Дверь со скрипом открывается, и внутрь проникает свет. — Ты проснулась?
Подумываю ее обмануть, но она включает свет.
Я заставляю себя прищуриться, приподнимаясь на локтях. — Ну, я пытался заснуть.
Моя мама — высокая дама с грязными светлыми волосами и слабостью к безвкусной обуви. Она на средних лет, но годы, в течение которых она переживала одну катастрофу за другой, оставили свой след.
Она держится за дверной косяк, стаскивает с себя фиолетовые туфли и качает головой. — Мужчины — такие придурки.
О, хорошо, она хочет высказаться.
— Я согласна, но, может, мы поговорим об этом завтра? Я как раз собиралась…
— Мне утром на работу, — прерывает она, качая головой. — Джен, конечно, отменила. Мне нужно, чтобы ты отвезла детей перед школой.
Мне не удается сдержать вздох раздражения. Нам приходится делить машину, что является настоящей головной болью. — Ну, в таком случае мне определенно нужно поспать.
Она закатывает глаза, преувеличивая свое разочарование. — Ладно, думаю, девчачьи разговоры могут подождать.
— Спокойной ночи.
— И последнее. Я определенно не буду работать по понедельникам после следующего графика. Я подумала, раз уж у меня теперь есть график работы по субботам утром и по понедельникам выходной, может, ты начнешь искать что-то на неполный рабочий день, как мы говорили? Копи на другую машину.
— Ладно, — говорю я, признаюсь, немного не сразу. — Посмотрю, смогу ли я что-нибудь найти.
Видимо, я недостаточно на взводе, поэтому она пытается мне это продать. — Это будет твоя машина.
Это была бы семейная машина, не моя, но я не спорю. Я даже час не могу себе позволить , не говоря уже о машине.
— Брэкса отстранили от работы, иначе он даже не смог бы забрать меня завтра; тогда бы нам пришлось совсем туго.
— Он забирает тебя? И чего она ожидала от парня по имени Брэкс?
— Мы собираемся куда-нибудь сходить.
— Поэтому я работаю няней.
Это был не вопрос, но она все равно отвечает. — Если вы не против. Нам действительно нужно провести немного времени вместе.
Я киваю, плотно сжав губы.
— Если дела пойдут так же, как и прежде, нам, возможно, не придется продлевать этот договор аренды, — сказала она, как будто это заманчивая возможность.
Единственное, чего мне меньше всего хочется, чем переехать к Брэксу, так это разговаривать с Винсом Морелли, сидя на полу у моей кровати.
Поскольку я не иду на сотрудничество, она фыркает и выключает свет. — С тобой не весело. Спокойной ночи.
Как только она уходит, я натягиваю одеяло, чтобы закрыть лицо. Я на мгновение задумываюсь, насколько нелепа моя жизнь. Минуту назад какой-то криминальный гангстер, с которым я хожу в школу, схватил меня за шею, угрожая удушением, а теперь мама хочет, чтобы я нашла работу без опыта, которая была бы классной с легкой доступностью — но не волнуйся, если дела пойдут хорошо (несмотря на то, что мужчины, по-видимому, придурки?), мы сможем переехать к моему новому «папочке» — который на семь лет старше меня.
Я чувствую, что Винс стоит у моей кровати, но не снимаю одеяло.
— Знаешь что, если хочешь убить меня, то давай, сделай это сейчас. По крайней мере, тогда я смогу поспать.
Кровать прогибается и скрипит, и мои глаза расширяются, но он не может видеть. Я чувствую его тепло у своего бока, а затем он тянет мое одеяло — и после он оказывается под ним вместе со мной, поворачивая голову в мою сторону.
— Так это была твоя мама, да?
— Это была она.
— Не нравится парень? — предполагает он.
— Было бы более нормально, если бы он встречался со мной — и у меня такое чувство, что у него раз или два возникала такая мысль. Совместное проживание — не очень хорошая идея.
— Тебе нужна новая машина, — заявляет он.
— Мне нужна новая жизнь, — отвечаю я.
— Возможно, тебе повезло. Я никогда не встречал женщину, которая связалась бы с Морелли и не начала бы после этого новую жизнь, хотя не могу сказать, что это всегда хорошо.
На этот раз я поднимаю брови. — Мы связаны?
— У меня такое чувство, что так и есть.
Около полуминуты мы молчим, а потом я говорю: — Я никому ничего не скажу. Честно. У меня и своих проблем хватает, не хочу добавлять к этому списку еще и мафию.
— Надеюсь, ты говоришь правду. Не только ради меня, но и ради себя, — добавляет он. — Тебе следует думать об этом так, будто ты прикрываешь свою задницу так же, как и мою.
— Возможно, так оно и есть, — бормочу я. — Если бы я позвонила, а не съежилась в спальне той ночью, они, возможно, были бы живы.
Должно быть, по тому, как я это сказала, было ясно, что это тяготит мой разум, потому что Винс обдумывает в течение минуты, но не с тем холодным, жестким взглядом, который был у него ранее. Через минуту, его тон мягче, чем я ожидала, он говорит: — Они бы не были. Ты ничего не могла сделать.
Я на секунду задумалась, но ожидаемого облегчения не наступило.
Вероятно, это подтверждение того, что парень, лежащий сейчас в моей постели, — убийца, но это тоже не соответствует моим ожиданиям.
— И что теперь? — тихо спрашиваю я.
— Ну, похоже, тебе придется поделиться одеялом.
Мои глаза встревожено расширяются. — Что? Ты не можешь остаться!
Он уже улыбается, ему нравится надо мной издеваться.
— Ох, — я краснею.
К счастью, не требуется много времени, чтобы придумать, как его вытащить. Моя мать идет в душ, и как только вода включается, мы можем свободно пробраться по коридору.
Я открываю дверь, чтобы выпустить его, но он отстает, оглядываясь по коридору, из которого мы только что вышли. Его взгляд возвращается ко мне, все еще неуверенный.
— Ты можешь мне доверять, — говорю я ему.
Кивнув и удерживая мой взгляд, он говорит: — Я надеюсь на это.
С этими словами он наконец уходит.
-
— Можно нам чесночный хлеб?
Я смотрю на своего младшего брата, берущего третью чашку для пробы с маленького стенда «попробуй меня» в пекарне продуктового магазина. — Нет. Аллан, больше никаких образцов тортов. Тебе положено брать только одну.
— Я хочу торт, — объявляет моя младшая сестра, протягивая к нему руку. Я закатываю глаза, когда Аллан хватает еще один и протягивает ей, бросая на меня невинный взгляд.
— Это было не для меня, — защищается он. — Почему мы не можем получить чесночный хлеб? Чесночный хлеб такой вкусный.
— Мы здесь только ради коробки спагетти и банки соуса. Вот и все.
— Тогда зачем нам тележка? — спрашивает он, и вполне обоснованно.
— Для Кейси — она любит кататься.
— Нечестно, я хочу ездить. Заставь ее ездить по очереди.
Я резко останавливаю тележку и делаю глубокий вдох. — Мы не ссоримся из-за того, кто едет в тележке. Не ссоримся. Пожалуйста, можем мы просто пойти и купить еды на ужин, чтобы пойти домой?
— Я не хочу идти домой, — жалуется Аллан, направляясь к отделу с пастой.
Снова начинаю двигаться, пока он блуждает, рассказывая мне, как скучно дома. Я не могу с этим поспорить. Без кабельного телевидения есть не так много вариантов телевидения, и даже мне надоели одни и те же детские шоу снова и снова. — Может, вы, ребята, поиграете со своими Лего, — предлагаю я. — Или раскрасите картинку и повесьте на холодильник. У вас есть дела.
— Это все скучно, — сообщает он мне.
— Просто возьми спагетти, — говорю я ему, замедляя шаг и останавливаясь перед стеной коробок с пастой.
— Спагетти, да?
Мое сердце выпрыгивает из груди, когда я узнаю голос Винса, оборачиваюсь и вижу, что он стоит прямо там, в проходе, рядом со мной.
— Малыш прав, — говорит он, ухмыляясь моему дискомфорту. — Это как-то скучно.
Мое сердце продолжает колотиться в груди, когда я оглядываюсь назад, проверяя, что он один. Он замечает, и его улыбка увядает, когда он, кажется, обдумывает это.
— Только я, — говорит он уже не так весело.
Как будто это имеет большое значение. Я этого не говорю. Неуверенность управляет мной, пока пытаюсь понять, как мне реагировать на его внезапное появление там, где я нахожусь. Это кажется паранойей, но ранее в классе, вместо того, чтобы вернуть место рядом со мной его законному владельцу, Винс снова сел на него.
— Ладно, а теперь можно нам немного чесночного хлеба? — спрашивает Аллан, не замечая моего внезапного дискомфорта.
Вместо того, чтобы ответить брату, я осторожно встречаюсь взглядом с Винсом. — Что ты здесь делаешь?
— Покупки.
Нет причин предполагать, что он не такой — в конце концов, всем нужны продукты — но я ему не верю. Я все равно киваю, поворачиваюсь к своей тележке и отодвигаю ее к краю прохода, не говоря ни слова.
Вкатываю тележку в узкое пространство между кассами, беру оба предмета с тележки и кладу их на ленту. Затем, как и положено с этого ракурса, оглядываюсь назад.
Вот Винс, в очереди за мной. На нем темные джинсы и угольно-серая рубашка, и, черт возьми, для убийцы он выглядит хорошо.
От одной мысли об этом слове на букву «м» у меня сжимается живот, и я смотрю на кассиршу, желая, чтобы она поторопилась.
— Кто ты? — спрашивает его Аллан.
— Друг твоей сестры, — отвечает Винс.
Я бросила на него взгляд, так как не назвала бы его так. — Почему ты стоишь в очереди?
— Хм?
— Ты сказал, что был в магазине, потому что ходил за продуктами. Я показываю на его пустые руки. — Ты ничего не купил.
Темная бровь поднимается, затем он хватает два пакета чипсов размером с закуску со стойки для импульсивных покупок и протягивает их моему брату. — Какой мне взять?
Я закатываю глаза, когда мой брат тычет в оранжевый пакет. Винс кладет другой обратно и поднимает пакет, тряся его. — Видишь? Я кое-что покупаю.
Кассир пробивает мои покупки и называет мне общую сумму. Я замираю, хмурясь на экран компьютера. Я взял с собой ровно 4 доллара — как раз достаточно, чтобы купить коробку спагетти и банку соуса. Мне как-то не хватает пятидесяти центов.
— Разве макароны не продавались по скидке?
— Да, — говорит она, глядя на экран.
Я неловко достаю деньги из кармана и пересчитываю их, зная, что их не хватит. Я не понимаю, почему. Аллан не взял нужный соус?
Это унизительно, особенно когда рядом стоит Винс, но я не знаю, что еще делать. — Эм, а сколько стоил соус?
Она смотрит на меня с легким раздражением, и я краснею.
— Просто я не взяла с собой кошелек, — говорю я, хотя в нем больше нет денег. — Я думала, что взяла достаточно, но мне не хватает нескольких центов.
Она достает банку с пастой, и, конечно же, она на размер больше той, которую мы обычно покупаем. Я не обратил внимания, когда Аллан ее схватил, потому что Винс сбил меня с толку.
— Ладно, я просто вернусь и возьму нужную, — говорю я, протягивая руку за банкой соуса.
Прежде чем я успеваю, Винс протискивается мимо тележки, направляясь к кассе. Он роняет чипсы на ленту и берет соус из моей руки, возвращая его кассиру. — Вы можете просто добавить чипсы в ее счет?
— Тебе не обязательно это делать — мне надо просто пойти и взять нужный. Я могла бы заплатить за него, просто…
Он поднимает руку, чтобы остановить меня, протягивая кассиру двадцатидолларовую купюру. Она быстро добавляет его чипсы в сумку и называет ему новую сумму.
— Отдай ей сдачу, — говорит он, проходя мимо меня, чтобы взять пакет с продуктами.
Я не мог быть более униженной, когда кассир вручал мне деньги, — а это о чем-то говорит, потому что мне уже несколько раз было неловко в этом продуктовом магазине. Быть бедным отстой.
— Тебе действительно не нужно было этого делать, — бормочу я.
Винс пожимает плечами, как будто это ничего. Я смотрю на 14 долларов в своей руке, как будто они напечатаны на золоте.
Разница между нами не может быть более выраженной.
— Ты могла бы пригласить меня на ужин, чтобы поблагодарить, — поддразнивает он, ожидая, когда я подвезу сестру к двери.
— Хочешь прийти на ужин? — говорю я, и мое недоверие очевидно.
— Ну, я еще ничего не ел, — говорит он, как будто это имеет хоть какой-то смысл.
— С моими братьями и сестрами? — добавляю я, теперь уже действительно глядя на него, как на сумасшедшего.
— Эй, я работаю с тем, что мне дают, — заявляет он.
Я автоматически выкатываю тележку наружу, но как только мы добираемся до машины и я понимаю, что мы с Винсом остались практически наедине, мой дискомфорт снова просачивается внутрь.
Понизив голос, я говорю ему: — Знаешь, тебе не обязательно за мной присматривать.
— Может быть, я хочу за тобой присматривать, — отвечает он, встречаясь со мной взглядом.
Я сглатываю. — Зачем?
Он просто пожимает плечами, открывает мою пассажирскую дверь и кладет пакет с продуктами внутрь. — Встретимся у твоего дома.
Я хочу поспорить — я не хочу остаться наедине с парнем, который вломился в мой дом прошлой ночью, но знаю, что это не принесет много пользы. Если Винс хочет прийти на ужин, он придет на ужин — независимо от того, приглашен он или нет.