Смерть под колоколом

Глава 19 Судья Ди составляет суровое предупреждение горожанам; он отправляется в храм высшей мудрости

Судья не стал выходить из паланкина, одного взгляда на груду окровавленных тел было достаточно, чтобы убедиться в том, что здесь бессмысленно искать выживших. Он приказал носильщикам двигаться дальше.

Восемь перепуганных стражников открыли двустворчатые ворота судебной управы и сразу же упали на колени перед паланкином судьи. Один из них начал тщательно подготовленную речь с мольбой о прощении, но судья прервал его:

— Вы не виноваты, вас всего восемь, и вы не смогли бы сдержать такую толпу. Эту задачу должны были выполнить всадники, за которыми я послал, но, к несчастью, они не смогли прибыть.

Он вылез из паланкина, его примеру последовали судья Вань и господин Вэнь. Помощники судьи соскочили с коней, и все прошли в кабинет наместника округа. На столе лежала кипа писем, прибывших в отсутствие судьи. Он взял большой конверт с печатью губернатора провинции.

— Вероятно, это официальное извещение об отбытии гарнизона, — сказал он судье Ваню. — Я прошу вас убедиться в этом лично.

Старый судья сорвал печать. Пробежав глазами письмо, он утвердительно кивнул и вернул документ судье Ди.

— Скорее всего, это письмо было доставлено вчера вечером, после моего отъезда из судебной управы на срочное и секретное расследование, — заговорил судья. — Ночь я провел в небольшой гостинице «Восемь бессмертных» в северном районе города. Сюда я вернулся до восхода солнца, но был вынужден сразу же отправиться в храм Безграничного милосердия и даже переоделся в паланкине, не заходя в кабинет. Я буду очень вам признателен, господин Вань, и вам, господин Вэнь, если вы допросите по этому поводу моих слуг, хозяина «Восьми бессмертных» и солдата, который доставил послание губернатора. Я хочу приложить эти показания к докладу, чтобы никто не смог сказать, что гибель несчастных преступников произошла из-за моей небрежности.

— Недавно я получил письмо от старинного друга из столицы, — ответил судья Вань, кивнув, — он сообщает мне, что буддисты приобрели большое влияние в правительственных кругах. Я уверен, что там будут изучать ваш доклад с таким же вниманием, с каким они читают свои сутры. Обнаружив малейший недочет, они уцепятся за него и воспользуются шансом опорочить вас перед правительством.

— Разоблачение злодеев, — сказал глава гильдии плотников, — это радостная новость для всех жителей Пуяна, и все мы чрезвычайно признательны вашей чести. Тем не менее я глубоко сожалею о том, что возмущенная толпа повела себя беззаконным образом. Я покорнейше прошу господина судью простить моих сограждан.

Судья Ди поблагодарил обоих свидетелей, и они ушли собирать нужные показания.

Оставшись один, он взял кисточку и принялся составлять обращение к жителям Пуяна. В нем самым строгим образом осуждалось убийство монахов, поскольку только государство имеет право наказывать преступников. Он предупредил, что с этого момента каждый акт насилия будет караться казнью на месте. Поскольку все писцы были в храме Безграничного милосердия, судья поручил Дао Ганю сделать пять копий его обращения крупными иероглифами. С искусством подлинного каллиграфа он сам также сделал еще пять. Поставив красную печать суда на эти документы, он попросил старшину Хуна развесить их на воротах суда и в разных местах в центре города. Он также приказал ему проследить за тем, чтобы останки двадцати монахов были помещены в корзины для их последующей кремации.

Когда тот отправился исполнять полученные приказания, судья сказал Ма Жуну и Цзяо Таю:

— Насилие порождает насилие. Если мы немедленно не примем нужные меры, могут произойти новые бесчинства. Бандиты начнут грабить лавки. Если преступники разгуляются, без гарнизона в городе порядок будет трудно восстановить. Я снова сяду в паланкин генерала и поеду по главным улицам, чтобы мой вид напоминал всем о неприемлемости беспорядков. Вы оба будете сопровождать меня на конях, с луками, любой нарушитель общественного порядка должен быть застрелен.

Сначала они отправились в храм Хранителя города. Процессия состояла лишь из судьи в паланкине, Ма Жуна и Цзяо Тая, гарцевавших с обеих сторон, двух стражников впереди паланкина и двух, замыкавших шествие. Судья в своей официальной мантии был хорошо виден людям. Они почтительно и безмолвно расступались перед паланкином, но приветствий никто не кричал. Чувствовалось, они стыдятся того, что недавно совершили.

Прибыв в храм, судья возжег благовония и в горячей молитве просил божество простить жителям осквернение города. Хорошо известно, что бог-покровитель города ненавидит кровопролитие на той земле, которую он оберегает. Именно по этой причине место казней всегда находится за городскими воротами.

Затем судья отправился в храм Конфуция, где воскурил благовония перед каменными табличками с именами Бессмертного мудреца и его учеников, а оттуда отбыл в храм бога войны, где также помолился.

На улицах царило спокойствие. Люди только что прочитали воззвание судьи, и ни малейшего признака беспорядков не было заметно. Вся ярость толы выплеснулась на монахов.

Убедившись, что волнений можно больше не опасаться, судья Ди вернулся в управу. Вскоре из храма Безграничного милосердия со всеми работниками суда прибыл генерал Бао. Он протянул судье опись ценностей и доложил, что найденные в монастыре деньги и драгоценные изделия помещены в сокровищницу храма, а на ее двери наложены печати. Кроме того, генерал проявил инициативу: он послал за копьями и мечами из своего личного оружейного хранилища и велел раздать их своим людям и стражникам суда, охранявшим храм. Старый воин был в прекрасном настроении и, похоже, наслаждался этим неожиданным перерывом в однообразной жизни отставного военного.

Прибыли и господа Вань и Вэнь. Они проверили все сообщенные судьей факты и заявили о готовности засвидетельствовать, что судья не мог знать содержание письма о передвижении войск. Затем все прошли в большой приемный зал, где их ждали разнообразные напитки и угощение. Когда стражники принесли дополнительные столы и стулья, все сели, и под руководством судьи Ди был составлен подробный отчет о событиях того дня.

Каждый раз, когда это было необходимо, писцы записывали показания свидетелей. Барышни Абрикос и Голубой Нефрит были вызваны из своих покоев, чтобы подробно рассказать о своем приключении и оставить отпечатки больших пальцев на его записи. Судья Ди добавил особый абзац, в котором объяснял, что поймать тех, кто убил монахов, невозможно, поскольку в толпе было несколько сотен человек. Поскольку народный гнев был справедлив и беспорядков после этого не последовало, судья в заключение почтительно советовал не принимать мер против жителей Пуяна.

Уже настала ночь, когда доклад и все сопроводительные бумаги были наконец готовы. Судья Ди пригласил генерала, судью в отставке и двух глав гильдий разделить с ним вечернюю трапезу.

Неутомимый генерал был готов принять приглашение, но остальные трое попросили их извинить, потому что очень устали после этого длинного трудного дня. Несколько огорченному генералу пришлось тоже отказаться от приглашения. Судья проводил их до паланкинов и еще раз поблагодарил за помощь. Потом он переоделся и пошел в свои покои.

В главном зале он увидел праздничный стол, за которым главенствовала его Первая жена, а рядом с ней сидели Вторая и Третья жены, а также барышни Абрикос и Голубой Нефрит. Все пятеро поднялись, чтобы приветствовать его. Он сел во главе стола и, смакуя вкусные блюда, радовался сердечной атмосфере своего дома, которой ему так недоставало в последние недели.

После того как со стола убрали и разлили чай, судья сказал барышням Абрикос и Голубой Нефрит:

— Составляя сегодня днем свой доклад, я попросил, чтобы четыре золотых слитка из числа конфискованных в храме Безграничного милосердия были вручены вам. Это было бы скромным вознаграждением за помощь, которую вы оказали мне в этом деле. В ожидании одобрения моего предложения я направлю официальное письмо наместнику вашего родного округа с просьбой разыскать ваших родителей. Может быть, они еще живы. Если нет, то другие члены вашей семьи будут, несомненно, рады вас приютить. Когда в Хунань будет отправляться военный отряд, я устрою, чтобы вы поехали с ним.

Улыбнувшись девушкам, судья продолжал:

— Я передам вам рекомендательное письмо для местных властей. Благодаря вознаграждению от правительства вы сможете приобрести землю или же открыть небольшую лавку. Несомненно, ваша семья со временем найдет вам достойных супругов.

Обе сестры встали на колени перед судьей и в знак признательности несколько раз коснулись лбами пола.

Вскоре после этого судья попрощался со своими женами и барышнями и отправился обратно в свой кабинет. Когда он шел к главному входу по коридору, он услышал за спиной шаги. Оглянувшись, судья увидел Абрикос. Она поклонилась, опустив глаза, но ничего не сказала.

— Ну же, Абрикос, если я могу еще что-то для вас сделать, не стесняйтесь, говорите!

— Мой господин, — тихо заговорила она, — это правда, что сердце всегда тоскует по родным местам. Но раз уж милостивая судьба передала нас под вашу защиту, нам очень не хочется покидать этот дом, который теперь так дорог нам. И поскольку ваша Первая жена сказала, что была бы рада, если бы...

Судья поднял руку и, улыбаясь, прервал ее:

— Сначала встреча, потом расставание — так все устроено в этом мире! Скоро вы поймете, что быть Первой женой почтенного крестьянина в вашей деревне — гораздо более счастливая доля, чем быть Четвертой или Пятой женой наместника округа. А пока дело не закрыто, ваша сестра и вы можете считать себя гостями моего дома.

Судья поклонился девушке и позволил себе думать, что прозрачные капли, блеснувшие на ее щеках, — это отблеск лунного сияния.

Придя в главный двор, он увидел, что всюду еще горит свет. Вероятно, писцы переписывали набело доклад, подготовленный судьей. Он застал старшину Хуна и трех помощников в своем кабинете, они слушали отчет начальника стражи, который по приказу старшины только что обошел сторожевые посты, расставленные вокруг усадьбы Линь Фана. Однако ничего особенного за это время там не произошло.

Судья отослал начальника стражи и, усевшись за стол, просмотрел недавно присланные документы. Отложив в сторону три письма, он сказал старшине:

— Это отчеты военных постов, расставленных вдоль Канала. Они останавливали много джонок с эмблемой Линь Фана, но не нашли ничего подозрительного. Боюсь, уже слишком поздно для того, чтобы получить доказательства того, что Линь Фан занимается контрабандой.

Проглядев остальную почту, на полях некоторых бумаг он написал красной краской указания для первого писца. Затем выпил чашку чая и откинулся в кресле.

— Вчера вечером, — сказал он Ма Жуну, — я, переодевшись, посетил твоего друга Шень Па и внимательно осмотрел храм Высшей мудрости снаружи. Там внутри происходит что-то странное, я слышал непонятые звуки.

Ма Жун с тревогой глянул на старшину Хуна, Цзяо Тай тоже выглядел обеспокоенным. Дао Гань подергивал волоски на щеке. Никто не сказал ни слова.

Столь очевидное отсутствие энтузиазма не обескуражило судью.

— Этот храм меня заинтересовал. Сегодня утром мы пережили весьма своеобразное приключение в буддийском храме. Почему бы нам вдобавок не заняться даосским святилищем?

Ма Жун с натянутой улыбкой ответил:

— Ваша честь, дерзну сказать, что в честной схватке я не побоюсь ни одного человека в империи. Но что касается обитателей иного мира...

— Я не из тех, — остановил его судья, — кто недоверчиво относится к появлению в жизни обычных смертных знаков из загробного мира. Но, с другой стороны, я твердо убежден, что тем, чей разум чист, нечего бояться духов и демонов. Справедливость царит в обоих мирах, видимом и невидимом. Кроме того, не стану скрывать от вас, мои преданные друзья, что сегодняшние события произвели на меня гнетущее впечатление.

Расследование в даосском храме, скорее всего, станет для меня способом развеяться.

Старшина Хун задумчиво потянул себя за бороду.

— Если мы туда отправимся, что делать с Шень Па и его шайкой ? Думаю, наше посещение должно быть тайным.

— Я уже об этом подумал, — ответил судья. — Дао Гань, отправляйся к главному смотрителю квартала. Вели ему пойти к храму Высшей мудрости и приказать Шень Па и его людям немедленно убираться оттуда. Эти парни не будут идти на конфликт с властями, они исчезнут прежде, чем смотритель закончит говорить. Но пусть он возьмет с собой на всякий случай десять наших стражников. А мы тем временем переоденемся в одежду, которая не будет привлекать внимания, а когда вернется Дао Гань, сядем в обычный паланкин. Кроме вас четверых я никого не беру, а вы не забудьте взять с собой бумажные фонари и побольше свечей.

Дао Гань отправился к начальнику стражи и передал ему приказ судьи.

Застегивая пояс, тот заметил своим подчиненным:

— Любопытно, как общение с таким опытным человеком, как я, может благоприятно влиять на наместника округа! Когда его честь приехал, он сразу занялся пошлым убийством на улице Полумесяца, где нельзя было заработать и медяка. Но потом он заинтересовался буддийским храмом, а это все равно что дворец самого бога богатства. Я бы с удовольствием вернулся туда поработать, когда высшие инстанции примут свое решение.

— Думаю, что сегодняшний обход постов возле усадьбы Линь Фана также не был для вас бесполезен, — несколько ядовито заметил один из стражников.

— Это был всего лишь обмен любезностями, — резко возразил начальник стражи. — Управляющий господина Линь Фана хотел показать мне, что умеет ценить вежливость.

— В голосе этого управляющего можно было расслышать звон серебра, — заметил другой стражник.

Со вздохом начальник стражи извлек из своего пояса серебряный слиток и бросил стражнику, который ловко его поймал.

— Я не жадный, — продолжил начальник стражи. — Можете поделить его. Раз уж вы все подмечаете, мерзавцы, то расскажу вам правду. Этот управляющий спросил меня, не соглашусь ли я завтра передать письмо одному его другу, и дал мне несколько слитков серебра. Я ответил: «Конечно, если завтра буду рядом с усадьбой». Но поскольку завтра меня там не будет, я не смогу забрать письмо. Таким образом, я не нарушаю приказ его чести, и не обижаю этого столь любезного господина, отказываясь от вежливо предложенного подарка, и не отступаюсь от правил честности, которым я привык следовать.

Стражники единодушно сочли подобный подход чрезвычайно разумным и вместе вышли из казармы, чтобы присоединиться к Дао Ганю.