Снадобье викингов

РАСПЛАТА

В тот год мы вместе с семьей Константиновых отдыхали на охотничьей базе у озера Миассовое. Надо сказать, что отдых удался на славу: стояли теплые солнечные дни, мы много купались, катались на лодке, ходили за грибами и ягодами, участвовали в увлекательнейших походах по живописным местам нашей «уральской Швейцарии». Еще более радостными и счастливыми были наши дети, когда по вечерам, вооружившись карманным электрическим фонарем и импровизированной острогой (вилка, прикрученная проволокой к длинной палке), в сумерках успевали наловить по ведру, а то и больше крупных раков, в изобилии водившихся в озере.

Отдыхающих в охотничьем хозяйстве было немного, и они нередко приходили к нашим фанерным домикам послушать песни, которые под собственный аккомпанемент гитары исполнял Антон Алексеевич. Особенно большим успехом пользовались старинные русские романсы, и Константинов радовался, когда присутствующие подпевали ему. В такие минуты он буквально преображался, откладывал гитару в сторону и, дирижируя, пытался объединить в хоровое звучание робкие голоса поющих. После таких концертов обычно долго не расходились, рассказывали разные интересные истории или молча смотрели в пламя костра.

Нередко здесь засиживались и жители близлежащей деревни, приносившие отдыхающим парное молоко, ягоды и овощи.

Как-то раз я купил у одного из местных ребят маринованные огурцы. По внешнему виду они напоминали свежие — были такими же крепкими, почти сохранили обычную окраску — и отличались несколько сладковатым, но довольно приятным вкусом.

— Сережа, — позвал я мальчика, сидевшего у костра, — скажи, пожалуйста, как это вы огурцы маринуете, что они и сейчас как будто свежие.

— А это секрет, — пошутил он в ответ, вороша палкой угли костра.

— Ну уж и секрет, — заметил я. — Сейчас трудно что-либо удержать в секрете. Стоит только произвести анализ — и все станет ясно.

— Вы врач?

— Да.

— Ведь и у вас, врачей, свои секреты имеются.

— Почему ты так решил?

— Да потому, что лечите больных вы по-разному.

— Это не так. Качество лечения у нас в стране определяется не наличием каких-то секретов, а разной квалификацией врачей, неодинаковыми условиями работы. Ну так что, Сережа, не выдашь мне своего секрета?

— Да нет, что вы, — воскликнул мальчик. — Это огурцы не мои: их бабушка Дуня продать попросила. Тетя Нюра у них захворала, и она ее не может дома одну оставить.

— Ах вот оно что! Ну, если ты увидишь ее и еще раз придешь сюда, рецепт не забудь взять. Договорились?

— Ладно! — пообещал Сергей.

На следующий день он принес мне клочок бумаги, на котором химическим карандашом нетвердой рукой были выведены каракули, отражающие секрет изготовления маринованных огурцов, столь понравившихся мне накануне вечером.

Но воспользоваться опытом местных умельцев мне не пришлось.

В тот день усталые, но довольные возвращались мы из очередного путешествия на свою базу. Подплывая на лодке к берегу, мы еще издали увидели смотревших в нашу сторону людей, которые стояли на пристани, кричали и махали нам руками.

— Что-то случилось, — заметила жена Константинова, Глафира Николаевна. — А ну, ребята, — обратилась она к сидевшим за веслами, — поднажмите… Раз-два, взяли! Раз-два, взяли!

Едва мы причалили к берегу, как к лодке подбежала незнакомая пожилая женщина.

— Скажите, кто из вас доктор? — едва переводя дыхание, обратилась она к нам.

— Здесь докторов, мамаша, трое, — весело сказал я. — Кто из них вам нужен?

— Милые вы мои, горе-то какое стряслось! Сноха моя без памяти лежит. Бегала к нашему фельдшеру, так тот в город на какое-то совещание уехал. Уж окажите милость, посмотрите, что с нашей Нюркой-то.

— При чем тут милость? Это наш долг, — ответил Антон Алексеевич. — А как вас зовут?

— Авдотья Егоровна! Прохорова я!

— Ну, что же, Авдотья Егоровна, поехали, а по дороге вы мне о больной расскажете.

Прошло несколько минут, и мотоцикл Константинова, оставляя за собой клубы пыли, помчался в сторону Петровского.

То радостное и приподнятое настроение, с которым мы вернулись с лодочной прогулки, сразу же сменилось тревогой за здоровье незнакомого человека. Оно передалось почти всем обитателям базы. В тот вечер не было слышно обычных песен и шуток, люди, казалось, стали даже тише говорить. Женщина, принесшая нам под вечер парное молоко, сказала:

— Я эту Нюру знаю. Она к нам не раз приезжала за потрохами уток.

— За потрохами, говорите?

— Да. Замужем она давно, а детей нет. Лечилась, но не помогло. Вот ей кто-то и посоветовал есть птичьи потроха. С тех пор и ищет их она, горемычная. Павел Михайлович, муж ее, уж очень детей любит.

Молочница уже ушла, а я все думал о ее словах. Как точно она охарактеризовала эту бесплодную женщину, которая не может стать матерью, — «горемычная». Мне не раз приходилось видеть, беседовать с такими женщинами. Причина их несчастья чаще всего была связана с необдуманным поступком в первые годы супружеской жизни. Мысль, что они никогда не смогут иметь детей, не оставляет их ни днем, ни ночью. Она омрачает их сознание и в часы труда, и во время отдыха. Вот и сейчас думаю, а не сделала ли что с собой эта женщина, по-своему воспринимавшая немые укоры мужа и свекрови, отчаявшаяся найти средство от бесплодия, создать настоящую семью. Мне стало как-то не по себе. В этот момент я услышал шум приближающегося мотоцикла.

— Ну, что там? — бросился я к Константинову, когда тот подъехал.

— Трудно сказать. Похоже, что она отравилась чем-то. Во всяком случае, многое из того, что удалось выявить, напоминает картину отравления. Ей, правда, сейчас немного лучше, но оставлять ее одну нельзя. Я специально приехал за вами, да еще захвачу систему для промывания желудка.

— А кто же остался с женщиной?

— Фельдшер и санитарка из медпункта.

— В чем все-таки проявляется это отравление? Вы у нее ожоги видели?

— Вы думаете, уксусная кислота? Нет! Здесь что-то другое. Я осмотрел больную и расспросил подробно ее свекровь и мужа. Картина какая-то путаная.

Антон Алексеевич помолчал. Подошел к мотоциклу и откатил его на стоянку. Через несколько секунд он возвратился и выжидательно посмотрел на меня чуть прищуренными глазами.

— Какие же характерные признаки заболевания? — вновь обратился я к Константинову.

— По рассказам свекрови, почти сутки больная не спит, бредит, у нее периодически возникают галлюцинации. Были рвота и понос.

— Что же еще? Ведь подобная картина отмечается при многих заболеваниях.

— Да, пожалуй, и все. Правда, обращает на себя внимание сильно выраженное слюнотечение.

— Слюнотечение, говорите… — Только успел я произнести эти слова, как Константинов перебил:

— Нет, нет, не бешенство! — Он сразу понял, о чем я подумал. — Никаких других признаков этого заболевания нет. Когда к больной вернулось сознание, она жаловалась на ослабление слуха и зрения.

— И все же вы не учитываете еще одно обстоятельство, Антон Алексеевич.

— Какое?

— А те выкидыши, которые по неизвестной причине происходят у этой женщины при беременности.

— Откуда вы это знаете? Действительно, в бреду она что-то про ребенка говорила.

— Сорока на хвосте принесла.

— А если серьезно?

— Женщина рассказала, которая молоко носит.

— Да, вы правы: детей в доме не было, как и детских вещей и игрушек. А бездетные семьи в сельской местности встречаются не так уж часто. Однако нам пора ехать. Как бы больной не стало хуже.

Предупредив, чтобы нас не ждали к ужину, мы поехали в Петровское.

Село раскинулось на пологом берегу озера. Один за другим промелькнули одноэтажные деревянные домики, частокол заборов и зеленые квадраты приусадебных огородов, прежде чем мы подъехали к дому с ярко-красной крышей, стоявшему несколько в стороне от основной массы строений. Поставив мотоцикл у стенки сарая, мы вошли через сени в жилое помещение.

В углу на большой деревянной кровати лежит еще молодая женщина с синими кругами под глазами. Черты лица ее заострены. Волосы в беспорядке разбросаны по подушке. Из обоих уголков рта стекают струйки пенистой слюны. Больная спит, но положение ее тела неестественно: ноги несколько согнуты в коленях, худые бледные с длинными костлявыми пальцами руки сложены на груди.

Около кровати сидят мужчина и женщина, в которой я с трудом узнаю Авдотью Егоровну. За прошедшие часы она как будто постарела на несколько лет. Волосы не причесаны, на плечи наброшена какая-то мятая шерстяная кофточка. Мужчина, вероятно, муж, сосредоточенно и печально смотрит на лицо больной. Он угнетен всем случившимся настолько, что даже не поднял головы, когда мы зашли в дом. На приветствие ответил легким кивком головы, при этом провел рукой по лицу, как бы стирая набежавшую слезу. Мы не стали беспокоить спящую женщину, зная, что в таких случаях сон — лучшее лекарство, и вместе с Авдотьей Егоровной вышли в другую комнату. Здесь мы увидели и местного фельдшера, кипятившего шприцы на печке.

Снова и снова детально расспрашиваем о всех возможных причинах, которые могли вызвать страдание больной, и все безрезультатно. Стало смеркаться. Голос хозяина, тихо вошедшего из соседней комнаты, прозвучал в затемненном помещении так неожиданно, что многие даже вздрогнули: «Нюра проснулась!»

Подходим к постели больной. По мнению Антона Алексеевича, предпринятые ранее медицинские меры и последующий глубокий сон произвели на нее благотворное влияние. Увидев незнакомых людей около своей постели, женщина пытается застегнуть пуговицы на воротнике платья и приподняться.

После короткого консилиума назначаем больной обильное питье с малиновым вареньем, обкладываем ее ноги грелками и даем потогонные средства. Все это оказывает хорошее воздействие на ее молодой организм: проявления тяжелого недуга быстро отступают. Можно собираться в обратный путь. Однако сразу сделать это не удается: гостеприимная хозяйка, пока мы возились с больной, успела приготовить ужин и вместе с Павлом Михайловичем настоятельно просят нас перекусить перед дорогой. К молодой, только что выкопанной и сваренной картошке были поданы те самые огурцы, которые так понравились мне на охотничьей базе.

— А скажите, — обратился я к Авдотье Егоровне, — не ваши ли огурцы продавал у нас на базе отдыха мальчик?

— Сережа?

— Да, да, он самый!

— Мои. А что, не понравились?

— Что вы! Очень вкусные.

— Он мне говорил, что «какой-то дяденька» даже просил дать ему рецепт, как мы их консервируем.

— Этот «дяденька» перед вами.

— Секрета особого нет. Помимо специй, мы салициловую кислоту, аспирин добавляем…

Словно удар грома, пронеслись ее слова в моих ушах. Я даже вскочил от неожиданности. Так вот где разгадка того, почему ее невестка прикована сейчас к постели, почему в этой семье так и не могут дождаться ребенка! Известно, что существует индивидуальная непереносимость к салициловой кислоте, которая, вероятно, и была сильно выражена у молодой женщины, пришедшей в семью мужа, где культивировался этот способ консервирования.

В том, что отравление Прохоровой произошло именно салициловой кислотой, мы убедились, когда произвели лабораторный анализ.

Уезжали мы из Петровского далеко за полночь. Небо обложили тучи, накрапывал дождь, его крупные капли барабанили по крыше. При свете зажженных фар я достал рецепт Авдотьи Егоровны и выбросил его в дорожную грязь под колеса мотоцикла.