Совилкупление

Глава двадцать вторая

‡

Хью

Провиденс, Род-Айленд

2024

Проснувшись я замечаю Майка, что сидит у меня на груди и постукивает лапой по моему лбу. Он тихо мяукает. Наши взгляды встречаются, и это кажется поворотным моментом в наших отношениях.

— Я знаю, это ты толкнул меня под холодильник.

Он удерживает мой взгляд, поднося лапу ко рту, как будто необходимость стереть с нее мой запах сильнее, чем его вина. Выражение его лица, когда он опускает лапу, говорит: я бы сделал это снова.

— Она мне небезразлична, — говорю я. — Очень. Хотел бы я, чтобы мы встретились при лучших обстоятельствах, но она — единственная часть всего этого, что имеет для меня смысл. Итак, пялься на меня сколько хочешь, но я буду здесь столько, сколько она захочет.

Майк, явно не впечатленный, отворачивается и щелкает меня хвостом по лицу, прежде чем спрыгнуть с кровати и выйти из комнаты. Хотел бы я, чтобы у меня тоже была возможность уйти от всего, что мне не нравится.

До вчерашнего вечера мне не нравился даже я сам.

Мерседес не только заводит мой двигатель, она дает мне надежду.

Я могу начать все сначала.

И на этот раз я могу все исправить.

Я целую ее в щеку, выскальзываю из кровати и натягиваю трусы. После быстрого посещения ванной я направляюсь на кухню, чтобы утолить свой урчащий желудок.

Кофеварка отличается от тех, к которым я привык, но, как и все остальное, с чем я сталкивался до сих пор… разобраться в ее использовании достаточно просто. Плита похожа — больше кнопок и дисплеев, но не такая потрясающая, как можно было бы подумать о плите из будущего.

Я готовлю кофе и большую порцию блинов, затем накрываю стол на двоих. В комнату входит Мерседес, одетая в ту же рубашку, что была на мне накануне.

Ни от одной женщины у меня так не захватывало дух. Моя рубашка прикрывает ее до середины бедра и должна смотреться достаточно скромно, но ее соски заметно набухают, и я никогда не видел ничего более красивого.

Ее лицо вспыхивает от восторга, когда она видит, что я приготовил для нас завтрак, и мое сердце сбивается с ритма. Нужно так мало, чтобы сделать ее счастливой. Я хочу врезать каждому мужчине, которого она встречала до меня, за то, что они не относились к ней лучше, но я также рад, что они были слишком слепы, чтобы заполучить ее первыми.

Она моя.

Вся моя.

Я протягиваю руки, и она летит ко мне со скоростью и мощью молота Тора. Этот момент меняет меня — исцеляет так, как я никогда не смог бы выразить словами. С ней я не чувствую себя потерянным или бессильным.

Я чувствую, что именно из-за нее я все еще здесь, и неважно, что привело нас друг к другу. Я поднимаю ее, кружу, затем пытаюсь выразить свои чувства в поцелуе, от которого мы оба задыхаемся и дрожим.

— Я как раз собирался будить тебя.

Она всматривается в мое лицо, слезы наполняют ее глаза.

— Это реально. Ты настоящий. И ты все еще здесь. Я не была уверена в том, что ты будешь.

Я прижимаю ее к себе, беря за подбородок. Ошибки, которые я совершил, остались в прошлом столетии. Я не могу изменить того, что сделал тогда. В живых не осталось никого, перед кем я мог бы извиниться, даже если бы захотел. Я следую совету Мерседес и с этого момента буду тем человеком, которым должен был быть все это время. Я могу добиться большего. Я сделаю все лучше.

— Я же сказал, что никуда не денусь. Разве что ненадолго вернусь в свой родной город, если ты захочешь прокатиться сегодня.

Она откидывает голову назад.

— Откуда ты?

— Мендон, Массачусетс. У моих родителей там была небольшая ферма. Когда я присоединился к программе, это было при условии, что я соглашусь разорвать все контакты со своей семьей и всеми, кто меня знал. Я слишком рвался в бой, чтобы понимать, что это может означать, но я попросил свою сестру кое-что для меня сделать.

— Что?

— Мой отец служил в Первую мировую войну и был коллекционером монет. Он вернулся с несколькими монетами, которые, по его словам, я должен был сохранить, потому что они точно будут чего-то стоить. Я сказал своей сестре, что, если со мной что-нибудь случится, она должна закопать их рядом с деревом, где мы похоронили мою любимую собаку. Я сказал ей никому никогда не рассказывать об этом, потому что я вернусь за ними. Она сказала, что то, о чем я ее прошу, не имеет смысла, но она все равно это сделает.

— Это прекрасно… и так грустно.

Я улыбаюсь Мерседес.

— Если она этого не сделала, я надеру ей задницу… или ее внукам, если смогу их найти.

Она бросает на меня долгий взгляд.

— Откуда деньги, которые ты оставил на моей кухне?

— Я получил их в чем-то, что называется дракой в клетке.

Ее рот округляется.

— Ты мог пострадать!

— Мне было больно, — я поднимаю палец с белой линией. — Но я исцеляюсь, помнишь?

— Так ты… бессмертен?

— Вряд ли. Я старею как обычный человек, поэтому предполагаю, что у меня будет естественная продолжительность жизни. Однако, пока я не мертв, я исцеляюсь, и только большие раны оставляют шрамы.

— Ты действительно супергерой.

Мой смех наполнен иронией.

— Мерседес, не делай из меня большего, чем я есть. Я просто мужчина, который хотел сделать что-то важное, а в итоге ничего не добился. "Подарки", которые сделало мне правительство? В конце концов, единственным человеком, которого они спасли, был я, и я не уверен, что заслуживаю того, чтобы все еще быть здесь.

— Ты знаешь, кто говорит подобные вещи?

Я качаю головой.

— Супергерои, — ее улыбка восхитительно заразительна.

Мы целуемся, затем я утыкаюсь носом в ее шею.

— Спасибо, что видишь во мне хорошее, даже когда я изо всех сил пытаюсь показать плохое.

Она обнимает меня так крепко, что я едва могу дышать.

— С тобой все будет в порядке, Хью. Я помогу тебе.

Наши взгляды снова встречаются.

— С тобой тоже все будет в порядке, Мерседес. Ты больше не одна. У тебя есть я.

Я бросаю взгляд на чернильницу и останавливаю негативные мысли, как только они зарождаются. Как и Мерседес, мне нужно перестать смотреть на все в плохом ключе. То, что все сложно, не означает, что это невозможно.

— Мерседес, я был хорошим сыном. Я пытался быть хорошим солдатом. Но я никогда не мог контролировать то, что со мной происходило. В первый раз, когда я превратился в вилку, со мной что-то сделали. Во второй раз я выбрал небытие, потому что чувствовал, что это единственный выход. В третий раз я выбрал его, чтобы кое-что доказать тебе. Если я могу выбрать быть вилкой, почему я не могу выбрать вернуться?

— Я не знаю, Хью, но обещаю, что помогу тебе разобраться в этом, — она морщит нос, глядя на меня. — Даже если это означает, что я тебе больше не буду нужна.

Она всегда будет нужна мне. Она — это то, чего мне не хватало. Некоторые вещи лучше показывать действиями, а не словами. Я поднимаю Мерседес, перекидываю ее через плечо и направляюсь в спальню.

Смеясь, она спрашивает:

— Что ты делаешь?

— Я собираюсь трахать тебя до тех пор, пока ты не перестанешь сомневаться в моих чувствах к тебе.

Она вздрагивает и говорит, задыхаясь:

— Знаешь, кто говорит подобные вещи?

— Кто?

— Мой супергерой.