Служение человечеству

Часть 11

Нежданной пациенткой занялась нейрохирургия, Гермиона и Гарри продолжили изучать семейные книги, понимая, что не зря они рассчитаны на год — изучать было сложно, но интересно. На этом фоне экзамены за младшую школу проскочили как-то совершенно незаметно, девочка не успела даже испугаться, а юный доктор воспринимал все экзамены очень спокойно. Их в его жизни было столько, что он запомнил простую истину — «F» пережить можно, а вот инфаркт — далеко не всегда.

— Слу-у-ушай, — задумчиво произнесла Гермиона. — А как может признать совершеннолетним магия?

— Видимо, есть триггеры, согласно которым… — начал рассуждать Гарри, подумал еще немного и признался. — Не знаю. Или магия — разумное существо, или мы слишком мало знаем о мире. Предлагаю пока принять за факт, а потом будем уже разбираться.

— Просто интересно, кто еще знает о том, что мы взрослые, — объяснила девочка свой интерес.

— Ну… наверняка Министерство, — предположил мальчик. — Вряд ли Дамблдор, потому что нет никакой реакции, судя по газетам, а она была бы.

— Да… — вспоминая четвертый курс, тихо произнесла Гермиона, подкатываясь к Гарри поближе. — Как-то спокойно очень, когда ты рядом. Что будет в замке, ума не приложу.

— Что будет, то будет, — рассудительно заявил мальчик. — Пойдем на другой факультет, наверное. К умникам, а то и к барсукам. Там деканы более адекватные были по слухам.

— Страшно мне, так бы и сбежала, — призналась девочка, обнимаемая в данный момент своим уже навсегда мальчиком.

— Ну, в принципе, могли бы попробовать, — задумчиво проговорил Гарри. — Не факт, что в других местах будет лучше, а своих идиотов мы, хотя бы знаем. Артефакты есть, законы вот изучаем, магическую медицину тоже…

— Уговорил, — кивнула Гермиона, которой очень не хотелось проделывать все то же самое в отношении незнакомой страны. Она понимала, что Гарри прав, своих-то они всех знали. И друзей, и врагов. Правда, оказалось, что друзей у них обоих не было… Или же доверились они совсем неподобающим людям.

Начинался май, а с ним и экзамены за среднюю школу. Медленно, очень медленно и не всегда отлично сдавались и эти экзамены, пока наконец не пришлось остановиться. Это случилось на математике, Гермиона внезапно почувствовала, что у нее кружится голова, да так, что темнеет в глазах, и схватилась за стол, мгновенно привлекая внимание спокойно работавшего Гарри. Мальчик, игнорируя присутствие экзаменаторов, отбросил от себя ручку, мгновенно оказавшись возле девочки, которую немедленно опер на себя.

— Позовите папу, — спокойным голосом попросил Гарри, пользуясь диагностическими чарами. По всему выходило, что Гермиона перенапряглась.

— Молодой человек, что вы себе позволяете, — начал председатель комиссии, был прерван коллегой, заметившей неестественную бледность девочки, но просто отмахнулся от этого.

— Или вы зовете врача, который наш папа, — объяснил мальчик. — Или потом будете объяснять все ваши мысли полиции.

— Да как вы! — непочтительность и уверенность ребенка возмутила старика, считавшего, что все эти случаи — лишь симуляция, чтобы разжалобить комиссию. — Да я вас! — начал он грозно вставать, но внезапно почувствовал очень сильную боль в области… хм… таза и, схватившись за оный, сел обратно.

Гарри в это время вытянул почти потерявшую сознание Гермиону из-за стола и поволок, помогая себе чарами, в коридор, а трое взрослых людей лишь смотрели на то, как мальчик тащит девочку буквально на себе. Едва увидев Гарри сквозь открывшуюся дверь, мистер Грейнджер бросился к нему.

В больнице оказалось, что Гермиона действительно перенапряглась и пока обойдется без экзаменов. Выслушав мальчика, мистер Грейнджер обратился в полицию, где Гарри рассказал, что произошло, как реагировали взрослые, не желавшие оказывать помощь, на что полицейские, прочтя историю этих детей, довольно быстро сообразили, что в классе могло получиться два трупа, если бы не этот пацан и его знания. Поэтому у экзаменаторов наступили очень, очень тяжелые дни.

— Надо подумать, как сделать так, чтобы Миона не пугалась, — задумчиво произнес Гарри.

— Есть варианты аутотренинга, но мы просто не успеем, — объяснил ему папа Марк, — поэтому просто будьте вместе, ну и аптечку я вам сложу.

— Вместе сложим, — заметил мальчик. — А то что, я не доктор, что ли?

— Уговорил, — кивнул улыбнувшийся мистер Грейнджер.

***

Явление Минервы МакГонагалл было фееричным. Очень невзлюбивший женщину после рассказа Гермионы мальчик с интересом наблюдал за тем, как вечно недовольная чем-то женщина с брезгливым выражением лица попыталась сходу наложить чары на родителей. Чары, разумеется, от артефактов отскочили, ударив обратно, так сказать, око за око. Профессор МакГонагалл замерла, глядя перед собой остановившимися глазами и демонстрируя действие неплохого такого Конфундуса, а может, даже и Империо. Гарри решил проверить эту мысль.

— Вы побывали на Косой Аллее с девочкой и все купили, — произнес он. — Давайте билет. — Минерва безропотно протянула красиво оформленный, но абсолютно никому не нужный листок пергамента. — Вы очень хорошо относитесь к этой девочке, она вызвала ваше уважение. Кивните и аппарируйте прочь.

— Сын, это что было? — заинтересовалась Эмма, пока Гарри успокаивал свою занервничавшую девочку.

— Это была профессор школы, которая решила приложить вас чарами, чтобы вы делали то, что ей нужно, — объяснил мальчик. — Но на артефакты она не рассчитывала, поэтому я ее сценарий немного подкорректировал. А сейчас мы уложим Гермиону поспать, потому что ей нужно.

— Как скажешь, — кивнула девочка, действительно почувствовав усталость, поэтому укладыванию не сопротивлялась. А вот Гарри, убедившись, что Гермиона уснула, спустился вниз. Ему было необходимо задать вопросы и обсудить наблюдения.

— Что меня смущает, — произнес мальчик, налив себе чаю. — Пугается она сильно, при этом устает, что говорит о недостаточности кровообращения, но, вроде бы, поводов к этому нет. Кроме того, как-то не соответствуют ее реакции возрасту.

— Тут я тебе могу ответить, — улыбнулся мистер Грейнджер. — Она рассказывала, что вплоть до рождения ребенка была в розовом тумане, помнишь? — Гарри утвердительно кивнул, начиная понимать. — Вот смотри, как это для нее выглядело: ты ушел на смерть, потом сразу, без перехода, рождение ребенка, осознание того, что была под контролем, и смерть ребенка. Просто представь такую последовательность.

— Ох, — мальчик задумался, у него получалось, что если и удалось сохранить психику, то последствия должны отразиться и на сердце, и на голове. То есть Гермиона и была, и не была взрослой одновременно. — Сложно, — признался он. — Но я вас понял, нужно ее защищать максимально, ожидая кризиса.

— Да, кризис возможен, — кивнул папа Марк. — У тебя, кстати, тоже, поэтому постарайтесь не разнести замок. Ну, или быстро убежать, когда разнесете.

Это было действительно проблемой. Если Гарри за двадцать с лишним лет многое передумал и фактически перегорел, то для Гермионы переходы были такими… В общем, и от меньшего с ума сходят, а это значило, в свою очередь — надо быть осторожным, чтобы не дебалансировать находящуюся в неустойчивом равновесии психику девочки.

Осознав, что происходит с девочкой, Гарри начал чаще ее обнимать, всеми силами демонстрируя ей, что именно Гермиона — центральная фигура его жизни. Это действительно помогало, постепенно девочка успокаивалась, правда, при этом происходило почти запечатление детей друг на друга, что им совершенно не мешало, ведь они и так были вместе.

За заботами и делами Гарри совершенно забыл о своем дне Рождения, зато о нем не забыли ни Гермиона, ни Дамблдор. И если Гермиона, подговорив родителей, устроила шумный праздник с мечтой его детства… Марк и Эмма, разумеется, знали, что жизнь мальчика простой не была, но лишь увидев его реакцию на обычный торт с воткнутыми свечками, поняли, насколько. Этот торт был фактически символом и для Гарри, и для взрослых. И если для взрослых он просто означал «день рождения», то для нелюбимого мальчишки из чулана это было что-то намного, намного более серьезное.

А вот в Литтл Уингинге с наступлением ночи начались песни и пляски в доме по улице Тисовой, номер четыре. Всегда ожидавший нападения старый параноик, его наконец дождался. Полувеликан Хагрид не ожидал встретить вместо полузабитого или совсем забитого пацана ручной пулемет. И гранаты, и задорно что-то матерно орущего в окно не самого молодого человека. И этот пожилой офицер позвонил своим сослуживцам с криками «принял бой». В общем, ночью было весело, а Хагрид едва сумел убежать, ибо шкуру его пули все-таки дырявили. Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, глядя на достаточно серьезно «прокомпостированого» посланца, недоумевал на тему: «что случилось и что теперь делать?». Проблема осложнялась еще и тем, что при попытке что-то запланировать, у Великого Светлого обострялся магический геморрой, отвлекая его от безусловно важных дел.