Смерть под колоколом

Глава 22 Главный архивариус рассказывает давнюю историю; судья Ди предъявляет три обвинения в преступлениях

Судья Ди медленно вошел в первый двор. Сейчас тот был залит светом множества ярких фонарей с надписью «Суд Пуяна». Под наблюдением старшины Хуна и Цзяо Тая группа стражников ловко устанавливала новые вороты на звоннице. Увидев судью, старшина бросился к нему, и тот с радостью убедился, что его верный помощник оправился от пережитого под колоколом. Судья Ди сообщил об аресте Линь Фана и о тайном ходе. Пока старшина помогал ему одеться, он говорил Цзяо Таю:

— Возьми пятерых стражников и отправляйся на ферму Линь Фана. Там есть еще четверо людей, которым ты велел следить за ней. Задержи всех, кого найдешь на ферме или на джонке у причала.

Знаю, это была длинная ночь, но я хочу сегодня же арестовать всех приспешников Линь Фана.

Цзяо Тай бодро ответил, что он ничуть не устал, и начал выбирать наиболее крепких стражников себе в помощь.

Судья подошел к звоннице. Все вороты были поставлены на места. Тяжелый колокол на двух толстых канатах медленно поднимался, пока не занял свое обычное положение в метре над землей.

С минуту судья разглядывал затоптанное пространство под колоколом. Стараясь выбраться, они разбросали кости скелета.

Обращаясь к начальнику стражи, судья сказал:

— Цзяо Тай должен был передать вам мои указания. Напоминаю: собрав кости, тщательно просейте пыль и мусор. Может быть, вы обнаружите важные улики. Затем вы поможете моим помощникам обыскать владения Линь Фана и поставите там четверых стражников. Завтра утром доложите мне.

Потом судья Ди и старшина Хун сели в паланкин и, наконец, покинули храм Высшей мудрости.

Чудесным осенним утром, наступившим после бурной ночи, судья приказал архивариусу найти записи о регистрации земли, относящиеся к храму и к владениям Линь Фана. После этого он позавтракал в саду, в который выходили окна его кабинета. Вернувшись за рабочий стол с чашкой чая, он встретился с Ма Жуном и Цзяо Таем. Судья попросил принести чай и для них и спросил Ма Жуна:

— Трудно ли было арестовать людей Линь Фана?

— Все прошло гладко, — улыбнулся Ма Жун. — Управляющий все еще лежал без сознания на том месте, где ваша честь вывели его из строя. Его и Линь Фана я оставил стражникам. Затем мы обыскали дом, но нашли только одного толстяка, который попытался сопротивляться. Мы его быстренько вразумили, и он дал себя связать. Так что у нас четверо заключенных: Линь Фан, его управляющий, толстяк и старик привратник.

— Я привел еще одного, — сказал Цзяо Тай. — На ферме жили трое честных кантонских крестьян. На джонке мы обнаружили пятерых — капитана и четверых матросов. Это простые матросы, но вот капитан похож на закоренелого преступника. Моряков и крестьян я поручил смотрителю квартала, а капитана запер в камере в нашей тюрьме.

Судья удовлетворенно кивнул и приказал писцу:

— Вызовите начальника стражи, а потом пойдите к госпоже Аян и передайте ей, что я хочу видеть ее как можно скорее.

Войдя, начальник стражи почтительно склонился перед судьей. Он выглядел весьма довольным.

— Согласно приказам вашей чести, — начал он важно, — мы собрали останки в корзину и принесли в судебную управу. Мы тщательно просеяли пыль под колоколом, но ничего обнаружено не было. Затем под моим наблюдением был произведен обыск в доме Линь Фана, и все двери были опечатаны. Я сам осмотрел подземный канал. Под сводом арки я обнаружил небольшую плоскодонку. Взяв светильник и отталкиваясь жердью, я проплыл на ней по подземному каналу. Он заканчивается на реке, сразу же за решеткой шлюза. На берегу реки оказалась еще одна каменная арка, скрытая за кустами и очень низкая, лодке там не проплыть, но зато можно пройти вброд.

Поглаживая бороду, судья сурово посмотрел на начальника стражи.

— Мой друг, — сказал он, — этой ночью вы проявили замечательное рвение. Сожалею, что вы не нашли в том канале какой-нибудь спрятанный клад. Но думаю, что лежавшие там и сям в доме у Линь Фана ценные мелочи переместились в ваши просторные рукава. Мой друг, вам нужно научиться сдерживать свои порывы, иначе однажды вас ждут большие неприятности. Вы свободны!

Начальник стражи мгновенно испарился, а судья сказал своим помощникам:

— Этот жадный мошенник пролил свет на то, как управляющий смог выбраться из города, не привлекая внимания стражи на Канале. Очевидно, он проплыл по тому подземному тоннелю.

В эту минуту вошел архивариус. Поклонившись, он положил на стол связку свитков.

— Следуя указаниям вашей чести, — начал он, — я нашел имеющиеся в наших делах записи о регистрации земли, относящиеся к владениям господина Линь Фана. Первая бумага — пятилетней давности, о покупке усадьбы, храма и фермы. Предыдущим владельцем был господин Ма, ныне живущий к востоку от города. Этот храм служил центром для секты, которая была распущена властями.

Мать господина Ма твердо верила в даосскую магию. Она пригласила в храм шестерых жрецов, которым поручила читать молитвы о своем покойном муже. По ночам они совершали магические обряды, вызывали духов умерших, чтобы она могла беседовать с ними с помощью специальной дощечки. Проход между двумя владениями был сделан по ее приказу, чтобы она могла посещать храм в любое время. Шесть лет назад эта женщина умерла, господин Ма позволил монахам остаться, некоторое время они жили тут и зарабатывали на жизнь, совершая службы и продавая верующим амулеты.

Архивариус откашлялся.

— Пять лет назад господин Линь начал подыскивать собственность в северо-западном квартале города. Очень скоро он приобрел дом, храм и ферму, заплатив хорошую цену. Вот акт продажи. Подробный план зданий приложен к нему.

Судья бросил беглый взгляд на акт и развернул план. Подозвав своих помощников, он сказал:

— Легко понять, почему Линь Фан был готов заплатить сколько угодно. Это же мечта для контрабандиста.

Пальцем он провел по плану.

— Смотрите, в момент покупки дом и храм соединялись открытой лестницей. Железная дверь и люк были достроены позднее. Но я не вижу никаких следов подземного канала. Чтобы его обнаружить, надо посмотреть более старые планы.

— Второй документ, — продолжил архивариус, — двухлетней давности. Это письмо, направленное Линь Фаном в судебную управу. В нем он сообщает, что монахи не следуют своим обетам, ведут распутную жизнь и проводят время в пьянстве и азартных играх. Поэтому он вынужден изгнать их из храма и просит наложить печати на ворота.

— Это должно совпадать по времени с тем моментом, когда он обнаружил, что госпожа Лян напала на его след, — заметил судья, — вероятно, когда он велел монахам уйти, он заплатил им щедрые отступные. Найти этих монахов почти что невозможно, и мы никогда не узнаем, какую роль они играли в тайных делах Линь Фана и знали ли они об убийстве под колоколом.

Судья обратился к архивариусу:

— Я пока оставлю здесь эти бумаги для работы над делом. Попробуйте найти план города, который показывает, как все выглядело сто лет назад.

Когда архивариус покинул кабинет, с запечатанным письмом вошел писарь. Он почтительно протянул его судье.

— Это официальное извещение о том, что наш гарнизон вернулся в город этим утром и снова приступил к своим обязанностям, — пробежав текст глазами, объявил судья.

Он попросил старшину принести чайник свежего чая и откинулся в кресле.

— Позови Дао Ганя, — добавил он. — Я хочу обсудить с вами, как мы откроем дело против Линь Фана.

Когда Дао Гань пришел, все налили себе чая. Но как только судья поставил свою чашку, постучался начальник стражи и доложил о прибытии госпожи Лян.

Судья вздохнул.

— Это будет трудный разговор.

Госпожа Лян выглядела сегодня гораздо лучше, чем во время своего последнего визита. Ее волосы были аккуратно причесаны, взгляд стал более живым и ясным. После того как старшина Хун усадил ее в удобное кресло напротив стола, судья заговорил:

— Сударыня, я наконец-то нашел убедительные доказательства против Линь Фана и арестовал его. Я также обнаружил, что он совершил еще одно убийство здесь, в Пуяне.

— Вы обнаружили тело моего внука? — воскликнула госпожа Лян.

— Я пока не могу утверждать, что это именно он. Остался лишь скелет, и ничто не позволяет установить личность убитого.

— Это он! — зарыдала бедная женщина. — Линь Фан сразу решил его убить, как только узнал, что мы отыскали его в Пуяне. Может быть, вам будет важно узнать, что когда мы бежали из горящей башни, на левую руку моего внука упала балка. Как только мы оказались в безопасности, я обратилась к лекарю, но кости уже срослись неправильно.

Судья печально посмотрел на нее.

— С сожалением должен вам сообщить, сударыня, что на левой руке скелета были видны следы плохо сросшегося перелома.

— Я знала, что Линь Фан его убил! — застонала она и задрожала всем телом, слезы текли по ее впалым щекам.

Старшина Хун поспешил поднести ей чашку горячего чая.

Судья подождал, пока госпожа Лян возьмет себя в руки.

— Обещаю вам, сударыня, что это убийство будет наконец отомщено. Мне придется сейчас задать несколько вопросов, хотя я совсем не хочу вас расстраивать еще больше. Согласно записям, которые вы мне передали, когда Лян Кофа и вы спаслись из горящей башни, вас приютил дальний родственник. Можете ли вы рассказать мне, как вам удалось бежать от бандитов и как вы добрались до этого родственника?

Госпожа Лян вновь разразилась рыданиями.

— Это было... это было так ужасно! — произнесла она, запинаясь. — Я не хочу... не хочу больше об этом... об этом думать! Я...

Ее голос сорвался, и судья дал знак старшине. Тот обнял женщину за плечи и вывел из кабинета.

— Никакого толку, — заметил судья Ди со вздохом.

— Но зачем вам знать подробности бегства госпожи Лян из горящей башни, ваша честь? — спросил Дао Гань.

— Некоторые моменты в ее истории меня озадачивают, — ответил судья. — Но мы обсудим это позднее. Сейчас же давайте лучше подумаем, с чего начать дело Линь Фана. Это весьма хитрый негодяй, и мы должны тщательно сформулировать обвинение, чтобы он не ускользнул.

— Мне кажется, ваша честь, что убийство Лян Кофа представляет нам лучший шанс, — сказал старшина. — Это самое серьезное дело, и если нам удастся уличить его в этом преступлении, мы можем оставить в стороне и контрабанду, и даже его покушение на нас.

Трое его товарищей согласно кивнули, но судья ничего не ответил и долго раздумывал. Наконец он сказал:

— У Линь Фана было достаточно времени, чтобы скрыть все следы контрабанды. Не думаю, что нам удастся собрать достаточно улик, чтобы поддержать это обвинение. К тому же если бы он даже признался в этом, то ему бы, вероятно, удалось избежать наказания. Преступления, связанные с государственной монополией, выходят за пределы моих полномочий, их рассматривают только в суде провинции. У Линь Фана было бы достаточно времени, чтобы поднять на ноги своих друзей и родных, чтобы они раздали взятки кому надо. А вот его попытка замуровать нас под колоколом храма подходит под категорию «покушение на убийство». И более того, на убийство императорского чиновника! Мне надо свериться с кодексом, если память меня не подводит, го это расценивается как государственное преступление. Думаю, начинать надо с этого.

— Разве убийство Лян Кофа не выгоднее для обвинения? — спросил Дао Гань.

Судья Ди покачал головой.

— Не с теми уликами, которые у нас есть сейчас. Мы не знаем ни когда, ни как убийство было совершено. В протоколах записано, что Линь Фан закрыл храм из-за распущенного поведения монахов. Он мог бы утверждать, что, начав наблюдать за ним, Лян Кофа свел с ними знакомство и те убили его в ссоре во время азартной игры и сами же спрятали его тело под колоколом.

Ма Жун сказал:

— Раз мы знаем, что Линь Фан виновен во множестве преступлений, к чему беспокоиться о юридических тонкостях? Применим пытку, и пусть попробует не сознаться!

— Ты забываешь, — возразил судья Ди, — что Линь Фан не молод. Если мы прибегнем к слишком суровой пытке, он умрет, и у нас будут серьезные неприятности. Нет, единственная наша надежда — найти более веские доказательства. На сегодняшнем заседании я хочу сначала допросить управляющего и капитана джонки. Они крепкие ребята, и к ним мы сможем применить наши законные средства воздействия. Теперь, Ма Жун, иди вместе с Дао Ганем и старшиной в дом Линь Фана. Постарайтесь разыскать компрометирующие документы или еще что-нибудь. Вы также...

Внезапно дверь распахнулась, и в кабинет ворвался начальник тюрьмы.

Он упал на колени перед столом судьи и принялся бить лбом об пол.

— Говори же! — воскликнул нетерпеливо судья. — Что случилось?

— Этот недостойный человек, валяющийся у ваших ног, заслуживает смерти, — простонал старший тюремщик. — Сегодня рано утром управляющий Линь Фана сумел вступить в разговор с одним из моих глупцов стражников, и этот болван рассказал ему, что Линь Фан арестован и его будут судить по обвинению в убийстве. Сейчас я совершал обход тюрьмы и обнаружил управляющего мертвым!

Судья в ярости стукнул кулаком по столу.

— Собака! — выкрикнул он. — Ты что, его не обыскал, чтобы проверить, нет ли у него с собой яда? Разве ты не отобрал у него пояс?

— Мы выполнили все обычные меры предосторожности, господин судья. Но он прокусил себе язык и истек кровью. Когда мы его обнаружили, было уже поздно.

Судья глубоко вздохнул и сказал спокойнее:

— Значит, ты ничего не мог поделать. У этого негодяя была недюжинная отвага, и если такой человек решает покончить с собой, мало что может его остановить. Возвращайся в тюрьму и прикажи приковать капитана джонки за запястья и щиколотки к стене камеры. И пусть между зубов ему вставят деревянный кляп. Я не могу позволить себе потерять второго свидетеля.

Не успел выйти начальник тюрьмы, как вернулся архивариус. Он развернул длинный, пожелтевший от времени свиток. Это был план Пуяна, нарисованный сто пятьдесят лет назад.

Разглядывая северо-восточный район города, судья Ди удовлетворенно заметил:

— Вот он, канал! В то время он не был закрытым и обеспечивал водой искусственное озеро, существовавшее на месте нынешнего даосского храма. Потом его спрятали под землю, вероятно, когда строился особняк, который позднее приобрел Линь Фан. Вероятно, он нашел его случайно и был счастлив, увидев, что его владение даже лучше подходит для целей контрабанды, чем он думал. Свернув план, он сказал своим помощникам:

— Лучше поторопитесь! Я надеюсь, что вы найдете в усадьбе Линь Фана новые улики. Нам они очень нужны.

Старшина Хун, Ма Жун и Дао Гань сразу же ушли, но Цзяо Тай не двинулся с места. Он не принимал участия в обсуждении, лишь внимательно слушал, что говорили другие. Задумчиво подергивая свои усы, он наконец решил высказаться:

— Если мне дозволено говорить со всей откровенностью, ваша честь, то у меня сложилось впечатление, что вы не хотите обсуждать убийство Лян Кофа.

Судья поднял на него глаза.

— Твое впечатление верно, Цзяо Тай, — ответил он, — разговор об этом еще впереди. У меня есть догадка об этом деле, но она столь фантастична, что мне самому трудно в нее поверить. Через некоторое время я все вам объясню. Но не сейчас.