Смерть после бала

15. Скромный солдат империи

Марсдон-Хаус был «заморожен» в том виде, в котором его застали по прибытии сотрудники Аллейна. И хотя до их появления люди Даймитри успели кое-что прибрать, в целом огромный дом, казалось, находился в состоянии тяжелого похмелья. Повсюду стоял смешанный запах увядших цветов, алкоголя и особенно окурков. Они были повсюду, смятые, окрашенные красной помадой, коричневой помадой, в пепельницах, каминах и мусорных корзинах, вдавленные в пол в бальном зале, брошенные за креслами, лежащие на дне грязных чашек и плавающие между стеблями засыхающих цветов, размокшие и расползшиеся. Наверху, в дамском гардеробе, они лежали посреди рассыпавшейся пудры, а в зеленой гостиной кто-то оставил сигарету на чиппендейловском столике, и его поверхность теперь украшало обуглившееся пятно.

Аллейн и Фокс стояли в зеленой гостиной и смотрели на телефон.

— Он сидел здесь, — сказал Аллейн и снова процитировал: — «Это наш знаменитый кулинар. Он мог бы с тем же успехом подмешивать яд в свои зелья. А работает он с…» Смотрите, Фокс, он должен был сидеть вот в этом кресле, лицом к двери. Если бы кто-то вошел в комнату, лорд Роберт не смог бы его увидеть из-за этой очаровательной ширмы. Представьте, что некто осторожно проскальзывает в дверь. Он слышит несколько слов, которые привлекают его внимание, на секунду замирает, а когда до него доходит смысл происходящего, появляется из-за ширмы. Лорд Роберт поднимает глаза: «О, я вас не заметил», — и, так как он только что упомянул Скотланд-Ярд, начинает говорить о какой-то потерянной вещице, а затем кладет трубку. Я распорядился, чтобы опросили всех гостей, упомянутых в списке, не входили ли они в зеленую гостиную в то время, когда лорд Роберт говорил по телефону. Я задействовал кучу народу, но шеф, слава Богу, пока молчит. Пожалуйста, позовите констебля.

Констебль, дежуривший в доме, доложил, что сержант Бэйли обследовал эту комнату на предмет отпечатков пальцев и перед ленчем уехал в Ярд.

— Телефон все еще переключен в эту комнату?

— Надо полагать, сэр. Ничего не трогали.

— Фокс, позвоните в Ярд и узнайте, нет ли каких-нибудь новостей.

Пока Фокс разговаривал по телефону, Аллейн слонялся по комнате, почти с отчаянием глядя на следы, оставленные многочисленными посетителями. Было ясно, что все усилия Бэйли ни к чему не приведут. Они могут обнаружить отпечатки лорда Роберта на телефоне, но что из того? Даже если бы они смогли установить, кому принадлежат все отпечатки, найденные в комнате, это все равно ничего бы не дало.

Фокс положил трубку и повернулся к Аллейну.

— Они уже опросили всех гостей, сэр. Быстрая работа. Пять человек звонили с пяти телефонов. Никто из гостей и слуг не признался, что слышал телефонный разговор лорда Роберта.

— Ну что ж, вот и определился план наших действий. Надо найти человека, помешавшего этому разговору. Я так и думал, что все придет именно к этому. — Аллейн продолжал рассеянно бродить по комнате. — Дэвидсон был прав: здесь очень мило.

— Кажется, дом принадлежит дяде леди Каррадос?

— Да, генералу Марсдону. А у него недурной вкус. Этот Грез просто очарователен. И эта эмаль. Интересно, а где же пресловутый Челлини? — Он нагнулся над чиппендейловским столиком. — Здесь нет ничего похожего. Удивительно. Дэвидсон сказал, что он лежал на этом столике, не так ли? Его нет не только здесь, но и вообще в этой комнате. Странно! Должно быть, этот портсигар принадлежал кому-то из гостей. Это, конечно, мелочь, но все же лучше проверить. Какая дьявольская волокита! Опять опрашивать всех гостей, пока не отыщем владельца! Может быть, Франсуа видел портсигар, когда вытряхивал пепельницы. Нужно будет спросить у него.

Он позвонил Франсуа, но тот сказал, что не видел никакого портсигара. Аллейн вздохнул и достал свои записи. Фокс с важным видом расхаживал по галерее.

— Эй! — окликнул его Аллейн спустя минут десять. — Эй! Фокс!

— Да, сэр?

— Я пытался сопоставить все показания. Насколько я могу судить, события развивались вот в такой последовательности. Теперь прошу внимательно следить за мной, потому что все это довольно расплывчато, и половину времени я сам не буду знать, о чем говорю. В какой-то момент в течение ужина леди Каррадос оставила свою сумочку в этой комнате. Франсуа видел, как Даймитри обнаружил ее и направился с ней вниз. Мисс Трой, которая в это время танцевала с Банчи, видела, как он вернул сумочку леди Каррадос в бальном зале. Мисс Трой заметила, что сумочка, ранее казавшаяся набитой, теперь выглядела пустой. Мы не знаем, есть ли свидетели того, как леди Каррадос оставила сумочку в зеленой гостиной, но это не имеет значения. Банчи видел, как Даймитри вернул ее. В час ночи он позвонил мне, чтобы сообщить, что у него есть важная информация, и состоялся небезызвестный разговор. По словам Франсуа, этот разговор могли слышать четверо: Уизерс, Дональд Поттер, сэр Герберт Каррадос и невыразительная мисс Харрис, которая то ли находилась в туалете, то ли нет, но в любом случае была на этом же этаже. Кто-нибудь еще мог прийти и уйти, пока Франсуа ходил за спичками по поручению разгневанного Каррадоса. Когда Франсуа вернутся, он зашел в зеленую гостиную, и там никого не было. Все это звучит гораздо понятнее в сжатом изложении. Значит, так. Наша задача заключается в том, чтобы выяснить, мог ли кто-то еще подняться наверх, подслушать телефонный разговор и снова спуститься, пока Франсуа находился внизу. Уизерс говорит, что слышал, как кто-то говорил по телефону, когда он сам находился в другой гостиной. Он также утверждает, что Каррадос в это время тоже был наверху, и, хотя Уизерс, без сомнения, отъявленный лжец, похоже, что в этом случае он говорит правду. Ладно, Фокс, пойдем, осмотрим дом.

Галерея была типичной для многих больших старых лондонских домов. Зеленая гостиная, в которой стоял телефон, находилась в дальнем углу, рядом с ней был расположен туалет с небольшой прихожей, обустроенной в старом викторианском стиле. Верхняя половина внутренней двери была сделана из толстого мутного стекла, едва пропускавшего тусклый дневной свет. В этом заведении царила атмосфера безупречной чистоты и мрачного уныния. Следом шла спальня, которая во время бала использовалась как дамский гардероб; далее, ближе к лестнице, располагалась еще одна гостиная. За гостиной находилась обитая зеленым сукном дверь, ведущая на черную лестницу. Открытая сторона галереи нависала над двумя нижними этажами. Аллейн перегнулся через перила и устремил взгляд в глубину этого огромного колодца, туда, где широкая лестница спускалась в холл.

— Очень удобный наблюдательный пункт, — заметил он. — А теперь пойдем вниз.

Весь следующий этаж занимал бальный зал. Трудно было представить себе более унылое зрелище, чем это огромное, безлюдное помещение, с беспорядочно составленными, словно смущенно переговаривавшимися между собой стульями, с помостом для музыкантов, засыпанным окурками и смятыми программами. Повсюду уже лежал тонкий слой пыли, звук шагов гулко разносился по залу. Стены словно вздыхали, будто с трудом сдерживая напор тяжелого, спертого воздуха, жаждавшего вырваться на волю. Аллейн и Фокс внимательно все осмотрели, но, не обнаружив ничего, что могло бы оказаться полезным, по широкой парадной лестнице спустились в холл.

— Он стоял вот здесь, — сказал Аллейн, — слева от лестницы. Даймитри находился неподалеку. Сэр Даниэль вышел из мужского гардероба, который расположен чуть дальше слева. Компания шумных молодых людей стояла ближе к выходу. А вот эта дверь, рядом с гардеробом, ведет в бар. Давайте заглянем туда. Я знаю, что вы там уже были, Братец Лис, но я хотел бы увидеть все своими глазами.

Они вошли в бар.

— Ну и запашок здесь, прямо как в пивной. Вы только взгляните на эти аккуратные ящики под столами с пустыми бутылками из-под шампанского. Хорошее настроение по десять фунтов за дюжину! Так, значит, отсюда вышли Дональд и Бриджит во время предпоследней сцены, и здесь же находились Даймитри и Каррадос непосредственно перед тем, как лорд Роберт покинул дом. Как долго они еще пробыли здесь после этого? Ага, Фокс, вот вам задачка в стиле Шерлока Холмса. Вот лежит окурок сигары рядом с длинным столбиком пепла. Отличная сигара, основательно выкуренная. Рядом с окурком стоит бокал, а на полу валяется разорванная наклейка с надписью «Корона-Корона». — Аллейн понюхал бокал. — Бренди. А вот и бутылка, «Курвуазье'87». Готов поспорить, что гостей этим не поили. Скорее всего эта бутылка была припасена для старины Каррадоса. Фокс, позвоните Даймитри и спросите, не помнит ли он, как сэр Герберт выкурил сигару и выпил бренди, когда спустился в бар после окончания бала. Заодно выясните, можем ли мы нанести визит Каррадосам примерно через полчаса. После этого мы навестим Холкат-Хэккетов. Их дом находится здесь неподалеку, на Халкин-стрит. Нам придется возвращаться сюда, потому что сначала я хочу побеседовать с Каррадосом. Узнайте, пожалуйста, смогут ли генерал и миссис Холкат-Хэккет принять нас часа через два.

Фокс пошел звонить, а Аллейн открыл дверь, ведущую из бара в темный коридор. Он отыскал буфетную. Поднос, на котором Даймитри принесли ужин, все еще стоял там. «А он неплохо угостился, — подумал Аллейн, заметив на грязной тарелке несколько зеленовато-черных крупинок. — Икра. А вот дочиста обглоданное крылышко цыпленка. И шампанское. Этот Даймитри напоминает мне откормленного лоснящегося кота, лакомящегося в укромном уголке».

В холле он присоединился к Фоксу.

— Мистер Даймитри, — сообщил Фокс, — вспомнил, как наливал сэру Герберту Каррадосу бренди из специально приготовленной для него бутылки. Ему кажется, что, пока сэр Герберт пил бренди, он сам выкурил сигару, но не готов присягнуть в этом.

— Пожалуй, стоит снять отпечатки пальцев с бокала, — сказал Аллейн. — Я скажу Бэйли, чтобы он занялся этим, а потом можно будет разрешить начать уборку. Как наши дела?

— Все в порядке, сэр. Холкат-Хэккеты готовы принять нас в любое время во второй половине дня.

— А Каррадос?

— Он сам подошел к телефону, — ответил Фокс. — Согласился встретиться с нами в ближайшее время.

— Ну, и как вам показалось, он настроен очень кровожадно?

— Можно сказать и так, сэр. Но мне показалось, что он говорил скорее мученическим тоном. При этом он добавил что-то вроде того, что готов исполнить свой тяжкий долг, и не забыл упомянуть, что близко знаком с комиссаром полиции.

— О Бог мой, Бог мой! Сколько задиристости и высокомерия! Не уверен в себе, замкнут и всем недоволен. Сколько же всего этого я уже видел! Ну что ж. Фокс, нам придется продолжать являть миру смесь почтительности и достоинства, присущего офицерам высокого ранга. И не нужно скупиться на лесть. Он, в общем-то, довольно жалкий тип. Итак, поправим галстуки, ожесточим сердца и тронемся в путь!

Сэр Герберт и леди Каррадос жили на Грин-стрит. Дверь открыл лакей.

— Сэр Герберт дома? — спросил Аллейн.

— Нет, сэр. Что-нибудь ему передать?

— У нас с ним назначена встреча, — с милой улыбкой сообщил Аллейн, — поэтому я полагаю, что он все-таки дома. Вот моя карточка.

— Прошу прощения, сэр, — сказал лакей, глядя на безукоризненно элегантный костюм Аллейна. — Насколько я понял, мы ждали полицию.

— Мы и есть полиция, — заверил Аллейн.

Фокс расплатился с таксистом и присоединился к ним. Лакей бросил удовлетворенный взгляд на его котелок и ботинки.

— Прошу прощения, сэр, — повторил он. — Сюда, пожалуйста.

Он проводил их в библиотеку. Три предшествующих Каррадоса, написанные маслом, во весь рост, холодно смотрели со стен в пустоту. Огонь, ярко пылавший в камине, бросал отблески на многочисленные книги в одинаковых переплетах, стоявшие на застекленных полках. Сэр Каррадос, в форме штабного офицера, в начищенных сапогах и изумительных бриджах, красовался на групповом снимке, сделанном в Танбридж-Уэлсе, который был центром его военной деятельности. Аллейн внимательнее присмотрелся к этому снимку, но красивое лицо было так же лишено всякого выражения, как и обтянутые бриджами колени, на которые Каррадос с нелепым самодовольством опирался расставленными в локтях руками в перчатках. Тупая фотография. По бокам от нее красовались два расписных адреса, предметом которых был сэр Каррадос. На боковом столике стоял великолепный ящик для сигар. Аллейн открыл его и обнаружил, что сигары были родными сестрами той, которая была выкурена в баре. Он аккуратно закрыл крышку и, повернувшись, принялся рассматривать изящный французский секретер.

Фокс, чувствовавший себя совершенно непринужденно, неподвижно стоял посреди комнаты. Казалось, он рассеянно размышлял о чем-то отвлеченном, но он мог бы сейчас выйти из комнаты и описать ее с точностью эксперта, поднаторевшего в пелманизме[28].

Дверь открылась, и в библиотеку вошел Каррадос. Что-то в его облике невольно наводило на мысль о скорбящем монархе. Сэр Герберт хромал сильнее, чем обычно, и опирался на черную трость. Он остановился, вставил в глаз монокль и произнес:

— Мистер Аллейн?

Аллейн сделал шаг вперед и учтиво поклонился.

— Очень мило с вашей стороны, что вы согласились принять нас, сэр, — сказал он.

— Ну что вы, не стоит, — ответил Каррадос, — каждый обязан выполнять свой долг, как бы тяжело ему ни было. Нельзя терять присутствия духа. Я только что беседовал с вашим комиссаром, мистер Аллейн, он мой старинный друг… э-э… может быть, вы присядете? Мистер… э-э..?

— Это инспектор Фокс, сэр.

— Очень рад, — сказал Каррадос, протягивая руку. — Садитесь, Фокс. — Они уселись, и он снова повернулся к Аллейну. — Ваш комиссар сообщил мне, что вы сын еще одного моего старого друга. Одно время, давным-давно, я был очень близко знаком с вашей матушкой, и, насколько мне известно, она довольно часто видится с моей женой. Прошлой ночью она была в Марсдон-Хаусе. — Он прикрыл рукой глаза и повторил драматическим шепотом. — В Марсдон-Хаусе. О Бог мой!

— Нам очень жаль, сэр, что приходится беспокоить вас после всего, что произошло, — сказал Аллейн. — Боюсь, что эта трагедия явилась для вас настоящим потрясением.

Каррадос криво улыбнулся в ответ.

— Да, — произнес он, — не стану отрицать. Лорд Роберт был одним из наших ближайших друзей. Мы все испытываем чувство тяжелой утраты, при этом я глубоко оскорблен тем, что моим гостеприимством так грубо злоупотребили.

Услышав, как об убийстве говорят, словно о простом нарушении светских условностей, Аллейн на секунду лишился дара речи. Судя по всему, сэр Герберт расценивал случившееся всего лишь как проявление дурного тона.

— Я полагаю, — между тем продолжал сэр Герберт, — что вы пришли сюда с целым списком заранее подготовленных вопросов. Если это так, боюсь, что буду вынужден вас разочаровать. Я простой солдат, мистер Аллейн, и ничего не понимаю в подобных делах. Должен сказать, что с самого утра нас донимают толпы нахальных молодчиков с Флит-стрит[29]. Я вынужден был даже обратиться в Скотланд-Ярд, где, полагаю, мое имя достаточно известно, с просьбой оградить меня от этого безобразного преследования. Я беседовал об этом с вашим шефом, который, как я, помнится, уже сообщал вам, является моим близким другом. Он согласился со мной, что поведение журналистов в последнее время становится просто возмутительным.

— Мне очень жаль, что вам доставили столько неприятностей, — сказал Аллейн. — Я постараюсь быть по возможности кратким. Боюсь, я действительно вынужден задать вам два-три вопроса, но это весьма несущественные вопросы, так что вы не беспокойтесь.

— Уверяю вас, меня ни в малейшей степени не пугает полицейское расследование, — ответил Каррадос с коротким сухим смешком. Одной рукой он все еще прикрывал глаза.

— Нисколько не сомневаюсь в этом, сэр. Прежде всего я хотел бы знать, разговаривали ли вы прошлой ночью с лордом Робертом. Я не имею в виду «добрый вечер» или «до свидания». Просто я подумал, что, если в его поведении было что-либо необычное, вы, в отличие от большинства людей, непременно заметили бы это.

Выражение лица Каррадоса несколько смягчилось.

— Не хочу претендовать на то, что я более наблюдателен, чем другие, — сказал он, — но я старый солдат, и мне часто приходилось полагаться на свои глаза, поэтому не сомневаюсь, что, если где-то что-то не так, я всегда это замечу. Да, я беседовал с лордом Робертом Госпеллом прошлой ночью и уверяю вас, он был в точности таким же, как всегда. Он даже любезно заверил меня, что считает наш бал самым удачным в этом сезоне. Он был совершенно таким же, как обычно.

Аллейн слегка подался вперед и устремил на Каррадоса полный благоговения взгляд.

— Сэр Герберт, — проникновенно произнес он, — я собираюсь поступить весьма необычным образом и надеюсь, что вы не станете добиваться моей отставки, что, не сомневаюсь, вам нетрудно сделать. Я хочу полностью посвятить вас во все подробности дела.

Было интересно наблюдать, как выражение глубокой скорби постепенно исчезает с лица Каррадоса и он превращается из убитого горем старого солдата в точную копию фотографии из Танбридж-Уэлса. Он поднял голову, слегка раздвинул колени и непроизвольно оперся на них расставленными в локтях руками. Не хватало лишь бриджей и перчаток. Верный сын империи, готовый взвалить на свои плечи бремя государственной тайны.

— Это отнюдь не в первый раз, когда меня облекают доверием, — скромно сказал Каррадос.

— Я в этом не сомневаюсь. Вот в чем состоит наша трудность. У нас есть основания полагать, что ключ к этой тайне содержится в одной-единственной фразе, которую произнес лорд Роберт, когда звонил по телефону из Марсдон-Хауса. Если бы нам удалось в точности узнать, о чем именно говорил лорд Роберт с неким неизвестным собеседником в час ночи, я уверен, что мы далеко продвинулись бы в разгадке этого преступления.

— А! — Каррадос положительно сиял. — Это подтверждает мою собственную теорию, мистер Аллейн. Убийство совершил кто-то посторонний! Как только мы услышали о случившейся трагедии, я сказал жене, что я совершенно уверен: никто из моих гостей не может быть причастен к этому делу. Телефонный звонок! Что ж, это меняет дело!

— Боюсь, это глупо с моей стороны, — скромно произнес Аллейн, — но я надеялся, что вам что-нибудь известно об этом телефонном разговоре.

— Во сколько это было?

— В час ночи. Это единственное, что нам известно.

— В час ночи. В час ночи. Дайте подумать. — Каррадос нахмурился с важным видом, и его глуповатые глаза почти полностью скрылись под лохматыми бровями. — Должен сознаться, что так сразу…

— Я полагаю, что большинство гостей в это время ужинали, — сказал Аллейн. — Я разговаривал со слугой, дежурившим на верхнем этаже, и он вспомнил, что примерно в это время вы поднялись на галерею.

Неожиданно на висках сэра Каррадоса вздулись вены.

— Клянусь Богом, неудивительно, что этот нахальный тип меня запомнил! Ну конечно же, я поднимался наверх, и это было как раз в час ночи. Вы совершенно правы, мистер Аллейн. Я заплатил этому чертову Даймитри целое состояние и рассчитывал, полагаю, не без оснований, что все будет организовано на самом высоком уровне. И что же я обнаруживаю? Нет спичек! В гостиной наверху нет спичек, все вокруг засыпано пеплом, на камине лежит дымящийся окурок! Как раз под самыми часами. Поэтому я и запомнил время. Был ровно час ночи, как вы и сказали. Хочу верить, что я человек уравновешенный, мистер Аллейн, но тут я не выдержал. Я вышел на галерею и задал этому малому взбучку, которую он не скоро забудет. Он у меня стрелой помчался вниз за спичками. Чертов даго[30]!

— И вы все это время находились на галерее, сэр?

— Разумеется, не все время! Я входил и выходил из этой гостиной, черт бы ее побрал. Я поднялся наверх где-нибудь без пяти час и обнаружил комнату в том состоянии, о котором я вам говорил. Я хотел было заглянуть во вторую гостиную, ту, где стоял телефон, но увидел сидящую там парочку. Должен заметить, они вели себя скорее как лакей с горничной, чем как приличные люди, которых я привык принимать у себя в доме! Что только ни приходится терпеть! Мужчина украдкой выскользнул из комнаты, пока я отчитывал этого проклятого официанта, и остановился на галерее. Я имею в виду этого типа Уизерса. Не помню, говорил ли я вам о нем раньше. Потом вышла дама и скрылась в гардеробе. Бог мой, ну конечно же, как раз в это время по лестнице поднялся лорд Роберт и вошел в зеленую гостиную!

Каррадос шумно выдохнул воздух, и его усы зашевелились.

— Понятно?! — торжествующе воскликнул он. — В комнату, в которой стоял телефон.

— Великолепно, сэр! Позвольте, я еще раз уточню детали, чтобы убедиться, что я ничего не перепутал. Вы вышли из ближайшей к лестнице гостиной и обратились к официанту. Капитан Уизерс вышел из другой гостиной (в которой стоял телефон), и почти следом за ним — миссис Холкат-Хэккет, которая направилась в гардероб.

— Эй! — воскликнул Каррадос. — Я не упоминал имени дамы, Аллейн. Видит Бог, я слишком хорошо воспитан, чтобы так опрометчиво скомпрометировать женщину.

Аллейн заговорщически улыбнулся.

— Боюсь, сэр, что я поспешил с выводами.

— Да? Вы хотите сказать, что об этом уже поговаривают? Она американка, не так ли? М-да, мне очень грустно это слышать. Холкат-Хэккет мой старый друг. Весьма прискорбно.

Аллейн не без ехидства отметил про себя, что этот разговор доставляет сэру Герберту истинное удовольствие.

— В тот момент, — поспешно продолжил он, — когда вы, отослав официанта вниз, вернулись в гостиную, а миссис Холкат-Хэккет скрылась в гардеробе, наверх поднялся лорд Роберт. А где в это время находился Уизерс?

— Он лениво направился в гостиную следом за мной. Пришлось поддерживать с ним светскую беседу. Молодой Поттер тоже сидел там, надувшись. Я всегда считал, что очень терпимо отношусь к нынешней молодежи, но должен признаться…

Внезапно он остановился, замявшись.

— Да? — пробормотал Аллейн.

— Я… это не имеет значения. Не будем уклоняться в сторону, э? Так, значит, Уизерс? Так. Должен признаться, Аллейн, я всегда льстил себе, что могу найти общий язык со всеми, но скажу вам откровенно, общество Уизерса доставило мне мало удовольствия. Называет себя капитаном. А в каком полку он служил, позвольте полюбопытствовать?

— Понятия не имею. Вы, случайно, не слышали, как лорд Роберт говорил по телефону в соседней комнате?

— Нет. Нет, не слышал. Хотя сейчас, когда вы упомянули об этом, я вспомнил, что слышал, как звякнул телефон, когда кто-то поднял трубку. Дело в том, что я был уже сыт по горло обществом этого гнусного типа. Я извинился и пошел вниз.

— Вы не помните, кто-нибудь шел вверх по лестнице навстречу вам?

— Не думаю. Впереди меня спускалась миссис Холкат-Хэккет.

— Таким образом, в то время, пока вы находились в гостиной, кто угодно мог подняться на верхний этаж и войти в комнату, из которой звонил лорд Роберт?

— Это вполне возможно.

— Миссис Холкат-Хэккет могла войти туда прежде, чем вы направились вниз. Капитан Уизерс или Дональд Поттер могли сделать это потом.

— Да, клянусь Богом, вполне могли! Если вы хотите что-то узнать об этом телефонном разговоре, вам следует спросить у них. Я не хотел бы обсуждать моих гостей, но, честное слово, я считаю, что этот Уизерс вполне способен подслушать чужой разговор. Что общего может быть у молодого Поттера с этим мерзавцем, который к тому же старше его на двадцать лет? И тем не менее. У вас есть еще вопросы?

— Да, сэр. Вы, случайно, не встретили наверху мисс Харрис? Слуга упомянул…

— Харрис? Вы имеете в виду секретаршу моей жены? Конечно, я видел ее. Она скрылась в туалете, когда я только что поднялся наверх. Я не видел, как она выходила оттуда.

— Ясно. Может быть, я смогу поговорить с ней перед уходом?

— Ну, разумеется, только, боюсь, вам с ней придется трудно. Она очень застенчивая малышка — жаль, что такие теперь редкость. В наши дни им наплевать, из какой двери они выходят и кто их при этом видит.

Сэр Герберт неожиданно решил, что сказал что-то исключительно остроумное, и разразился громким лающим смехом, к которому Аллейн вынужден был присоединиться.

— Бедная маленькая Харрис! — проговорил, наконец успокоившись, Каррадос. — М-да…

— А теперь, — сказал Аллейн, — перейдем к концу бала. Мы, как вы понимаете, хотели бы знать о том, что делал в это время лорд Роберт. Может быть, вы, сэр, могли бы нам в этом помочь?

— А! Понимаю. Моя жена и я стояли на галерее второго этажа, около лестницы, ведущей в холл, и прощались с гостями — то есть с теми из них, которые были достаточно старомодны, чтобы поблагодарить хозяев. Должен заметить, что некоторые юнцы сочли это излишним. Лорд Роберт, разумеется, подошел к нам и был очень любезен. Так, дайте подумать. Он спустился вниз, вошел в гардероб и вскоре вышел оттуда в своем знаменитом плаще. Я помню это, потому что в это время спустился вниз и, направляясь в бар, прошел мимо него.

— Вы вышли из бара до того, как лорд Роберт ушел?

— Нет. — На минуту в облике Каррадоса снова появилось что-то от убитого горем старого солдата. — Нет. Это был последний раз, когда я видел лорда Роберта Госпелла. Что ж, я не боюсь признаться, Аллейн, что вся эта история просто потрясла меня. Просто потрясла! Но что делать, мы должны стиснуть зубы и призвать на помощь все свое мужество, не так ли? Так о чем мы говорили? Ах, да. Я провел в баре какое-то время. Сознаюсь, к тому времени я уже совершенно выдохся. Я выкурил сигару и выпил глоток бренди. Перемолвившись парой слов с Даймитри, я отправился домой.

— С леди Каррадос и мисс О'Брайен?

— Что? Нет, нет, я отправил их раньше в другой машине. Моя жена была абсолютно вымотана. Я остался потому, что хотел сам все проверить. Я никому не доверяю. Эти люди так небрежны, оставляют где попало непотушенные окурки. Я убедился, что все в порядке, и только после этого отправился домой. Шофер вернулся за мной. Надо полагать, вы захотите поговорить с ним.

— Нет, сэр, благодарю вас. Мы вполне вам доверяем.

— Я бы хотел, чтобы со мной обращались так же, как со всеми остальными, но вам, конечно, виднее. Что-нибудь еще?

— Могу я поговорить с леди Каррадос?

— Я не думаю, что моя жена сможет быть вам полезна, Аллейн. Эта история совершенно ее доконала. Роберт Госпелл был ее близким другом, и она очень переживает. Честно говоря, она все еще в постели.

— Мне очень жаль, — после некоторой паузы сказал Аллейн. — Досадно. Я хотел по возможности избавить ее от необходимости появляться на коронерском следствии[31].

— А когда это будет?

— Завтра утром, сэр.

Каррадос сердито уставился на него.

— Без сомнения, она слишком плохо себя чувствует, чтобы принимать участие в подобных мероприятиях. Я прослежу за тем, чтобы ее доктор запретил ей вставать. И она не сможет принять вас сегодня. Я уверен, что, если бы даже я решился разбудить ее, чего я ни в коем случае не стану делать, она все равно отказалась бы говорить с вами. Это исключено.

В это время открылась дверь, и в комнату вошел лакей.

— Сэр, ее светлость просила передать, что, если у мистера Аллейна найдется несколько свободных минут, она будет рада видеть его.

Он подождал немного, а потом вышел, мягко прикрыв за собой дверь и оставив позади себя неловкое молчание.