Смерть под колоколом

Глава 4 Суд заслушивает показания кандидата Вана; судья Ди отправляется на место преступления

Судья вернулся в свой рабочий кабинет задолго до того, как прозвенел гонг, возвещающий о дневном заседании. Старшина Хун и трое других помощников ожидали его. Он снова надел мантию и шапочку и вышел через дверь, ведущую на возвышение в зале суда. В зале яблоку негде было упасть, и судья Ди понял, что короткое утреннее заседание ничуть не охладило пыл граждан Пуяна.

Усевшись в кресло за судейским столом, он приказал начальнику стражи привести мясника Сяо. Пока тот подходил, судья внимательно рассмотрел его и решил, что это простой, честный, но не слишком умный человек. Когда мясник встал на колени перед столом, судья сказал:

— Я, председатель суда, соболезную твоему горю. Мой предшественник судья Фэн уже все сказал о твоей беспечности и нерадении в родительских обязанностях. К этому я возвращаться более не буду. Но в деле есть несколько обстоятельств, которые я должен прояснить. Поэтому будь готов к тому, что до приговора еще пройдет какое-то время. Однако будь уверен в том, что справедливость восторжествует и убийца твоей дочери будет наказан.

Мясник почтительно пробормотал несколько слов, и по знаку судьи его отвели на место в зале.

Судья Ди заглянул в бумаги.

— Первым вызывается судебный врач, установивший факт смерти жертвы.

Молодой человек произвел на судью приятное впечатление своим умным лицом, и Ди обратился к нему:

— Пока воспоминания еще свежи в вашей памяти, я хочу узнать подробности обследования тела и услышать описание жертвы.

— Со всем почтением докладываю вашей чести о том, что убитая девушка была высокой и крепкой. Я узнал, что с утра до ночи она работала по дому, а также помогала отцу в лавке. Она не имела физических недостатков и была сильной и здоровой.

— Вы обратили внимание на ее руки?

— Да, разумеется, господин судья. Его честь судья Фэн надеялся найти под ногтями жертвы частички одежды убийцы или чего-либо, указывающего на его личность. Однако ничего найти не удалось, потому что ногти у жертвы были короткими, как у всех, кому приходится работать руками.

Кивнув, судья Ди задал следующий вопрос:

— В своем отчете вы описали синяки, оставленные убийцей на шее жертвы, а также следы ногтей. Можете описать эти следы подробнее?

Немного подумав, судебный врач ответил:

— Как обычно, они имели форму полумесяца, были неглубокими, но в некоторых местах оставили царапины.

— Занесите это в протокол, — велел судья Ди.

После судебного врача был вызван обвиняемый, студент Ван. Судья Ди увидел молодого мужчину среднего роста в синем одеянии, какое носят кандидаты на литературный экзамен. Он старался держаться прямо, но узкая грудь и сутулость выдавали в нем человека, который не занимается физическим трудом. Очевидно, Ван действительно проводил много времени над книгами. Его лицо с широким лбом было располагающим, но вялый рот указывал на слабость характера. На левой щеке виднелись недавние царапины.

Когда он встал на колени перед возвышением, судья сурово заговорил с ним:

— Мерзавец, ты запятнал честь всех образованных людей! У тебя есть разум, возможность изучать труды классиков и впитывать их возвышенные мысли, и на что ты употребил эту возможность? На соблазнение невинной, неграмотной девушки, легкой жертвы твоих низких желаний. Мало тебе этого, ты еще и подверг ее насилию, а потом убил! Ни одного обстоятельства, которое могло бы смягчить приговор, в твоем деле нет, и ты будешь наказан со всей строгостью. Слушать тебя я не стану, все, что ты, негодяй, говорил в свою защиту, изложено в протоколах. Но несколько дополнительных вопросов я тебе задам, а ты должен отвечать и говорить мне только правду!

Судья Ди поглядел в бумаги, а затем начал:

— В своих показаниях ты утверждаешь, что проснулся утром семнадцатого рядом с каким-то заброшенным домом. Опиши мне как можно точнее все, что ты увидел вокруг.

— Ваша честь, — чуть запинаясь, заговорил Ван, — к сожалению, бедный кандидат не может выполнить этот приказ. Солнце тогда еще не встало, было очень темно, я увидел только несколько груд кирпичей, напоминавших рухнувшую стену, окруженных колючим кустарником. Только это я и помню, потому что спотыкался о кирпичи, а шипы на ветках порвали мою одежду и оцарапали лицо. В тот момент единственное, чего я желал — это как можно скорее покинуть то место. Я смутно помню, что брел через какие-то улочки. Я шел опустив голову и не смотрел по сторонам, мысли мои были заняты Чистотой Нефрита, которая напрасно прождала меня всю ночь...

Судья подал знак начальнику стражи, и тот ударил кандидата Вана по губам.

— Перестань лгать! — крикнул судья. — И говори только то, о чем тебя спрашивают!

Повернувшись к стражникам, он приказал:

— Покажите мне царапины на его теле!

Начальник стражи грубо поставил кандидата Вана на ноги, и двое стражников сорвали с него одежду. Ван застонал от боли, кожа на его спине еще не зажила после ударов кнутом, полученных три дня назад. Судья увидел глубокие царапины и несколько синяков на плечах, груди и руках студента. Он кивнул начальнику стражи, и Вана снова поставили на колени, не дав одеться. Судья возобновил допрос.

— Ты утверждаешь, что никто, кроме жертвы, портного Луна и тебя самого, не знал о ваших тайных свиданиях. Это безосновательное заявление, ведь ты не можешь быть уверен, что тебя не заметил случайный прохожий.

— Прежде чем выйти, я всегда ждал, пока улица не опустеет. Когда я слышал приближение ночного дозора, я не двигался с места, пока они не пройдут, а потом переходил улицу и нырял в темный тупик. Там меня никто не смог бы заметить, даже проходя по улице Полумесяца. Опаснее всего было подниматься к окну, но Чистота Нефрита всегда смотрела на улицу сверху, она бы предупредила меня, если бы кто-то появился.

— Кандидат на литературный экзамен крадется в ночи подобно вору, — презрительно бросил судья Ди, — какое поучительное зрелище! Но все же напрягись и вспомни, не случалось ли такого, что поколебало твою уверенность в безопасности.

Ван молчал несколько минут, размышляя, а потом сказал:

— Припоминаю, ваша честь, что около двух недель назад одно происшествие меня напугало. Пока я стоял на крыльце, ожидая подходящего момента, чтобы перебежать улицу, прошел ночной дозор, начальник которого стучал своей деревянной колотушкой. Я выждал, пока они скроются за углом, где в свете фонаря виднелась приемная доктора Фана. Но когда я уже скользнул в тупик, стук колотушки послышался снова. В испуге я прижался к стене, чтобы оставаться в тени. Стук затих, и я подумал, что меня заметили, приняли за вора и сейчас поднимется тревога. Но ничего не произошло, и тогда я решил, что мое воображение или же эхо сыграло со мной злую шутку. Я подергал за ткань, чтобы сообщить Чистоте Нефрита, что я внизу.

Судья Ди повернулся к старшине Хуну и шепнул ему:

— Это новый факт, запомни его.

Затем он, нахмурившись, вновь обратился к обвиняемому:

— Ты заставляешь суд напрасно тратить время. Как дозор мог вернуться так быстро?

Старшему писцу он сказал:

— Зачитайте показания кандидата Вана, чтобы он засвидетельствовал, что все верно, перед тем как оставить отпечаток пальца на документе.

Когда дрожащий Ван выслушал писца и подтвердил, что его слова записаны правильно, стражники опустили его большой палец в чернила. Судья Ди увидел, что руки Вана ухожены, а ногти на пальцах длинные, как у всех, кто принадлежал к образованному слою общества.

— Отведите обвиняемого обратно в тюрьму! — велел судья и, раздраженно размахивая рукавами, покинул зал суда.

Народ в зале зашумел.

— Очистить зал! Очистить зал! — закричал начальник стражи. — Здесь вам не театр, чтобы обсуждать увиденное. Выходите живо! Или надеетесь, что вам подадут чай и сладости?

Когда последнего зеваку вытолкали за двери, начальник стражи мрачно оглядел своих подчиненных.

— Куда катится этот мир? Мы молим Небо о глупом и ленивом начальнике, но если судья будет глуп, но трудолюбив, то пусть Небеса избавят меня от такой службы! А он еще и скряга. Вот беда!

— Почему его честь не прибегнул к пытке ? — спросил молодой стражник. — Этот книжный червь признался бы во всем при первом же щелчке кнута, я уже не говорю о раздробленных суставах! Дело было бы закрыто!

Другой добавил:

— К чему эти проволочки? У Вана ни гроша за душой, он беден как крыса, так что на взятку точно рассчитывать нет смысла.

— Отсутствие остроты ума, вот и все, — презрительно сказал начальник. — Вина этого студента ясна как день, а его честь желает «задать несколько дополнительных вопросов». Пойдемте же на кухню и наполним наши чашки рисом, пока его прожорливые телохранители не сожрали все!

Тем временем судья Ди, переодевшись в простое коричневое платье, сидел в большом кресле в своем кабинете и с довольным видом потягивал чай, поданный Цзяо Таем.

В это время вошел старшина Хун.

— Почему у тебя такой мрачный вид? — спросил его судья.

— Я смешался с толпой, покидавшей суд, и послушал, что говорят люди. Честно говоря, допрос Вана очень их разочаровал, смысла в нем они не видят и считают, что ваша честь совершили ошибку, не заставив Вана сознаться в совершении преступления.

— Хун, — ответил судья, — не знай я, что ты все это мне рассказываешь только из радения о моих интересах, я бы тебя сейчас отчитал. Наш августейший повелитель назначил меня на этот пост для того, чтобы я вершил правосудие, а не ради увеселения толпы.

Повернувшись к Цзяо Таю, он добавил:

— Попроси смотрителя квартала Гао прийти сюда.

Когда тот вышел, старшина Хун сказал:

— Ваша честь считает важными показания Вана о ночном дозоре? Вы думаете, что эти люди могут быть связаны с преступлением?

Судья покачал головой.

— Нет, причина не в этом, — ответил он, — судья Фэн уже допросил дозорных, не зная о том, что сегодня сказал Ван, впрочем, как и всех, кто был в ту ночь неподалеку от дома мясника. И начальник дозора доказал, что ни он, ни его люди не причастны к преступлению.

Тут вошли Цзяо Тай и смотритель квартала Гао, который поклонился судье в пояс.

— В вашем квартале случилось такое позорное дело. Разве вы не отвечаете за все, что происходит там? Следует относиться к своим обязанностям серьезнее. Организуйте дневные и ночные обходы, вместо того чтобы тратить время в харчевнях и игорных домах!

Смотритель южного квартала бросился на колени и трижды стукнулся головой об пол.

— Сейчас вы проводите меня на улицу Полумесяца в сопровождении Цзяо Тая и четверых стражников, чтобы я смог осмотреть место преступления. Руководить всеми будет старшина Хун, а я пойду инкогнито.

Надев простую черную шапочку, судья покинул здание суда вместе с Хуном, Цзяо Таем и Гао. За ними последовали стражники.

Сначала они прошли по главной улице на юг, затем возле храма Хранителя города свернули на запад и вскоре увидели справа от себя зеленую черепицу храма Конфуция. Отряд перешел через реку, пересекающую эту часть города, здесь тротуар закончился, и они оказались в квартале, где селились только бедные горожане. Гао свернул налево на улицу, застроенную маленькими лавками и запущенного вида домами, а затем в узкий переулок, загибавшийся полукругом. Это была улица Полумесяца, где Гао указал им на дом мясника Сяо.

Когда небольшой отряд остановился, вокруг тут же собралось несколько зевак. Гао закричал на них:

— Проходите, не стойте здесь! Это чиновники из суда, они прибыли осмотреть место преступления по приказу его чести наместника округа. Не мешайте им выполнять их обязанности!

Судья Ди заметил, что лавка мясника находится на углу очень узкой улицы, и что на боковой стене дома нет окон. Склад находился примерно в десяти чи[2] от этой стены. Над стеной, соединявшей склад с лавкой, можно было заметить окно каморки, где жила Чистота Нефрита. На другой стороне находилась высокая глухая стена дома гильдии мясников. Прямо напротив поворота на улочку судья увидел мастерскую портного Луна. С чердака дома было хорошо видно окно девушки.

Пока старшина Хун спрашивал о чем-то Гао, судья сказал Цзяо Таю:

— Попробуй-ка залезть в окно.

Цзяо Тай улыбнулся, подоткнул полы своего платья, подпрыгнул и ухватился за край стены. Он подтянулся, поставив правую ногу туда, где не хватало нескольких кирпичей, потом стал медленно вытягиваться во весь рост, прижавшись к стене, пока не ухватился за карниз. В следующее мгновение он уже перебросил ногу через подоконник и забрался в комнату.

Судья кивнул ему, и Цзяо Тай снова повис на карнизе. От земли его отделяло всего пять чи. Разжав пальцы, он практически беззвучно спрыгнул на землю, использовав прием, который кулачные бойцы называют «бабочка, севшая на цветок».

Гао хотел показать им комнату жертвы, но судья Ди покачал головой, глядя на старшину Хуна, и тот сказал:

— Мы увидели то, что хотели. Возвращаемся.

В судебную управу они вернулись прогулочным шагом. Когда смотритель Гао почтительно откланялся, судья Ди повернулся к старшине Хуну:

— Мои подозрения подтвердились. Вызови Ма Жуна.

Через некоторое время тот прибыл и поклонился судье Ди, который сказал ему:

— Я хочу поручить тебе трудное и, скорее всего, опасное дело.

Ма Жун просиял.

— Як вашим услугам!

— Переоденься бродягой и отправляйся в бедные кварталы. Попробуй найти бродячего монаха, буддиста или даоса. Это или монах, или самозванец, который выдает себя за монаха. Он должен быть высок, мускулист, но не похож на разбойников — лесных братьев. Это злобный выродок, распутный и подлый до мозга костей. У него очень сильные пальцы с короткими обломанными ногтями. Не знаю, как он одет, но, скорее всего, в рваное монашеское платье. Я уверен, что у него есть деревянная погремушка в виде рыбы, как у всех странствующих монахов. Если этот человек владеет или недавно владел парой золотых заколок, то это тот, кто мне нужен. Смотри, они изображены здесь. Запомни, как они выглядят.

— Думаю, что этого описания мне вполне достаточно, — ответил Ма Жун. — Кто же это и какое преступление он совершил?

— Я не знаю его имени, ведь я никогда не видел его, — ответил судья Ди, — а что до его преступления, то именно этот негодяй изнасиловал и убил дочь мясника Сяо.

— Это работа по мне! — с горячностью сказал Ма Жун и отправился выполнять распоряжение судьи.

Старшина Хун слушал все это с растущим удивлением и наконец смог выразить его:

— Ваша честь, я совершенно сбит с толку!

Судья Ди в ответ только улыбнулся.

— Ты видел и слышал то же, что и я. Делай выводы сам!