.

Джон Роу покачал головой:

— Я должен быть на завтрашнем сражении. Все остальное потом.

— Я знаю одного человека, которому Арлен сказал, что они убили Флойда. И этот человек, кстати, будет не прочь, если Арлена упекут за решетку.

Джон Роу кивнул:

— Про Лоретту Новис я все знаю. Она даст свидетельские показания, если их даст тот, кто видел, как все произошло. Но если у меня будет он, то зачем мне она, не так ли?

Дэннис предложил:

— Продолжим этот разговор в понедельник. Договорились?

Джон Роу сказал:

— Я мог бы вызвать тебя в суд и заставить давать показания под присягой.

— Мне нужно возвращаться на пост, сэр, — сказал Дэннис.

Он думал, что он самый умный. Но последнее слово осталось за Джоном Роу.

— Если намерен завтра участвовать в сражении, спори свои нашивки, рядовой, — сказал он.

Они условились, что Арлен будет подходить с одной стороны палаточной улицы, а Рыба и Ньютон — с другой. Он выбрал Ньютона, потому что у того с Робертом уже была перепалка и он сказал, что задал бы ниггеру жару, если бы не сабля у того в руках. И потом Ньютон, пережевывая свой табак — ну и отвратительное же зрелище, вся борода в соплях! — сказал, чтобы Арлен не беспокоился, с черномазым он разберется.

Они должны были встретиться в палатке генерала Гранта, а дальше как пойдет. Может, они сунут в рот дуло пистолета этому Цезарю Джермано и скажут, чтобы он отправлялся домой. По дороге Арлен зашел к жене. Если он увидит эти долбаные зеленые помидоры, значит, она и не принималась за свой долбаный пирог, который у нее будто бы подгорел.

Первое, что он ей сказал, было:

— Это что у тебя на столе? Пятка?

Лоретта и бровью не повела.

— А ты сам как думаешь?

— Я-то уж знаю, что это.

— Тогда почему спрашиваешь?

— Да что с тобой такое?

— Ничего.

— Я говорил тебе не приносить траву сюда. Ты что, хочешь, чтобы соседские бабы принюхивались и всякую хрень про тебя плели?

— Они так тебя боятся, что и близко ко мне не подходят. Меня даже не пригласили на чай. Я бы все равно не пошла, но могли бы, по крайней мере, пригласить.

Арлен сказал:

— Ты меня не послушалась.

— Из дома я ничего не таскала, милый. Мимо солдат проходил, янки, и оставил мне косяк.

— Кто это был?

— Не хочу тебя расстраивать.

— Я спрашиваю, кто это был?

— А я не собираюсь тебе отвечать. Пошел в задницу.

Это была уже не та малышка, которая писала ему письма в тюрягу. Бабы меняются, все без исключения. Селишь их в хороший дом, покупаешь машину, и они превращаются в тех еще сучар!

— Нарываешься? Хочешь, чтобы я тебе врезал? — обозлился Арлен. — Хочешь, чтобы на твои крики сбежался народ из соседних палаток. Я повторю свой вопрос дома, и там ты сможешь орать сколько захочешь.

Она смотрела на него и улыбалась, будто знала про него что-то такое, чего не знал он сам. Она всегда так делала, чтобы вывести его из себя, и это всегда выводило его из себя.

И Арлен спросил, как всегда надеясь на ответ и как всегда его не получая:

— Да что с тобой такое?

Примерно за час до этого Джермано, обливаясь потом в теплом нижнем белье, вышел из своей генеральской палатки. Он поморщился при виде Гектора и Тонто:

— Все, я спекся. Я не могу здесь спать. Я возвращаюсь в отель.

Если Джерри что-то решил, спорить с ним было бесполезно. Гектор сказал:

— Конечно, — и добавил, что найдет Грува и Седрика, которые его отвезут. Джермано было глубоко наплевать, кто его повезет, но это имело значение для Гектора: если конфедераты наведаются с визитом, он должен быть здесь.

Джермано спросил:

— Роберт спит?

Гектор ответил, что нет, он где-то поблизости.

Джермано распорядился:

— Скажи ему, что я уехал.

Когда Джерри уехал, Гектор сказал Тонто:

— Не было никакой возможности остановить его. Что будет, если он застукает свою мадаму в постели с Робертом?

Тонто подумал, затем ответил:

— Не знаю. Поживем — увидим.

Они сидели за столом перед палаткой Джермано, под фонарем, прикрепленным к поднятому над входом тенту. И Гектор, и Тонто, вспоминая Джерри или разговаривая о нем, называли его Джермано. Они не могли понять, почему Роберт позволяет ему быть главным. Да, они будут защищать его жизнь, не испытывая к нему особого уважения, но только потому, что так сказал Роберт. Есть вопросы? Нет вопросов. Джермано всегда отдает свои распоряжения приказным тоном, а Роберт вселяет уверенность, что ты важен для дела. Езжай, парень, сначала в Миссисипи, а потом мы отберем бизнес у Дикси-мафии. Внушает? А то! Но сначала достань военную форму времен Гражданской войны. Нехило? И оружие времен Гражданской войны. Класс! Будем играть в войнушку. Как в детстве. Да ну? Без дураков.

Гектор сказал:

— Из него мог бы получиться отменный тореадор со своим собственным стилем. Могу поспорить, что бандерильи за него втыкал бы кто-нибудь другой. А знаешь почему? Ему нравится, когда его окружают люди, которые знают свое дело. С бандерильями работать, может, и трудно, но мужества при этом требуется гораздо меньше, чем когда ты прешь на бычьи рога со шпагой в руке. Он, наверное, мог бы стать кем угодно, если бы захотел.

— Знаешь, что он хочет сделать? — спросил Тонто. — Он хочет прыгнуть с той лестницы.

— Он так сказал?

— Нет, но я знаю.

— Откуда?

— Вспомни, как он смотрит на Дэнниса, когда тот прыгает! Он прямо заходится… Ты видел его глаза в такие моменты? Думаю, он бы многое отдал за то, чтобы сделать так же. Парень в воздухе, черт знает на какой высоте, вертится, переворачивается, но полностью контролирует все, что с ним происходит. Показывает, насколько он крутой. Роберт тоже крутой. Он держит при себе Дэнниса, потому что уважает его, отдавая должное его мужеству.

— Это ты думаешь, что Джермано хочет прыгнуть, — сказал Гектор. — Но ты же не знаешь наверняка.

— Да, не знаю. Так же как не знаю и того, куда идет вон тот мужик в конфедератской форме — к нам или нет. Но я чувствую, что к нам, и насчет Джермано я тоже чувствую.

— С другой стороны тоже идут, — сказал Гектор. — Двое.

Джим Рейн, по кличке Рыба, увидел двоих, сидевших под фонарем. У того, кто сидел подальше, волосы были собраны в хвост. У другого на голове была бандана, и он смотрел в сторону Рыбы. Джим Рейн сказал Ньютону:

— Вон тот был в салуне с генералом и ниггером. — Он имел в виду Роберта, поскольку именно его искал Ньютон.

Ньютон спросил:

— А эти двое тоже ниггеры?

— Я думаю, они мексиканцы, — сказал Джим Рейн.

— Да какая разница, — сказал Ньютон. — Черномазые, один хрен.

В противоположном конце палаточной улицы они увидели Арлена, который шел им навстречу. За ремень у него был заткнут кольт армейского образца. У Джима Рейна и Ньютона револьверы были в кобурах, но с отпиленными концами стволов. Тип в бандане уставился на Джима Рейна — так же, как он смотрел на него тогда, в салуне.

Джим Рейн и Ньютон шли навстречу Арлену.

Мексиканцы за столом — или кто там они были — вытащили кольты и положили их перед собой. Одновременно и молча, не обменявшись даже взглядом.

Гектор Диас смотрел на троих южан в шляпах, которые шли им как корове седло. Никакой индивидуальности! Просто трое кретинов, которые привыкли, что люди пугаются всего лишь их взгляда. Выражение лица одного из них не внушало опасений. Гектор решил, что это Арлен.

Арлен сказал:

— Ну, ребята, как у вас проходит вечер?

Гектор смотрел на Арлена. Тонто не отрывал глаз от двоих других.

— Дышите воздухом?

И этот вопрос они оставили без внимания.

— Чего это вы, ребята, молчите? — не отступался Арлен. — Как там ваш генерал, мистер Джермано? Не болеет?

Гектор слегка растянул губы в улыбке — не смог сдержаться.

— Наш генерал спит.

— А вы охраняете его сон?

— Нет. Как ты сам только что сказал, мы дышим воздухом.

— Вызови его сюда, я хочу с ним поговорить. Или я сам могу в палатку зайти.

— Я уже тебе сказал, он спит.

Арлен кивком указал на стол:

— Пушки заряжены?

— Да, заряжены.

— Вы знаете, что здесь запрещено находиться с заряженным оружием?

— Знаем, — сказал Гектор. — И вы это тоже знаете.

Арлен продолжил:

— Как вы думаете, зачем мы сюда пришли?

Гектор Диас обратился к Тонто:

— Прямо кино какое-то! Типа долбаного «Жаркого полдня» с Гэри Купером в главной роли.

— Я что-то не расслышал, — сказал Арлен.

— Я сказал, что вы занимаетесь суходрочкой, хотите вытащить свои пушки, но у вас кишка тонка сделать это.

Мужик с табачной слюной в бороде изумился:

— Что он вякнул? А?

Но Арлен прервал его:

— Вы думаете, мы за этим сюда пришли? Застрелить вас? Иисус Христос…

— Господь наш и Спаситель, — добавил Гектор. — Нет, не думаю, что застрелить. Может быть, припугнуть. Вдруг мы сдрейфим и уберемся восвояси?

— Увидимся завтра, — сказал Арлен, — во время сражения, когда попрем вас прикладами и штыками.

— И саблями, — сказал Гектор.

— Хочешь скрестить сабли? — сказал Арлен. — Нет вопросов, у меня есть сабля. Все будет так, как ты захочешь, Панчо Вилла, революционер мексиканского пошиба.

Гектор опять обратился к Тонто:

— Слышал, что сказал этот парень?

Тонто только плечами пожал.

Но тут тип с заплеванной бородой спросил:

— А где ниггер?

Тонто посмотрел на него:

— Его нет. Уехал трахать твою жену.

Гектор видел, что у бородатого чуть крыша не съехала. Он потянулся за пистолетом, но Арлен схватил его за руку и завернул ее ему за спину, коповским приемом. Это был конец визита. Но прежде чем они ушли, Арлен пообещал:

— До завтра!

Гектор посмотрел на Тонто:

— Завтрашний день тебя устраивает?