Солнечный змей

Глава 40. Шочицалан

— Что не по нраву тебе, Фрисс? — нахмурился Некромант, бросая шест на ворох листьев. Плот вынесло на глубину, и до дна уже было не достать, только чёрная вода колыхалась вокруг, закручиваясь в медлительных вихрях и снова устремляясь на восток. Южный берег растаял в зелёной дымке, северный был где-то впереди, за мутным потоком. Речник Фрисс зачерпнул пригоршню воды и принюхался — пахло прелой листвой, водорослями, выкинутыми на берег, и мокрыми углями.

— Зачем было врать? — поморщился он, недовольно оглядываясь на Некроманта. — Может, мы сделали что-то дурное, или задумали пакость?!

— Ты хотел добыть плот — и мы добыли его, — пожал плечами Нецис, с сомнением глядя на бурный поток. — И заметь — добыли легко и быстро. Расскажи ты ещё раз, куда мы собираемся на самом деле — и плота мы не увидели бы… Та-а!

Колдовское течение завилось в спираль, отбросив плот назад. Мимо, распустив в недвижном воздухе бесполезный парус, проплыла большая лодка. Гребцы, подняв вёсла, таращились на чужеземцев, пока река не пронесла их мимо.

— Слишком много вранья в этом году, — покачал головой Фрисс. — Чего боятся норцы? Что плохого с ними случится? Мы плывём в Моагаль, а не они — чего им здесь бояться?!

— Того, что приходит из каменных городов, — неопределённо усмехнулся Нецис. — Та-а… поверь, Фрисс, у них есть основания для тревоги. И чем меньше они знают, тем… Та! Правее!

— Па-а, — на спине Речника зашевелилась примотанная к нему Аста. Она схватилась лапами за его плечи и замахала крыльями.

— Тише, мелочь, — пробормотал Фрисс, опускаясь на одно колено и прикасаясь ладонью к воде. — Река-Праматерь, не оставь нас в пути…

Неповоротливый плот медленно разворачивался на спине колдовского течения. Тёплая вода колыхалась под рукой, и что-то просвечивалось под чёрной гладью, — зыбкие очертания обрыва, испещрённого норами, плотов на волнах, стройных белых башен…

— Река-Праматерь, — прошептал Фрисс, наклоняясь к самой воде. Аста заглянула в омут и испуганно пискнула, прижимая уши к голове.

— Па-а! Не-е-е! — она потянула Речника за плечи. Фрисс досадливо вздохнул и поднялся с настила.

— Чего тебе? Опять проголодалась?

— Мрряф, — шевельнул хвостом Алсаг. — А ещё говоррят, что я много жрру!

— Ты много пьёшь, — хмыкнул Нецис, подбирая шест и вглядываясь в тёмную муть. — Что ты увидел, Фрисс? Взгляд у тебя странный.

— Ешь, Алсаг, — Фрисс положил перед котом половину вяленой рыбины. — Еда у нас пока что есть.

Он откусил немного от второй половины, прожевал и сплюнул на ладонь. Аста слизнула кашицу и пискнула, поставив уши торчком.

— Видел? Ничего… Мне голос воды не нравится, — вздохнул Речник.

— Та-а… не знаю, что сказать тебе, Фрисс, — удивлённо мигнул Некромант. — Шум воды, ты имеешь в виду? Она как-то не так течёт? Здесь живут Речные Драконы, они часто крутят воду, может, этот звук тебя смущает?

— Нет, — покачал головой Речник. — Тебе не слышно, Нецис? Вся эта река чего-то боится. Я слышал это на берегу Миакондо, но страх там был не так силён. Чем дальше, тем хуже.

— Река боится? — Нецис, щурясь, посмотрел на золотистое небо. Рядом с солнечным диском, медленно движущимся к зениту, к желтизне примешивался багрянец. Некромант поморщился и опустил взгляд.

Двухвостка, тихо всхрапнув, переступила с лапы на лапу, и весь плот качнулся под ней. Выпустив из пасти недоеденный лист, она тревожно заревела и замахала хвостами. Нецис забрался на её панцирь и вгляделся в зелёный туман.

— Та, синхи! Мы правильно плывём, — он спрыгнул обратно и встал у головы Двухвостки с шестом наперевес. — У Флоны тонкое чутьё. Мы идём по воде Асвади — и идём прямо к устью. Фрисс, посмотри на реку!

Речник взглянул под плот и нахмурился. От воды едва заметно тянуло гнилым мясом.

— Асвади, — пробормотал он. — Что за дрянь течёт в этой речушке?!

Волна мягко внесла плот в широкое устье обмелевшего канала и разбилась о каменный уступ, покрытый сухими водорослями. Фрисс оттолкнулся шестом от покатого склона — палка стукнула по скрытому тиной камню — и осмотрелся по сторонам. Тяжёлый плот медленно плыл против течения, всплывшие водоросли и почерневшие листья липли к нему, как щупальца, обвивали брёвна. Речник столкнул в воду лиственный сор и поёжился — ему померещилось, что тина хватается за палку и ползёт по ней вверх.

— Та-а… Дороги Нерси обычно надёжны, Фрисс, — Некромант сидел на панцире Двухвостки, щурясь на чёрные камни. — Как сухопутные, так и водные. Надеюсь, в Моагале это правило не нарушается. Асвади — совершенно незнакомый мне водоём. Могу только сказать, что для купания он непригоден.

— Это-то понятно, — буркнул Речник, вороша палкой вязкую чёрную воду. — Что за холмы тянутся с двух сторон? Это всё было руслом Асвади?

Широкие базальтовые гребни поднимались над водой и обрывались снова на дно пересохших котлованов, над которыми на корнях-подпорках поднимались приземистые деревья. Кроны их показались Речнику чрезмерно жидкими — солнце сочилось сквозь них, и вся засохшая грязь была в жёлтых бликах.

— Это всё была река, — прошептал Фрисс, поднимаясь повыше, чтобы разглядеть края котлованов. — Это её русло… Все эти камни были под водой…

— Не позднее этой весны, я думаю, — пожал плечами Нецис. — Зимних дождей хватило на весну, а потом солнце высушило канал. А ещё раньше это была набережная Асвади, с причалами и ограждениями из каменных змей.

Речник подцепил пучок водорослей на краю набережной. Кости и горстка чешуек высыпались из тины.

— Река-Праматерь… — он сел на панцирь Двухвостки и взбаламутил шестом воду. — Нецис! Если от края до края неба сейчас засуха, и вода ушла из каждой реки, — то где она сейчас?! Небесные озёра должны были уже до краёв наполниться!

Он посмотрел на навес над плотом, на бесполезную мачту и плетёный парус, ещё до отплытия снятый и положенный под циновки. Воздух над каналом колыхался медленно и лениво, как растопленный студень.

— И ветер где-то затаился, — вздохнул Фрисс. — Хотел бы я знать, где сейчас наши ветра и дожди!

Нецис пожал плечами.

— Узнаешь, Фрисс. Все мы узнаем, когда Кровавое Солнце погаснет. Будет в избытке и ливней, и ураганов… Подвинься, Фрисс. Близится полдень, мне лучше лечь.

Речник бросил несколько широких листьев поверх тюков с сеном.

— Нецис, ты наколдовал бы свой серый покров. Мы все посторонились бы, места тут много. Зачем тебе мучиться?!

— Та-а, ассинхи, — покачал головой Некромант, растягиваясь на тюках. — Слишком опасно, Фрисс. Вас много, кто-нибудь да обожжётся. Это скверные ожоги. Я полежу пока… Можешь плыть, можешь стоять, но смотри, чтобы никто не сошёл на берег.

Тихий тоскливый вой множества голосов летел над водой на закате, и Фрисс ежился от внезапных порывов ледяного ветра, пробирающих до костей — но ни один лист на деревьях не шевелился, и по-прежнему было тяжело дышать. С воем долетали скрипы, костяной стук и тяжкий скрежет. Огромный город приближался. Речник смотрел на берег и видел над заваленной водорослями набережной зеленоватые огоньки. Болотные огни поднимались из расщелин и провожали плот, вереницами летели над берегом, но текучая вода, даже такая грязная и отравленная, как в Асвади, их страшила.

— Пшли! — Фрисс показал огням серебряный перстень.

Нецис вскинул руку, и зеленоватый свет погас — духи праха рассыпались серой пылью, искры ледяного огня брызнули во все стороны, поспешно впитываясь в гниющие водоросли. Плот ткнулся в обломок большого каменного кольца, выступающий из откоса.

— Остановимся на ночь, — сказал Некромант, развязывая тюк с припасами. — Здесь тихо. Можешь сойти на берег, Фрисс, но спать нам лучше на воде.

— Тебе виднее, Нецис, — поёжился Речник, оглядывая тёмные деревья вокруг канала. — Что-то не тянет меня на берег.

В багровом свете заката ветки без единого листа казались чёрными. Деревья будто привстали на выступающих из земли пучках толстых корней и нависли над обмелевшим руслом. Одно из них пронизало корнями большой холм на дальнем краю набережной, и из-под них виднелись замшелые камни. В сгущающемся мраке из расщелин в камнях просачивался холодный свет, и болотные огоньки выбирались на набережную из подземного укрытия.

«Такие деревья — и ни одного листа,» — покачал головой Речник. «И вокруг листьев не видно… Сколько лет они уже так стоят?»

Всю ночь Фрисс ворочался, просыпался от неясных шорохов и вполголоса поминал тёмных богов — снилась кровь, снились развалины и мертвяки, рвущие на части живых. Аста к утру отцепилась от Речника и перебралась на спину к Алсагу — и едва-едва проснулась к завтраку, видно, и ей не удалось выспаться. Алсаг покосился на детёныша, но промолчал и даже позволил обнюхать кусок рыбы, который Некромант положил коту в миску. Аста попыталась отгрызть кусочек, но сухие волокна не поддавались.

— Умм… Нецис, зачем вставать в такую рань? — Речник протёр глаза и вылил себе на голову пригоршню воды, но даже наколдованная вода была слишком тёплой и бодрости не прибавляла.

— Мы подходим к Моагалю, Фрисс, — угрюмо отозвался Некромант. — И до полудня, когда я стану беспомощным и бесполезным, мы должны хотя бы найти укрытие. А это большой город, Фрисс. И безопасных мест там немного, а есть ли они на юго-западе, я вообще не знаю.

Речник кивнул и принялся за еду.

В свете дня то, что на закате он принял за холм, приобрело черты здания — разрушенного, пронизанного насквозь корнями дерева и обмотанного сухими водорослями. На камнях под слоем грязи проступили глубокие линии орнамента. Это был большой дом, с колоннами и барельефами, и вокруг него в мостовой ещё виднелись затянутые илом дырки под столбы ограды — или, может, подпорки светильников. Что-то тихо шуршало в нём, и Фрисс настороженно косился на развалины, прикидывая, не запустить ли туда молнией.

Флона, мирно жующая нарезанные листья и пытающаяся утянуть пучок водорослей с берега, встрепенулась и возмущённо заревела. Её взгляд был направлен на чёрное дерево над холмом. Фрисс посмотрел туда же и удивлённо мигнул — шуршали вовсе не развалины, шуршало дерево!

Кончики перистых листьев высовывались из брешей в стволе и потихоньку разворачивались, вытягиваясь во всю длину и наклоняясь к солнцу. Заросли «мёртвых» деревьев на глазах покрывались яркой листвой. Фрисс хмыкнул, глядя на недовольную Двухвостку. «Точно же! Чокра — она прячет листья!» — покачал он головой. «От жары, что ли…»

— Нецис, я нарву листьев? — он посмотрел на Некроманта.

— Не трать силы, Фрисс, — нахмурился тот. — Город рядом. Мы подплываем к Шочицалану — а там у Флоны будет более чем достаточно еды.

Листья Чокры недолго высовывались из дупел — чем выше поднималось солнце, тем меньше зелени оставалось на ветвях, и задолго до полудня листья попрятались вовсе, и деревья почернели. Флона разочарованно фыркала, провожая их взглядом.

Безлистный лес тени почти не давал, и Фрисс не сразу понял, в чём дело, когда плот погрузился в полумрак. Сплошная стена сумрака накрыла реку, и Речник тщетно искал на небе тучи. Заслон кривых деревьев, сцепившихся ветвями и перевитых лианами, расступился, и плот качнулся на волне, едва не налетев на высоченную каменную стену.

Фрисс не сразу понял, что это ворота, — щель меж массивными базальтовыми створками была едва ли с палец толщиной. Иссиня-чёрные плиты устремили навстречу друг другу заострённые выгнутые зубцы. Сухие водоросли налипли на камень, сверху его оплетал ползучий мох, побуревший и высохший на солнце. Со стены свисали сухие плети лиан.

— Уэй Тетлан, — кивнул сам себе Нецис. — Такие же, как на северном канале. Интересно, открываются ли они ещё.

— Откроются, — хмыкнул Речник, упираясь в замшелые створки и просовывая в щель короткое весло — оно выглядело попрочнее, чем шест, а проку от него было гораздо меньше. — Флона, привались с той стороны…

Колдовское течение, свившееся в спираль, едва удержало плот, когда Двухвостка налегла боком на ворота. Фрисс упёрся в другую створку, что было сил толкнул её к берегу — и плюхнулся в воду, на лету приложившись затылком о камень.

— А-а-ай! — Аста, окунувшаяся вместе с ним, хлопала мокрыми крыльями. Нецис помог Речнику забраться обратно на плот. Двухвостка, недоумённо взрыкивая, обнюхивала каменные зубцы. Они сомкнулись намертво, не оставив и просвета, и обломок весла, перекушенного базальтовыми челюстями, плавал в канале.

— Фррисс, ты не сильно порранился? — Алсаг лизнул затылок Речника, тот отмахнулся и потёр ушибленное место.

За стеной было неспокойно — что-то булькало, шуршало, шелестело, и сквозь шум до ворот изредка долетал тихий задумчивый вой. Фрисс поёжился и посмотрел на Нециса. Некромант с любопытством разглядывал круглобокие башни по краям канала — створки чёрных ворот как будто вырастали из их стен.

— Уэй Тетлан — ворота для воды, Фрисс, — размеренно проговорил он, не отрывая взгляда от башен. — Когда воды снаружи много, они закрыты, чтобы город не залило по крыши. Чем сильнее вода налегает на них, тем плотнее сходятся зубцы. Та-а, илкор ан Ургул… Работает ли костяной гребень — вот что я хотел бы знать. Побудь здесь, Фрисс. Найди, к чему привязать плот, — нам нужно устоять на месте, когда вода всколыхнётся.

«Привязать? Да нет тут ничего…» — Фрисс огляделся по сторонам, но увидел лишь покатые берега, вымощенные каменными плитами. Когда он повернулся к Некроманту, его уже не было, но что-то шуршало и поскрипывало за тёмными бойницами одной из башен. За стеной вдруг стало тихо, шелест умолк, и Речник вздрогнул — он почувствовал на себе взгляд сотен ничего не выражающих глаз.

— Хаэй! — он выставил вперёд руку с серебряным кольцом. — Кто здесь?

— Фррисс, мне это не нрравится, — шерсть на загривке Алсага поднялась дыбом. — Куда прропал Нецис?!

Тяжкий гул и скрежет донёсся откуда-то снизу, что-то лязгнуло и загрохотало — и плот, подброшенный на гребне волны, стрелой пролетел меж расходящимися зубцами и ударился о чёрную стену. Что-то тяжёлое накрыло Речника и опрокинуло, и он пришёл в себя, уже отталкиваясь от илистого дна. Сверху била по воде лапами Двухвостка, мотая головой и отфыркиваясь, по её панцирю метался Алсаг, и развёрнутые перепонки на его хвосте горели жёлтым огнём.

— Уф! — Речник пробкой вылетел на поверхность и вытер лицо от водорослей, цепляясь за край панциря.

— Па-а! — мелкий Квэнгин ухватился за его рукав и потянул его наверх, упираясь лапами и помогая себе крыльями. — Сюда! Там мокро…

«Бездна!» — Фрисс удивлённо мигнул, вылавливая из канала налобную повязку. «Оно всё-таки умеет говорить. Это уже лучше…»

— Аста, ты не ушиблась? — Речник стряхнул с ушей Квэнгина водоросли и ощупал его лапы. — Лезь на спину. Алсаг, что стряслось-то?

— Перрепад урровня воды, Фррисс, — сердито махнул хвостом кот. — Тебя прросили прривязать плот?

— Река моя Праматерь, — Фрисс хлопнул по панцирю Двухвостки. — Мог бы Нецис предупреждать более внятно. Что с плотом?

Флона взревела, мотая головой. Под её брюхом была лишь вода. Разрозненные брёвна плавали поодаль, за распахнутыми створками, часть валялась на берегу.

— А говорили — верёвки прочные, — поморщился Речник. — Вайнег побери всех крыс, и серых, и белых! Держись, Флона, ты недурно плаваешь.

Он протянул руку к вторым воротам, таким же тяжёлым и замшелым, как первые, и тут же её отдёрнул — скрежет и лязг повторились. Ворота приоткрылись на пол-локтя и тут же едва не захлопнулись — Двухвостка налетела на них и закачалась на воде, то и дело стукаясь панцирем о камень.

— Сейчас вода успокоится, — Фрисс погладил Флону по макушке. — Держись на месте. Нецис ждёт, пока уровни выровняются. Гедимину бы взглянуть на эти башни! Странный там, должно быть, механизм…

Ворота загрохотали, поднимая со дна вековую муть. Флона заскрежетала краями панциря по каменным зубцам, медленно вплывая в залитое солнцем русло. Фрисс выжал налобную повязку и вернул её на голову, тихо присвистнув.

— Досталось же Моагалю в той битве… — он смотрел по сторонам, качая головой. — Тут словно ирренций взрывался… Хаэй! Нецис! Ты живо-о-ой?!

— Та! Пока да, но не уверен, что надолго, — в плечо Речника вцепились ледяные пальцы. — Не кричи так, Фрисс. Не сотрясай воздух. Тут чужаков не любят.

Каналы обмелели и по эту сторону стены — вымощенные каменными плитами откосы поднимались над головой Речника, и Двухвостка плыла по дну тёмного ущелья, заваленного прелой листвой и засохшими водорослями. Над откосами из зелёной дымки выступали ветви высоченных деревьев, груды разбитых камней, увитые сухими лианами, смутные очертания стройных розовых башен — по изогнутым шипам, торчащим из стен, Фрисс узнал в них башни Уджумбе. У воды, вокруг оросительных каналов, теснились кусты, и лозы обвивали их, свисая к воде, поодаль же, на возвышенностях, бывших когда-то домами и башнями, громоздились увядшие побеги, и откуда-то уже тянуло дымом — город, заваленный лиственным сором, только и ждал искры, чтобы превратиться в огромный костёр.

Битого камня было много. По обломкам колонн, торчащим из-под засохших лоз, Фрисс понял, что дома у канала стояли большие и богатые, но сейчас нелегко было отличить остатки одного строения от остатков другого — всё рассыпалось на валуны и щебень, раскатилось и перемешалось, будто весь город трясли, как огромное сито. Трещины пересекали мостовую, вспарывали склоны набережной, в них набился всякий сор, ил из каналов, пепел прошлогодних пожаров… Чей-то рассыпанный скелет остался лежать на берегу — из-под золы и листьев едва виднелись поломанные рёбра и запорошенные пеплом глазницы. Водоросли на откосе шуршали и шевелились, и Фрисс, приглядевшись, увидел крохотных костяных пауков — вместо туловища у них были черепа мелких зверьков, вместо лап — тонкие кости. Они что-то выискивали в тине, а найдя, подхватывали и утаскивали в развалины. Холодные зелёные огоньки сверкали в их пустых глазницах, таращились из-под камней и водорослей, и Фриссу от их взглядов было не по себе.

— Ай! — Аста прижала уши и оскалилась. — Там! Ашшт!

— Тут много всякого, — Речник легонько потянул её за крыло. — Не бойся, до нас не доберутся.

Флона проплыла ещё немного и встала всеми лапами на дно — мутная вода едва покрывала края её панциря. Впереди тихо журчали ручейки, пробивающиеся сквозь груду камней — башня, упав поперёк канала, преградила воде путь. Нецис нахмурился.

— Та-а, илкор ан Сарк… Недалеко мы уплыли. Что же, займёмся делом. Какой из берегов манит тебя, Фрисс?

Речник посмотрел налево, на груды разбитых каменных плит и колонн, развороченные мостовые и увядающие лианы; потом направо, на те же здания-холмы, гигантские деревья, накрывшие тенью ветвей полгорода, улицы, больше похожие на полустёртые сухие русла древних рек. Ни левый, ни правый берег ему не понравился.

— Что за местность тут, Нецис? — тихо спросил он. — Откуда ждать беды?

— Та-а… синхи, — кивнул собственным мыслям Некромант и покосился на желтеющее небо. — Пока Моагаль стоял, здесь было более чем спокойно. Это Шочицалан, зелёный край. Что тут только ни выращивали…

— Река моя Праматерь! Тогда мы пришли, куда нужно, — хмыкнул Речник. — Разделимся?

— Подожди, Фрисс, — покачал головой Некромант, глядя на развалины сквозь растопыренные пальцы. — Сначала вытащим Флону из канала. Поищи, к чему привязать верёвки…

Он достал из дорожных сумок пару толстых канатов и принялся наматывать их на шипы Двухвостки. Флона махала хвостами и пыталась развернуться носом к берегу. Потревоженные мелкие токатли и костяные змеи порскнули из-под ног Речника, и он понадеялся, что его сапоги им не прокусить.

Распластанные по земле корни огромного дерева обросли побегами, некоторые из них поднялись уже локтей на двадцать. Фрисс накинул на них верёвки, потёр ладони и дал Нецису знак — «вперёд!». Что-то зашуршало за его спиной, но Речник не обернулся, — груды сухих и ещё не увядших лоз лежали там, и костяные змеи ворошили их, и ровно ничего интересного в этом не было.

Флона, оскальзываясь на мокрых камнях, выбралась на берег и потрясла головой. Алсаг спрыгнул с панциря и потянулся, разминая лапы. Нецис, увидев что-то в прибрежной тине, присел на корточки и ворошил листву остриём каменного ножа.

«Тут, кажется, жил кто-то…» — Фрисс посмотрел на остатки дома, развороченного изнутри проросшими сквозь него деревцами. Их корни сейчас обвивали поваленные колонны, и прочные базальтовые плиты утонули во мху. Среди бурых волокон одиноко чернел высохший ползучий гриб.

— Па! — Аста потянула Речника за волосы, указывая крылом на дерево за его спиной. Огромная старая Чокра запустила корни во все окрестные оросительные канавки, но воды в них осталось немного — и корни торчали над мостовой, как вздувшиеся вены. Перистые листья распростёрлись в вязком полуденном воздухе, их края медленно шевелились, поворачиваясь к солнцу ребром.

Двухвостка, освобождённая от верёвок и седоков, озиралась по сторонам, фыркая и переминаясь с лапы на лапу, совала нос в каждый куст, но пасть не открывала — что-то её тревожило. Фрисс покосился на бегающих под ногами токатлей, пинками отогнал их в сухие лозы, достал нож и потянулся к ближайшему побегу Чокры.

— Ты ешь, Флона. Это просто травы, — хмыкнул он, срезая огромный лист и подсовывая Двухвостке под нос. — Пока Нецис изучает мертвяков, успеешь пообедать.

Флона одним движением челюстей втянула в себя лист, громко фыркнула, набила пасть пёстрой широколистной травой и зачавкала. Её взгляд был прикован к Чокре и перистым «опахалам» среди корней.

— Иди, поешь, — Речник похлопал её по макушке.

Двухвостка сделала несколько шагов, обкусывая лианы и мохнатые кустики, сунула нос в дыру в корне, из которой недавно торчал лист — и отчаянно взревела. Сотни листьев, свёрнутых в узкие трубки, вдруг развернулись под её лапами и вцепились в них тонкими изогнутыми шипами. С тихим шелестом взлетели над мостовой яркие соцветия, лепестки сомкнулись и надулись, превращаясь в шары. Фрисс успел прикрыть лицо и почувствовал, как ладонь будто кипятком окропило.

— Ашшшт!!! — Квэнгин захлопал крыльями, скалясь и шипя, и схватился за плечо — тонкие жгучие иглы прошли сквозь шерсть и впились в кожу. С громким треском зашевелились, отрываясь от земли, древесные корни, листья вылетели из дупел, разворачиваясь и выпуская шипы. Зубчатые края «опахал» заскрежетали по броне Речника, ища, куда воткнуться. Фрисс выхватил меч, и лист развалился надвое, но тот его кусок, что успел уцепиться за кожу доспеха, ещё трепыхался, всаживая в Речника шип за шипом. Клинок зазвенел, налетев на толстый корень.

— Фррисс! — луч просвистел над панцирем Двухвостки, вспышка опалила хищные лозы, и они на долю мгновения остановились — но тут же вскинулись и захлестнули волной и Флону, и Фрисса, и взвывшего кота. Двухвостка рвала лианы зубами и лапами, топтала и вертелась на месте, ломая тонкие корешки. Фрисс, сбросив с себя цепкую лозу, наощупь схватил Алсага за шкирку и затащил на панцирь Флоны. Сам он хотел прыгнуть следом, но корень Чокры намотался на руку, и Речник стиснул зубы — жгучая боль разлилась от запястья до локтя, будто предплечье окунулось в кислоту. Двухвостка сомкнула на корне челюсти, чуть не отхватив Фриссу руку. Речник бросил в шипящие заросли молнию и взлетел на панцирь.

— Назад!!! — заорал он, очертив мечом огненный круг по извивающимся лозам. Вокруг кипело пёстрое море. Мостовая обнажилась — все лианы и кустарники поспешно сползались к Двухвостке и наматывались на её лапы, норовя обвить шею и закинуть петлю на шипы панциря. Флона ревела и билась, лозы рвались, и Фрисс рубил их, ломал корни, вырывал шипастые листья, но зелени вокруг не убывало.

— Ашшт! — Квэнгин перехватил лиану, исподтишка заползшую к Фриссу на плечо, разинул пасть, но укусить не успел. Побег молниеносно втянулся в заросли, утаскивая за собой Асту.

— Та-а! — вскрикнули далеко за зелёными волнами, и лианы отхлынули от костяного ножа, на полпальца воткнувшегося в мостовую. Фрисс кубарем скатился с панциря, подхватил нож и вскинул лезвие, не обращая внимания на иглы, впивающиеся в лицо. Рассечённые стебли бессильно повисли, Аста, хлопая крыльями, повисла на руке Речника, он закинул её на плечо и развернулся, плавным взмахом ножа разрубая сеть корней вокруг Двухвостки.

— Мрря!!! — Алсаг затряс головой — невидимое лезвие оцарапало ему ухо. Фрисс ухватился за шип Двухвостки, рывком подтянулся, не выпуская нож. Корни на другой стороне панциря отпрянули, расплетаясь и уползая в кусты, Фрисс чиркнул лезвием по мостовой, вспарывая камень. Флона с утробным рыком затопала лапами и забила хвостами, Речник снова развернулся — и увидел, как на него опускаются, выгибая узловатые сучья, огромные ветки Чокры. Всё дерево, привстав на корнях, тянулось к нему. Что-то шевелилось под вздувшейся корой, выпученные глаза таращились из глубоких дупел, тонкие желтоватые нити тянулись по коре и пульсировали, перетекая от ветки к ветке. Они ползли от трещины к трещине, оплетая всё дерево и выпуская тончайшие волоски — и Фрисс видел, где они переплетаются.

От камней, задетых невидимым лезвием, посыпались искры, разрубленные корни покатились по мостовой, извиваясь и цепляясь за выступы базальта. Флона, вырвавшись из пут, боком врезалась в ствол, и дерево затрещало. Лезвие в руке Речника сверкнуло зеленью, погружаясь по рукоять в кору. От неслышного вопля у Фрисса заложило уши. Словно тяжёлый тюк опустился на макушку, и Речник едва не выронил нож. Ветки, потянувшиеся к нему, замерли на полпути, воздух стал вязким, как олданский студень. Жёлтые щупальца вспыхнули и посыпались вниз, в просветы между корнями. Снова зазвенело в ушах, тягучий воздух снова стал прозрачным. Обрывки лиан ещё трепыхались под лапами Двухвостки, но корни уже замерли, и ветки не шевелились. Из полузаросшего дупла на Фрисса глядели потускневшие круглые глаза, сквозь кору пробивался мех, ещё угадывались очертания морды — большого зверя затянуло в дерево, и он прирос намертво.

— Бездна! — Фрисс посмотрел на волдыри, вздувшиеся на ладонях. Красными цепочками они обвивали руки. Кожа горела огнём. Детёныш Квэнгина уткнулся носом в плечо Речника, тихо всхлипывая. Флона шумно принюхалась, подняла клубок лиан и принялась жевать.

— Тварь с щупальцами, — пробормотал Фрисс, переводя взгляд с волдырей на неподвижные желтовато-зелёные нити на корнях. — Как на огородах Эртану… Фиэнча, страж растений! Нецис! Взгляни сю… Бездна!

Некромант сидел на обломке стены, держась за грудь, и кровь, просачиваясь сквозь серую чешую рубахи, пятнала его пальцы. Он криво усмехнулся.

— Та-а, илкор ан Каима… Синхи, то-синхи, кэи… Не бойся, Фрисс. Фиэнча больше не нападёт, она почти мертва.

— Прокляни меня Река! — Фрисс подхватил Некроманта подмышки, поднял отяжелевшее тело с камня. Нецис сел на панцирь Двухвостки, посмотрел на свои руки и покачал головой.

Фрисс приподнял рубаху, с трудом отлепил её от окровавленной кожи — кровь свернулась и присохла к ткани. Ранка была невелика — клочок кожи размером с подушечку пальца как ножом срезало, но крови вытекло, как показалось Речнику, очень много. Один из лучей звезды-татуировки стал короче и как будто помутнел, расплылся по коже.

— Оставь, Фрисс, — Некромант отстранил его руку и опустил край рубахи. — Ты чувствовал что-нибудь, когда время замедлилось? Говорят, может быть оглушение, как на большой глубине, вплоть до кровоизлияний. Я рискнул поставить опыт… наверное, следовало тебя предупредить.

Речник изумлённо мигнул.

— Мрряф?! — Алсаг поставил уши торчком. — Мрря-а?!

— Та! Фрисс, ты слышишь меня сейчас? — Нецис тронул Речника за руку. — Что в твоих глазах?

Фриссгейн мотнул головой. Ему хотелось ущипнуть себя, проверить, не наслал ли Тзангол очередной морок, но жгучая боль в ладонях и запястьях напоминала, что он не спит.

— Н-нецис! Река моя Праматерь, что… Ты в самом деле узнал кошачье заклятие?! Ты теперь повелитель времени?! — он растерянно усмехнулся. — Боги великие…

Некромант покачал головой и снова прижал ладонь к пораненому боку. Его бледное лицо посерело и осунулось.

— Мне надо отдохнуть, Фрисс. Это… это труднее, чем я предполагал.

— Само собой, — Речник помог ему лечь, прикрыл голову увядшим листом из запасов Двухвостки. — Если что, с растениями я справлюсь. Река моя Праматерь! Астанен не поверит, когда узнает! Мы возьмём сильный отряд, Речников, магов… Астанен непременно даст тебе войско!

Нецис не ответил. С неба лился золотой огонь, и прозрачная безлистная крона Чокры не защищала от него. Вся листва свернулась и попряталась по дуплам, и дерево казалось мёртвым. Фрисс посмотрел на него, нахмурился и осторожно спустился на землю.

— Ашшт! — зашипел, показывая клыки, детёныш Квэнгина. Он цеплялся за плечи Речника и выглядывал из-за его макушки, сверкая глазами.

Щупальца лежали там же, под корнями. Они высохли и сморщились, как опавшие плоды Чинпы. Обрывки лиан путались в ногах. К мёртвому зверьку, затянутому в кору, уже слетались мухи.

— Фиэнча, — Речник подобрал странно окрашенный лист и помял в пальцах — запах тоже был странный. — Ты — страж растений? Ты охраняешь эти травы?

Никто не ответил ему, и в трещинах коры не сверкнули желтовато-зелёные нити. Поодаль колыхались, поворачивая листья от солнца, подвижные кусты. К безжизненным побегам сползлись токатли и костяные змеи, растаскивая мёртвые растения по норам.

— Ты только защищалась, — покачал головой Фрисс. — Мы пришли сюда, топтали твои травы. Я не знал, что ты здесь. Жаль, что так вышло. Они вырастут ещё…

Он вздохнул. Водяной шар, появившись из ниоткуда, набухал под его пальцами, раздувался — и наконец взорвался брызгами, окропив корни Чокры.

— Мы не хотим никого тут обидеть, — вздохнул Речник. — Мы ищем дожди и ветер. Они вернутся в эту землю, и все травы поднимутся вновь. Пропусти нас по своей земле…

Он вернулся к Флоне и сидел на её панцире, время от времени подкладывая ей в пасть обрывок лозы, пока на груде тюков не зашевелился Нецис. Его взгляд прояснился. Стряхнув с чешуйчатой брони чёрную пыль, он повернулся к Речнику и криво усмехнулся.

— Нам пока что везло, Фрисс. Моли богов, чтобы они и впредь были к нам благосклонны. Здесь, в Шочицалане, деревья выпили яд, отметили и окружили его, опасностей тут много, но их видно издалека. Думаю, мы можем разделиться. Возьми нож, Фрисс. Ты пойдёшь один. Один пойду и я. Алсаг, вы с Флоной будете вместе. Не подходите к большим деревьям — это дома фиэнчей, лишние столкновения нам ни к чему.

Речник кивнул, хмурым взглядом окидывая равнину, заваленную битым камнем и сухими листьями. Древние улицы едва-едва угадывались, чаши прудов не отличить было от оград, за которыми выращивали травы для зелий, то, что осталось от домов, громоздилось оплывшими холмами. Тут и там, закрывая камни тенью ветвей, поднимались Высокие Деревья — Чокры, Джити, угрюмые отцветшие Гхольмы. Они стояли поодаль друг от друга, и Фрисс кожей чувствовал, как фиэнчи, распластавшись под корой, недовольно косятся на собратьев.

— Возьми ты нож, Нецис, — покачал головой Речник, осторожно положив мерцающее лезвие на камень. — Мне хватит мечей.

— Та-а, ассинхи, — пробормотал Некромант, но оружие взял. — Будь осторожен, Фрисс. Тут не берег Великой Реки. Если увидишь что-то опасное, или почувствуешь, или заметишь чёрную траву — посылай в небо молнию. Сам ничего не трогай! К тебе, Алсаг, это тоже относится. И ещё… травы нападают, если задеть их, глаз у них нет. Если задеть и встать пнём — соберутся растения со всей округи.

— Мрря, — прижал уши Алсаг. — Фррисс, если начнётся еррунда, брросай лианам эту мелкую тваррь. Её им хватит надолго, ты успеешь удррать.

Речник молча схватил кота за шкирку и крепко встряхнул.

— Та-а! — Нецис вцепился в его запястье. — Илкор ан Сарк! Не время, Фрисс. Совсем не время. И ты не говори лишнего, Алсаг. Расходимся! До вечера я постараюсь найти укрытие, если не найду — заночуем на воде.

Чёрный нетопырь взлетел над безлистной Чокрой и растаял в зелёном мареве. Флона неспешно развернулась и потопала в кусты, подальше от опасного дерева. Речник утёр лоб, поправил повязку и пошёл в другую сторону, осторожно обходя вывороченные корни. Фиэнча больше не напоминала о себе, но мало ли…

Когда вытоптанная полянка закончилась, Речник достал мечи. Подвижные лозы недовольно поскрипывали, отползая с дороги, — ни огонь, ни трескучие искры не пришлись им по вкусу. Фрисс пробирался по осколкам базальтовых и гранитных плит, припорошенным сухой листвой, оскальзывался на мокрых моховых подушках — кое-где в оросительных канавках ещё осталась влага — отодвигал клинками ветки и заглядывал в тёмные провалы.

«Чивенкве,» — потемневшая кость выпала из трещины, и каменная плита со скрежетом поползла в сторону, едва не придавив Речнику ногу. «Крошево, и пыль, и мертвечина. Совсем как в Чивенкве. Гедимина бы сюда…»

Под засохшей грязью на дне чаши-источника — в ней, расколотой и пересохшей, успел вырасти большой куст — сверкнуло что-то ярко-синее. Фрисс подцепил и выудил потрёпанное, почти лишившееся цвета перо древесной змеи. За ним тянулся обрывок нити — едва солнце коснулось его, он рассыпался пылью, а следом и лёгкие синие волокна. Речник стряхнул прах с клинка и резко развернулся на шорох за спиной. Ветви хищного куста затрещали и качнулись назад, Фрисс, вполголоса помянув тёмных богов, обошёл чашу и углубился в заросли чего-то странно окрашенного, но, по крайней мере, неподвижного.

Тут было много костей — листья и корни скрыли их, но под сапогами Речника сдвигались камешки, и чёрные полусгнившие обломки выглядывали на свет. Битое стекло сверкало в грязи, каменные наконечники стрел перекатывались под ногами. Фрисс наклонился, подобрал один — солнце бросило на ладонь тёмно-красный отсвет, и Речнику почудилось, будто по пальцам стекает кровь.

— Па! — Аста зашевелилась, плотнее прижимаясь к спине Фрисса. — Уйдём! Тут плохо…

Её лапы мелко вздрагивали.

— Это всё призраки, — пробормотал Речник. Камешек улетел обратно в развалины, прокатился с тихим звоном по мостовой, и всё стихло. Странные травы колыхались вокруг, шелестели без ветра, потихоньку сползались на запах тёплой плоти, среди них были и зелёные, и красные, и золотые, и бурые, — но чёрной не было.

Здесь, на древнем перекрёстке, было сухо — Речник далеко ушёл от водоносных канавок — и всё, что выросло тут по весне, давно высохло. Вьющиеся лозы сбросили почти все побеги, сберегая влагу для семян, мёртвая трава шуршала под ногами, мелкие мертвяки возились в ней. Фрисс остановился, посмотрел на солнце. Ему казалось, что прошло очень много времени — ещё пол-Акена, и раскалённый диск укатится за горизонт — но солнце стояло ещё высоко. Речник прислушался — вокруг было тихо, вот только…

Он повернулся к остаткам невысокой, но толстой стены. В ней было когда-то множество арок, но сейчас вся она стала каменным крошевом, и ворота были уже ни к чему. По ту сторону рассыпавшейся ограды возвышался заросший холм, и с него доносился негромкий стук и скрежет.

Речник пригляделся к оплывшим склонам, оплетённым лозами, и вздрогнул — их очертания складывались в ступени, от подножия к вершине тянулась изрезанная трещинами, но ещё узнаваемая лестница, из зарослей выглядывали края огромных каменных чаш, кромки резных ящиков — длинных, протянувшихся вдоль ступеней от лестницы до чаши на углу…

— Мацинген! — Фрисс выдавил из себя кривую усмешку. — Повелитель трав… Смотри, Аста, тут ещё есть зелёные листья.

Когда город был жив, чаны не пустели, но сейчас в них не осталось и капли, и корни лоз и вялых папоротников, пронизавшие камень, нигде не находили влаги. Фрисс заглянул в чашу — на дне чернела засохшая ряска.

Вниз по ступеням с тихим стуком прокатился камешек. Речник вздрогнул, взялся за рукоять меча и сделал шаг вперёд. С верхней площадки, заросшей пёстрым кустарником, на него сердито смотрел южанин, замотанный в листья.

— Чего ходишь?!

Кулёк из листа прикрывал его голову, спадая на глаза, на плечах болталась кое-как скреплённая обрывками лиан накидка. Фрисс удивлённо мигнул и поднялся на следующую ступеньку.

— Откуда ты взялся? Я думал, норси боятся каменных городов.

— Сгинь! — сердито фыркнул южанин, исчезая в кустах. Из зарослей послышался скрип, скрежет, — что-то тяжёлое волокли по камням, пыхтя и вполголоса поминая тёмных богов.

— Там, внизу, столько железа и камешков — на десять городов хватит, — тихо, но отчётливо проговорил норси, на мгновение прекратив возню. — А-ай, квамзога, тяжёлая каменюка…

— Па, — Аста дотронулась пальцем до щеки Фрисса. — Не ходи. Стра-аш…

Скрежет стал громче. Речник раздвинул кусты и увидел южанина, склонившегося над обломками святилища. Тяжёлые камни, покрытые резьбой и пятнами лишайника, лежали на вершине ступенчатой башни, и под ними виднелась широкая щель в камне. Южанин, с корнем выдрав небольшой кустик, налёг на зеленоватую гранитную плиту, и она поддалась — с грохотом упала в сторону. Щель стала длиннее, показался обломанный зубец, как будто предназначенный для удержания крышки люка. Ещё один камень лежал поверх, слегка приподнятый насыпавшимися под него обломками, и норси, закусив губу от волнения, подсовывал новые камешки.

— Ты это зря, — нахмурился Речник, окинув заросший храм настороженным взглядом. Из примятых кустов выскочила стайка токатлей и бросилась вниз по лестнице, едва не налетев на Фрисса. Аста пискнула и спряталась за его плечом.

— Тут храм Мацингена, — Фрисс покосился на разбитый череп, виднеющийся среди корней. — И тут лежит много мёртвых. Оставь их в покое. И железа не найдёшь, и сам сгинешь.

Норси повернулся к Речнику и презрительно фыркнул, поправляя сползший на глаза кулёк. На запястье тихо звякнули браслеты — зелёное стекло с утопленными в нём серебряными листьями, бахрома из потрёпанных и утративших цвет перьев. Речник тихонько присвистнул.

— Тут полно добра, — буркнул южанин, перехватив его взгляд. — А там, внизу, ещё больше. Подойди да взгляни! Видишь, что в щели?

— Да что бы ни было, — пожал плечами Фрисс, не двигаясь с места. — Тут мертвяков полно, и эта башня кровью пропахла. Смотри, коатеки увидят, что ты цацки надел, костей не соберёшь.

— А-ай, квамзога… — поморщился норси и подсунул под камень мотыгу. Плита заскрежетала, нехотя приподнимаясь. Южанин сильнее налёг на рычаг, ухватился второй рукой за край камня.

— Пальцы! — Фрисс, нахмурившись, шагнул вперёд. Мотыга треснула, обломок просвистел над плечом Речника и упал в заросли, южанин с размаху сел на камни, подвывая сквозь стиснутые зубы.

— Бездна! — Фрисс бросил взгляд на упавшую плиту, на ноги кладоискателя — не придавило ли? Крови нигде не было, и камень лежал хоть на полпальца, но всё же поодаль. «Хранил Аойген остолопа…» — Речник покачал головой и шагнул к стонущему южанину.

— Расшибся? Встать попробуй, я придержу, — он протянул норцу руку. Тот неожиданно крепко сцапал его за запястье, второй ладонью до боли стиснул пальцы — и, вытаращив глаза, шарахнулся в сторону. Его ладонь дымилась. Фрисс потряс пальцами — ему померещилось, что он потрогал ледышку — и едва успел сжать онемевшую руку в кулак и выхватить меч.

Лиственные лохмотья всё ещё болтались на теле южанина, вот только кожи на нём не осталось — череп вместо лица, костяшки вместо пальцев, зелёные браслеты на почерневших костях. Сквозь рваный лист сочились пряди серого тумана, рёбра просвечивали под накидкой, и что-то зелёное мерцало между ними.

— Умран! — Фрисс сам не понял, зачем ему понадобилось это кричать. Нежить молча прыгнула вперёд, растопырив пальцы. Речник и охнуть не успел, как длинные тонкие когти впились в плечо, насквозь проткнув доспех. Он рубанул по руке — кости заскрежетали, вторая ладонь умрана прошла на волос от горла Речника. Нежить схватилась за клинок, и тут уже затрещали кости Фрисса — лезвие медленно, но верно тянулось к его плечу. Вывернутые пальцы захрустели. Речник ударил кулаком в костлявую грудь — умран, щелкнув зубами, ослабил хватку, меч зазвенел по камням, подбирать было некогда. Второй клинок проткнул лиственную накидку, прошёл меж рёбер нежити, лязгнул по хребту — и когтистая лапа сомкнулась на предплечье Речника. Брызнула кровь, холод хлынул вверх от локтя, рука онемела. Фрисс ударил ещё раз — в грудину, туда, где под костями светился клубящийся туман. Умран, обожжённый серебром, дёрнулся всем телом, взмахнул рукой, и Речник зашипел от боли и досады. Его кулак, пойманный в костяную ладонь, ещё тянулся к груди мертвяка — но умран, как ни жгло его серебро, медленно отстранял от себя руки живого и теснил его к краю площадки. Фрисс рванулся, слыша треск костей, его рука дотянулась до драной накидки, вдавливая и её, и кулак умрана в серый туман. Рёбра мертвяка хрустнули.

— А-ай! — Аста, раскинув крылья, ударила мертвяка ладонью в лоб. Когти заскрежетали по костям, Квэнгин, разинув пасть, потянулся к позвонкам нежити.

— Ха-а, — выдохнул умран — и Речник, не устояв на ногах, полетел в кусты. Руки, исполосованные когтями мертвяка, онемели и не слушались, кожа слезла с костяшек, один меч лежал в кустах, второй рассыпал искры, застряв между рёбер нежити. Квэнгин тихо скулил за плечом.

— Тирикка! — вскинул непослушную руку Фрисс. Молния сорвалась с окровавленных пальцев, ударила мертвеца в грудь. Серый туман обильнее потёк из развороченных рёбер, зелёные сполохи в нём потускнели. «Бросить бы кольцо, да промахнусь,» — тихо вздохнул Речник и шагнул вперёд. Когти мертвяка впились в лопатки, разрывая броню. Кулак Фрисса погрузился в серое облако — и в глазах у Фрисса потемнело от боли. Он не удивился бы, увидев корку льда на руке, — то, что давало мертвяку подобие жизни, было холоднее ледников Хеливы. Он вяло дёрнулся, подставляя под клыки умрана кованый наплечник. Тень встала за спиной нежити, белая ладонь обхватила костлявую шею.

— Цокх цо" от!

Серая пыль полетела Речнику в лицо, запорошив глаза, и он закашлялся, вытираясь окровавленной ладонью. Камень под ногами мягко дрогнул, кости застучали, раскатываясь по развалинам, затрещал сломанный куст, что-то тяжёлое и горячее ткнулось Речнику в живот.

— Пей, Фрисс. Ничего не трогай, я держу фляжку, — странный резкий запах обжёг ноздри. Фрисс глотнул, поперхнулся, заморгал, пытаясь хоть что-то разглядеть слезящимися глазами. Он сидел на обломке святилища, без брони и даже без рубахи, и по разодранным от плеча до запястья рукам медленно стекала кровь, но боли не было. Он пощупал расцарапанное предплечье — рука тут же заныла.

— Фррисс? — Алсаг дотянулся носом до его щеки. Речник криво усмехнулся.

— Как вы… сколько я тут? — он неловко шевельнул плечом. К спине прикасался холодный лист, его край свисал со лба.

— Пол-Акена, не больше, — отозвался Некромант, присаживаясь на соседний камень и разглядывая Фрисса, как диковинку. — Мы вовремя подоспели.

За кустами послышался хруст. Речник изумлённо мигнул, встретившись взглядом с Флоной. Двухвостка невозмутимо жевала лиану, будто под её лапами была земля, а не крыша нерсийского храма.

— Где Аста? — Фрисс попытался встать, но Алсаг разлёгся на его коленях горячим брюхом.

— С Флоной, — Нецис кивнул на кусты. — Спит, вцепившись в твою броню. Та-а, илкор ан Ургул… Я не уговаривал Флону лезть сюда, Фрисс. Это была её собственная затея.

— Умран, — Речник, хмурясь, огляделся по сторонам. — Я думал, это очередной изыскатель из местных… Вайнег бы его побрал!

Фрисс посмотрел на свои ладони, покрытые царапинами и ссадинами. Кольцо, почерневшее от крови, было на месте.

— Та-а, к" инх ат малгэхи гисаи, — криво усмехнулся Нецис. — Сомневаюсь я, Фрисс, что ты в данном случае вообще думал. В одиночку, не владея магией, нападать на умрана… Разве я не предупреждал, что тут опасно?

— А то, — кивнул Речник, понурившись. — Это храм Мацингена. Нечего мертвякам тут делать. Мерзкие твари! Нецис, ты мог бы запечатать храм от них? Чего доброго, ещё один явится сюда и будет тут копаться… И эта мелкая погань… Катись ты в Бездну!

Он пинком отправил мелкого токатля в кусты. Нецис хмыкнул.

— Тебе нечем заняться, Фрисс? Мы сюда пришли, чтобы опечатывать развалины?! Та-а, к" инх ат малгэхи…

— Нежить — это меррзко, — шевельнул усами Алсаг. — Меррзко и опасно.

Речник провёл пальцем вдоль его уха — ссадины вновь начали кровить, и он убрал руку.

— Нецис, у тебя не осталось тряпок? Вайнег знает, что со мной, но кровь никак не остановить.

— Ничего, Фрисс. Яд должен вытечь, — покачал головой Некромант. — Сиди смирно. Похоже, нам придётся пробыть тут до вечера.

— Яд? — Речник нахмурился, внимательно осмотрел располосованное, опухшее и побагровевшее плечо. Кровь, вытекающая из царапин, пахла чем-то тухлым.

— Стало быть, тут у нас будет укрытие, — вздохнул он, посмотрев на небо. Дождём и не пахло, солнце понемногу клонилось к закату. Тихий вой на четыре голоса долетел с севера, заставив всех, даже Двухвостку, вздрогнуть и пригнуться.

— Илкор ан Сарк, — лицо Некроманта на миг окаменело. — Та-а, илкор ан Сарк… Что же, Фрисс, твоя правота несомненна. Несколько печатей у подножия нам не помешают. Я скоро.

Чёрная летучая мышь взмыла над кустами. Повисла тишина, прерываемая лишь шорохом в зарослях — мелкие мертвяки копошились там, не замечая пришельцев. Речник поднялся с камня, сделал несколько шагов. Слабость отступила. «Нецис сделал что-то,» — покачал головой Фрисс, разглядывая глубокие царапины. «Совсем не больно. Знать бы, как он это делает…»

— Фррисс, ты куда? — с плиты спрыгнул Алсаг. — Садись на меня, я тебя удерржу.

— Придумал тоже, — хмыкнул Речник, почесав его за ухом. — Пока у тебя не вырастет шерсть на спине, я на тебя не сяду.

Глубоко прорезанные линии переплетались на зеленоватых плитах — ростки, листья, соцветия… Чуть в стороне камень исчиркан был косыми штрихами, среди которых попадались причудливо-извилистые. Фрисс усмехнулся, вернул моховой покров обратно на камень и обошёл плиту. Там, где недавно ему виделась глубокая трещина в полу, ничего не было — только мох и палая листва. За две тысячи лет наросло немало земли — камни храма уже едва виднелись под ней.

— Мертвяк в храме Мацингена, — пробормотал Речник, досадливо морщась. — Мерзость несусветная.

На нижней ступени виднелся чёрный зев пустого чана для воды. Наполнять его проку не было — стенки давно потрескались, лозы пустили в трещинах корни. Речник тяжело вздохнул. Ему не по себе было от запустения, творящегося вокруг, от костей, оплетённых лианами, и мелкой нежити, шныряющей под ногами.

— Сюда воды бы, — Фрисс отошёл от края, стараясь не ломать кусты, хоть в запоздалой осторожности уже и не было проку. — После дождя тут будет нормальный лес. Вот только камни торчат… но камни — это не страшно. Умел бы я колдовать…

Он подошёл к другому краю — там кусты росли реже, из-под листвы виднелись обломки расколотых плит. Речник отодвинул ветви, посмотрел вниз, на Нециса, вырезающего костяным ножом странные значки на базальте. Откуда-то тянуло холодом по ногам, чем дальше, тем сильнее. Фрисс поёжился, глянул под ноги — и охнул. Из расщелины в крыше, потеснив бурый высохший мох, тянулась тонколистная чёрная трава, туго скрученные поблескивающие бутоны качались на гранёных стеблях, зеленоватый туман клубился над ними.

Молния с оглушительным треском ушла в небо. Чёрная тень, на лету меняющая облик, мелькнула над камнями ещё до того, как ослепительно-белый разряд погас. Нецис, сбросив крылья, взглянул на чёрную кочку, резко выдохнул и до боли стиснул ладонь Речника.

— Илкор ан Хо" каан! Я знал, что ты найдёшь её, Фрисс. Я знал.

Из кустов встревоженно зафыркала Двухвостка.

— Мрря? — Алсаг, отмахиваясь хвостом от детёныша Квэнгина, протиснулся сквозь ветки и чуть не сунул нос в дымящуюся траву — Нецис едва успел поймать его за шкирку.

— Это она? — тихо спросил Фрисс, несмело протягивая руку к странному растению. Ледяная ладонь Некроманта легла на его плечо, отталкивая Речника в безопасные кусты.

— Илкор ан мен-эннуалур, — Нецис прижал руку к груди и склонил голову. — Это и есть чёрная трава, Морихийки. Ну что же, Фрисс… Думаю, ты потерял достаточно крови — яд должен был вытечь. Я осмотрю твои раны. Пока зелье варится, они, я надеюсь, успеют затянуться.

Фрисс не видел, как Некромант срезал чёрное растение, — как ни сжигало его любопытство, он просидел всё это время в кустах, шипя от боли в исполосованных руках. Царапины, прижжённые каменным лезвием, горели нещадно — гнилостный яд умрана следовало выжечь до того, как края порезов сомкнутся. Алсаг сидел рядом с ним, вылизанной лапой приглаживая шерсть на загривке и отмахиваясь от Асты. Детёныш Квэнгина, одной рукой держась за сброшенную Речником броню, ползал вокруг кота и пытался повиснуть то на нём, то на самом Речнике. Над поляной сверкал на солнце водяной шар, намоченные в нём повязки висели на шипах Двухвостки, и Фрисс думал, как приспособить широкую тряпку к носу Квэнгина, чтобы детёныш не задохнулся.

— Стрранное ррастение, — шевельнул хвостом Алсаг. — Его и соррвать-то непрросто… А со сторроны не скажешь, что оно такое стррашное. Тррава трравой.

— Слушай Нециса, Алсаг, — вздохнул Речник. — Он в таких вещах разбирается. Хорошо, никто из нас там не потоптался. С Флоны сталось бы пожевать такой травки.

Двухвостка скосила на него глаз и сердито рявкнула. Фрисс пожал плечами.

— Это всё, Фррисс? — хесский кот заглянул ему в глаза. — Теперрь наши стрранствия окончены, и мы веррнёмся на Рреку?

— Скоро вернёмся, Алсаг, — Речник потрепал его по загривку. — Скоро всё это закончится. Астанен, должно быть, не пустит нас больше в бой. А я хотел бы посмотреть на тварь, из-за которой всё это стряслось…

Он стиснул зубы и замолчал.

…Вязкая серая слизь покрыла изнутри большой горшок — Нецис тщательно размазал её по стенкам, прежде чем налить поверх неё воду и опустить сосуд в яму посреди кострища. Угли дышали жаром, снизу, из-под днища горшка, вылетали искры. Фрисс высыпал перед Флоной охапку свежих листьев — только еда и могла её отвлечь от сования носа в незнакомое варево и вернулся к огню. Алсаг лежал поодаль, сверкая глазами над широкой повязкой, свисающей ему на нос.

— Нецис, надень скафандр, — нахмурился Речник, глядя на Некроманта — тот, сдвинув в сторону мешающую ему повязку, рылся в тюках с припасами. — Зелье ещё вариться не начало, а уже воняет!

— Фрисс, хочешь — сам надень, — рассеянно отмахнулся колдун. Горка всякой всячины перед ним росла с каждой секундой — в одну кучу летели засохшие лепёшки, сушёная рыба и грибы, вялые черешки Чокры… Напоследок Нецис запустил руку во флягу с рассолом и вынул толстую многоножку. С тяжёлым вздохом он отправил её в кипящую воду и высыпал всё остальное следом.

— Вот так суп, — покачал головой Фрисс, помешивая в горшке и стараясь не потревожить слизь на дне. — Славное вышло бы варево, если бы не эта дрянь по стенкам. Нецис, на кой она там?

— Та-а, илкор ан Ургул… — Некромант покосился на багровеющее небо. — Когда глина разлетится вдребезги, зелье должно будет в чём-то удержаться. Этот горшок недостаточно прочен для этого процесса.

— Река моя Праматерь, — Фрисс прикусил язык, скрывая усмешку. Он видел уже сходные приготовления, и всякую всячину в бурлящем котле, и взрыв… «Ничего смешного,» — одёрнул он себя. «Так, верно, делают все алхимики, когда варят что-нибудь очень странное. Лучше мне смотреть и запоминать, если вовремя не научился…»

— Астанен будет рад, — хмыкнул он. — Если он не возьмёт тебя в войско, Нецис, это будет даже несправедливо. А ты не мало травы взял? Тзангол — существо немелкое, ему много яда нужно.

— Хватит и этого, — нахмурился Некромант. — Столько, чтобы отравить один клинок. Та-а, ассинхи… Войско к Тзанголу пойдёт, чтобы погибнуть. К нему надо подойти незаметно, подобраться к щупальцам… Не так много брешей в его броне, а времени у смельчака будет всего на один удар. Как твои руки, Фрисс? Жжение прекратилось?

— К утру всё зарастёт, — отмахнулся Речник. — Скверно всё это… Не знаю, кого Астанен пошлёт к Тзанголу, но…

Он поёжился. Имена и лица всплывали в памяти — все Речники, те, с кем Фрисс вместе сражался, те, кто помнил его юнцом, те, кого он сам видел с деревянными мечами учеников… «Вайнег бы побрал эту змею!» — нахмурился он. «Ни одной жизни я бы не отдал ей, ни одной…»

— Та-а… Мысли вашего Короля — его мысли, — покачал головой Нецис, заталкивая всплывшую жижу на дно горшка. — Он за них и отвечает. А пойду я.

Речник вздрогнул.

— Что?! Нецис, ты…

— Это яснее дня, Фрисс, — водянистые серые глаза не отражали ничего. — Я дрянной маг, но лучших не осталось. И когда я стану пеплом, некому будет его оплакивать. Вы, люди Реки, не должны умирать. Ваша Река без вас… я не хотел бы, чтобы она превратилась в нечто подобное.

Он кивнул на каменное крошево у подножия башни, на золу, присыпавшую древние камни, и сплетение хищных лоз поверх неё.

Речник судорожно сглотнул. Вечер был жарким, удушливо-знойным, но Фриссу вдруг стало зябко.

— Нецис, ты не говорил… Ты пойдёшь один? — слова и мысли путались и не складывались.

— Не спеши, Фрисс. Успеем попрощаться на корабле, — криво усмехнулся Некромант. — А теперь отойди, ляг и задержи дыхание. Морихийки не выглядит тем, что умеет взрываться, но тем не менее…

Он немигающим взглядом следил за Речником, пока тот загонял Квэнгина и Хинкассу под панцирь Двухвостки и разворачивал Флону хвостом к костру. Когда сам Фрисс распластался на земле, обхватив руками голову, чёрные стебли и тонкие листья уже падали в воду.

Долго потом Речник не чувствовал рук и усердно растирал их, опасаясь увидеть на коже мертвенно-серые пятна, и долго тёр лапой нос чрезмерно любопытный Алсаг, и Флона вертелась волчком, пытаясь увидеть, что с её хвостами. Листья опали с кустов, трава почернела. Ледяной ветер пронёсся над развалинами и сгинул, но долго ещё камни дышали холодом и сладковатым запахом тлена.

Едва лёд перестал обжигать веки, Речник вскочил и шагнул к яме, усеянной мелким глиняным крошевом. Горшок рассыпался едва ли не в пыль, угли разметало, но на дне маленького котлована трепыхался иссиня-чёрный пузырь. Один его край был надорван, мельчайшие чёрные капли выступили на нём. Нецис сидел рядом, погрузив в разрыв обсидиановое лезвие, и с окаменевшим лицом следил за тем, как тёмный камень становится чернее мглы. Густая поблескивающая жижа поднималась вверх по лезвию и впитывалась в стекло капля за каплей.

— Илкор ан Кигээл-Рейкс, ос" син гисэйри, — Некромант осторожно, не дыша вынул нож из пузыря, осмотрел почерневшее лезвие и принялся обматывать его тряпками и листвой, слой за слоем. — Я не заберу у вас много, Фрисс. Пусть Король Астанен получит чёрный эликсир и найдёт ему применение, мне довольно нескольких капель. Это тебе, Фрисс.

Он кивнул на вяло трепыхающийся пузырь. Затвердевшая слизь с налитой в неё жидкостью казалась сейчас живым существом — и существом на редкость неприятным.

— Оно, наверное, любое стекло проест, — поёжился Речник. Руки медленно оттаивали, он попытался сомкнуть пальцы на рукояти меча — почти получилось.

— Та-а, синхи, — задумался на мгновение Некромант. — В жидком виде Морихийки очень неустойчива. Впитывается во всё подряд. Пропитанное, насколько я знаю, можно потом подвергнуть выварке, но это надлежит делать опытному алхимику, иначе…

Фрисс с коротким вздохом извлёк из ножен мечи и погрузил концы клинков в иссиня-чёрное варево.

Красные и белые искры посыпались на золу, мечи вспыхнули нестерпимо ярко — и угасли. Чёрные нити протянулись по металлу от острия до рукояти, следом хлынули дымящиеся волны, и последние свечения погасли под ними. Металл наливался чернотой и с каждой впитанной каплей тяжелел и холодел. Фрисс смотрел на гарды — из четырёх клыков Гиайна, украшавших мечи, осталось только два, и те, по уму, следовало бы отломить… Последняя, самая высокая волна поднялась по клинку, захлестнула гарду — и клыки почернели. Фрисс едва удержал меч в обожжённой холодом руке. Опустевший слизевой мешок растёкся зловонной лужицей, земля под ним побелела, как будто подёрнулась плесенью.

— Та! Фрисс, вот это очень неосторожно, — покачал головой Нецис. — Это предельно неосторожно, практически убийственно. Однако… Это готовое оружие, только донести и передать его… Мне казалось, Фрисс, что эти мечи тебе очень дороги — очень благородно с твоей стороны расстаться с ними вот так…

Речник хмыкнул.

— Они мне дороги, — кивнул он. — Но больше не понадобятся. Я иду с тобой.

Медленно и очень осторожно убирая мечи в ножны, он опустил взгляд — и не видел, как изменилось лицо Некроманта, лишь услышал изумлённый вздох.

— Илкор ан… — не договорив, Нецис покачал головой. — Только не ты, Фрисс. Только не эта жизнь.

Речник вскинул мечи, преграждая Некроманту путь, и Нецис с судорожным вздохом опустил руку. Фрисс шагнул вперёд, всё так же держа перед собой оружие и очень надеясь, что до драки дело не дойдёт.

— Я знаю, что на уме у тебя, Нецис, — тихо сказал он. — Не в этот раз. Я иду с тобой, и это моё слово. Ты не будешь там один. Солнечная змея обломает себе зубы, и мы вернёмся на Реку живыми.

— Мрря-а?! — из-под панциря Двухвостки высунулся Алсаг. — Мрря?!

Фрисс успел снова поднять мечи на едва уловимое движение — и Некромант опять остановился, сжимая растопыренные пальцы в кулак.

— Храни меня Река пролить твою кровь, — прошептал Речник. — Оставь свои затеи, Нецис. Не думал же ты, что я отпущу тебя одного на этот раз? Это же не мышей гонять по полигонам…

Некромант медленно опустил руку и сел на камень. Его плечи дрогнули.

— Что я скажу Реке, если ты не вернёшься? — тихо спросил он. — Как она будет течь без тебя?

Фрисс усмехнулся и покачал головой.

— Лучше прежнего, Нецис. Река видела и не такое. А Кесса… Она — Чёрная Речница, и она, будь она здесь, пошла бы с нами. Оставим болтовню, Нецис. Ты знаешь много о солнечном змее. Что мне сделать, чтобы не сгореть ещё на подлёте?

Колдун окинул Речника пронизывающим взглядом и криво усмехнулся.

— Илкор ан мен… Есть способы, Фрисс. Точнее… я надеюсь, что они есть. Но прежде всего тебе нужен отдых. Ты прошёл по развалинам Моагаля, потерял много крови… Тебе нужно выспаться, Фрисс. У нас немного времени, но сутки в запасе найдутся. Ложись спать. Я посмотрю, можно ли заштопать твой доспех.

…Солнце не спешило выглядывать из-за тёмной стены леса, подсвеченной багрянцем, но восход близился, и кровь разливалась по небосклону. Фрисс ощупал плечи и запястья, покосился на новые царапины на оплечье и тяжело вздохнул. Мечи покоились в ножнах, тяжёлые и холодные, как воды подземных рек, и даже смотреть на них Речнику было жутко.

— Па? — Аста высунулась из-за плеча, потёрлась носом о щёку Фрисса.

— Ты не бойся, мелочь, — Речник неловко почесал её за ухом. — На Реке тебя не обидят.

Послание для Кессы лежало на дне сумки, рядом с горстью тсанисы и узелком, полным лепестков Ойо" Нви и Гхольмы, и шнурок от костяного медальона-рыбки был намотан на потрёпанный, с оборванными краями, свиток. Даже и такой обрывок велата непросто было найти здесь, в мёртвом городе, — Речник боялся уже, что придётся писать на обрывке от накидки умрана. Примотав второй листок к ножнам меча, Фрисс привязал их к шипу Двухвостки.

Даже Флона чувствовала неладное — не ломилась сквозь кусты, не тянула в рот всё подряд, а прихватив какой-нибудь лист пастью, роняла наземь и настороженно косилась на людей. Алсаг тихо шипел, то и дело вздрагивая, и вся его шерсть, от носа до кончика хвоста, стояла дыбом.

— Недурно, Фрисс, — Нецис осмотрел Речника с ног до головы и одобрительно кивнул. — Пока сними сарматскую броню. Подозреваю, она не продержится долго, но несколько лишних секунд у тебя будет.

— А лучше бы её надеть тебе, — нахмурился Фрисс. — С твоими-то корчами от ЭМИА-лучей.

Нецис пожал плечами.

— Я выдержу, Фрисс, — бросил он. — А вот ты опасайся. На солнце нет рек.

Речник усмехнулся.

— Там и Некромантов нет, Нецис, — пробормотал он. — Ты знаешь, куда лететь? У меня от всего Чакоти в голове одно название. Нора, где отсиживается змей, точно там?

— Да, древнее подземное святилище, — кивнул Некромант, бережно покачивая на ладони маленький столбик из белого камня. — Строилось не для Тзангола, но ему пришлось впору. Встань рядом, Фрисс, и отгони своих зверей на этот край. Летучке нужно место для посадки.

Тонкие линии, процарапанные в золе и палых листьях, сплелись в восьмиконечную звезду — ровную, как по линейке вычерченную. Нецис отступил на три шага, баюкая камень-ключ в ладони. Кромка солнца уже поднималась над горизонтом, и Фриссу казалось, что на востоке открывается свирепый раскалённый глаз.

— Ацира!

Капля серебряного огня повисла над землёй, разбухая и выплёскивая фонтаны мельчайших брызг. Пыльный ветер, пахнущий оплавленным фрилом, горячим металлом и чем-то резким и пугающим, пролетел над развалинами, и умертвия, перекликающиеся вдали, вдруг замолчали. Белый огонь на миг затопил крышу башни и погас. В разгорающемся свете зари блеснули отполированные шипы желтоватой кости, ажурные резные «прутья» — корпус странного корабля — и широкие листья на ветвях дерева, проросшего на месте мачты. Полупрозрачное плетёное сооружение висело над камнями и кустами, не касаясь чёрной земли, и с носа на путников хмуро смотрел краснокожий хвостатый демон-Гларрхна. Перламутровая раковина на его груди сверкала и пульсировала, разбрасывая многоцветные отсветы.

— Борт «Киа» прибыл, — размеренным голосом проговорил он, скользнув равнодушным взглядом по Некроманту — и уставился на Речника. — Опять ты?!

— Я, — кивнул Фрисс, расплываясь в ухмылке. — Силы и славы тебе, Хнекс.

— Харрх, — хвост Гларрхна качнулся из стороны в сторону. Демон резко развернулся, посмотрел за борт, покосился на вершину пирамиды и нижние ступени и снова повернулся к Речнику.

— А где тот здоровенный сармат — Гедимин?

— Его тут нет, — вздохнул Фрисс. — И ещё тут нет ни одной ракеты. Только мы, двое путников, попавших в беду.

— Кх-хе! — клешня на конце хвоста передёрнула челюстями, Гларрхна недоверчиво усмехнулся. — В какую же беду ты снова попал, Фриссгейн Кегин?

— Беда у нас одна, — Речник спрятал ухмылку и кивнул в сторону багровеющего востока. — Вы пока не слышали о ней?

— Слышали, — помрачнел и Хнекс и снова обшарил цепким взглядом и Фрисса, и Нециса, и Двухвостку. — Значит, бог солнца… И как же я, Хнекс, могу помочь вам, бедствующие путники?

Некромант покосился на Речника и тихонько ткнул его кулаком в бок. Фрисс кивнул.

— Только ты и можешь помочь, — вздохнул он. — Знаешь дорогу в город Чакоти?