Совилкупление

Глава двенадцатая

‡

Хью

Провиденс, Род-Айленд

2024

Будущее на удивление не так уж сильно отличается от моего времени. Кое-что изменилось: на всем больше кнопок, издаются раздражающие звуки, а люди чрезмерно сосредоточены на своей личной безопасности. Шлемы — важная вещь. Не только на войне. Не уверен, означает ли это, что головы людей со временем стали мягче, но первое, что говорит мне Мерседес, когда мы садимся в ее машину, это то, что мне нужно пристегнуться ремнем на коленях и груди. Предположительно, это защитит меня от удара по голове, если ее вождению не хватит изящества.

Я напоминаю ей, что быстро выздоравливаю.

Она говорит, что полиция остановит нас, если я не буду надежно пристегнут. Таков закон.

Правительство было занято разработкой множества законов.

Чтобы защищать людей.

По словам Мерседес.

Я боролся за освобождение мира не для того, чтобы со мной нянчились, как с ребенком.

Я держу эти мысли при себе, потому что Мерседес, похоже, взволнована тем, что выводит меня в мир. Она заезжает в гараж, который напоминает мне здание для хранения военной техники, но вместо того, чтобы быть одноэтажным, он состоит из нескольких уровней.

Она паркуется и разрешает мне отстегнуть ремень безопасности. Пока мы были в машине, я улучил момент, чтобы оценить, насколько она храбрее, чем сама о себе думает. Она без проблем передвигалась по оживленным улицам. В моем подразделении было много мужчин, что никогда не водили машину до войны. Некоторые из них сочли первый опыт таким же пугающим, как еженедельные изменения наших тел. Мне же посчастливилось ездить на работу на машине для доставки еды.

Когда мы с Мерседес проходим через стеклянные двери, я спрашиваю:

— Могу я отвезти нас обратно?

Она бросает на меня странный взгляд.

— У тебя есть права?

— На вождение машины?

— Да, на вождение.

— У меня есть удостоверение личности.

Она качает головой.

— Тебе нужно сдать экзамен по вождению и иметь права, выданные USA, прежде чем ты сможешь легально водить машину.

— Потому что таков закон?

— Да.

Конечно.

Внутри здания другие люди ступают на то, о чем я слышал, но на чем никогда не был, — электрическую лестницу. Мерседес уверенно шагает вперед, и я следую ее примеру.

— Итак, это торговый центр ”Провиденс Плейс".

— Он большой. Больше всего, что было в моем городе, но в таких городах, как Нью-Йорк, могли быть здания такого размера. В Европе их не было. По крайней мере, там, где мы были.

Мы сошли с электрической лестницы, и я остановился, чтобы оценить огромные размеры внутреннего помещения здания. Центр был открыт для нижних этажей. Во всех направлениях вдоль стен тянулись витрины магазинов. Все было ярким, блестящим и… более броским, чем я привык.

Мимо проходят пары с детьми, и вроде все как всегда, но и мужчины, и женщины одеты в джинсы или брюки, и никто ни с кем не здоровается, проходя мимо. Будущее — это напряженное место, но понять, почему все так спешат, сложно.

— Думаю, я знаю, в чем ты будешь хорошо смотреться, если доверяешь мне, — неуверенно говорит Мерседес.

Мое внимание возвращается к ней.

— Уверен, мне понравится все, что ты предложишь.

Мы вместе идем по холлу. Я останавливаюсь у витрины, полной женского нижнего белья, выставленного на всеобщее обозрение. Мерседес, кажется, этого не замечает. Я рад, что у меня всегда было непроницаемое лицо.

Она останавливается перед магазином.

— Похоже, это в твоем стиле.

J.Crew.² Кажется, там действительно есть одежда, в которой мне было бы удобно.

Как только мы входим в магазин, ко мне подходит молодой мужчина и свистит.

— Вот это харизма. Это косплей или OП? — я не понимаю, что это значит, поэтому он добавляет: — Это оригинальный персонаж?

Я обращаюсь к Мерседес за помощью.

Она сияет.

— Ты можешь его видеть?

Молодой человек смеется.

— Хорошо, я понял. У меня тоже есть чувство стиля, и я не выдаю своих профессиональных секретов, потому что я также не хочу, чтобы кто-то копировал меня.

Я молча киваю.

Мерседес хватает меня за руку и радостно сжимает ее. Она лучезарно улыбается.

— Он может видеть тебя.

Я прижимаю ее к себе и тихо говорю:

— Вероятно, нам следует держать нашу радость по этому поводу при себе.

— Конечно, — говорит она, не выпуская моей руки, и поворачивается к молодому мужчине. — Я бы хотела купить пару современных нарядов для моего самого настоящего друга. Не могли бы вы помочь нам подобрать несколько вещей, которые подошли бы ему?

— Конечно, — отвечает молодой мужчина. — Позвольте мне устроить вас в раздевалке.

Беглый взгляд вокруг подтверждает, что женская одежда также есть в наличии.

— Не могли бы вы также подобрать для нее несколько платьев? Что-нибудь, что, по вашему мнению, привлекло бы внимание мужчины.

Молодой человек подмигивает мне.

— Попался. Я помещу вас двоих рядом. Жаль, что вы не можете приодеться в одной раздевалке, сегодня здесь моя начальница, она ханжа.

— Я рада, что побрила ноги, — бормочет Мерседес, и я заливаюсь смехом, который, уверен, она не оценила. Я мужчина в расцвете сил, умеющий ценить противоположный пол. Мерседес заставляет меня вожделеть ее и почти воркует, она такая очаровательная. Я не знаю, что делать с чувствами, которые она пробуждает во мне.

Мерседес заходит в маленькую комнатку, куда ведет нас этот парень. Я стою возле соседней, которую, по его словам, могу использовать. С порога своей раздевалки Мерседес шепчет:

— Это довольно забавно.

Я улыбаюсь.

— Так и есть.

Я не могу вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя молодым и беззаботным, но ходить по магазинам с Мерседес — одно удовольствие. Молодой мужчина наполняет мою комнатку одеждой для примерки, затем возвращается со стопкой платьев для Мерседес.

Мы обмениваемся последним взглядом, прежде чем закрыть двери. Я впечатлен предоставленным выбором. Джинсы, свитер в серую и черную полоску, а также темно-серое шерстяное пальто. Неплохо. Все это подходит. Я выхожу из комнаты и стучу в ее дверь.

— Я покажу тебе, если ты покажешь мне.

Она смеется.

— Хорошо, но приготовься — оно розовое.

У меня перехватывает дыхание, когда она осторожно высовывает голову, затем открывает дверь полностью и встает передо мной в нежнейшем льняном платье до колен и белом свитере.

— Это напоминает мне сахарную вату.

— Правда? Все настолько плохо?

— Нет, — я убираю прядь ее волос с глаз и обхватываю за затылок. — Это так вкусно. Я мог бы съесть тебя в этом.

Ее рот округляется.

— Итак, да?

— Да.

Ее глаза медленно, о, так медленно, скользят по всему моему телу.

— Ты тоже хорошо выглядишь.

— Так мы это берем?

— О, да.

Я провожу кончиками пальцев по ее приоткрытым губам.

— Я верну тебе деньги, как только смогу. Мой приоритет — мои ребята, но я не забуду твоей доброты.

Ее дыхание согревает мой палец, и я борюсь с желанием затащить ее в эту комнатку и показать, как сильно я ее хочу. Но я не могу. Мне нужно сосредоточиться на том, чтобы выяснить, что случилось с остальными. Секс никогда не был достаточно веским предлогом, чтобы бросить боевого товарища.

— Я просто так рада, что ты настоящий, — говорит она.

Я качаю головой, признавая про себя, что нам обоим было бы легче, если бы я не чувствовал то же самое по отношению к ней.

— Иди примерь другое платье.

В течение следующего получаса я одобряю каждое чертово платье, которое она надевает для меня, и понимаю, что, возможно, именно ее невозможно не признать привлекательной. С каждым нарядом и комплиментом она становится смелее, пока не начинает кружиться в платьях передо мной, и я изо всех сил пытаюсь вспомнить, почему это не может быть моей жизнью.

Что касается меня, то я выбираю пару джинсовых брюк, а также более официальную пару брюк, несколько рубашек и шерстяной блейзер. С ее помощью я также выбираю самую удобную пару спортивной обуви для себя, а также туфли для Мерседеся. Все это намного лучше того, что когда-либо выдавало мне правительство.

Мы оба проголодались после покупок. Итак, переодевшись в новую одежду, мы ставим сумки в ее машину. Она хочет отвезти меня на ужин, но, вспомнив содержимое ее холодильника, я предлагаю вместо этого зайти в продуктовый магазин.

— Я все приготовлю, — обещаю я.

Это меньшее, что я могу сделать, учитывая, что она купила для меня одежду. Отсутствие собственных денег немного задевает мою гордость, но я из тех, кто никогда не дает пустых обещаний. Достаточно скоро я десятикратно отплачу Мерседес.

Ничто в моей жизни не подготовило меня к тому, какими большими стали продуктовые магазины. Как и торговый центр, место, где люди покупают еду, теперь даже называется “супермаркет”, и я вынужден согласиться. Ряды за рядами с таким количеством еды, что человек и представить себе не может, из чего выбирать, и большая часть продуктов привезена со всех уголков света.

Мерседес толкает перед собой тележку для покупок, когда внезапно поворачивается ко мне и спрашивает:

— Что тебе нравится?

Я пожимаю плечами.

— Мясо. Картофель. Овощи.

— Да ладно. Должно быть что-то, чего ты жаждешь.

Кроме нее?

— Что-нибудь с сахаром. Мы почти не ели сладкое.

Ее лицо озаряется.

— Я не очень хорошо готовлю, но я люблю печь. Как ты относишься к шоколаду?

— Люблю.

— Брауни?

— Что это?

— Похоже на торт, но более плоский десерт в виде квадратиков.

— Квадраты из шоколада?

— Может быть. Я приготовлю что-нибудь для тебя, а ты мне скажешь.

— Договорились.

Она останавливается и изучает мое лицо.

— Ты пошутил насчет того, что ты моя любимая вилка?

— Нет.

Она прикусывает нижнюю губу.

— Ты действительно думаешь, что твои друзья могли застрять в других столовых приборах?

Я пожимаю плечами.

— Надеюсь, что это так, потому что тогда есть хотя бы шанс, что они живы, и я смогу их спасти.

Она наклоняется, поднимает коробку и машет ею передо мной.

— Мы должны пользоваться пластиковой посудой, пока не узнаем наверняка.