Сонная Лощина. История любви

Глава двенадцатая СТАРЕЙШЕЕ ДЕРЕВО

Кэт быстро шагала по дороге Сонной Лощины. Тропа была усыпана осенними листьями, которые хрустели под ногами, превращаясь в красную, оранжевую и жёлтую пыль. Кэт невольно вспомнила, как читала о Броме, идущем по тому же пути, и ей почудился хруст костей. Каждый шаг вызывал дрожь во всём теле. Хотя, из семейной легенды было известно, что Бром порой был шутником и смутьяном, Кэт не могла представить, чтобы он мог просто выдумать историю о Всаднике без головы, не говоря уже о том, чтобы рассказать Катрине, как сильно тот его напугал. Бром не был похож на человека, который добровольно признается, что ему страшно. Кэт снова почувствовала, что её мир меняется. Она не могла придумать логичной причины, по которой Бром стал бы врать о встрече с Всадником без головы, а это означало, что, возможно – только возможно, – призрак мог быть реален. И это заставило Кэт задуматься, сказал ли Блейк правду о том, что с ним случилось.

Не успела она опомниться, как оказалась у Старейшего дерева.

Приблизившись, Кэт увидела Айседору, устроившуюся под величественным дубом как раз там, где обычно сидела Кэт. Айседора не смотрела в её сторону; она фотографировала искривлённые ветви на телефон. Кэт почти видела эти фотографии в своём воображении; она представляла их чёрно-белыми, как кадры старых фильмов, которые она так любила. Девушка постояла там какое-то время, просто наблюдая, как Айседора фотографирует. Кэт нравилось на неё смотреть. Ей нравились длинные прямые чёрные волосы Айседоры, её большие проницательные глаза, которые иногда казались немного грустными, и чрезвычайно длинные густые ресницы. Кэт попыталась вспомнить имя старой актрисы, у которой от природы были такие ресницы. Потом она поняла, что это Элизабет Тейлор. Но Айседора больше походила на актрису немого кино. В её чертах было что-то неуловимое, или, возможно, они просто казались старомодными. Айседора выглядела так, будто не принадлежала их эпохе, а была призрачным образом из прошлого, полным тайны и индивидуальности. Но больше всего Кэт нравилось наблюдать, как Айседора смотрела на дерево и любовалась светом. Это выглядело так интимно и лично, что Кэт почти чувствовала, что ей тут не место, но она была очень счастлива, что пришла сюда. В этот момент Айседора, должно быть, почувствовала, что Кэт стоит рядом. Она оторвалась от телефона и улыбнулась.

– Прости! Не подумай, что я какая-то странная. Я просто не хотела тебя пугать или отвлекать, пока ты фотографировала, – сказала Кэт, чувствуя себя немного смущённой.

– Всё хорошо. Подойди, сядь рядом, я хочу показать тебе кое-что. – Айседора протянула руку. Кэт не была уверена, что Айседора хотела взяться за руки, но Кэт всё равно решила это сделать. Она почувствовала, как у неё внутри всё перевернулось оттого, что Айседора не отпустила её, когда Кэт села. Они вместе сидели под деревом, держась за руки, и Кэт была совершенно счастлива.

– О, кстати, можно посмотреть твои фотографии?

– Конечно. – Айседора протянула ей телефон. Блейк никогда бы не позволил ей рыться в его телефоне. Он не выпускал его из виду и вёл себя так, будто Кэт была ревнивой собственницей, когда она спрашивала, кому он писал. Проводить время с Айседорой было намного проще. У Кэт никогда не было подруги, и она не была уверена, что лучшие подруги относятся друг к другу именно так. Она видела, как девочки в школе держались за руки и были близки, но они были просто друзьями. У них с Айседорой всё было иначе, или, по крайней мере, так думала Кэт. Эти чувства были чем-то совершенно другим, и это одновременно воодушевляло и пугало Кэт. «Она мне действительно нравится».

Фотографии Айседоры оказались именно такими, какими Кэт их представляла: чёткими, красивыми и чёрно-белыми. Одна из фотографий напомнила ей то, что она прочитала в дневнике Катрины.

– Они такие славные, Айседора, – сказала Кэт, показывая ей кадр, который вызвал у неё воспоминания. – Видишь, эти тёмные листья похожи на кровь? – спросила она, сразу почувствовав себя странно от того, что сказала это. – Я имею в виду, может быть, ты так не думаешь, но...

– Я поняла, о чём ты; я подумала то же самое, – сказала Айседора с улыбкой.

– Что? Почему ты так улыбаешься? – спросила Кэт.

– Просто мне нравится, как работает твоя голова, Кэт Ван Тассел, – сказала Айседора, заставив Кэт покраснеть. – Я очень рада, что ты мне написала, – добавила она, улыбаясь. В уголках её глаз появились морщинки, которые Кэт находила милыми. Девушка вдруг обнаружила, что ей хочется поцеловать уголки этих глаз и глубокие асимметричные ямочки на щёках, и эта мысль заставила Кэт покраснеть и занервничать. Она вдруг поняла, чего её мать и Мэдди так опасались. Они поняли, что у неё были чувства к Айседоре. Мэдди и Трина не занимались колдовством, но, похоже, обладали какой-то сверхъестественной способностью знать, что с ней происходит, иногда даже раньше, чем Кэт сама всё понимала.

Кэт вдруг захотелось сбежать. Она боялась своих чувств, боялась переживаний, которые делила с первой Катриной, и боялась того, что её мать и Мэдди так обеспокоены. Но прежде чем Кэт смогла придумать предлог, чтобы уйти, её внимание привлекли глаза Айседоры, сверкающие в солнечном свете, который пробивался сквозь кроны. Кэт задумалась, стоит ли рассказать Айседоре о разрыве с Блейком. Она ничего не слышала о нём с тех пор, как оставила его в кофейне, и это удивляло. Когда Кэт пыталась порвать с ним в прошлом, Блейк преследовал её до тех пор, пока она не соглашалась поговорить с ним снова.

Кэт нервничала, но что-то заставляло её оставаться с Айседорой. Девушке нравилось её общество и нравилось ощущение её руки в своей. Кэт думала, что ей не терпелось поделиться тем, что она прочла в дневнике Катрины, но сейчас она поняла, что ей просто нужна была причина увидеться с Айседорой. Кэт снова охватила паника. Она быстро отпустила руку Айседоры и встала.

– Прости. Наверное, это была плохая идея, – сказала она, оглядываясь по сторонам, словно боялась, что кто-то за ними наблюдает. Это чувство преследовало Кэт с тех пор, как она впервые увидела странную светловолосую женщину, и её это нервировало.

– О боже, мне очень жаль. Из-за меня ты чувствовала себя неловко. Я думала, может быть, я тебе нравлюсь; наверное, я ошиблась. И это ужасно с моей стороны – делать такое, пока ты встречаешься с кем-то другим. Мне очень жаль, – сказала Айседора, вставая, чтобы встретиться взглядом с Кэт и взять её за руки. Вот она, настоящая причина, по которой Кэт нервничала. До этого момента она не знала, как Айседора к ней относится, и теперь, узнав, она больше не нервничала. Кэт ясно понимала, почему пришла сюда. Она чувствовала то же самое.

– Ты не ошиблась. И я рассталась с Блейком вчера в кофейне после того, как ты ушла, – сказала Кэт, краснея и снова опуская взгляд, чтобы не поцеловать Айседору, потому что в тот момент ей невыносимо хотелось это сделать.

– Что случилось? Что он сделал?

Кэт не хотела говорить об этом; она не была уверена, что хочет рассказывать Айседоре все причины расставания с Блейком, потому что их было гораздо больше, чем то, что произошло в кофейне или на кладбище.

– Ничего страшного, если ты не хочешь об этом говорить.

Кэт вздохнула с облегчением, но наступившая лёгкость только усилила её желание открыться.

– Просто мне очень стыдно за то, что я так долго позволяла ему плохо со мной обращаться и не понимала, что он заставлял меня сомневаться в себе. Я не уверена, что хочу рассказывать тебе всё, что произошло; я хочу, чтобы ты знала меня такой, какая я сейчас, или, скорее, такой, какой я хочу стать теперь, когда больше не с ним.

Айседора взяла лицо Кэт в свои ладони.

– Тебе нечего стыдиться, Кэт Ван Тассел, нечего, ты меня слышишь? Это ему должно быть стыдно за то, что он лгал и манипулировал тобой. – На лице Айседоры вдруг появилось отстранённое выражение, как будто её что-то беспокоило. Её глаза были полны страха и, как показалось Кэт, раскаяния.

– Что такое? Я что-то не так сказала? Ты считаешь меня глупой из-за того, что я так долго оставалась с Блейком, не так ли? Потому что я, честно говоря, не стану винить тебя, если ты так считаешь.

Айседора покачала головой:

– Ты не глупая, Кэт. Никогда так не думай. Ты можешь рассказать мне всё что угодно, и я пойму, обещаю, – сказала она, нахмурившись.

– Я не привыкла делиться чувствами. Блейк всегда их использовал, чтобы убедить меня, будто я какая-то неуравновешенная. Я не знаю, это трудно объяснить. Всё, что он делал, было настолько тонко и хитро, что его было трудно в чём-то уличить. Он всегда находил способ заставить меня думать, что я параноик, истеричка или что-то в этом роде, прикрываясь своей извращённой логикой и стоицизмом.

Айседора вздохнула.

– Это называется газлайтинг [форма психологического насилия, когда манипулятор искажает или отрицает факты, заставляя жертву усомниться в своей памяти, восприятии реальности и психическом здоровье]. Я чувствовала, что именно это он и делал на кладбище; вот почему я так расстроилась. Прости. – Глаза Айседоры наполнились слезами; она выглядела так, словно её сердце разбито.

– Что не так? Почему ты плачешь? Что я сделала?

– Ты ничего не сделала, Кэт. Пожалуйста, перестань думать, что ты во всём виновата. Просто это я сделала кое-что и не знаю, как это исправить. – Айседора разрыдалась и вдруг уткнулась в изгиб шеи Кэт.

– Хочешь рассказать мне об этом? Ты не обязана, – сказала Кэт, отстраняясь, чтобы вытереть слёзы Айседоры манжетой свитера. – Похоже, сегодня я всех расстраиваю. Когда я сказала маме и её подруге Мэдди, что встречаюсь с тобой сегодня, они испугались. Они сказали что-то вроде того, что моя история и история Катрины слишком похожи. Я думала, они просто говорят о том, что мы с Катриной обе влюбились в новых людей в городе, но теперь мне кажется, что в этом есть нечто большее.

Айседора закрыла лицо руками и потёрла глаза, будто у неё болела голова, а затем откинула волосы с лица.

– Я знаю, что есть; на самом деле я уверена, что есть, – сказала она, но тут раздался шум, который напугал девушек. – Подожди, ты это слышала? – Звук походил на хруст листьев под ногами, будто кто-то пытался к ним подкрасться. Девушки замерли, стараясь вести себя как можно тише.

– Тише, я думаю, там кто-то есть, – прошептала Кэт, но тут раздался громкий треск ветки и кто-то – или что-то – быстро умчался прочь. Девушки бросились в ту сторону, откуда доносился шум, но никого не нашли. Однако то, что они обнаружили, было ещё тревожнее.

Сразу за деревьями виднелись потухшие свечи, окружающие небольшой холмик, поросший травой. На вершине холмика лежал большой гладкий камень. Кто-то покрыл его символами, нарисованными чёрным порошком и мелом.

– Что это? – Кэт опустилась на колени, от плохого предчувствия по её шее поползли мурашки.

– Я думаю, это могила, – сказала Айседора, опускаясь рядом с Кэт. – Но тут нет имени.

– Почему я никогда не видела это надгробие?

– Оно могло быть спрятано. Похоже, кто-то убрал листья и ветки. – Айседора достала телефон и сделала фотографии. – Я посмотрю, что означают эти символы. Они похожи на заклинания, которые рисуют на талисманах призыва, но я не уверена, – сказала она, фотографируя со всех сторон. – Интересно, кто здесь похоронен и зачем кому-то понадобилось его призывать? Мне кажется странным, что на камне нет имени.

– Ох, я не уверена, – сказала Кэт. – Держу пари, я знаю, что здесь случилось. Просто парни Сонной Лощины провели один из своих дурацких ритуалов. В половине случаев они даже не знают, что именно делают. Я уверена, беспокоиться не о чем. – Кэт встала, внезапно вспомнив причину, по которой они встретились. – Думаю, я просто взвинчена из-за последних событий. Я по-настоящему испугалась, когда читала дневник Катрины вчера вечером.

– Но ты ведь слышала тот же шум, что и я? Кто тут был? Он следил за нами? – Айседора осматривала лощину в поисках чего-нибудь странного.

– Воск на свечах твёрдый. Сомневаюсь, что тут кто-то был прямо сейчас. Наверное, шумело какое-то животное, – сказала Кэт. – Идём, ты должна прочитать о той ночи, когда на Брома напал Всадник. Это действительно жутко. – Она взяла Айседору за руку и повела обратно к Старейшему дереву – тому самому месту, где Бром столкнулся с Всадником без головы. – Видишь, прямо здесь? – сказала она, указывая на дупло дерева. – Бром сказал Катрине, что видел, как отсюда хлестала кровь перед тем, как появился Безголовый Всадник.

– Так ты думаешь, что это действительно был Всадник без головы? – Айседора выглядела расстроенной и нервной, и Кэт не знала, как вернуться к тому, о чём они говорили, пока их не отвлёк шум. Она не хотела давить на Айседору.

– Я не уверена. Я имею в виду, мне сложно представить, чтобы Бром сказал Катрине, будто на него напал Всадник без головы, если бы это было не так. Судя по семейной легенде, он был гордым мужчиной, – сказала Кэт.

Девушки снова сели рядом с дуплом, на этот раз немного ближе друг к другу, чтобы почитать вместе. Кэт отвлекало касание ноги Айседоры к её ноге. Она хотела снова посмотреть на девушку, использовать любой повод заглянуть ей в глаза, но Кэт не осмелилась. Она опустила взгляд на страницы, но не могла избавиться от ощущения, что Айседора смотрит на неё.

– Я остановилась прямо перед тем печально известным Балом урожая, поэтому нам нужно вернуться немного назад, чтобы ты могла прочитать о том, что случилось с Бромом, – сказала Кэт, всё ещё глядя в дневник.

– Ты про Бал урожая в ту ночь, когда Безголовый Всадник прогнал Икабода? – спросила Айседора. Казалось, она снова занервничала.

– Так гласит местная легенда, хотя я предполагала, что его спугнул Бром, завидуя тому, как Катрина полюбила Крейна. Мне всегда было интересно, как она отнеслась к тому, что Икабод сбежал, – сказала Кэт. – Я только что вспомнила ещё кое-что. Балтус называл Икабода мистером Кроу вместо мистера Крейна. И твоя фамилия тоже Кроу. Мне интересно, не поэтому ли моя мама испугалась, узнав, что мы с тобой подруги. Как будто наша дружба напоминает ей об отношениях Катрины и Икабода. Она буквально настояла, чтобы ты пришла на ужин сегодня вечером, чтобы она могла познакомиться с тобой.

Улыбка Айседоры выглядела натянутой, словно она хотела что-то сказать, но не решалась.

– Что ты сказала обо мне своей маме?

– Только то, что ты мне очень нравишься, и я думаю, что ей ты понравишься тоже. – Кэт видела, что Айседора хочет что-то сказать, но она знала, как тяжело делиться вещами, которые делают тебя уязвимой, и не хотела давить на Айседору, если та не была готова. Кэт впервые чувствовала себя в полной безопасности рядом с кем-то и надеялась, что Айседора однажды почувствует то же самое и доверит ей свои переживания. Поэтому Кэт решила поделиться с Айседорой тем, о чём она никому не рассказывала.

– Я никому об этом не говорила, но я хочу стать писательницей. Я присматривалась к колледжам в Нью-Йорке и Сан-Франциско, хотя моя мама не хочет, чтобы я туда ехала.

Айседора улыбнулась.

– Тогда ты должна поехать! Что тебя останавливает? – спросила она, сжимая руку Кэт.

– Я не знаю. Наверное, мои родители, их ожидания, и, конечно, ещё был Блейк. Но до того, как я встретила тебя, у меня на самом деле не было причин здесь оставаться.

– Кэт, никогда не позволяй другим мешать тебе делать то, что хочется. Ты знаешь, кем хочешь стать? Я хочу заниматься кино и фотографией, и я уверена, что есть места с хорошими программами для писателей и создателей фильмов. Кто знает, быть может, мы окажемся в одном колледже, – сказала Айседора, и сердце Кэт растаяло. Мысль о том, что они будут вместе ходить в колледж, вызывала у неё трепет, которого она не ожидала. Этот разговор прошёл бы совершенно по-другому, если бы Кэт вела его с Блейком. Он всегда отвергал то, к чему Кэт испытывала страсть, и выставлял девушку глупой из-за того, что она не хотела оставаться в Сонной Лощине, где её будущее было уже устроено. Будущее, которое казалось ей западнёй и которое в конечном счёте выпило бы из неё всю жизнь. И где бы тогда закончила Кэт? В семейном склепе Ван Тасселов вместе с остальными Катринами.

– О чём задумалась? – спросила Айседора.

– Ничего такого, я просто счастлива, что мы встретились, Айседора Кроу, вот и всё, – сказала Кэт, улыбаясь.

– Я тоже счастлива.

– Так ты не против прийти ко мне на ужин сегодня вечером? Моя мама, по сути, уже решила за тебя, что ты придёшь, – сказала Кэт, смеясь.

– Ну, если всё уже решено, тогда, наверное, я пойду, – неловко ответила Айседора.

– О, и там будет подруга моей мамы, Мэдди. Может оказаться, что они начнут тебя допрашивать – моя мама, Мэдди и, конечно, папа, хотя он милый, – сказала Кэт, и девушки рассмеялись.

– Я смогу с этим справиться.

– Я уверена, что сможешь, – сказала Кэт, думая о том, что если кто и мог совладать с её семьей, то это Айседора. – Думаю, тебе понравится Мэдди. Она немного со странностями, но это одна из причин, по которой я её так люблю. Сегодня она сказала, что часто видит Катрину, разговаривает с ней и всё такое.

– Она разговаривает с призраком Катрины? Это довольно круто, – сказала Айседора, оглядываясь по сторонам, словно была немного напугана.

– Ты в порядке? Мне кажется, что каждый раз, когда я упоминаю первую Катрину или Всадника без головы, ты немного волнуешься. Это из-за того, что я рассказала тебе о дереве? Если хочешь, мы можем почитать дневник у меня дома. Я не хочу, чтобы ты боялась.

– Нет, я в порядке. Я всегда представляла призраков больше похожими на отпечатки, на выцветшие старые фотографии, на остаточные впечатления. Я никогда не думала о них как о реальных людях, которые могут думать, чувствовать и говорить, но теперь я начинаю сомневаться. В этом есть смысл? – спросила Айседора.

– Конечно, есть. Да, мне не нравится мысль о том, что здесь повсюду бродят духи с воспоминаниями о своей жизни, застрявшие в лощине навечно. В этом есть что-то очень печальное и жуткое. Взять Всадника без головы: он ночь за ночью ищет свою голову, будто очутился в какой-то временной петле. Мне кажется, такое существование ужасно. Я помню, как размышляла об этом, когда была маленькой и только начинала понимать все эти истории, и мне было очень жаль его. Наверное, именно поэтому я не верила, что он реален – я не хотела думать, что здешние призраки несчастны. Мне неприятна мысль о том, что призрак Катрины тоже здесь застрял, особенно учитывая, что она чувствовала себя запертой в Сонной Лощине, даже когда была жива. – Кэт заметила, что, пока она говорила, на глаза Айседоры стали наворачиваться слёзы. – Эй, что случилось? – спросила Кэт, смахивая слезу с её щеки.

– У тебя прекрасная душа, Кэт, вот и всё. – У Айседоры было очень печальное выражение лица.

– Ты уверена, что это всё? – спросила Кэт, глядя Айседоре в глаза. Слёзы повисли на её ресницах, заставляя глаза блестеть. Казалось, Айседоре нужно было сказать что-то ещё, но она слишком боялась. – В самом деле, что происходит? – спросила Кэт. Айседора выглядела так, словно находилась где-то в другом месте, в плену воспоминаний.

– Наверное, мне просто было интересно, почему ты не веришь в призраков. Сначала это казалось мне нелогичным, но теперь я думаю, что ты не веришь в привидений потому, что боишься сама остаться в Сонной Лощине навсегда.

Кэт почувствовала, как у неё внутри всё сжалось.

– Честно говоря, я и правда этого боюсь; это мой худший кошмар. Но дело не только в этом – меня действительно пугает мысль о призраках, которые блуждают повсюду, прячутся в каждом углу, за каждым деревом, преследуют нас везде, куда бы мы ни пошли. Ребёнком я не могла нормально спать по ночам, потому что боялась их. Я не рассказывала об этом никому, кроме Блейка и родителей, но в раннем детстве я была уверена, что меня преследует женщина. Она следовала за мной, куда бы я ни пошла. Она всегда была со мной, всегда. Я видела её повсюду. И я думаю, что она, возможно, снова меня преследует.

– Это просто безумие, кто она такая? И что сделали твои родители?

– Моя мама говорила, что я не должна бояться, но я всегда была очень напугана. Самое странное, что, когда мы с Блейком были маленькими, я её не боялась; она была всегда рядом как друг, защищала нас. Но когда мы стали старше, Блейк сказал, что больше не может её видеть. Я думала, что он только притворяется, что её нет, потому что казалось, что он действительно её видит. Я была почти уверена, что много раз замечала, как они разговаривали у Старейшего дерева, когда Блейк думал, что я не смотрю, но он всегда это отрицал. Через некоторое время он сказал, что этой женщины не было, вообще никогда не было. Блейк сказал, что только притворялся, будто она настоящая, что это была игра, в которую мы играли в детстве, и он её перерос.

Айседора прищурилась.

– Как она выглядела?

Кэт задумалась и поняла, что не знает. Было очень странно, что она не могла вспомнить, как выглядела та леди. Всё, что помнила Кэт, – это её светлые волосы.

– Честно говоря, я не помню. Это странно, потому что я несколько лет видела её каждый день, а теперь я даже не могу вызвать её лицо в памяти. Я спросила Блейка, но он сказал, что не знает, потому что никогда её не видел.

– Какой же он придурок. Я не думаю, что ты боялась призраков, Кэт. Я думаю, ты боялась, что теряешь рассудок.

Кэт испытала знакомую тревогу, которая возникала у неё, когда она ещё верила в сверхъестественное, и девушка её ненавидела; она была похожа на тяжёлый тёмный туман, из-за которого Кэт чувствовала себя усталой и одинокой. Но сейчас она впервые почувствовала, что может с кем-то об этом поговорить.

– Это безумие, но мне кажется, что в последнее время я видела её несколько раз, в кофейне и на кладбище, и, честно говоря, меня это пугает. Что, если это та же самая леди? – Рука Кэт дрожала.

– Я уверена, всё будет хорошо. Ты одна из самых сильных женщин, которых я знаю, Кэт Ван Тассел, – сказала Айседора, заставив Кэт улыбнуться.

– Почему ты так говоришь? Мы совсем недавно познакомились. И я не думаю, что я особенно сильная.

– О, всё так и есть. Ты храбрее, чем думаешь. Нужно много мужества, чтобы порвать с Блейком и открыться мне после всего, через что ты прошла в отношениях. Я чувствую, что ты способна на великие дела, Кэт.

Кэт хотелось, чтобы это было правдой. Она хотела быть храброй и сильной, но уже очень давно не чувствовала себя такой. Кэт не привыкла к тому, что у неё есть подруга, которая открыто говорит о чувствах. Которая говорит, что Кэт в своём уме. Впервые за долгое время Кэт чувствовала себя комфортно и безопасно, рассказывая о себе. Она не знала, что ещё сказать. Кэт очень хотела быть тем человеком, которым её считала Айседора, и она решила не говорить ничего, что могло бы разрушить иллюзию.

– Может, нам стоит почитать дневник Катрины? Ужин будет в шесть. Думаю, у нас есть немного времени до того, как нам нужно будет идти.

– У нас полно времени, – сказала Айседора, проверяя время на телефоне.

– Отлично. Давай тогда я введу тебя в курс дела, и мы прочтём всё, что случилось до Бала урожая. Я пролистала кое-что сегодня утром, но не хотела слишком забегать вперёд, чтобы мы смогли прочитать это вместе.

– Я очень рада, что ты хочешь делиться дневником со мной, – сказала Айседора.

В этот момент Кэт почувствовала себя совершенно счастливой впервые за долгое время, но её тревожило ощущение, что кто-то за ними наблюдает. Поэтому, когда девушки начали читать дневник Катрины, Кэт пришлось постараться найти в себе то мужество, которое в ней увидела Айседора. Хотя она всё равно не могла отделаться от чувства, что кто-то – или что-то – читает вместе с ними, заглядывая через плечи.