Служение человечеству

Часть 23

Утро нового дня принесло сов с различными сообщениями. Приглашение из Мунго удивило Гарри и насторожило Гермиону. Маловразумительное письмо от лорда Малфоя заставило скривиться обоих, ибо духи сиятельный лорд использовал с явным сивушным оттенком. Ну и ожидаемое письмо из Министерства Магии. На официального вида пергаменте красовалось письмо, написанное в пренебрежительной манере и с общим смыслом: «в сдаче СОВ отказать». Гермиона вспыхнула, прочитав письмо, а потом попыталась заплакать от бессилия. Гарри очень хорошо знал это ощущение и потому просто обнял свою девочку.

— Напишем мистеру Бергу, — предложил мальчик, погладив ее по голове, что быстро успокаивало Гермиону. — И письмо из Министерства приложим.

— Ага, — кивнула девочка, которой очень не хотелось возвращаться в Хогвартс. — Мы же не обязаны туда?

— Не обязаны, — улыбнулся Гарри. — Помнишь, что сказал мистер Берг: контракты завязаны на души, а мы уже другие, так что могут только подтереться.

— Вот и хорошо, — успокоено проговорила Гермиона, и тут ей что-то вспомнилось. — Гарри, а Сириус? Про Сириуса мы забыли!

— Сириус… — мальчик тяжело вздохнул, он, конечно, помнил прошлое. — Лучше пусть останется живым, да и крысу я у Уизли не видел. И еще…

— Я понимаю, — девочка опустила голову. Сириус мог спасти Гарри от турнира, защитить от Дурслей, дать ему семью… Тогдашнему пацану было достаточно того, что Сириус существует, а вот сорокалетний битый жизнью мужчина поведения Сириуса не понимал и не принимал, считая, что для крестного общее благо оказалось важнее блага Гарри. Эта тема была очень болезненной для мальчика, и решить конкретную проблему он все еще не мог. Гермиона, в свою очередь, решила в это сейчас не лезть.

— Что делаем с Мунго? — поинтересовался Гарри у своей возлюбленной. — Идем интересоваться, чего хотели, или гори они огнем?

— Ну… давай маму спросим? — спросила девочка, вспомнив, о чем они говорили перед отпуском.

— Давай маму спросим, — мальчик поцеловал Гермиону и уселся писать письмо мистеру Бергу.

Написавший отказ чиновник вовсе не ожидал каких-то последствий своего письма, отказав каким-то соплякам. Тем страннее для него оказался вызов к самому министру с требованием дать объяснения по поводу грубости и непочтительности по отношению к наследникам древнего рода. Министр Фадж тоже не ожидал довольно жесткого письма из Международной Конфедерации Магов. Мистер Берг оказался далеко не простым юристом, правда, ни Гарри, ни Гермиона этого не знали. Получивший подарки от Министра, чиновник сел писать совсем другое письмо — очень вежливое, с просьбой простить и помиловать, приложив расписание экзаменов СОВ, долженствующих начаться летом. От момента отправления письма мистеру Бергу до получения расписания СОВ прошло всего три часа, что очень многое сказало и Гарри, и Гермионе.

— Мама, нас приглашают поговорить в волшебную больницу, — произнесла девочка, войдя в гостиную. Эмма отдыхала, прикрыв книгу, поэтому на детей отреагировала мгновенно. — Что ты скажешь?

— То есть в свою адекватность уже не верим? — миссис Грейнджер тихо хихикнула. — Можете сходить, больницы — они обычно вне политики и игр, а то, боюсь, вас от любопытства разорвет.

— А если обидят, то гори огнем Британия, — со злостью произнес Гарри. — В морге я их всех видел.

— Да, любимый, — тихо произнесла Гермиона, постепенно устающая от магического мира. — Посмотрим, чего хотят.

— Да понятно, чего, — Гарри действительно все понял, вспомнив, кто был основателем больницы, — кто-то из Бонамов хочет попытаться заманить нас в это кубло.

— А мы заманимся? — поинтересовалась Гермиона, на что Гарри высказался на латыни.

— В принципе, согласна, — кивнула Эмма на эту тираду. — Только через матку наизнанку вывернуть все-таки довольно сложно будет.

— Гарри герой, он сможет, — убежденно произнесла девочка, отчего все присутствующие засмеялись. Сивушное письмо было решено проигнорировать, ибо рекомендовать сиятельному лорду проспаться Гарри не хотел, его инстинкт самосохранения был против.

***

Больница встретила Бонамов улыбкой привет-ведьмы. Показав приглашение, юные наследники древней семьи были препровождены к Главному Целителю Мунго. Гиппократ Сметвик как заместитель Главного только покачал головой. Эти двое детьми точно не были, поэтому разговор предстоял явно тяжелый. Зная своего начальника, целитель Сметвик предполагал, что легко не будет, все зависело от того, поймет шеф то, что понял Гиппократ, или нет.

— Вы отказались принять дом, — после приветствий проговорил Главный Целитель, глядя на двоих детей. — Но вы обязаны его принять.

— Это ложь, — спокойно ответил Гарри, успокаивающе поглаживая руку Гермионы. — Мы не обязаны его принимать.

— Как вы смеете мне это говорить! — вскипел Главный Целитель Мунго, считая наследников капризными детьми.

— Так, понятно, — вздохнул мальчик, поднимаясь со стула. — Прощайте, — он повернулся спиной к Главному, помогая девочке встать, когда целитель упал на пол, громко крича.

— Он в тебя палочкой нацелился, — объяснила Гермиона. — И упал.

— Видимо, за нанесение вреда вам, наследники, наказывает магия, — спокойно произнес Гиппократ, вбежавший на крик в кабинет. — Не уделите ли мне несколько минут?

— Если не попытаетесь на нас давить, уделим, — хмыкнул Гарри, устремляясь за целителем Сметвиком, которого знал еще по прошлой жизни, ведь именно он лечил Гермиону…

Они прошли в другой кабинет, выглядевший полностью функциональным. Гиппократ фиксировал движения детей, убеждаясь в том, что перед ним не дети, совсем не дети. Тяжело вздохнув, целитель сел в кресло, предложив садиться и наследникам семьи Бонам. Дело в том, что в требовании портретов действительно не было ничего необычного, с другой стороны, наследники действительно имели право дом не принимать.

— Могу я спросить, что произошло при посещении вами дома Бонам? — поинтересовался Гиппократ, не зная, как начать разговор.

— Аура ужаса, потом запугивание и легкое принуждение, — лаконично объяснил Гарри. — А у любимой сердце не в самом лучшем состоянии, так что можно сказать, нам нанесли вред.

— То есть просить вас дать им второй шанс бессмысленно, — заключил целитель Сметвик.

— Второй шанс будет лет через десять, — спокойно ответил мальчик. — Может быть. В конце концов, я не Дамблдор. Не вижу необходимости принимать дом и привязываться к этой стране.

— Я не буду вас переубеждать, — произнес Гиппократ, поняв, что именно произошло. — По словам портретов, это был сломавшийся голем, но раз вы говорите о подчинении, то история получается совсем другой.

— Мы уедем, — объяснил Гарри, прижав к себе неожиданно всхлипнувшую Гермиону. — Слишком много плохого с нами произошло здесь. Да хорошего… Только Гермиона, — мальчик очень нежно улыбнулся своей девочке.

— Вы помолвлены? — поинтересовался целитель Сметвик, считая, что девочку просто приняли в род, но ответ его обескуражил, поставив точку в разговоре.

— Мы женаты, — ответила девочка. — Так получилось.

Целитель Сметвик знал, что такое «женаты» в таком возрасте. Они все ошибались. Нарисованные Бонамы в оценке алчности юных наследников, его шеф — в оценке возраста, а он сам — в понимании сути этих людей. Кивнув, Гиппократ предложил проводить молодых людей. Они спокойно вышли, причем мальчик будто был везде, защищая свою жену от любых угроз, дошли до приемного отделения, где целитель Сметвик хотел уже распрощаться, когда что-то громко хлопнуло и на пол упала хрипящая девочка. Он только начинал движение, а Гарри и Гермиона уже работали, будто телепортировавшись.

— Бронхиальная астма, — проговорила Гермиона, взглянув на результат диагностики. — Аллергическая форма.

— Ага, — кивнул Гарри, воспользовавшись таскаемой с собой всегда аптечкой. — Ну же, дыши!

Девочка вздохнула и задышала спокойно, а Гарри наложил еще несколько чар высшего целительства, причем он явно понимал, что делает, это Гиппократ видел так же ясно, как и обоих детей. Он жестом остановил рванувшихся к детям коллег, внимательно слушая, о чем говорили Бонамы. Гарри объяснил пациентке, что с ней произошло и почему, порекомендовал и зелья, и маггловские средства, при этом он обходился с ребенком, перемещенным на кушетку, очень мягко, добро и как-то ласково, отчего девочка навскидку лет восьми сразу же перестала плакать и уже улыбалась, зажав в руке пергамент с назначениями. На этом Бонамы откланялись, оставив замершего целителя осознавать увиденное им чудо.