Солнечный змей

Глава 23. Хукуфаджаа

— Вот же наглые отродья Вайнега! — Фрисс поморщился и хотел сплюнуть в сухую траву, но всё же удержался. — Надо всё же было их убить вместе с тем уачедзи.

— Не огорчайся так, Гвиса, — покачал головой Нецис и легонько подхлестнул Двухвостку, чтобы она вынула нос из листьев Нонкута и прибавила шагу. — Ты был милосерден к ним, но они твоего милосердия не стоили. Что же, Ханешу виднее, кого держать в учениках… но я на его месте их проредил бы.

Речник снова поморщился и плеснул на ладонь пряное зелье, осторожно втирая его в свежий рубец на скуле. Рана затянулась быстро, но щека ещё болела. Фрисс покосился на своё отражение на клинке и вздохнул. Этак скоро он и на человека не будет похож!

Нагретые солнцем поля пахли пряностями, вдали возвышались, высоко подняв перистые листья, деревья Мгази, ближе к озеру — оно было где-то там, по правую руку, за зелёной стеной — теснились побеги Эммера, золотая пыльца летела по ветру вместе с мелкой, но жгучей медузьей икрой. Канзисы реяли над зарослями, стремясь увешать икрой каждый стебель. Фрисс видел уже у дороги большую бадью с едва закрывающейся крышкой, переполненную жгучей слизью и останками медуз — жители, как могли, боролись с нашествием.

— Как-то не идёт у нас торговля, — вздохнул Речник, оглянувшись на дорогу — там сердито фыркал ящер-анкехьо, которому панцирь Двухвостки мешал пройти. Фрисс отогнал Флону в сторону, пропуская караван. Три ящера, нагруженные крытыми корзинами, неспешно протопали мимо. Под крышками корзин Фрисс разглядел желтовато-бурую скорлупу куманьих яиц.

— Так и есть, — кивнул Нецис. — Боюсь, что придётся нам перейти границу Великого Леса. Так или иначе…

Он приложил ладонь козырьком ко лбу, вглядываясь в огненный горизонт. Солнце стояло в зените, раскалённый воздух похож был на озеро, переполненное огнём и светом, и Фриссу казалось, что он пробирается по самому дну, среди горячих течений. Край неба был ослепительно ярким, страшно было лишний раз на него взглянуть — и всё же Некромант что-то видел там. Фрисс посмотрел — и замигал, утирая слёзы, но и он увидел смутную тёмную стену в белом сиянии.

Она вышла из марева нескоро — лишь на следующий вечер Речник рассмотрел бесконечный строй поднебесных стволов, шапки ветвей, закрывающие лес от солнечного света, мрак меж стволами-колоннами и плотную стену каких-то буйных кустарников между лесом и степью. До неё было ещё далеко, но Фрисс уже чуял запах прелых листьев, сырого мха и болотной воды.

Эта стена леса, вырастающая на ровном месте, показалась ему странной — он не видел опушки, не видел кустарников и мелких деревьев, выбравшихся в степь. Вокруг росла лишь жёсткая иссохшая трава, которую даже Двухвостка жевала неохотно, и метался неуёмный ветер, посыпая всё дорожной пылью.

— Чхи! Мрря, — Алсаг мотнул головой и накрыл нос лапой. — Стррашно туда смотрреть.

— Лес как лес, — пожал плечами Фрисс. — Это правда, что прежде он поднимался от моря до моря?

Нецис молча указал на светлую площадку среди степной травы. Речнику подумалось, что там лежит большой валун, вросший в землю, или каменная плита — почему-то ничего не росло там. Двухвостка сердито фыркнула, угодив лапой в какую-то выбоину, Фрисс привстал, чтобы рассмотреть площадку — он не понимал, что хочет сказать Нецис.

Там был пень — плоский, почти сравнявшийся с землёй, искромсанный со всех сторон — древесину из него просто выдирали, как небесные змеи выкусывают мясо из тел куманов. Когда-то это было огромное дерево — на его пне поместилось бы пять, а то и шесть хижин.

— Светлая древесина, — заметил Некромант. — Это было дерево Джити. И срубили его не так уж давно — лет сто назад, не больше. Посмотри на землю, Гвиса. Трава тут плохо растёт — это бывшие мшанники.

Речник спрыгнул на землю, разворошил травяную кочку. Из почвы повсюду торчали жёсткие обрубки стеблей, у корней лежали спутанные вороха каких-то рыжих волокон.

— Мшанники, — покачал головой Фрисс, возвращаясь на спину Двухвостки. — Понятно, почему сюда не провели каналы. Но чем им помешало дерево?!

— Память о Великом Лесе, — глаза Некроманта неярко светились, и это было заметно даже под полуденным солнцем. — Будь их воля, йонгелы свели бы его под корень. Они очертили ему границу… они согласны жить в пустыне, но не под его тенью.

Вдали, в траве, мелькнул жёлтый хвост. Речник встрепенулся, высматривая пустынную кошку, но сегон близко не подошёл — остался вынюхивать что-то под кочкой.

— Есть города на границе, — тихо сказал Нецис, высматривая дорогу в степи. — Это ворота в зелёной стене. Мы попробуем войти в них. Эта стена отсюда кажется хлипкой, но поверь мне, Гвиса, лучше бы нам не испытывать её на прочность.

— Что йонгелы говорят о тех, кто едет в лес? — спросил Речник. — Я не видел нигде в Мецете ни одного норси. Южане что, воюют между собой?

— Норси редко уходят дальше приграничных городов, — отозвался Некромант, — даже в самое спокойное время — а этот год трудно назвать спокойным. Не страшно, что мы до сих пор их не видели. Если повезёт, увидим в Хукуфаджаа… надеюсь, они привезли что-нибудь из лесной снеди. А что говорят о путешественниках… Я не слышал этого, Гвиса. Если я откуда-то ушёл, я уже не могу услышать, как меня там называют.

Фрисс нахмурился, пристально глядя на Нециса.

— Так ты бывал здесь уже? И если бы не новое лицо, тебя узнавали бы на каждом перекрёстке?

— Надеюсь, что нет, — колдун отвёл взгляд.

Фрисс, за день уставший от жары, уснул без сновидений, едва Нецис сменил его на посту — и спал почти до рассвета. Когда он открыл глаза, вокруг колыхался густой мрак, пахло пыльной травой и шерстью Алсага — кот всё-таки подкатился к Речнику и уложил морду ему на грудь. Сейчас проснулся и Алсаг, и озадаченно шевелил ушами. Фрисс сел, встревоженно оглядываясь. Отчего-то его сердце часто колотилось и подступало к горлу. Он выхватил меч из ножен — клинок вспыхнул жёлтым огнём, осветив тюки на спине Двухвостки, её пестрый панцирь, Нециса, замершего на границе света и тьмы, пыльную изъезженную дорогу и жёсткие степные травы. Вдали испуганно ревели куманы, и кто-то выл — тихо и тоскливо. Речник вздрогнул.

— Тревожный сон? — еле слышно спросил Нецис.

— Нет, — покачал головой Фрисс, вглядываясь в темноту. Тревога не отступала.

Он тихо охнул и с размаху сел на панцирь Двухвостки — земля внезапно качнулась под ногами, и на грани слышимости Речник различил тяжкий гул. Земля дрогнула ещё раз, куманы закричали громче, Двухвостка вздрогнула и открыла глаза, испуганно фыркнув. Шерсть Алсага встала дыбом.

— Фррисс, что тут творрится?! — кот прижался к ногам Речника, чуть не уронив его на землю.

— Тише, Алсаг, — Фрисс обнял его. — Земля трясётся. Верно, ей тоже неспокойно. Нецис, тут часто такое бывает?

— Тут такого не бывает, — Некромант смотрел себе под ноги сквозь растопыренные пальцы и ответил не сразу. — Земля Мецеты очень давно уснула и больше не шевелится. Здесь не бывает землетрясений, Гвиса. Это очень странно…

«Что в этом году не странно?!» — Речник пожал плечами и снова вытянулся на циновке, постеленной поверх тюков. Алсаг улёгся вплотную, мелко вздрагивая. От него веяло жаром. Фрисс запустил пальцы в шерсть на его загривке и прикрыл глаза. Земля дрогнула ещё раз, Речник поморщился, но вставать не стал.

Позднее утро встретило их запахом гари, столбом дыма на горизонте и сердитыми криками стражников и их ездовых птиц — кричали далеко, но слышно было прекрасно.

— Уачедзи, — нахмурился Фрисс. — С самого утра за работой. И даже ночью им не уснуть.

— В их кровь влили огонь, Гвиса, — вздохнул Нецис. — Слишком много огня. Силе солнечного змея тесно в их телах, она быстро их сжигает. И за своё малое время они должны много успеть. Да хранят боги стражей Мецеты… и даже Орден Изумруда, при всех его недостатках! Простым жителям с такой бедой не справиться.

Тут, у стен Хукуфаджаа, не росло уже ничего, кроме низенькой жёсткой травы. Когда Фрисс поднимал голову, ему казалось, что он подходит к подножию высоченной горы, — вдали, за городом, поднимались кроны Высоких Арлаксов и Джити, вровень с крепостной стеной сплетались ветви колючего кустарника… и теперь Речник удостоверился, что живую границу не прорвёт и Двухвостка. Шипастыми ветвями оплетены были городские стены, тройные иглы длиной с мизинец слегка напугали даже Флону — и она равнодушно смотрела на пучки свежих ветвей в руках стражников и не пыталась попробовать зелёные листья.

Из города, фыркая и огрызаясь, выбиралось запоздавшее стадо куманов. Владелец ящеров терпеливо ждал на дороге, его помощник выгонял зверей из города, стражники отмахивались ветками от куманов, сбившихся с пути. Речник разглядел на спинах ящеров маленькие, но глубокие ранки. И сюда добрались небесные змеи…

— Хаэй! — верхом на хищной птице к путникам подъехал один из стражников. За ним, не отставая, следовал Всадник Изумруда. Ему жарко было в тёмной броне, он пытался ладонью вытереть потное лицо, но и руки его уже были мокры.

— Чем вы торгуете? — спросил страж города.

— Я готовлю зелья на заказ, — ответил Нецис. — Покупаю редкие реагенты. Есть ли здесь лавки с лесными товарами? Мой запас трав оскудел.

Воины переглянулись. «Изумрудник» заглянул Фриссу в глаза, кивнул и махнул рукой, отъезжая в сторону. Речник сдержал вздох облегчения — Всадники Изумруда, как и подобало им, охотились на поджигателей, а не гонялись за мирными магами.

— Без разрешения торговать здесь нельзя, — буркнул стражник. — Но если очень нужно, зайди в Китаамоши. Колдунов здесь в избытке, здесь другого не хватает… Зайди и в лавки, если хочешь, но едва ли потратишь много денег. Две недели как закрыта граница, лесных товаров к нам больше не возят. Спроси, может, найдёшь что из старых запасов…

Речник вздрогнул.

— Граница Мвакевени закрыта? — переспросил он. — И в лес теперь нет дороги?

Стражник впился в него пристальным взглядом.

— Норси сплели ветви на своей стороне — две недели назад, как я уже сказал. И тогда же мы закрыли северные ворота. Если тебе дорога жизнь, Ти-Нау, ты не полезешь в лес. Норси слов на ветер не бросают — и не промахиваются.

Нецис ледяными пальцами сжал запястье Речника и кивнул.

— Досадно. Если так, то не суждено мне отведать норских солений и копчёностей. А что так потревожило норси?

— Пожары, я думаю, — пожал плечами йонгел. — Мы их не трогаем, они нас — тоже. Скорее всего, они услышали об уачедзи. Хорошо им живётся! Хотят — откроют ворота, хотят — закроют. А закрой мы ворота, куманы нам полгорода сожрут. Хаэй! Убери стадо от ворот! Ты проспал свою очередь. А с тебя, алхимик-чужеземец, два медных зилана — и можешь проходить.

«И тут повсюду Орден,» — Речник с каменным лицом смотрел, как выбегают из переулков осёдланные птицы, и Всадники Изумруда с их спин оглядывают прохожих пронизывающим взглядом. Некромант, сидя на краю панциря, выспрашивал дорогу, удобную для Двухвостки — те улочки, в которые путники сунулись по незнанию, оказались ей узки — и делал вид, что не замечает «изумрудников». И он их не заинтересовал — они промчались мимо, не ответив на его вопросы.

«По крайней мере, они тут делом заняты,» — вздохнул Фрисс, принюхиваясь к горячему ветру. Гарью не тянуло ниоткуда.

— Поедем за разрешением? — тихо спросил Речник, ткнув Некроманта в спину. — Снова заночуем в Китаамоши?

— Тебе понравились ночные гулянки? — покосился на него Нецис. — Нет уж, Гвиса. Ты обречён на разбавленную угми и жёсткую постель под соломенной крышей. Уж очень ты странен спьяну.

— Мрря! — встопорщил усы Алсаг. Кот пытался сдержать смех, получалось плохо. Фрисс молча ущипнул его за ухо.

…Фрисс поджал ноги под себя, прислонился спиной к задремавшему Алсагу и ещё раз отхлебнул из глиняной чаши. Мутная жидкость пахла листьями Арлакса, и ничто не могло перебить этот запах. Похоже, листьями Арлакса тут пахло всё! Ими устланы были крыши — все, сколько видел Речник в узкое оконце, и под жарким солнцем они нещадно пахли. Фрисс смотрел на водосточные желоба, проложенные вдоль улиц, на пустые бочки, вкопанные в землю у каждого высокого дома, на стены из красного и зачернённого кирпича… Кажется, в этот город большая вода заглядывала не раз в год, а гораздо чаще. Но сейчас и сюда пришла засуха.

Фрисс высыпал на ладонь два десятка тройных шипов и придирчиво осмотрел их. Можно было купить и больше, тут они дёшевы… а можно было бы и самому надрать с приграничных кустов и обжечь на костре, но Речник думал, что жителям это не понравится. Так или иначе, рыболовных крючков ему хватит надолго, и будет что подарить, когда он вернётся в Фейр. И вот эта странная пряность — тфа, мелкие семена, будто взрывающиеся во рту… До Реки её, как видно, не довозили. Интересно, понравится ли она Гедимину…

В затенённой комнате собралось немало людей — служители даже спровадили на задний двор всех гиен и Фагит, чтобы освободить место. В дальнем углу тихо дребезжали тростниковые струны, иногда сквозь неровный гул голосов пробивалось слово-другое из песни, — там пристроилась кимея, закутанная в белый балахон.

— Уачедзи кинул в него огнём, прямо в лицо, — громко и взволнованно шептал неподалёку молодой Всадник Изумруда, притиснувшись вплотную к товарищу… вернее, товарке — йонгелке в доспехах городской стражи.

— Ха-ай! Кто был там, кто видел? — хмыкнула йонгелка.

— Всё загорелось, и циновки, и камень, — продолжал, не замечая ухмылки, «изумрудник». — А он прошёл сквозь огонь и нанизал нечестивца на мечи. Никто не обратит огонь Кеоса во зло!

— И кто он, что огонь не обжигает его? — сдвинула брови стражница. — Как и они, уачедзи, с голодной тварью внутри?

— Не говори, чего не знаешь, — обиделся Всадник. — У него сгорели брови и волосы, всё лицо стало красным. Вестник из Шингодзи сам видел его тем днём. С ним был ещё чародей-алхимик, такой сильный, что одного уачедзи поймал живым!

— Так кто-то уже допрашивал уачедзи? — оживилась йонгелка. — Что же нам ничего не говорят? Опять твой Орден жаждет забрать все награды?

— Мой Орден защищает ваши жалкие хижины! — вспыхнул «изумрудник». — Всадники говорят — тот уачедзи умер, едва правитель заговорил с ним. Тварь в их телах знает, кто властитель этой земли, она боится разоблачения…

— Ха-ай… Так ты сказал — не ваш Всадник первым распознал уачедзи? — сощурилась стражница. — Странствующий воин, охранник сделал это?

— Вы всегда прячете преступников от нас, а потом смеётесь над нами, — поморщился йонгел-«изумрудник». — Отважный странник распознал нечестивцев, да, но мы преследуем их с того дня и поймали уже многих. А он ушёл из города, он здесь по торговым делам. Думаю, мы узнали бы его… Ха-ай!

Фрисс вздрогнул. Оба воина — и ещё четверо жителей с соседних циновок — смотрели на его обожжённое лицо во все глаза, так пристально, что Речнику захотелось отвернуться. Все зелья Нециса не могли отрастить сожжённые брови и волосы раньше положенного срока, лоб он прикрыл широкой повязкой, как и подобает воину Ти-Нау, но лицо было гладким, как у сармата.

— Гвиса! Воин, распознавший уачедзи! — воскликнул «изумрудник», протискиваясь к Речнику и усаживаясь рядом с ним. Алсаг, которому пришелец прищемил лапу, спросоня зарычал и замахнулся, выпуская когти. «Изумрудник» отшатнулся.

— Потише. Анта спит, — нахмурился Фрисс. — Да, я — Гвиса. Чародей Ксарна в отлучке, я не торгую за него.

Йонгелы переглянулись и обменялись тычками.

— Кимеи поют о твоей отваге и зоркости, — склонил голову Всадник Изумруда. — Странно, что ты — лишь охранник чародея, неудачливого в торговле. Наблюдатель Квези без лишних слов взял бы тебя в отряд.

Фрисс покачал головой и заглянул в опустевшую чашу — Алсаг под шумок запустил в неё язык и заглотил остатки браги. Речник огляделся в поисках служителя с кувшином.

— Я куплю тебе питьё, — «изумрудник» забрал у него чашу и просочился к ряду бочонков — и вскоре вернулся с полной чашей. Речник уловил знакомый запах тополёвого мёда — так и есть, ему налили уланзи. Алсаг тоже унюхал мёд и поставил уши торчком.

— Что ты ешь? — спросил Всадник, глядя на пустое блюдо. Там жалась в угол плошка с солью — Фриссу не нужно было сыпать её на огонь, чтобы распознать куфишу. В закрытом горшке остывал жёлтый айш — как раз настолько, чтобы можно быть посолить его и не отравиться.

— Воину надлежит есть мясо, — покачал головой «изумрудник». — Ламотса, скажи людям — пусть найдут хорошее мясо! Я пойду с тобой.

— Ты там зачем? — хмыкнула стражница. — Опять будешь таращиться на мясо, словно тебе червяков продают?

— Я не таращился, — нахмурился воин, — я проверял. У вас тут, в приграничье, так и жди беды! Не помнишь, как было в прошлый раз?

— Ещё бы не помнить, забери вас всех туман, — Ламотса громко фыркнула. — До сих пор мне в ту лавку заходить стыдно. Где ты, о храбрый воин, углядел демонятину?! У нас в городе не едят демонов, заруби себе на носу!

— Едят, — буркнул «изумрудник». — Вы и не знаете, что вам приносят из леса. Это было мясо демона — ты же его от куманятины не отличишь!

— Когда же вы, Вайнег вас побери, будете заниматься своим делом?! — поморщилась стражница и поднялась на ноги. — Не беспокойся, воин Гвиса. «Изумрудникам» вечно мерещится всякая чушь. Мы найдём тебе вкусной еды.

— Боги вам в помощь, — пробормотал Речник, отпихивая Алсага от чаши. «Демонятина?!» — он покачал головой. «Вот же занесло нас… Алсага я им есть не дам, это само собой, но как бы и до нас с Нецисом не добрались…»

— Хаэй, Гвиса, — прошелестело над головой, и на циновку, не задев кошачий хвост, опустился Нецис. Только глаза сверкали из-под дорожной накидки — затемнённое лицо казалось в полумраке столь же чёрным, как лица йонгелов. Фрисс удивлялся только, как в такой темени «изумрудник» рассмотрел его брови…

— Ксарна, вот твоя еда, — Речник подвинул к нему горшок. Нецис довольно кивнул, выпутываясь из накидки.

— Безнадёжная затея, Гвиса, — очень тихо сказал он, склоняясь над едой. — Я прошёл у северных ворот. Двадцатка Ордена стоит там рядом с десятком местной стражи — и сменяются они каждые два Акена. Где только в городе помещается столько Всадников?!

— Вот как… — Речник тихо присвистнул. — Если бы только стража, ещё куда ни шло… А что ты нашёл в Китаамоши?

— Лавки закрыты, Гвиса, — покачал головой Нецис. — Алхимикам самим мало. Ну и… не ожидал же ты, что в одной из тех лавок мы так просто купим чёрный цветок?!

— Надеялся, — вздохнул Фрисс. — Чем тут только ни торгуют… Знать бы наверняка, что вернёмся, купил бы своим подарков.

Нецис посмотрел на него долгим, ничего не выражающим взглядом.

Двое воинов Хукуфаджаа вновь протиснулись меж сидящими и с гордым видом поставили перед путниками широкую чашу, залитую густой сурвой. Из пряного месива выступали куски разваренного мяса.

— Эти люди норовят накормить всякой дрянью, — покачал головой «изумрудник». — Но я заставил их найти хорошую еду. Мы попробовали уже — это лучшее мясо, мясо бронированного зверя с севера.

Речник, протянувший было руку за самым большим куском, замер и внимательно посмотрел на йонгелов. В чашу влезла когтистая лапа Алсага, а следом Нецис выловил пару кусков и причмокнул, распробовав.

— Что это за зверь? — спросил Фрисс. — Анкехьо?

— Это другой зверь, маленький, — растерянно ответил «изумрудник». — Их привозят северяне с пёстрыми лицами. Они очень вкусные. Лучше даже, чем детёныши куманов.

— Зверь с двумя хвостами? — спросил Речник, медленно убирая руку за спину. Нецис посмотрел на него укоризненно.

— Никто не ест хвосты, — нахмурился Всадник. — Вы, Ти-Нау, не едите таких зверей? Мы не хотели обидеть тебя…

— Ничего, — пробормотал Фрисс, разрывая лепёшку и зачёрпывая со дна сурву. — Вы сами не голодны?

В дверях хрипло взревел рог. «Изумрудник» вздрогнул, кивнул на прощание странникам и пошёл к двери. Ламотса огляделась и протиснулась к компании стражников. Нецис облегчённо вздохнул и положил в рот последний кусок мяса.

— Ксарна, есть что-то, что ты не сможешь сожрать?! — Речника передёрнуло.

— Я голоден, Гвиса. Не злись на меня, — спокойно отозвался колдун. — Кстати, не так просто найти здесь, в приграничье, молодую Двухвостку. Их раскупают раньше, ещё в междуречье. Легче, и правда, купить кусок демонятины.

Речник затравленно оглянулся и прикрыл Алсага собой.

— Каких демонов тут едят? — тихо спросил он. — А людей тут считают едой?

Ему очень хотелось выйти во двор и проверить, на месте ли Флона. Если уж йонгелы детёнышей едят, то такую гору мяса не пропустят…

— Йонгелы — нет, — покачал головой Некромант. — Ни людей, ни хесков. Йонгелы упрекают норси в дикости за их всеядность. Но норси вовсе не всеядны… я не слышал, чтобы они съели разумное существо. По их обычаям…

Земля глухо дрогнула, чаша с вином качнулась, едва не расплескав содержимое. Все разом замолчали, встревоженно озираясь. За дверью зарокотал барабан, и все стражники молча встали, похватали оружие и выбежали, едва не затоптав тех, кто не успел увернуться. Фрисс потянулся за мечом, Нецис отстранился от прохода, пряча руки в рукава, Алсаг навострил уши.

— Хаэ-эй, с дороги! — закричали во дворе, и трое стражников ввалились в дверь, едва не обрушив тонкую кирпичную стену. За ними шли ещё четверо, горделиво оглядывая жителей. Те, кто шёл первыми, тащили пленника, связанного по рукам и ногам.

— Хаэ-эй! Мы поймали уачедзи! — крикнул стражник, подбоченясь. — Где хорошая уланзи, где мясо, где сурва?! Уачедзи, богомерзкий поджигатель, пойман живым! Мы отведём его к властителю — и мы получим награду! Неси хорошую еду для нас, неси полные чаши! Нас семеро, я — Анкома ца Аталиша, я — тот, кто будет награждён!

Он сорвал с головы пленника мешок и приподнял связанного за шиворот, показывая всем его лицо.

Как будто это был обычный йонгел, даже без жёлтого света в глазницах… но Фриссу мерещилось, будто его кожа слабо, едва заметно светится золотом. Слишком хорошо он был виден… иногда, а иногда — на секунду — словно таял в тумане. Его прислонили к кирпичной стене, убрав подальше циновки. Чуть поодаль тлела жаровня — время от времени служители высыпали на неё щепоть опилок, но давно уже никто не подходил к ней. Едва рядом оказался пленник, пламя в ней взметнулось чуть ли не к потолку — и служители с испуганными криками потушили её вовсе. Уачедзи молча следил за ними. У него были яркие глаза — светло-зелёные, как весенняя трава.

— Всё уважение Анкоме ца Аталиша! — воскликнул служитель, разливающий вино. Стражники расхватали наполненные чаши и расселись на циновках. Фрисс и оглянуться не успел, как жители со всего зала собрались вокруг пришельцев — и протиснуться к ним стало невозможно.

— О боги, — еле слышно пробормотал Нецис. — Теперь уже я хочу позвать на подмогу воинов Изумруда. Упустят они и этого поджигателя…

Речник слушал его вполуха, разглядывая связанного пленника. Едва ли ему удобно было сидеть так — затылком к холодному кирпичу, со скрученными за спиной руками. На его лице запеклась кровь — обычная, человечья, не кипящая и не превращающаяся в пар.

— Боги мои, — нахмурился он. — Не знаю я местных дел, но на уачедзи он и близко не похож.

С улицы пахло разогретыми листьями Арлакса и дымом очагов — полдень вступил в свои права и загнал всех под крышу. Все завесы на окнах были плотно задёрнуты, но свет всё равно просачивался сквозь узкие щели в циновках. Уачедзи не смотрел на солнечные узоры на полу, его голова была опущена, и жёлтый свет не пробивался из-под ресниц. Фрисс мигнул — ему показалось, что кожа пленника странно светлеет, будто чёрная краска стекает с неё. Видение пропало. Речник подобрал с циновки полупустую чашу и подошёл к стене. Стражникам было не до него — они гомонили на весь дом, и жители, столпившиеся вокруг, поддерживали их воплями.

Фрисс наклонился над связанным. Похоже, стражники не зря не боялись, что он сбежит, — руки и ноги его были скручены так жестоко, что ему впору было кричать от боли, ремни врезались в кожу чуть не до крови. Он на миг поднял взгляд на Речника и тут же опустил.

— Очень и очень неприятно, — услышал Фрисс тихий шёпот. — Худшее из недоразумений. И я опасаюсь, что тихо не получится. Очень плохо, очень…

— Хаэй! — тихонько окликнул его Речник. — Ты хочешь пить?

Пленник вздрогнул, внимательно посмотрел на Фрисса и едва заметно кивнул. Тот сел рядом и поднёс чашу к губам «уачедзи». Всё-таки ему не показалось… кожа у связанного была слишком светлой, скорее золотисто-смуглой, чем чёрной, а скуластое лицо — слишком длинным, заострённым, совсем не похожим на округлые лица йонгелов.

— Ты не уачедзи, — прошептал Фрисс, глядя ему в глаза. — Их я издалека узнаю. Но сейчас тут тревожно, стражники не настроены разбираться. Тебя отведут к правителю, и всё разрешится. Подожди, я немного ослаблю путы, пока ты без рук не остался.

Он дотянулся до связанных запястий пленника, потянул на себя ремни — и прикусил язык, чтобы не охнуть на всю комнату. Ремешки распадались на части — плотная кожа прогорела насквозь, превратилась в слежавшийся уголь, но руки под ней остались едва тёплыми. Пленник не шевелился, только обеспокоенно покосился на Фрисса. Тот слегка отодвинулся и отпустил его запястье.

— Почему тогда ты… — начал было Речник, но пленник едва заметно сдвинул брови.

— Уйти могу. Но будет кровь, — еле слышно ответил он. — Мирно меня не отпустят. Очень неприятное недоразумение, очень.

Речник шмякнулся на пол — земля снова качнулась под ногами, посуда тревожно зазвенела. По лицу связанного пробежала тень.

— Очень плохо, — прошептал он. — А скоро будет совсем плохо. Очень много смертей. Мне надо уйти, пока не пришёл он.

— Кто там, внизу? Ты знаешь, отчего дрожит земля? — нахмурился Фрисс. — Ты в самом деле не из поджигателей?

— Я не разрушитель, — отозвался пленник. — Мой вид странен, люди испугались — и больше ничего. Я не знаю их языка… он слишком быстро изменился, я так думаю. Ты — первый, кто понял мои слова. Ты можешь объяснить им, что я не тот, кого они боятся?

— Сейчас, — Фрисс выпрямился, огляделся, высматривая в толпе Анкому, но ледяная рука Нециса легла на его плечо и вновь развернула его лицом к пленнику. Некромант стоял рядом, его глаза тускло светились. У Речника еле заметно зазвенело в ушах — рядом творилась магия, и неслабая.

— Илриэн та-Сарк, — усмехнулся пленник, глядя на колдуна без малейшего страха или отвращения — скорее с радостью. — Ксатот ил ти" инх!

— Альнаи, — прошептал Нецис, прикасаясь к плечу «поджигателя». — Силы и славы!

Фрисс с опаской оглянулся, но никто не обращал на него внимания. Служители подкатили к собравшимся длинный бочонок, из кухни вынесли полупустой котёл с горячей сурвой, — о пленнике все забыли намертво.

— Ксарна, нельзя, чтобы они казнили невиновного, — прошептал Речник, ткнув Некроманта в бок. — Дай мне поговорить с Анкомой. Если он не поверит — пойду к их правителю.

— И так полыхнуло, что аж камни размягчились, — донёсся из толпы взволнованный голос. — А он стоял там и ухмылялся, будто ему огонь нипочём! И тогда мы…

Пленник беспокойно зашевелился.

— Проку не будет, Гвиса, — прошептал Нецис, ощупывая запястья и щиколотки связанного. — Только вытаскивать своими силами. Я — алхимик Ксарна, этот смелый воин — Гвиса Мениа. Нас не следует бояться.

— Ваши враги боятся вас, — убеждённо сказал «поджигатель». — Я — Арраск Кен" куэ. Не оглядывайся так, о Гвиса, нас не увидят, пока я не захочу.

И сам Речник уже чувствовал, что вокруг сплетаются чары, и всё колышется в зыбком тумане, меняя цвета и размеры. Нецис, покачав головой, провёл холодным пальцем по его шее — в глазах у Фрисса прояснилось — и посмотрел на дверь. Между ними и улицей толпились жители, оголодавшие гиены и пьяные стражники.

— Ксарна, ты преврати его в нетопыря, — тихо сказал Речник. — И мы быстро убежим.

— Мало желающих за нами бегать? — недобро покосился на него Нецис. — Арраск, хватит у тебя сил всех заморочить? Если нет — возьми у меня. Скрываться я умею, но правдоподобные иллюзии наличия… это ваш дар, Альнаи.

— Одно мгновение, — пленник слегка сощурился, посмотрел на дверь, потом — на окна и потолок, стряхнул с рук обгорелые ремешки и потёр запястья. Его золотистая кисть поднялась в воздух, меж пальцев на миг повис серебристый дымок, а затем Арраск протянул руку Нецису.

— Всё готово, о Илриэн, — прошептал он. — Куда мне сгинуть после превращения?

— Прячься под моим халатом, — ответил Некромант, — он просторен и измят, тебя никто не увидит. Гвиса, возвращайся на циновку и спокойно пей и ешь. Возьми чашу, наполни и выпей за удачу Анкомы ца Аталиша. И, что бы ни случилось дальше, не прикасайся к мечу.

Речник подобрал чашу и поплёлся к толпе, спотыкаясь о назойливых гиен. Их, как видно, забыли накормить, оставили с завязанными пастями, — они уже недобро косились на спящего Алсага. Фрисс рявкнул на них и протянул пустую чашу служителю.

Когда потолок и стены исторгли пламя, Речник только и успел, что зажмуриться и сесть на пол. Раскалённый ветер промчался по залу, густой чёрный дым взвился в воздух, и Фрисс зашёлся в отчаянном кашле. Тёмный силуэт мелькнул у двери, циновка-завеса брызнула во все стороны мелкими угольками. У дальней стены уже никого не было.

— Хаэй! Уходит! — заорали все разом, и Фрисс откатился к стене, чтобы его не затоптали. Как только они не подавили друг друга в дверях?! Кто-то даже упал, но тут же вскочил и понёсся следом за стражниками. Служители, побросав чаши и черпаки, побежали следом.

— Мрра-а-ау! — закричал хесский кот, замахиваясь лапой на пустое место — кто-то в суматохе отдавил ему хвост, но промчался мимо, пока Алсаг открывал глаза.

— Храни меня Кеос, — пробормотал Нецис, подбирая полы халата и усаживаясь на циновку рядом с котом. — Ты видел это, Гвиса? Как я и говорил — они его упустили. Никакой бдительности у местной стражи!

— Поймают ещё, — махнул рукой Речник. — Но куда убежали служители? И зачем было переворачивать мою чашу?!

Халат Некроманта на груди едва заметно шевелился. Сверкающий зелёный глаз на миг выглянул из-за ворота и тут же погас.

Каморка на верхнем этаже, под лиственной крышей, была тесновата — едва-едва хватало места на три низеньких ложа и пустой угол для дорожных сумок. Фрисс придавил дверную завесу камнем к полу, чтобы не открывалась от любого ветерка, и обернулся на неяркую вспышку и сдавленное оханье. В комнатке, пригнувшись и потирая макушку, стоял Арраск. Он был на голову выше Речника. И он действительно светился — мягкий золотистый свет окружал его, а волосы казались потоком пламени.

— Не увидят нас? — нахмурился Фрисс, прикрывая окно спиной.

— Не увидят, — покачал головой Арраск и осторожно сел на ложе, ощупывая макушку и разбитый нос. — Я должен поблагодарить вас, о странники. Мне казалось, что это недоразумение уже не разрешится миром.

— Нам нетрудно, — усмехнулся Речник. — Здесь неспокойно, поэтому стражники недобры к пришельцам. Есть хочешь?

— Я не должен забирать у вас еду, — Арраск попытался вытереть кровь, но лишь сильнее размазал. — Не найдётся ли воды для умывания?

Нецис с досадой посмотрел на Речника, и тот спохватился, но было уже поздно — водяной шар повис над его ладонью, разбухая с каждой секундой.

— Трудно не заметить, что вы носите маски, — прошептал Арраск, стряхивая воду с пальцев. — Видимо, на то есть причины. Ты, называющий себя Гвисой, не из воинов ли Ноллорта? Скажи, завершена ли его большая стройка на Астийской Круче? И как поживает он сам?

Речник вздрогнул и озадаченно мигнул.

— Ноллорт? Ты говоришь о Короле Ноллорте, шестом из Королей Реки? Уже три тысячелетия, как его нет в живых. Король Астанен правит сейчас Рекой. Сколько тебе лет, Арраск?

— Немало, — «поджигатель» тихо вздохнул. — Мне следовало об этом помнить… дни знорков слишком коротки, и так легко опоздать… Но я рад, что воины Великой Реки по-прежнему отважны и справедливы.

— Мррф, — отозвался Алсаг и положил морду на колени к Фриссу. Где-то в отдалении дрогнула земля.

— Будь осторожен, Гвиса, — покосился на него Некромант. — Держи глаза открытыми. Скоро стемнеет, и город уснёт… что ты думаешь делать дальше, Арраск Кен" куэ? Зачем Альнаи пришёл в город знорков, совершенно ему незнакомых?

Арраск мигнул.

— Верные слова, о Илриэн Ксарна, — кивнул он. — Это была негодная мысль, и напрасно я её послушался. На знорка я не слишком похож, неудивительно, что все встревожились. Мне следует, видимо, и дальше держаться малообитаемых земель, пока мы не двинемся на запад. Я должен идти следом за ним, отмечая изменения скал и вод, это дело нельзя оставить так просто. И я, наверное, должен попросить вас о помощи. Без вас я едва ли выйду в безлюдные земли незаметно.

— Мы выведем тебя, Арраск, — кивнул Фрисс. — Так ты здесь по делу?

— По делу здесь не я, но без меня ему быстро станет не по себе, — вздохнул «уачедзи». — А это к добру не приведёт. Я очень благодарен вам, о знорки. И, как мне кажется, могу частично заплатить… Твоё лицо, о Гвиса, было тронуто сильным огнём. Наверное, неприятно быть столь приметным…

Он провёл пальцем по бровям Речника — тот даже мигнуть не успел, потом дотронулся до поджившего рубца на щеке и подул в лицо. Фрисс удивлённо заморгал и закрыл глаза ладонью — веки нестерпимо зачесались, щёку защипало. Речник почесал бровь и снова изумлённо мигнул, наткнувшись на жёсткие волоски. Кожа на скуле разгладилась.

— Тот, с кем ты идёшь, подождёт до утра? — слегка нахмурился Нецис. — До рассвета мы из города не выйдем.

— А не опасно тебе так ходить? — задумчиво спросил Фрисс, пытаясь найти среди одежды «поджигателя» хоть какое-нибудь оружие. Ничего, кроме широкого засапожного ножа длиной с ладонь, у него не было, да и тот на оружие не тянул.

— Я не воин, о Гвиса, — покачал головой Арраск. — Оружие мне не нужно. Ничего плохого не случится до утра, о Ксарна, но после рассвета нам нельзя будет медлить.

Незадолго до заката, когда внизу вновь зазвучали громкие голоса, и запахло дымом, Фрисс и Нецис вновь спустились в общий зал, и Алсаг увязался за ними. Речник опасался немного, что кто-нибудь сунет нос в комнату и найдёт Арраска, но Некромант отмахнулся — мол, не найдёт, хоть бы и сам там поселился.

Служители были угрюмы и чересчур суетливы, но чашу угми получил каждый путник. По углам вполголоса говорили о невиданной засухе и поджигателях, о странном цвете вечернего неба и дрожащей земле — какие-то постройки уже не выдержали толчков, рухнули и прищемили хвост чьему-то куману.

— Ксарна, — Речник придвинулся вплотную. — Кто такой Арраск? Тебе он как будто знаком.

— Он Альнаи, — пожал плечами Нецис. — Один из Альнэй, огненный эльф — так ещё их называют. Говорить с ними подолгу — небезопасно, и небезопасно подолгу с ними быть. Ты не замечаешь ещё, как всё вокруг скрывает туман?

Речник вздрогнул — ему примерещилось, что у йонгела на соседней циновке из плеч растут шипы, а кожа покрыта чешуёй. Он протёр глаза — никакой чешуи и шипов, разумеется, не было.

— Я думал, он друг нам, — нахмурился Фрисс. — Он не кажется опасным.

— Он не со зла, Гвиса, — покачал головой Некромант. — Он иначе не может. Вытащить его — благое дело, но чем скорее мы расстанемся, тем лучше. Надеюсь, тот, с кем он идёт, не примет нас за врагов.

— Ты знаешь, кто там? — Фрисс ткнул пальцем в пол.

— Догадываюсь, — кивнул Нецис. — Ничего, что касалось бы нас, Гвиса.

…Багровый свет заката ещё сочился в окно, когда Речник упал на циновки, отмахнулся от Алсага — кот норовил улечься бок о бок, но это уместно было студёной зимой, а не в раскалённые добела дни Кровавого Солнца — и уснул, выкинув из головы все странности и загадки. Ворота Великого Леса не открылись пока перед ним — ну что же, Хукуфаджаа — не последний город на его пути, так или иначе, он проберётся к нерсийским развалинам… а там будет видно.

…Тёмно-зелёное небо развернулось над головой, и Речник даже не удивился — только покосился на прозрачный купол, прикрывший лабиринт запутанных коридоров, поднёс к глазам руку в зеленоватой перчатке, ощутил холод у виска и тяжесть древнего бластера в ладони. Шершавый одноцветный фрил ложился под ноги неслышно, запах горящей плоти, едва уловимый, становился всё сильнее. Фрисс нашёл взглядом уже знакомую раздвижную дверь и с силой налёг на неё. Стальная стена и люк со множеством засовов были всё там же — в двадцати шагах от него, за высокой ступенью, и клавиши тускло светились на стене, и двое сарматов — один в чёрном, другой в красном — стояли рядом.

«Душегубка,» — всплыло в голове Речника, и он невольно поёжился и прикинул на глаз расстояние от себя до бластера на поясе у сармата. Оружие привычно легло в ладонь Фрисса, он замер, осторожно оглядел коридор — нет, вроде никого, кроме этих двоих.

Сармат в красном небрежно ткнул в засиявшую клавишу и толкнул рычажок. Что-то глухо ударилось в стальную дверь с той стороны, Фрисс вздрогнул.

— Не тыркай, поломаешь, — буркнул Гедимин, смерив товарища недовольным взглядом. Речник прижался к стене, медленно поднимая бластер. «Только бы не зацепить,» — сердце забилось гулко и часто. «Только обезоружить…»

— Да ладно. Твои штуки не поломаешь, — сармат в красном упёрся рукой в дверь. Фрисс видел его правый бок, небрежно лежащую на поясе руку, серо-стальной приклад бластера.

«Спрошу, что там. Если этот не нападёт, Гедимин мне ответит,» — Фрисс коснулся кнопки на рукояти. «Здесь пахнет кровью. Нужно узнать…»

— Вот и наладили утилизацию макак, — сармат отодвинулся от двери, покосился на рычажок. Речник нажал на кнопку и отступил на шаг, чувствуя, как сердце проваливается в пятки.

Сармат негромко вскрикнул и качнулся вперёд, хватаясь за живот. Чёрная дыра зияла в боку, чуть выше пояса, луч скользнул над рукоятью бластера, раздробив сармату ладонь и пронизав его насквозь.

Глухо стонущее тело повалилось на Гедимина, Древний подхватил его, прижимая к себе. Речник запоздало содрогнулся и до боли вцепился зубами в ладонь, с ужасом глядя на умирающего. Гедимин повернулся к человеку, не отпуская раненого сармата — тот хрипел и мелко дрожал.

— Гедимин, я не хотел… это случайность! — Речник отшвырнул бластер и шагнул к сарматам, не сводя глаз с окаменевшего лица Гедимина. — Он не умрёт, я позову помощь… Я только…

Яркая алая вспышка полоснула по глазам. Фрисс качнулся назад и схватился за горло. Его пальцы нащупали дыру с рваными краями, сочащуюся чем-то липким. Сопло бластера в руке Гедимина снова вспыхнуло, и из-под ног Речника ушла земля. Он запрокинул голову, сквозь густеющий туман пытаясь разглядеть глаза сармата.

— Гедимин… — прошептал он, едва шевеля губами. — Как же так…

Чья-то тёплая ладонь легла ему на лоб. Фрисс открыл глаза и увидел в полумраке мерцающие зелёные глаза на золотистом лице.

— Арраск… — Фрисс мотнул головой, кое-как сел, судорожно схватился за горло — никакой раны там не было, и боль постепенно отступала. — Арраск, это я разбудил тебя?

— Я мало сплю, о Гвиса, — пожал плечами эльф, отходя от постели. — Но твой сон был не слишком спокоен.

— Это ничего, — пробормотал Речник и окинул комнату настороженным взглядом. Нецис спал, и чёрную рубаху не было видно из-под циновки, Алсаг, измученный зноем, растянулся посреди комнаты, на сквозняке, и беспокойно дёргал лапами. Тишину за окном нарушал только отдалённый, тихий, но весьма неприятный вой. «Войкс,» — поёжился Речник. «Чует кровь.»

— У тебя глаза того, кто только что видел смерть, — прошептал Арраск, заползая под одеяло. — Не поделишься своей тревогой?

— Это моя тревога, Арраск, — покачал головой Фрисс. — Мне о ней и думать.

«Он не узнал меня, наверное,» — Речник лёг, но никак не мог закрыть глаза. «И сам я себя не узнал бы. Кто знает, чьё у меня там лицо… Но эта дверь — нужно открыть её. Я увижу её снова, это уж точно. Как же её открыть…»

Фрисс уже успел забыть, как щекотно бывает, если засунуть за пазуху нетопыря, и теперь едва сдерживался от смеха. Двухвостка чинно брела прочь от ворот Хукуфаджаа, отгоняя слепней обоими хвостами и даже не оборачиваясь на призывный рёв куманов. Жёлтые ящеры на пастбищах вдоль опушки вели себя престранно — Фрисс никак не мог понять, дерутся они или спариваются, но происходило это у них шумно. Кажется, для куманов не было разницы между самками, самцами и проходящей мимо Двухвосткой… Речник выломал из плетня тяжёлую жердь и время от времени показывал её куманам, остужая их пыл. «Ведро воды сюда бы, так змеи слетятся,» — вздыхал он.

— Ксарна, а ты не можешь проломить стену? — Фрисс кивнул на строй колючих кустов. Даже Двухвостка ободралась бы до крови, вздумай она сунуться в этот кустарник, и Речник не взялся бы его рубить ни мечами, ни топором.

— Нам нужна не столько брешь в стене, — Нецис сощурился, разглядывая кусты, — сколько расчищенная тропа за ней. Без дороги по Великому Лесу очень тяжело идти. К воротам обычно ведут хорошие тропы… норси тоже не любят протискиваться по моховым зарослям. Но если тропы для нас закроются, я попробую пройти сквозь стену. Очень печально, Гвиса, что ты лишён способности к некой магии…

— Помню, — нахмурился Речник. — И Флона её лишена.

Лопатки Алсага странно задрожали, и Фрисс потянулся к его уху. Нецис удержал его руку и кивнул на вытоптанный клок поля у самой «стены». Куманов там не было — кто-то не прогнал их вовремя, и они съели траву до корней и изрыли землю, и теперь это пастбище пустовало.

Рыжая летучая мышь выбралась из-за пазухи Речника и неумело приземлилась на панцирь Двухвостки. Нецис, опасливо оглянувшись, коснулся её крыла.

— Благодарю, о Ксарна, — Арраск легко спрыгнул на дорогу. Золотистое свечение вокруг него потускнело при ярком солнце, но тень у эльфа так и не появилась.

— И тебе я благодарен, о Гвиса, — он прижал руку к груди и отступил на несколько шагов. — Это хорошее место. Едва ли мы успеем встретиться ещё раз, хоть мне и хотелось бы взглянуть на новую крепость Ноллорта — и мы к ней рано или поздно выйдем. Да не оставит вас Куэсальцин, владыка пламени, зажигающий огонь в крови живых! Что бы вы ни увидели — не бойтесь…

Земля дрогнула ещё раз, так, что качнулся плотно переплетённый кустарник, потом ещё и ещё раз. Горячий ветер взметнулся над полем, и Фрисс услышал тяжкий гул и шипение. Земля на пустом пастбище медленно расступалась, плавясь и вздуваясь пузырями, вверх взметнулся фонтан раскалённых брызг. Трещины поползли к дороге, и свет, идущий от них, из красного медленно превращался в серебристый. Флона всхрапнула и попятилась от сильного жара.

— Киу ну нэи лааш! — Арраск повернулся к путникам и вскинул руку в прощальном жесте. Трещина раскрылась прямо под его ногами — он не дрогнул, только радостно улыбнулся и скрестил руки на груди. Белое пламя взлетело высоко — даже зелёные листья вмиг почернели и скукожились — и Фрисс прикрыл глаза рукой. А в следующее мгновение земля уже смыкалась, гудя и содрогаясь, и серебряный свет тускнел.

— Хвала богам, что в город они вошли не вдвоём, — поёжился Некромант, убирая ладони с морды Двухвостки. — Но очень печально, что Альнаи так приняли наверху. Единственная надежда — что он не обозлился… и тот, кто с ним, не захочет вступиться.

— Им бы идти с нами, — вздохнул Речник. — Тогда наша затея не выглядела бы чистым безумием.