Солнечный змей

Глава 18. Башня Руха

На рассвете они в изнеможении упали в траву, распугав пасущихся куманов. Алсаг растянулся на земле, его бока ходили ходуном, лапы судорожно вздрагивали. Фрисс кое-как сел, вытащил из ноги большую острую щепку, поморщился и посмотрел на Нециса. Некромант задумчиво разглядывал красные полосы на своих руках. За ночь они заметно побледнели, а края порезов сомкнулись.

— Всадник Фирайн! — криво усмехнулся Речник. — Нецис, ты точно его не знаешь?

Он развернул свёрнутую циновку — оттуда в засохшую траву выпала аккуратно сложенная броня Речника, его перевязь и мечи в ножнах, а следом — сапоги из кожи Болотного Дракона и ещё один свёрток, поменьше.

— Нецис, держи, — Фрисс вытряхнул из кулька стальной перстень, пару амулетов и три ножа. Некромант благодарно кивнул. Кольцо, вернувшееся на палец Некроманта, на миг окуталось туманом, и печатка — свернувшийся клубком зверёк со множеством глаз — растаяла, сменившись россыпью мелких кристаллов кварца. Фрисс подобрал с земли свой амулет и с довольной усмешкой повесил его на грудь.

— Почти всё цело, — Некромант забросил в траву обрывки пут, на глазах расползающиеся хлопьями пепла. — Да хранят боги Фирайна, и пусть он преуспеет в искусстве магии.

— Грамота!.. — Речник стиснул зубы и уставился в землю. Нецис осторожно положил руку ему на плечо.

— Осквернить её они не посмеют, — прошептал он. — А мы живы, Фрисс, и дорога наша ещё не пройдена. Алсаг, ты можешь идти?

— Мрря, — угрюмо откликнулся хеск, поднимаясь с земли. Куманы, столпившиеся вокруг, отпрянули.

— Выйдем на дорогу, — сказал Нецис, разглядывая свои босые ступни — его сапоги остались у «изумрудников». — Морок нас укроет. Не говори ни с кем, Фрисс, и ни к кому не прикасайся, остальное — моя забота.

К вечеру левая обочина обросла кривыми изгородями, а на правой ростки Эммера поднялись в человеческий рост и встали стеной. Ящеры-анкехьо плелись по широкой истоптанной дороге, и пыль клубилась над ними. Алсаг чихал и мотал головой.

— Негоже грабить жителей, — нахмурил брови Речник, глядя на огромное яйцо в руках Нециса. Куманиха-несушка обронила его в траву, сверху шмякнулась летучая медуза и спрятала его от чужих глаз — но Некромант был внимателен и небрезглив.

— А нас ограбили, — хмыкнул Нецис, вбивая в скорлупу лезвие ножа и осторожно её разрезая. Алсаг зашевелил усами и понюхал нож, измазанный белком. Фрисс зачерпнул из скорлупы раз, другой — и отодвинулся.

— Ешь ты, Нецис. Мне хватит.

Он убрал ноги с колеи — очередной ящер чуть на них не наступил — и задумчиво посмотрел на восток. Над клубами дорожной пыли уже виднелись желтовато-красные башни, дома, налепленные друг на друга, ярко-розовые кроны незнакомых цветущих деревьев и пурпурные Олеандры.

— Там было болото, — Нецис махнул рукой на север, туда, где гонялись друг за другом беспокойные куманы. — Оно и сейчас там — каждый дождь поднимает из земли гнилостный туман.

— Хоматунна, — поморщился Речник. — Зачем было везти нас сюда?

— Чтобы не испортить хорошую землю моим предсмертным проклятием, — еле заметно усмехнулся Некромант. — Та-а… Мы, похоже, разминулись с Орденом. Надеюсь, для Фирайна помощь нам не стоила жизни…

— Зачем он выспрашивал тебя о Некромантии? — нахмурился Фрисс.

— Хочет стать одним из нас, Илриэйя та-Сарк, — взгляд Нециса был спокоен. — Похвальное стремление. У него есть дар, Фрисс, и очень жаль будет, если законы Ордена не позволят ему развиться.

— Ты не хитришь, Нецис? Ты в самом деле хочешь помочь «изумруднику»?! — Речник выразительно пожал плечами.

— Он нам помог, — напомнил Некромант. — Алсаг, ты ещё можешь везти нас? Если да, то едем — до заката нам нужно миновать ворота.

— Мрря… — вильнул хвостом хесский кот. Речник встал с обочины, потирая колени. Не так легко удержаться на спине Хинкассы, особенно если она вздумает прыгать, а ни седла, ни стремян нет.

— Хотел бы я знать, что с Флоной, — пробормотал он. — Верно, «изумрудники» её уже убили.

— Та-а… ассинхи, — покачал головой Некромант. — Это ценный зверь. Взяли себе — это возможно, но убили — навряд ли.

— Крысу им в доспехи, — поморщился Речник. — Нецис, ты правда не можешь навести на Азхара гнилую лихорадку?..

…Джанууга не сильно отличалась от Вачокози — те же глиняные хижины под лиственными крышами, редкие деревья Мгази, загоны для куманов за городскими стенами и вороха сухой травы под каждым навесом. Но на каждом шагу взгляд Речника отмечал что-то странное — то плиту из тёмно-серого базальта, положенную в основание дома, то остатки древней городской стены, почти разобранные на кирпич, то знаки, отгоняющие мертвяков, отпечатанные в глине у двери. Он брёл по извилистой улице без конца и начала, осторожно огибая идущих навстречу прохожих — и они не видели ни его красную броню, ни жёлтый мех Алсага, ни белесое лицо Некроманта. Дважды мимо проносились Всадники Изумруда, оседлавшие хищных птиц, но ни один из них не бросил взгляд на пришельцев.

— Одинокая башня на юго-востоке, — прошептал Некромант, выглядывая из-за недоломанной городской стены. Прямо за ней домишки йонгелов расступались — и в темнеющее небо поднималась шестигранная красноватая башня. Речник только хмыкнул, глядя на неё. Черепичная крыша, окованная бронзой дверь, цветные завесы на окнах… И пыль, оседающая здесь на каждом камне и каждой циновке, скрывающая и камень, и узоры на завесах.

— Ещё немного, Фррисс, и я стану серрым котом, — буркнул Алсаг, прижимаясь к ноге Речника. — А потом — чёррным. Такой богатый чарродей мог бы пострроить себе купальню. Если она там есть — уговорри пустить меня туда!

— Я пойду вперёд, — Нецис повернулся к Речнику. — Идите за мной след в след. Мы войдём в чужую башню без ведома владельца. Это не всегда безопасно…

Печать искали долго, ощупывая стены в сгущающейся тьме. Пыль замуровала нишу, на её дне успел вырасти серый лишайник. Но камень послушно лязгнул, отползая в сторону, когда ладонь Некроманта коснулась чёрной печати.

— Тчева, — прошептал маг и шагнул в узкий проём. — Фрисс, заходи и прижимайся к левой стене. Алсаг, поставь лапы мне на плечи. Та-а… синхи!

Потайная дверь с тяжким грохотом вернулась на место, и Речник оказался в кромешной тьме.

— Ксатот ил ти" инх! — Нецис вскинул руку, зажигая на пальцах зелёный огонь. На тёмных стенах, проступив из толщи камня, замерцали тонкие золотые волоски. Некромант резко выдохнул и прижал кулак к груди.

— Что это? Западня? — Фрисс нахмурился и положил руку на рукоять. — Хаэй! Кто здесь?!

— Тш-ш, — Некромант недовольно покосился на него. — Здесь не пахнет ничем живым, Фрисс. Никто не отзовётся.

— Пахнет «изумррудниками», — фыркнул Алсаг, понюхав мерцающую стену.

— Это печати, Алсаг, — Нецис осторожно провёл пальцем по лбу кота. — Живых стражей тут нет. Башня опечатана изнутри и совершенно пуста. Илкор ан Сарк… здесь не пахнет ничем, Фрисс. Здесь было многое, но ветер стёр следы. Идём, поищем место для сна…

В башне было много комнат — как показалось Речнику, не меньше, чем в Замке Астанена, а то и больше. Мерцающие печати блестели на дверях, паутиной опутывали лестницы. Нецис осторожно обходил их, Фрисс и Алсаг шли по его следам. Везде лежала нетронутая пыль, никто не оставил следов в коридорах и на ступенях.

— Ин гвелсаа хвэк, — прошептал Некромант, прикасаясь к самой тяжёлой и богато украшенной из дверей — где-то на третьем или четвёртом этаже. Золотые печати сверкнули и погасли, дверь заскрипела и покосилась. Нецис отряхнул ладонь от пыли и посмотрел на Фрисса.

— Тут несколько лет никто не живёт.

Он вошёл в комнату и снял колпаки с церитов по углам. Фрисс остался на пороге. Хмурясь, он разглядывал стены и каменный, ничем не прикрытый пол.

— Фррисс! — Алсаг выглянул из комнаты. — Посмотрри, тут полно стрранных штук!

— Сейчас, — Речник отошёл на пару шагов и притронулся к стене. — Что-то не так. Я был тут уже. Точно был.

— Печати, печати, печати… — пробормотал за дверью Нецис, и коридор озарила неяркая вспышка. — Печати в четыре слоя. А вот если бы Рух ца Аталиша изучил магию чуть получше…

«Рух…» — Фрисс сжал пальцы в кулак. «Рух из Мецеты, колдун-работорговец!»

— А, Фрисс, ты здесь, — Нецис, разглядывающий содержимое огромного сундука, облегчённо вздохнул и усмехнулся. — Я уже подумал, что тебя пора искать. Ничего не случилось? Хозяин башни не вышел тебе навстречу? Сейчас его нет, если чутьё меня не обманывает, но он может и вернуться…

— Он давно мёртв, — покачал головой Речник. — Я сам убил его. Что ты нашёл тут, Нецис?

Некромант мигнул.

— Похоже на лабораторию, Фрисс, — он махнул рукой на высокий стол и ряды узких полок над ним. На столе стояла жаровня, а поодаль, в плетёных креплениях — разнообразные пузырьки и колбы. Если что и было в них, оно давно превратилось в пыль и присохло ко дну. Нецис поддевал лезвием каменного ножа крышки ларцов и шкатулок на полках и столе, заглядывал внутрь и хмыкал.

— Ничего особо ценного, но богатые запасы простых реагентов, — заключил Некромант, закрыв последнюю коробочку. — А там, в сундуке, всякая одежда. На одного человека — и был он не из бедных.

Он покосился на свои ноги. Фрисс опустил взгляд и усмехнулся — Нецис успел обуться в мягкие полосатые туфли.

— Фррисс, я пить хочу, — напомнил о себе Алсаг, тыкаясь носом в ноги Речника. Фрисс устало опустился на крышку сундука и махнул рукой.

— Ал-лийн!

Водяной шар закружился в воздухе, быстро разрастаясь. Алсаг сунул в него морду. Нецис зачерпнул двумя ладонями чистую влагу.

— Вода у нас есть, — сказал Речник, смывая с рук дорожную пыль. — Но где нам взять еду? Едва ли в башне остались припасы…

— Если откусить куману хвост, он ведь не умррёт? — шевельнул ушами Алсаг. — Я запомнил, где тут дерржат ящерров…

— Не надо, Алсаг, — покачал головой Нецис. — На крыше есть гнёзда, можешь обшарить их, но не выходи из башни. А ещё лучше…

Он шевельнул пальцами. Кот растаял в воздухе. Здоровенный чёрный нетопырь с недовольным писком взлетел и сделал круг над столом. Фрисс подставил руку.

— Пойдём на крышу, Алсаг. Только не шуми…

…Дрожащий красный свет коснулся век, следом послышался негромкий голос, шипение и бульканье. Фрисс вскочил, выхватил мечи из ножен и только потом открыл глаза.

— Хаэ-эй! — протянул Всадник Фирайн, отступая вдоль стола. — Сон твой был мирным? Я принёс еды вам и вашему зверю.

— Мррф, — откликнулся Алсаг, привалившись плечом к ноге Речника, и снова опустил морду в лохань, наполненную кашей. Из лохани пахло водорослями и подгорелым маслом.

— С-спасибо, — пробормотал Фрисс, медленно убирая мечи в ножны, и провёл ладонью по лбу.

Единственное окно в лаборатории было заложено изнутри, в комнате было темно — только в жаровне на столе горело красноватое пламя. У жаровни стоял, держа щипцами большую колбу, Нецис. Он на миг обернулся, кивнул Речнику и вновь склонился над огнём.

— Всё, что удалось унести, — вздохнул Фирайн и положил на сундук, с которого только что поднялся Фрисс, дорожную суму. — Несколько странных штук и непростая сумка. Остальное у Наблюдателя Квези… и священная Грамота, да не оставят нас боги, тоже.

— Вайнегова Бездна… — Фрисс прижал сумку к груди. Внутри было что-то твёрдое, угловатое. Речник открыл её и широко ухмыльнулся. И скафандр, и дозиметр были на месте — а под ними, рядом с кольцом из самородного серебра, лежал обломок белого камня.

— Нецис, это твоё, — Речник положил ключ летучки на стол, Некромант неуловимым движением прибрал его. Фрисс пристроил перстень на средний палец, перебрал плоские кольца-монетки на дне сумы — не то пятнадцать, не то двадцать медных зиланов — и благодарно кивнул «изумруднику».

— Фрисс, я тебе еды оставил, — сказал, не оборачиваясь, Нецис. — Та-а… Ещё немного, и зелье докипит. Прекрасная вытяжка в этой лаборатории, я боялся, что запах топлёного жира тебя разбудит.

Речник принялся было за еду, но, услышав о топлёном жире, вздрогнул и чуть не выронил горшок.

— Нецис, ты варишь «Кийольти»?!

— Почти сварил уже, — отозвался Некромант. — Очень богатый запас реагентов у Руха ца Аталиша. Зачем ему при такой лаборатории было лезть в работорговлю?!

Маг пожал плечами и выплеснул закипевшую жидкость в большой, на две трети уже наполненный сосуд.

— Скверные дела, — покачал головой Фирайн. — Не знаю, что хуже: что чародей под нашим присмотром торговал рабами — или что мы об этом не знали. Нецис Изгнанный, так ты обдумал мои слова?

— Неоднократно, — Нецис неохотно оставил в покое колбы и повернулся к «изумруднику». — Сегодня, завтра или через день — Орден заметит и твои отлучки, и наше присутствие. И ты на кострах Хоматунны займёшь место рядом с нами. Нам нельзя оставаться здесь, Всадник Фирайн. Завтра на рассвете мы должны уйти.

— Всадники будут искать вас повсюду, — нахмурился Фирайн. — На всех дорогах, в каждом городе. Наблюдатель Квези не простит вам побег.

— Так говорили мне, когда я уносил ноги из многих поселений, — пожал плечами Некромант. — Ни мне, ни Фриссгейну не нужно его прощение. Нам нужно уйти из его рук и от его глаз — и более ничего. Боюсь, что прятаться мы должны не в башне Руха, а в собственных телах. И хотя я уверен, что выдаёт нас не внешность, а наши деяния…

— Вы очень странно выглядите здесь, в Мецете, — сдвинул брови Всадник. — Особенно ты, Нецис. И каждый куман уже запомнил и повторил ваши имена. Вам надо бы сменить лица.

«Дожили…» — мысленно поморщился Речник, доедая холодный айш. «Дальше некуда. Воин-Кот, право же, ты слишком щедро отсыпал нам даров…»

— Здесь есть одежда, — Фирайн постучал по сундуку. — Одежда для мага. Если ты, Нецис, назовёшься алхимиком, и затемнишь лицо, и оденешься не по-вашему…

— И никуда не полезу — то это может и сработать, — невесело усмехнулся Некромант, попробовал остывающее зелье и с довольным видом кивнул. — Илкор ан Ургул… Менять имя и лицо мне не доводилось с тех пор, как…

Он замолчал, судорожно прижимая ладонь к грудине. Речник вскочил, встревоженно глядя на него.

— Всё хорошо, Фрисс, — пробормотал Нецис. — Я неосторожен. Значит, назваться алхимиком… Главное, чтобы не стали проверять.

Речник неуверенно усмехнулся.

— Чем ты не алхимик?! Любую проверку ты пройдёшь быстрее, чем Алсаг выпьет чашу уланзи! Скажем, что ты странник, торговец из Кецани. Там много иларсов, и ты те места прекрасно знаешь. Имя только нужно…

— И я хожу по Мецете и узнаю, какие зелья выгодно здесь продавать, — задумчиво сказал Нецис, рассматривая склянки и шкатулки Руха. — Если позволят боги, то местные алхимики ко мне не пристанут. А что до имени… илкор ан Сарк… я знаю хорошее имя. Ксарна… допустим, из… хм-хм.

— Мрря, — шевельнул ушами Алсаг. Чем дольше он слушал, что говорят вокруг него, тем круглее становились его глаза. Фрисс почесал его за ухом.

— Тебя перекрасим в рыжий, — прошептал он. — Повезёшь Нециса. Сбрую твою Фирайн вернул. А его сапоги — нет.

«Изумрудник» протянул руку к загривку Хинкассы, но тут же отдёрнул, когда кот оскалил клыки.

— Здесь и обувь есть, — сказал он виновато. — У тебя гордое лицо, Фриссгейн. Я был в стране Кеснек — у её воинов такие же скулы и горящие изумруды в глазницах. И кожа твоя темна и опалена степными ветрами. Назовись воином из народа Ти-Нау, выкрась в жёлтый доспехи.

— Та-а… синхи, — кивнул Некромант, глядя на Фрисса, как в первый раз. — Я ведь сразу принял тебя за одного из рода Мениа — а может, Хурин Кеснек. Даже удивлялся, что Ти-Нау в тебе своего не признали. Боги с ними, а вот имя для тебя уже есть. Гвиса Мениа, воин с двумя мечами и молнией в глазах. Вот только, Фрисс, о воде придётся забыть.

— Это-то понятно, — угрюмо кивнул Речник, рассматривая гарду меча. — Жаль, но если уж дожили до того, что воин Великой Реки ныкается по углам, как крыса… Где бы взять налобную повязку?

— Постараюсь найти, — серьёзно сказал Фирайн. — Шлем твой неплох, и мечи хороши. Сними только плавники — и клыки Гиайна тоже не к месту. Очень уж приметные.

— Гвиса Мениа… — покачал головой Речник, отделяя от гарды клыки и бережно пряча их в потайной карман. — Солнечной магии с меня не потребуют?

— Та-а… должна же быть причина, по которой воин Мениа ушёл из своей страны, — хмыкнул Нецис. — Скажем, что ты охраняешь меня, мирного странника Ксарну… Ксарну Льянки из Эхекатлана. Помнишь Эхекатлан?

Речник усмехнулся.

— И Эхекатлан, и Пустыню Ха. И её Владыку, побери его Тзангол. Правда, что ли, есть там такой колдун?

— Теперь будет, — усмехнулся и Нецис. — Колбы мои пропали… Надеюсь, Рух ца Аталиша не вернётся из Кигээла за своими. Иначе будет ему очень обидно. Интересно, есть ли среди его вещей дорожная сума?

— Мрря?! — глаза Алсага округлились окончательно. Фрисс провёл пальцем по его носу — кот даже не моргнул.

— Тебе тоже нужно имя, Алсаг. И раз мы все из Эхекатлана…

— Анта, — Нецис набрал в ложку немного зелья и вылил в воду, наблюдая, как жидкость темнеет и мутнеет. — Медь. Мы выкрасим тебя в цвет меди. Анта — имя простое и короткое, не забудется.

— Мрряф, — кот растянулся на полу. Фрисс сочувственно покачал головой.

— Анта! — тихонько позвал он. Алсаг насторожил уши.

— Мря?

— Какой умный зверь, — удивлённо хмыкнул Фирайн. — Умнее многих людей, не то что наши птички. Хм-м… той ночью, когда напали небесные змеи, видел я нечто странное… хотя, вернее всего, померещилось.

— Чего ни увидишь в сполохах огня! — едва заметно усмехнулся Нецис, но тут же посерьёзнел. — Есть одна беда, Всадник Фирайн. Ехать нам далеко, а на те крохи, что оставил нам Орден, много припасов мы не купим.

— У меня по карманам тоже не звенит, — покачал головой «изумрудник». — Не так уж велико жалование.

— Тогда то, что у меня на уме, пойдёт на пользу и нам, и тебе, — Нецис запустил руку в суму Речника и из складок скафандра выкопал блестящую жемчужину. Фрисс охнул — он и забыл уже о ней. Как только «изумрудники» её просмотрели?!

— Жемчуг с Островов Дракона, — сказал Некромант, баюкая драгоценность на ладони. — Стоит немало. За тобой не следят пока, Всадник Фирайн. Найди до завтра покупателя. Третью часть забери себе, но и нам отдай столько, чтобы хватило на дорогу.

— Я не возьму твоих денег, Нецис Изгнанный, — покачал головой Фирайн. — Третья часть — это много. Я найду покупателя ещё до полудня, принесу в башню припасы и деньги. А вы прячьтесь — и меняйте лица. Я попрошу богов о милосердии к вам — и о помощи на вашем пути.

— Ясно… Пятьдесят третий год, последняя партия проекта «Слияние»? — Гедимин покосился на экран. Спина Огдена загораживала половину надписей, к тому же выглядывать со дна кокона было неудобно. Древний неохотно улёгся обратно, подставив плечи тёплому воздуху. Тело сармата, разогревшееся от стремительной регенерации, постепенно остывало, плёнка скирлина, отчасти живая, восстанавливала целостность, снова превращаясь в сплошной покров — «нижнюю одежду».

— Именно так, — кивнул Огден, выводя на экран последние строки. — Стандартный генокод переходного периода, легко воспроизводимый. Но если ты посмотришь вот на этот участок… это артефакт, характерный как раз для проекта «Слияние». Сарматы этой партии способны не только к половому размножению, но и к скрещиванию с иными расами. Кэрс Рахэйна — единственный во всех трёх базах, у кого этот артефакт не устранён. Удивительно, я думал, эти партии вычистили ещё в третью войну…

— В третью войну Ураниум не мог свои отстойники вычистить, — недобро сузил глаза Гедимин, выбираясь из кокона. — Я помню этот бардак по всем фронтам. Какая там генетика… Значит, этот элемент кода активен? Устранить не получится?

— Если дойдёт до клонирования, вычистить его легко, — пожал плечами сармат-медик. — Не думаю, что он мешает жить Кэрсу. Код кодом, а лучевая стерилизация обычно надёжна…

— Хорошо, — кивнул Древний. Он мало что понимал в значках на экране Огдена — в молодости руки не дошли до изучения биологии и генетики, а сейчас мозг, наполовину выжженный разнообразными излучениями, воспринимать новое отказывался. Огден об этом знал, но почему-то не верил.

— Как самочувствие? — Огден поднялся с кресла и внимательно посмотрел на Древнего. Тот ощупывал правую руку, разглядывая свежие шрамы. Прошла всего неделя с тех пор, как его с раздробленными костями опустили в кокон. Пальцы на правой ноге пришлось удалить, новые уже достигли обычной длины, и Гедимин перенёс вес на них, прислушиваясь к ощущениям. О рваных ранах на правом боку теперь напоминали только ветвящиеся рубцы — их ещё можно было отличить от шрамов, полученных два года назад, но вскоре они должны были так же побелеть. Тело, напоенное восстанавливающими растворами, истосковалось по движению. Древний оттолкнулся от пола и повис на «лапах» держателя, выступающих из потолка, подтянулся и взглянул вниз, опираясь на выпрямленные руки. Огден кивнул с одобрением и махнул рукой на скафандр Гедимина — тот, полностью собранный, ждал владельца у стены.

— Хранитель успокоился? — Древний мягко спрыгнул и подобрал сфалт. Оружие лежало у кокона, прижатое держателями к его боку. Пластины на прикладе быстро защёлкали, расходясь и вновь смыкаясь. Хранитель мёртвой станции рвался к Гедимину, но боялся навредить ему — сейчас Древний был слишком уязвим. Где-то под полом шевельнулись стальные опоры, светильники вспыхнули чуть поярче — второй хранитель тоже следил за своим командиром и не мог дождаться встречи.

— Всё спокойно, командир, — кивнул Огден. — Никаких проблем с реакторами с тех пор, как мы спустились. Хранитель часто выбирается, но уже не боится. Хиу намерен завершить запуск — ждёт только тебя.

— Лучшего и желать нельзя, — глаза Древнего снова светились золотым огнём. Он прислонился к вскрытому скафандру и раскинул руки, ожидая, пока пластины сомкнутся на его теле. Огден широко ухмыльнулся и закрыл опустевший кокон.

— Огден, — Древний на мгновение сузил глаза, — спал я неглубоко, но слышал не всё. Когда Кейденс спросил, откуда у меня эти шрамы, что ты ответил?

Он притронулся к двум округлым рубцам пониже сердца. У одного из них были лучи, и они соприкасались со вторым — Гедимину это напоминало звезду, поглощаемую чёрной дырой.

— Командир, — Огден глядел в пол, — база Ураниум-Сити неполна, но о том, как тебя убивали, там написано. Лунная база проекта «Неистовый Свет», рейд людиш… тлакантцев, уничтожение реакторов. Я думаю, экипажу не помешает знать… как всё это создавалось, и во что обошлось.

Он снова смотрел в глаза Древнему. Тот мигнул и тяжело опустился на крышку кокона. Прозрачный фрил жалобно скрипнул, но выдержал.

— Огден, ты опять привёл все три станции поглазеть на меня? — устало спросил Гедимин. — Сколько взял за погляд?

— Командир! — сармат-медик очень не хотел опускать взгляд, но было ему не по себе. — «Флан» и «Эджин» под землёй, они не тревожили тебя — и я их не пустил бы. А экипаж «Идис» беспокоился о твоём здоровье, как я мог прогнать их?!

— Конечно, — кивнул Гедимин. — Уверен, что ты не продешевил. То, о чём я просил перед сном, хотя бы начато?

— Разумеется, командир, — Огден заметно оживился. — В тот же день. Первичный сгусток уже оформился, завтра я помещу его в прозрачный автоклав, но посмотреть можешь хоть сейчас.

— До завтра дотерплю, — хмыкнул сармат. — Спасибо, Огден. Хоть здесь ты меня не подвёл. Что слышно с поверхности? Знорки обещали мне запросить кое-какую информацию… что-нибудь пришло от них?

Огден притронулся к щиту управления, погасший было экран снова вспыхнул ровным белым светом.

— Ты был во сне, когда оно пришло, а мы все сильно удивились, но тревожить тебя… тебе очень нужен был отдых. Ты просил знорков, управляющих излучателем на востоке, сообщить, как прошли испытания снаряда с Квайей? Знорков и некое существо по имени… Т-зан-гол Кровавое Солнце?

— И? Вы это изучили? Какие замеры они произвели? Хотя бы последствия описаны? — Гедимин сунулся к экрану, но остановился, побоявшись уронить Огдена на пульт. Младший сармат поспешно отступил в сторону.

— Знорк по имени Д-ж-ас-кар… это начало его имени, оно даже для знорка чересчур длинное, — хмыкнул сармат-медик, — ответил очень странно. Он ничего не пишет о взрыве, но обещает, что ярость существа по имени Тзангол убьёт нас всех и уничтожит наши города. Все мы будем умолять о пощаде, прежде чем он омоет чешую нашей кровью… в таком духе три экрана, если читать отсюда, на передатчике — больше.

— Так-так… — Древний придвинулся к экрану. — «Того, чьё имя Гедимин Кет, солнечный змей получит живым, взломает ему рёбра и вырвет сердце из груди. И так будет с каждым, кто осмелится…» Три экрана — и хоть бы слово по существу. По-моему, знорк по имени Джаскар сильно против исследований Квайи.

— Боюсь, что знорк по имени Джаскар против всех наших исследований, — покачал головой Огден.

— Дикий знорк, — пожал плечами Гедимин. — Или, возможно, я снова не учёл какую-то традицию. Передай сообщение Хиу, пусть почитает. Хм… Огден, что это?

Древний подобрал с края пульта гранёный штырь из тёмного металла. Его концы были сплющены и залиты чем-то плавким, чуть пониже были пробиты отверстия. Два знака тлакантской письменности виднелись на одной из граней, они сильно истёрлись, но их ещё можно было распознать. Гедимин повернулся к примолкшему сармату-медику. Штырь на его ладони едва заметно дрожал.

— Гедимин, это было в твоей ноге, — Огден снова разглядывал крышку кокона. — Извлёк из осколков берцовой кости. На нём они, по-видимому, держались, но удар их разрушил. Я вынул эту штуку. Прочная, но очень грубая, и крепилась винтами… не думаю, что они для этого предназначались. Скорее, детали какого-то механизма. Был и второй стержень, он от удара немного погнулся. Очень прочный и стойкий сплав.

— Да, — кивнул Древний, перебирая куски металла. — Очень прочный. Внешний корпус «Гарпии». Всё, что в этом корабле было прочным, — это внешний корпус. И некоторые винты. Неплохо они продержались, со Второй Сарматской…

— Вторая Сарматская? Ты в плену был, когда это сделали? — младший сармат поднял голову, чтобы взглянуть Гедимину в глаза.

— Я был под крылом упавшей «Гарпии», — Древний задумчиво смотрел на стержни — и только на них. — Раздробил ногу при падении. Пытался бежать, но был обездвижен. Его звали Мэттью, насколько я помню. Мэттью Санчес. Это его инициалы, не знаю, зачем он оставил их тут. Почему не пристрелил меня — тоже не знаю. Собрал мне ногу, делился водой. Потом увёл в Нью-Кетцаль. Зажило быстро. Не выяснял, что с ним было потом. Говоришь, кости держались на этих железках?

— Он делал операцию прямо в поле? Без инструментов, без дезинфекции… странно, Гедимин, что ты выжил и это рассказал, — покачал головой Огден. — Видимо, он был склонен к экспериментам.

— Он надеялся, что я выживу, — хмыкнул Древний Сармат и ссыпал детали обратно на край пульта, оставив на ладони наименее истёртый винт. — Пятьдесят семь веков… Не думал, что вспомню его снова. Выкинь эти обломки, Огден. И не болтай о них.