Снова умереть

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

За время службы в морской пехоте Габриэль приобрел множество навыков выживания, и один из навыков, которым завидовала Джейн, была способность мужа быстро засыпать при первой же возможности. Через несколько минут после того, как бортпроводники приглушили огни в салоне самолета, он поудобнее устроился в своем кресле, закрыл глаза и отправился прямиком в страну грез. Джейн сидела без сна, считая часы до посадки и думая о Милли Джейкобсон.

Единственная выжившая в том злосчастном сафари не вернулась в Лондон, как предполагала Джейн, и теперь проживала в маленьком городке Южной Африки в долине реки Хекс. После двух кошмарных недель борьбы за выживание в буше, покрытая коркой грязи и не евшая ничего, кроме тростника и травы, лондонский книготорговец вернулась в город, но решила поселиться на том континенте, что чуть не убил ее.

Фотографии Милли Джейкобсон после того, как она вышла из буша, ясно давали понять, какой до крайности изможденной она стала к концу своего испытания. Фото на ее британском паспорте изображало темноволосую молодую женщину с голубыми глазами и лицом в форме сердечка, приятная заурядная внешность, не красавица, но и не дурнушка. Снимок, сделанный в больнице во время ее восстановительного периода, запечатлел женщину настолько изменившуюся, что Джейн едва могла поверить, что это один и тот же человек. Где-то в дикой природе то, что когда-то было Милли Джейкобсон, отпало как змеиная кожа, чтобы высвободить костлявое, дочерна загоревшее существо с перепуганными глазами.

Пока все остальные пассажиры, казалось, спали, Джейн снова просматривала полицейский файл по убийствам на сафари в Ботсване. В то время это дело получило значительную огласку в Великобритании, где Ричард Ренвик был популярным писателем триллеров. Он не был широко известен в Соединенных Штатах, и Джейн никогда не читала его книги, которые «Лондон Таймс»[102] описывала как «остросюжетные» и «переполненные тестостероном». Статья в «Таймс» практически полностью рассказывала о Ренвике, посвятив лишь два абзаца его девушке Милли Джейкобсон, с которой они жили вместе. Но именно Милли сейчас захватила все внимание Джейн, и она с замиранием сердца рассматривала фото молодой женщины из досье Интерпола. Оно было сделано вскоре после испытания, и в лице Милли Джейн увидела отражение себя несколько лет назад. Их обеих коснулась холодная рука убийцы, и они обе выжили. Это прикосновение было тем, что невозможно забыть.

Они с Габриэлем покинули Бостон ветреным днем, когда шел мокрый снег с дождем, и погода во время их короткой стыковки в Лондоне была не менее серой и неприветливой. Поэтому через несколько часов выйти из самолета и попасть в летнее тепло Кейптауна стало шоком. Здесь времена года, казалось, перевернулись с ног на голову, и в аэропорту, где все остальные были облачены в шорты и платья без рукавов, на Джейн по-прежнему были водолазка и шерстяной свитер, которые она надела в Бостоне. К тому времени, как они забрали свой багаж и прошли паспортный контроль, она изнемогала от жары и отчаянно желала раздеться до майки.

Только она задрала водолазку до макушки, высвобождаясь из нее, как услышала мужской голос:

— Дин-Гроза Машин! Ты наконец-то приехал в Африку!

— Хэнк, спасибо, что встретил нас, — произнес Габриэль.

Джейн стянула водолазку, увидев, как ее муж и светловолосый мужчина размером с буйвола обмениваются похлопываниями — то особенное мужское приветствие, одновременно похожее на драку и объятья.

— Длинный перелет, да? — произнес Хэнк. — Но теперь вы сможете насладиться теплой погодкой.

Он бросил на Джейн взгляд, который заставил ее почувствовать себя раздетой в своей маечке на бретельках. Его глаза казались неестественно белесыми на дочерна загорелом лице, тот же серебристый оттенок голубого, который она однажды видела в глазах волка.

— А Вы, значит, Джейн, — сказал он, протягивая влажную и мясистую руку. — Хэнк Андриссен. Рад наконец-то познакомиться с женщиной, которая заставила остепениться Грозу Машин. Я и не думал, что это кому-нибудь удастся.

Габриэль рассмеялся.

— Джейн не просто какая-то женщина.

Когда они пожали друг другу руки, она почувствовала, как Хэнк оценивает ее, и ей стало интересно, ожидал ли он, что Дин-Гроза Машин сойдет с трапа самолета с кем-то покрасивее и не похожим на выжатую тряпку.

— Я тоже о Вас наслышана, — проговорила она. — Кое-что о пьяной ночи в Гааге двенадцать лет назад.

Хэнк посмотрел на Габриэля.

— Надеюсь, ты рассказал ей отредактированный вариант.

— Вы имеете в виду, что это больше, чем история о том, как двое мужчин пошли в бар?

Хэнк рассмеялся.

— Это все, о чем Вам стоит знать. — Он потянулся за ее чемоданом. — Давайте я отведу вас к машине.

Когда они вышли из терминала, Джейн на несколько шагов отстала от мужчин, дав им возможность поделиться последними новостями из жизни друг друга. Габриэль проспал почти всю дорогу из Лондона и шагал с бодрой энергичностью человека, которому не терпится приступить к делу. Она знала, что Хэнк был на добрый десяток лет старше Габриэля, что он был трижды разведен, родом из Брюсселя и последние десять лет работал в отделении Интерпола в Южной Африке. Еще она знала о его репутации злостного пьяницы и дамского угодника, и ей хотелось бы знать, в какие неприятности он впутал Габриэля в ту самую пресловутую ночь в Гааге. Конечно, все это произошло из-за Хэнка, потому что она не могла представить своего пуританского мужа в роли скандалиста. Всего лишь взглянув на них со спины, она уже знала, какой из мужчин более дисциплинирован. Габриэль имел стройную фигуру бегуна и шагал прямо и целеустремленно, в то время как широкая талия Хэнка была признаком бесконтрольного аппетита. Тем не менее, они явно хорошо ладили, подружившись в разгар расследования убийства в Косово.

Хэнк привел их к серебристому «БМВ», излюбленному автомобильному талисману каждого мужчины, желающего кого-нибудь подцепить, и показал рукой на переднее сиденье.

— Джейн, хотите сесть впереди?

— Нет, я предоставлю эту честь Габриэлю. Вам двоим нужно многое наверстать.

— Вид сзади не так хорош, — сказал Хэнк, когда все они пристегнули ремни безопасности. — Но я гарантирую, Вам понравится вид оттуда, куда мы едем.

— И куда мы едем?

— На Столовую гору.[103] Вы приехали совсем ненадолго, и это единственное место, которое вам точно не захочется пропустить. Ваш номер в отеле, скорее всего, еще не готов, так почему бы нам сразу не отправиться на гору?

Габриэль повернулся к ней.

— Ты хочешь, Джейн?

То, чего она по-настоящему жаждала, были душ и кровать. Ее голова раскалывалась от слепящего солнечного света, а во рту словно была смоляная яма, но если Габриэль мог прямо в день прилета отправиться по достопримечательностям, то она, черт возьми, приложит все силы, чтобы не отставать от парней.

— Поехали, — ответила она.

Полтора часа спустя они въехали на парковку у нижней остановки канатной дороги до Столовой горы. Выйдя из машины, Джейн уставилась на канаты подвесной дороги, взлетающие вверх к склону горы. Она не особо боялась высоты, но идея проехать вверх до этой головокружительно высокой горной вершины, заставила ее желудок опуститься. Внезапно она забыла об усталости, все, о чем она могла думать: кабели, разрывающиеся на куски и полет к смерти длиной в две тысячи футов.

— Наверху откроется вид, который я обещал Вам, — сказал Хэнк.

— Господи. На той стороне скалы висят люди! — воскликнула Джейн.

— Столовая гора — излюбленное место для скалолазов.

— Они выжили из своего чертового ума?

— О, мы каждый год теряем нескольких альпинистов. После падения с такой высоты выжить невозможно. Можно только вытащить тело.

— Значит, вот куда мы собираемся? Прямо наверх?

— Вы боитесь высоты? — в его белесых волчьих глазах, обращенных к ней, читалась насмешка.

— Поверь мне, Хэнк, — со смехом произнес Габриэль. — Даже если бы она боялась, то никогда бы в этом не призналась.

«И однажды гордость убьет меня», — подумала Джейн, пока они усаживались в кабинку вместе с десятками других туристов. Она прикинула, когда система проверялась в последний раз. Придирчиво осмотрела рабочих канатной дороги, отыскивая того, кто был пьяным, обдолбанным или психованным. Пересчитала всех, чтобы убедиться, что количество пассажиров не превышает допустимой нормы, надеясь, что они учитывали вес таких крупных мужчин, как Хэнк.

Затем кабинка взмыла в небо, и все, на чем она могла сосредоточиться, стали открывающиеся виды.

— Ваш первый взгляд на Африку, — прошептал Хэнк ей прямо в ухо. — Разве он не потрясает?

Она сглотнула.

— Я себе все по-другому представляла.

— И что Вы представляли? Львов и зебр, бегающих повсюду?

— Ну, в общем да.

— Именно так большинство американцев и видят Африку. Они смотрят слишком много передач о природе по телевидению, и когда выходят из самолета, одетые в охотничьи куртки и хаки, удивляются, обнаружив такой современный город, как Кейптаун. Ни одной зебры в поле зрения, за исключением тех, что в зоопарке.

— Я отчасти надеялась увидеть зебру.

— Тогда вам стоит взять еще несколько дней и слетать в буш.

— Хотелось бы, чтобы мы смогли их взять, — со вздохом ответила она. — Но начальство держит нас на коротком поводке. Не дает времени для развлечений.

Кабинка доехала до остановки, и двери распахнулись.

— Тогда давайте немного поработаем, — сказал Хэнк. — Разве нельзя параллельно наслаждаться видами?

С края плато Столовой горы Джейн восхищенно рассматривала достопримечательности Кейптауна, которые показывал Хэнк: отвесные утесы под названиями Пик Дьявола и Сигнальная гора, Столовая бухта и остров Родден на севере, на котором Нельсон Мандела[104] был заключен в тюрьму почти на два десятилетия.

— Здесь так много истории. Столько вещей, которые я мог бы рассказать вам об этой стране. — Хэнк повернулся к ней. — Но сейчас пора приступить к делу. К убийствам в Ботсване.

— Габриэль сказал, что Вы принимали участие в этом деле.

— Не в первоначальном расследовании, которое проводилось в Ботсване. Интерпол вступил в игру только после того, как полиция Ботсваны узнала, что убийца пересек границу и приехал в эту страну. Он воспользовался кредитными картами двух своих жертв в приграничных городах, там, где не требовалось вводить ПИН-код. Внедорожник, на котором жертвы выехали на сафари, был брошен недалеко от Йоханнесбурга. Несмотря на то, что преступления были совершены в Ботсване, Джонни Постхумус — гражданин Южной Африки. В деле фигурируют несколько стран, поэтому в него и был вовлечен Интерпол. Мы выдали международный ордер на арест Постхумуса, но до сих пор не имеем ни малейшего представления о его местонахождении.

— А в деле был хоть какой-то прогресс?

— Ничего значительного. Но вам стоит осознавать проблемы, с которыми мы тут сталкиваемся. В этой стране происходит около пятидесяти убийств в день — это в шесть раз превышает уровень убийств в США. Многие дела остаются нераскрытыми, полиция перегружена, а криминалистические лаборатории не получают достаточного финансирования. Кроме того, эти убийства произошли в Ботсване, в другой стране. Согласованные действия между разными юрисдикциями тоже не облегчают задачи.

— Но вы уверены, что убийца именно Джонни Постхумус? — спросил Габриэль.

Андриссен помолчал, и эти несколько секунд тишины проговорили громче, чем любые слова, которые могли бы за ней последовать.

— У меня есть… сомнения.

— Почему?

— Я тщательно изучил его прошлое. Джонни Постхумус родился в Южной Африке в семье фермеров. Когда ему исполнилось восемнадцать, он устроился на работу в сафари-отель в заповеднике Саби-Сэндс.[105] Он работал в Мозамбике и Ботсване и в конечном итоге стал независимым гидом. На него никогда не поступало ни единой жалобы. За несколько лет он создал себе репутацию надежного человека. За исключением одного случая с пьяным дебошем у него не было приводов в полицию и никакой истории насилия.

— Это из того, что Вам известно.

— Верно, могли быть инциденты, о которых никто не заявил. Если убить кого-то в буше, тело могут никогда не обнаружить. Просто меня беспокоит, что не было никаких тревожных признаков. Ничто в его предыдущем поведении не указывает на то, что в один прекрасный день он мог бы увести восемь человек глубоко в Дельту и зарезать семерых из них.

— По словам единственной выжившей именно так все и произошло, — сказала Джейн.

— Да, — признал Хэнк. — Это то, что она сказала.

— У Вас есть какие-то сомнения на ее счет?

— Она опознала Постхумуса всего лишь по фотографии из паспорта двухлетней давности, которую ей показала полиция Ботсваны. У него было не особо много снимков. Большинство из них сгорели во время пожара в доме его родителей семь лет назад. Не забывайте, что мисс Джейкобсон вышла из буша полумертвой. После такого тяжелого испытания и с единственным фото из паспорта, которое имелось, можно ли на самом деле доверять ее показаниям?

— Если это был не Джонни Постхумус, тогда кто?

— Мы знаем, что он воспользовался кредитными картами своих жертв. Он забрал их паспорта, и в те несколько недель, пока их не начали искать, он мог бы использовать их личности. Это позволило бы ему стать кем угодно и отправиться практически в любую точку мира. Включая Америку.

— А настоящий Джонни Постхумус? Вы считаете, он мертв?

— Это всего лишь теория.

— Но есть хоть какие-то доказательства, подкрепляющие ее? Тело? Хоть какие-то останки?

— О, у нас тысячи неопознанных останков с мест преступлений по всей стране. Нам не хватает ресурсов, чтобы опознать их все. Из-за скопившихся образцов ДНК в криминалистических лабораториях идентификация жертвы может занять месяцы, и даже годы. Постхумус может быть среди них.

— Или он может быть жив и сейчас проживать в Бостоне, — сказала Джейн. — У него может не быть приводов в полицию лишь потому, что до Ботсваны он не допускал ошибок.

— Вы о Милли Джейкобсон?

— Он дал ей сбежать.

Какое-то время Хэнк молча разглядывал Столовую бухту.

— Я сомневаюсь, что он считал это проблемой. Дать ей сбежать.

— Той женщине, что могла бы его опознать?

— Она была все равно что мертва. Любой другой турист, оказавшийся в подобном положении в буше, мужчина или женщина, не продержался бы и двух дней, и уж точно меньше двух недель. Она должна была там умереть.

— И почему не умерла?

— Сила воли? Удача? — Он пожал плечами. — Чудо.

— Ты виделся с этой женщиной, — проговорил Габриэль. — Что ты о ней думаешь?

— Прошло несколько лет с тех пор, как я допрашивал ее. Сейчас ее фамилия не Джейкобсон, а ДеБрюн. Она вышла замуж за гражданина Южной Африки. Мне она запомнилась как… ничем не примечательная. Таким было мое впечатление, и, говоря начистоту, я был удивлен. Я прочитал ее показания и знал, что она едва выжила. Я ожидал увидеть суперженщину.

Джейн нахмурилась.

— Считаете, ее показания не были правдой?

— То, что она шагала среди диких слонов? Что две недели пробиралась через буш без еды и оружия? Что выживала, питаясь лишь травой и стеблями тростника? — Он покачал головой. — Неудивительно, что поначалу полиция Ботсваны сомневалась в ее истории. Пока не подтвердилось, что семеро иностранцев не явились на свои обратные международные рейсы. Они поговорили с пилотом, который прилетел за туристами в буш и спросили его, почему он не сообщил о том, что их не было. Он сказал, что ему позвонили и сообщили, что вместо этого они отправились обратно в Маун по дороге. Прошло еще несколько дней, прежде чем полиция Ботсваны, наконец, поняла, что Милли Джейкобсон говорит правду.

— Тем не менее, похоже, Вы сомневаетесь.

— Потому что когда я встретился с ней, она показалась мне немного, вроде как… проблемной.

— В смысле?

— Затворницей. Не особо общительной. Она живет в маленьком городке сельского типа, у ее мужа есть ферма. Она почти никогда не выезжает из своего района. Отказалась приехать в Кейптаун для допроса. Мне пришлось отправиться в Тоувс-Ривер, чтобы встретиться с ней.

— Мы отправляемся туда завтра, — сказал Габриэль. — Только так она согласилась с нами увидеться.

— Это прекрасная дорога. Чудесные горы, фермы и виноградники. Но прекрасна лишь дорога. Ее муж — большой суровый африканер,[106] который никого к ней не подпускает. Пытается защитить, как я думаю, но он ясно дает понять, что не хочет, чтобы полиция расстраивала его жену. Прежде чем вам удастся с ней поговорить, сначала придется пройти проверку у него.

— Я это полностью понимаю, — согласился Габриэль. — Это то, что сделал бы любой муж.

— Запер бы свою жену у черта на куличках?

— Обеспечил бы ей безопасность, насколько возможно. Если исходить из того, что она согласна. — Он бросил взгляд на Джейн. — Потому что, знает Бог, не каждая жена на это согласится.

Хэнк рассмеялся.

— Очевидно, вы двое расходитесь по этому вопросу.

— Потому что Джейн слишком часто рискует, черт возьми.

— Я коп, — возразила Джейн. — Как я должна ловить плохих парней, если ты запрешь меня ради безопасности? А именно так, похоже, этот парень и поступает со своей женой. Прячет ее от всей страны.

— И вам сначала придется иметь дело с ним, — добавил Хэнк. — Объясните, насколько важно, чтобы его жена оказала вам содействие. Убедите его, что это не будет представлять для нее никакой опасности, потому что это все, что его беспокоит.

— А его не беспокоит, что прямо сейчас Джонни Постхумус может убивать других людей?

— Он не знаком с этими жертвами. Он защищает свою собственную, и вам придется заслужить его доверие.

— Думаешь, Милли станет с нами сотрудничать? — спросил Габриэль.

— Только до известной степени, да и можно ли ее за это винить? Подумайте о том, чего ей стоило выйти живой из Дельты. Когда проходишь через столь суровое испытание, то прежним уже не станешь.

— Некоторые люди стали бы лишь сильнее, — сказала Джейн.

— Некоторые и вовсе не выжили бы. — Хэнк покачал головой. — Боюсь, сейчас Милли больше похожа на призрака.