Смерть под колоколом

Глава 3 Первое заседание судьи Ди в Пуяне; Дао Гань пересказывает слухи о храме Безграничного милосердия

Когда на рассвете старшина Хун принес своему господину завтрак, он застал его уже одетым. Судья Ди съел две чашки горячей рисовой каши, немного соленых овощей и выпил чашку чая. Как только бумага на оконных рамах порозовела от солнечных лучей, старшина задул свечи и помог своему господину надеть мантию из тяжелой зеленой парчи. Судья Ди с удовлетворением отметил, что слуги принесли в кабинет его зеркало. Он выдвинул ящичек и надел круглую черную шапочку, расправив боковые отвороты.

В это время стражники распахнули тяжелые, обитые медью ворота судебной управы. Несмотря на ранний час, возле них уже собралась порядочная толпа. Убийство Чистоты Нефрита всколыхнуло город, и его жители горели желанием увидеть, как новый судья завершит это дело.

Как только дородный стражник ударил в бронзовый гонг, толпа хлынула в первый двор, а оттуда — в просторный зал суда. Все взгляды были направлены на возвышение в конце зала и на стол, накрытый красной парчой. Горожане с нетерпением ждали появления судьи.

Старший секретарь разложил на столе принадлежности судьи. Справа — квадратную печать с подушечкой, посередине — два чернильных камня для растирания красной и черной туши, с кистями для каждого цвета, слева — бумагу и бланки для писаря. Шестеро стражников выстроились в два ряда напротив стола, держа кнуты, цепи, кандалы и другие устрашающие орудия своего ремесла. Начальник стражи стоял чуть в стороне, ближе к столу.

Наконец, служители отодвинули ширму позади трибуны, и вошел судья Ди. Он опустился в высокое кресло, рядом с которым встал старшина Хун.

Поглаживая густую черную бородку, судья оглядел толпу. Затем он ударил по столу молотком и объявил:

— Утреннее заседание суда открыто!

К разочарованию зрителей, он не потянулся за красной кисточкой. Это значило, что он не станет заполнять бумагу с требованием доставить обвиняемого в зал суда из тюрьмы. Вместо этого он разобрал некоторые рутинные дела администрации, а затем подозвал к себе начальника стражи. Вместе они пробежались по списку выплат стражникам.

— Недостает связки медных монет. Объясните, на что они пошли? — строго спросил судья.

Начальник стражи принялся что-то бормотать, но так и не сумел объяснить внятно, на что были потрачены деньги.

— Эта сумма будет удержана из вашего жалованья, — объявил судья Ди.

Прихлебывая чай, который ему поднес старшина Хун, он ждал, не обратится ли кто-то с жалобой. Но все молчали, и, подняв молоток, судья объявил заседание закрытым.

Стоило ему покинуть зал, как зеваки стали громко возмущаться.

— Уходите! — кричали стражники. — Посмотрели, и будет, не мешайте нам заниматься делом!

Когда зал суда опустел, начальник стражи сплюнул и сказал молодому стражнику, стоявшему рядом с ним:

— Вам, молодежь, похоже, надо искать другую работу. В этом проклятом суде много вы не заработаете. Я три года служил под началом его чести судьи Фэна, так тот спрашивал за каждый серебряный слиток[1]! Думал, что со скупыми начальниками покончено, так нет же — приехал его честь судья Ди и уже успел рассердиться из-за связки медяков! Плохи дела. Кто мне скажет, почему судей, с которыми можно договориться, никогда не назначают в Пуян?

Пока стражники сетовали на судьбу, судья Ди переоделся в более удобное платье. Помогал ему худой угрюмый человек в простой синей одежде с коричневым поясом. На его левой щеке темнела большая бородавка с тремя длинными черными волосками. Это был Дао Гань, помощник судьи Ди. До того как стать им, Дао Гань промышлял мелким мошенничеством, а потому был прекрасно знаком с тонкостями шулерской игры в кости, подделкой печатей и подписей, взломом замков и многими другими воровскими навыками. Однажды судья Ди вытащил его из неприятной истории, и с той поры Дао Гань совершенно переменился. Он преданно служил судье, и его живой ум и чутье не раз помогали тому в раскрытии запутанных преступлений.

Как только судья Ди сел за стол, в кабинет вошли двое крепких молодых мужчин и почтительно поздоровались. Они были в длинных коричневых одеяниях, подвязанных черными поясами, и черных островерхих шапках. Звали их Ма Жун и Цзяо Тай, и они также помогали судье Ди. Высокий Ма Жун, несмотря на внушительные габариты, передвигался с изяществом, характерным для опытного борца. На его тщательно выбритом скуластом лице были оставлены короткие усики. В юности он служил у продажного чиновника.

Однажды став свидетелем того, как тот вымогает деньги у бедной вдовы, Ма Жун едва не убил его и был вынужден бежать к «лесному братству», то есть стать разбойником. Его встреча с судьей была драматичной: Ма Жун вместе с Цзяо Таем напал на судью на сельской дороге, но оба были так впечатлены его мужеством и благородством, что немедленно бросили свое бесчестное занятие и поступили к нему на службу. Судья Ди полагался на силу и храбрость Ма Жуна, когда нужно было схватить особенно опасного преступника. Цзяо Тай не был столь силен, как его товарищ, но зато отлично владел мечом и луком, а также обладал необходимыми хорошему сыщику качествами — терпением и упорством.

— Ну что, храбрецы, — сказал судья Ди, — я думаю, вы уже прогулялись по славному городу Пуяну и составили о нем свое мнение.

— Ваша честь, — ответил Ма Жун, — его честь Фэн, несомненно, был хорошим судьей. Люди здесь достаточно зарабатывают, а потому всем довольны. В харчевнях подают вкусные блюда по разумным ценам, а местное вино просто восхитительно. Думаю, здесь нам будет хорошо.

Цзяо Тай согласился с товарищем, но Дао Гань с сомнением на лице подергивал волоски на своей бородавке.

Судья Ди внимательно посмотрел на него.

— У тебя есть возражения, Дао Гань?

— Нет, я хотел сказать про другое. Я заметил кое-что, требующее специального расследования. Вчера, обходя крупные чайные заведения, я пытался узнать как можно больше о том, откуда местные богачи черпают доходы. Я понял, что четыре-пять крупных землевладельцев обязаны своим процветанием торговле на Канале. Но их состояния — пустяки по сравнению с тем, чем владеет настоятель храма Безграничного милосердия, называемый Добродетелью Духа. Он управляет обширным, недавно отстроенным храмовым комплексом на северной окраине, где нашли прибежище около шести десятков монахов. Но постам и молитве они предпочитают выпивку и обжорство...

— Лично мне, — прервал его судья Ди, — эта буддийская клика не особенно нравится. Мне достаточно мудрых законов нашего несравненного Конфуция и его учеников, и я не испытываю никакого желания изучать индийские верования. Однако при дворе императора мудро посчитали буддийскую доктрину полезной для нравственности народа, поэтому их духовенство получило высочайшее покровительство. Если они процветают по воле императора, то нам не пристало их порицать.

Однако это внушение не остановило Дао Ганя.

— Когда я говорю, что их настоятель богат, ваша честь, я имею в виду, что он богат как сам бог процветания! Говорят, роскошью покои монахов не уступают тем, в которых живет принц! Священные сосуды в главном зале храма у них из чистого золота...

— Сделай милость, избавь меня от этих пустых подробностей, к тому же основанных на сплетнях, и переходи к сути дела.

— Ваша честь, возможно, я ошибаюсь, но у меня есть серьезное подозрение, что их состояние добыто нечестным путем.

— Вот теперь мне уже интересно, — сказал судья, — я тебя слушаю, но, пожалуйста, будь краток.

— Всем известно, — продолжил Дао Гань, — что источник дохода храма Безграничного милосердия — это большая статуя богини Гуи-ньинь сандалового дерева, находящаяся в главном зале. Ей не менее ста лет. Еще недавно она стояла в полуразрушенном святилище, служили в храме только три монаха, жившие в лачуге неподалеку. Мало кто приходил туда молиться, и пожертвований им не всегда хватало даже на плошку риса. Поэтому каждый день они были вынуждены собирать подаяние на улицах. Но пять лет назад в храме поселился бродячий монах, называющий себя Добродетелью Духа. Несмотря на лохмотья, у него была представительная внешность, и его можно было назвать красивым. Примерно через год пошли слухи о том, что статуя богини — чудотворна и помогает бездетным парам, которые поклоняются ей. Добродетель Духа, ставший к тому времени настоятелем монастыря, объявил, что женщина, мечтающая о зачатии, должна провести ночь в храме в благочестивых размышлениях, на ложе, стоящем напротив изображения богини.

Дао Гань оглядел лица слушателей.

— Чтобы предупредить нечестивые толки, настоятель наклеивает на дверь бумажную полоску, когда женщина закрывает ее изнутри, а муж ставит на эту полоску печать. Он тоже остается на ночь в монастыре, а наутро сам свою печать срывает. Все это неизменно приводит к нужному результату, слава о храме богини разносится все дальше, а благодарные паломники жертвуют монастырю богатые подарки и крупные суммы денег. Настоятель на эти средства перестроил главный зал храма и соорудил просторные покои для монахов, коих в обители уже больше полусотни. Запущенный сад вокруг превратился в парк с искусственными скалами и прудами, где плавают золотые рыбки. В прошлом году были построены изящные павильоны для дам, желающих провести ночь в монастыре, и всю территорию обнесли высокой стеной с трехэтажными воротами, коими я любовался не далее как час назад.

Дао Гань умолк в ожидании ответа судья Ди, но тот молчал.

— Не знаю, что думает об этом ваша честь, но если наши подозрения схожи, то нужно положить конец этому безобразию.

Поглаживая бородку, судья по некотором размышлении ответил:

— Многое в этом мире не поддается пониманию смертных, поэтому я далек от того, чтобы сразу же отрицать чудеса, которые творит статуя богини Гуиньинь. Однако сейчас у меня нет для тебя срочной работы, поэтому ты можешь по своему усмотрению собирать сведения о храме Безграничного милосердия, а когда что-то прояснится, доложишь мне.

Затем он наклонился и выбрал один свиток из груды документов на своем столе.

— Это полный отчет об убийстве на улице Полумесяца, о нем я вчера беседовал со старшиной Хуном. Прошу вас всех прочитать его, поскольку я собираюсь рассмотреть это дело на дневном заседании. Вы заметите...

Его прервало появление старика-домоправителя, который после трех глубоких поклонов сказал:

— Первая жена вашей чести приказала мне осведомиться у вашей чести, не сможет ли сегодня ваша честь найти время для осмотра своего нового дома.

Судья невесело усмехнулся и обратился к старшине Хуну:

— С момента приезда в Пуян я ни разу еще не переступил порог собственного дома. Неудивительно, что мои жены расстроены.

Встав и спрятав руки в широких рукавах, он сказал своим помощникам:

— Обвинение против кандидата Вана имеет несколько слабых мест. Каких — вы увидите на дневном заседании.

С этими словами он вышел в коридор.