Спасение души

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Дрейвен

Мы продолжали обсуждать различные планы на следующий час, даже заходя так далеко, что просматривали книги, датированные началом времен. Никакой новой информации найдено не было, и, похоже, ни один из планов не выполнялся. Только в одной книге упоминались боги и то, что они являлись причиной существования Дейадрума. Но ничего не говорилось о способе убить их или о том, есть ли у них слабость. Все, что мы знали, это то, что Уиро убил мать Эммы, следовательно, бога можно убить.

И каждая идея, которая приходила нам в голову, казалась слишком рискованной или проваливалась, особенно учитывая, что только Эмма знала планировку Гехендры. Единственный план, который давал нам наилучшие шансы, — это тот, с которым согласны все: Эмма возьмет меня в качестве своего пленника раньше времени, связанного ее тенями.

— Ладно. Значит, решено, — Финн потянулся, зевая, и заставил себя встать. — Я посмотрю, смогу ли я подключиться к другому миру, и буду продолжать практиковаться, пока не сделаю этого, — он откинул назад несколько прядей волос, выбившихся из его пучка, и схватил Кору за руку, чтобы помочь ей подняться на ноги. — Разрешите проводить вас?

Ее щеки приобрели глубокий розовый оттенок, когда она посмотрела на него большими глазами.

— Хорошо, — тихо сказала она.

Кора покачала головой, как будто только сейчас вспомнила, что они не одни, и отпустила руку Финна, чтобы повернуться и подойти к Эмме.

Вставая, Эмма раскрыла объятия, когда Кора нырнула в их объятия.

— Не убегай, — подразнила Кора.

Эмма отстранилась, чтобы посмотреть на нее.

— Я не буду. Больше не буду. Мне надоело убегать.

И я мог сказать, что она говорила серьезно. Девушка, которая ждала, когда смерть заявит о своих правах, кажется, нашла в себе силы, которые всегда жили в ней, чтобы дать отпор.

Схватить руку смерти прежде, чем та успеет прикоснуться к ней.

Эмма приподняла бровь, глядя на Кору, ее взгляд скользнул к блондину-флиртовщику позади Коры, который все еще не сводил с нее глаз. Кора оглянулась через плечо, чтобы увидеть, на что смотрела Эмма. Она игриво закатила глаза, и самая чистая улыбка, которую я когда-либо видел, украсила ее лицо.

— Я случайно увидела его голым.

Она наклонилась, ее рот так близко к уху Эммы. Шепот не помешал никому услышать, но я действительно не думал, что ее это волновало.

— У него пирсинг, — услышал я ее голос.

Она подмигнула Эмме, которая замолчала с широко раскрытыми глазами. Эмма начала кусать свои пухлые губы, которые я так люблю, в попытке сдержать смех. Я бросил взгляд на Финна, и гребаный ублюдок ухмыльнулся. Он точно слышал, что она, блядь, сказала, и я практически почувствовал исходящее от него чувство гордости.

Кай встал следующим, притянул Эмму к себе и сжал ее, как будто боялся, что она исчезнет. Я думал, что это чувство, с которым мы все боролись. Страх, что если мы сделаем что-то такое простое, как моргание, мы не уверены, исчезнет ли Эмма до того, как мы снова откроем глаза.

Зверь во мне пробудился. Он недоволен тем, что мы не завершили брачные узы, и рассматривал Кая и любого другого мужчину как угрозу. И снова я должен напомнить себе, что понимал, что он чувствовал. Мы оба потеряли ее, и это заставило нас затеряться в водовороте бесконечного горя.

Кай — хороший друг. Знание того, что он всегда защитит ее, просто показывало, что за человек Эмма. Что под темнотой, окутывающей ее сердце, скрывался самый глубокий оттенок красного, который бился для всех, кто ей дорог.

Финн вскинул руку в прощании двумя пальцами и вышел из библиотеки, Кора последовала за ним. Я встал, схватил пустые стаканы одной рукой, чтобы дать Эмме и Каю немного уединения, целенаправленно пытаясь слушать любой другой звук, кроме их голосов. И я продолжил напоминать себе, что получу ее, как только он уйдет. Даже если мои пальцы дрожат от желания прикоснуться к ее коже, заставляя бокалы звенеть друг о друга.

Прошло несколько мгновений, прежде чем до моего слуха донесся стук сапог по полу. Когда я прислушался к звуку, я понял, что они становились все тише. Истина этого укрепилась, когда следующее, что я услышал, — это щелчок закрывающейся двери. Я нажал на пробку в наполовину наполненных бутылках подушечкой большого пальца, пока в воздухе повисла тишина, но я знал, что она все еще здесь. Я, блядь, чувствовал ее так, словно она вшита в каждый слой моей кожи.

Волна желания захлестнула меня, заставляя побелеть костяшки пальцев на тележке, на которую я поставил пустые стаканы. Мне потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что пьянящая тяжесть похоти проникала через нашу связь, и она не только моя. Я почти не верил в это, пока не почувствовал запах ее возбуждения, и это как наркотик в моих венах. Толчок к моему сердцу. Мой член уже болезненно тверд.

Легкие шаги постукивали по полу, предупреждая меня о ее движении. Вместо того, чтобы подойти ближе ко мне, я услышал, как ее шаги приблизились к рядам полок с различными книгами, собранными моей семьей. И, как настоящий сталкер, я последовал за ней.

Зверь во мне подкрадывался ближе к поверхности. Когда я завернул за угол одной из полок в дальнем конце, луна отбрасывала неземное сияние, которое заставило свет отражаться от ее черных озер. Лунный свет освещал каждый уголок ее лица, каждый изгиб ее тела и показывал ее скрытое желание, которое она не могла скрыть легкой дрожью, пробегающей каскадом по ее коже.

Ее спина прижата к книгам, голова повернута в мою сторону, фиксируя взгляд в тот момент, когда я оказался в поле зрения.

— Ты знаешь, что я должна вернуться к нему, пока мы не продвинемся вперед с планом.

Ей даже не нужно уточнять, кто такой он. Морщинка на ее лице, когда она говорила это, проясняла все как день. Но я знал, что она должна вернуться, и каждая гребаная косточка в моем теле протестовала при этой мысли. Дракон во мне хотел поднять свою уродливую голову и медленно задушить Эйдена до смерти, прежде чем прикончить Кэллоуэя.

Я не смог сдержать рычание, которое завибрировало глубоко в моей груди, ненавидя то, что я должен сдерживать себя, а не прижимать ее к себе и никогда не позволить ей уйти. Что я должен позволить ей вернуться в единственное место, которое таило в себе столько боли и украло у нее жизнь.

Я сократил дистанцию и подошел к ней, возвышаясь над ее гибким телом и заставляя ее голову запрокинуться назад. Каждый раз, когда она делала вдох, ее груди соприкасались со мной, и это вызывало искры, обжигающие мое тело.

— Я знаю, — выдохнул я сквозь стиснутые зубы. — Это не уменьшает моего желания запереть тебя в своей комнате и привязать к своей кровати.

Ее дыхание сбилось, и это заставило мой член подергиваться. Моя рука скользнула вверх по ее боку, следуя изгибу ее тела, прежде чем обхватить ее подбородок, позволяя моему большому пальцу коснуться ее нижней губы. Кончик ее языка высунулся, следуя за движением, увлажняя ее губу, и это заставило меня облизать свою. Я судорожно сглотнул, испытывая сильную потребность попробовать ее на вкус. Я умирал от желания снова ощутить ее губы на своих.

После того, как ее оторвали от меня, я без колебаний показал ей, что я чувствовал. Никогда больше я не буду рисковать.

Итак, я позволил инстинкту вытеснить все остальные мысли, когда приник своим ртом к ее рту, вырывая вздох, который украл. Я не дожидался, чтобы провести языком по ее губам, и она не медлила, впуская меня внутрь. Как будто наши умы едины, наши потребности синхронизированы, и она так же отчаянно хотела попробовать меня на вкус, как и я ее.

Она поцеловала меня, как греховное обещание, которое я никогда не хотел нарушать. Ее руки схватились с обеих сторон за мой расстегнутый воротник, а затем притянули меня к себе, устраняя то небольшое пространство, которое было между нами. Я прижался бедрами, желая, чтобы она почувствовала, насколько я тверд для нее, когда я с безрассудной самозабвенностью овладел ее ртом.

Ее таз прижался ко мне, пытаясь почувствовать меня там, где ей это нужно. Мои руки скользнули ей за спину, хватая за ягодицы, пока я поднимал ее. Мой вес навалился на нее, позволяя гребню моего члена сильно прижаться к ее жаждущему клитору. Я проглотил стон, вырывающийся из ее горла, наши бедра безжалостно терлись друг о друга. И я не сомневался, что если я засуну свои пальцы в ее киску, то она будет насквозь мокрой для меня.

Казалось, что мы охвачены одним и тем же заклинанием похоти, потому что ни один из нас не мог остановиться. Этого недостаточно, и в то же время всего слишком много. Скрежет зубов. Танец языков. Набухшие губы. Я хотел, чтобы это никогда не заканчивалось.

Я прижался к ней бедрами еще сильнее, ее ноги сжались вокруг моей талии. Я просунул одну руку между нами, пока подушечка моего большого пальца не нашла ее клитор, и начал двигать им круговыми движениями. Потирал набухший бутон в быстром темпе, не давая ей возможности расслабиться, потому что я мог сказать, что она уже близко. И блядь… Я тоже

— О боги… — всхлипнула она, откидывая голову на книги.

— Я не бог, как ты, моя Богиня, но я покажу, как следует тебе поклоняться.

Мои губы жадно всасывают ее стройную шею, обсасывая и облизывая все, к чему я могу прикоснуться. Она крутит бедрами быстрее, почти толкаясь на меня, и, блядь, как же это горячо. Я гонюсь доставить ей удовольствием, прижимая твердый кончик моего члена, чтобы ей было хорошо.

Каждый бугорок моего живота напрягся, сдерживая удовольствие, которое она пробуждает во мне. Я отказываюсь кончать, пока она этого не сделает, борясь с покалыванием, которое начало нарастать в основании моего позвоночника. Мои яйца начали сжиматься, подтягиваясь вверх от надвигающегося освобождения, которое быстро нарастало. Мое дыхание становилось тяжелым, а ее — поверхностным. Я поднял голову, чтобы наблюдать за ней и за тем, как приоткрылся ее рот, когда ее тело двигалось вверх и вниз.

— Покажи мне свои глаза, — мне удалось выдавить из себя, мой голос хриплый и надломленный ослепляющей похотью.

Она наклонила голову вперед, и ее глаза ночи посмотрели в мои. Но не это довело меня до края. Это то когда ее глаза стали серыми, выглядя как тихий шторм, поглощающий меня целиком. Ее глаза. Те, которые я слишком хорошо знаю.

— Эмма, — прошептал я со стоном, когда мой член набух.

Я знал, что стенки ее киски сжались от того, как напряглись ее мышцы. Она бы сжимала меня так сильно, если бы я был в ней. Нарастающий оргазм, наконец, достиг пика для нас одновременно. Мой большой палец все еще растягивал ее наслаждение поверх одежды, когда мои глаза закрылись, и меня захлестнула волна оргазма.

Волна за волной экстаза покалывала мое тело, я представлял, как ее стенки пульсировали вокруг моего члена, но вместо этого он дергался у меня в штанах. Я ничего не мог с этим поделать. Я никогда раньше не кончал этим способом, но только у нее есть сила, позволяющая мне расстаться с жизнью.

Прежде чем она успела сделать полный вдох, когда ее оргазм прекратился, я поставил ее на ноги и опустился на колени. Одним быстрым движением мои пальцы впились в пояс ее брюк и стянули их вниз.

Она ахнула.

— Дрейвен что…

Ее слова застряли у нее на языке, когда я поднял ее, заставляя перекинуть ноги через мои плечи, удерживая лодыжки зажатыми между штанами. Мой рот немедленно находит ее сочащуюся плоть, умоляющую меня попробовать ее на вкус. Слизать каждую каплю удовольствия, которое она доставила мне. Прекрасный гребаный беспорядок.

Мой язык расправился, облизывая ее от дырочки к дырочке, пока не нашел путь к ее клитору. Я покусывал и посасывал, пока она не начала извиваться напротив меня, и ее стоны эхом отражались от стен библиотеки.

Одной рукой она вцепилась мне в волосы, а другой прижалась к книгам, сбивая их с полок, пока она пыталась подготовиться к очередному оргазму, который быстро приближался. Клянусь, я услышал, как она чертыхается про себя между тяжелыми вдохами каждый раз, когда падала очередная книга.

Я снял одежду, стянутую вокруг ее лодыжек, одним быстрым движением, прежде чем притянул ее к себе, и лег, пока моя спина не коснулась пола, наслаждаясь ощущением ее веса на мне.

— Дрейвен, я могу тебя задушить.

Она слегка приподняла бедра, чтобы нависнуть над моим лицом, и ее блестящая киска находилась слишком далеко, на мой вкус.

— Сядь. Черт возьми. Сядь, маленький демон, — зарычал я низко и грубо. — Я не хочу дышать, пока ты не кончишь. Так что сядь на мое гребаное лицо, прежде чем я овладею тобой.

Она задохнулась, но охотно подчинилась. Ее ноги по обе стороны от моей головы уже задрожали. Она опустилась, но недостаточно быстро. Я схватил ее за бедра, впился пальцами в ее кожу и прижал ее киску к своему рту. И я пососал. Интенсивно.

Она завизжала, но я не остановился, не сдался, когда ее бедра начали сжиматься вокруг меня.

Теперь одной рукой я сжал ее бедро, а другой провел, пока не достиг ее влажного центра. Я просунул два пальца глубоко до костяшек и согнул их. Она закричала. Я вгонял их в нее грубыми движениями, заставляя ее бедра крепче сжиматься вокруг моей головы, а ее киску неумолимо сжимать мои пальцы.

Я почувствовал, как нарастал ее оргазм, когда она сжимала мои пальцы, ее внутренние стенки трепетали. Второй раунд экстаза заставил ее пульсировать вокруг меня, и ее бедра начали замедляться и совершать быстрые, небольшие подергивания. Только тогда я медленно вытащил из нее свои пальцы, поднося их ко рту и облизав дочиста. Затем я расправил язык и облизнул каждый дюйм ее тела, с которого капало от удовольствия, которое я ей подарил. Упиваясь каждой каплей, которую она приготовила для меня.

Она вздохнула, ее мышцы расслабились. Я медленно приподнял ее бедра, когда сел, и посадил ее к себе на колени, зная, что ноги не удержат ее, если она попытается встать.

Ее серые глаза распахнулись, на лице появилась безмятежная улыбка. Затем она притянула меня к себе, крепко поцеловала и попробовала себя на вкус моим языком. Она застонала мне в рот, наклоняя голову, чтобы поцеловать меня глубже. Через несколько минут мы отстранились, тяжело дыша, и соприкоснулись лбами.

Она глубоко и медленно вдыхала.

— Я не хочу, но я должна идти.

— Я знаю, — сказал я едва слышным шепотом.

— Если мое долгое отсутствие заметят, у них возникнут подозрения.

Я снова сказал:

— Я знаю.

Потому что она права. Если мы хотим победить Уиро, в какую бы игру он ни играл, ей нужно вести себя как его марионетка. А это означало поддерживать веру Эйдена и Кэллоуэя в то, что все в порядке.

— Есть кое-что, что тебе нужно знать.

Она слегка откинула голову назад, проводя пальцами по моим волосам. Это ощущение заставило меня сдержать стон.

— Что это?

— Моя мать сказала, что передала тебе кто-что раньше.

Эмма не выглядела ни в малейшей степени смущенной, но вместо этого поднесла пальцы к губам, когда ее глаза расширились.

— У меня было чувство, что это написала она, но я не была уверена.

Я кивнул.

— И у нее было еще кое-что, — Эмма молча ждала, когда я продолжу, пока я двигал челюстью и впился пальцами в ее талию. — Судьба требует принести в жертву того, кто поддерживает равновесие двух миров.

Ее лицо поморщилось, когда она поджала губы, и я зажал свою между зубами, чтобы удержаться от того, чтобы снова не попробовать ее на вкус.

— Пожертвовать чем? — спросила она.

— Черт возьми, если бы я знал.

Я стоял на коленях, надеясь, что это не принесение себя в жертву. Но я ломал голову, пытаясь разобраться в этом.

Она прикусила нижнюю губу, размышляя. Когда эти серые глаза встретились с моими, я полностью потерялся в ней.

— Давай не будем беспокоиться об этом сегодня вечером, но я попытаюсь разобраться во всем, что я знаю, чтобы посмотреть, смогу ли я расшифровать значение, — она опустила голову мне на шею, покрывая нежными поцелуями дорожку к подбородку. — Спасибо, что рассказал.

— Всегда, — легко ответил я.

Я никогда ничего от нее не скрою.

Она посмотрела в окно.

— Мне нужно идти…

— Я знаю, — быстро ответил я. — Тебе нужно уйти.

И я даже не смог скрыть, какие чувства вызывал у меня ее уход. Как будто мое сердце раскалывалось надвое, когда я крепче прижал ее к себе.

Ее глаза подернуты дымкой с легким водянистым блеском.

— Рядом с дворцом для тебя небезопасно, — тихо сказала она. — Если Эйден увидит, все кончено. Я приду к тебе сама.

Все, что я мог сделать, это согласиться с ней, потому что я не мог спорить с ней в этом.

— Эй, — ее голос такой нежный, когда она взяла меня за подбородок, чтобы приподнять мое лицо, заставляя мои глаза встретиться с ее. — Я не знаю, когда, но я вернусь.

— Меня убивает изнутри мысль отправить тебя обратно в это адское место, где правит еще один монстр, который хочет только одного — увидеть, как ты истекаешь кровью. Единственный способ, которым я почувствую себя лучше по этому поводу — это если ты останешься или я сверну им шеи. Между этим нет ничего промежуточного.

Она весело покачала головой, схватила мою руку и положила ее себе на сердце. Сильные удары отдавались под моей ладонью, успокаивая что-то внутри меня.

— На этот раз я достаточно сильна, чтобы справиться с ними и бороться. Они больше никогда не причинят мне боли. Я не позволю им, потому что мне нужно защитить это сердце.

Ее глаза закрылись, и я не только слышал, как неистовствовал орган в ее груди, но и почувствовал его под своей ладонью.

— Мое сердце принадлежит тебе, Дрейвен. Так было всегда. Нет слов, достаточно сильных, чтобы по-настоящему выразить то, что я чувствую к тебе. Я… — ее голос сорвался еще до того, как она сделала вдох, она открыла глаза, пока они не заглянули мне в душу. — Я люблю тебя.

Мое собственное сердце пропустило несколько ударов, безжалостно колотясь в груди. Это девушка, которая пострадала от рук стольких мужчин в своей жизни. Девушка, у которой все еще доброе сердце после всего жестокого обращения, которым окрашено ее тело. Девушка, которая просто ждала смерти, никогда не боялась оказаться на грани смерти, активно надеясь, что это положит конец ее страданиям. И, несмотря на все это, она впустила меня в свое сердце. Веря, что я не разрушу последнюю нить надежды, которая едва держалась.

Я обхватил обе стороны ее лица и прижался своим лбом к ее, позволяя нашим губам соприкоснуться в легком, как перышко, прикосновении.

— Ты украла мое сердце с того момента, как эти прекрасные губы прокляли меня, приставив кинжал к моему горлу в переулке. Я влюбился в тебя тогда. Я просто еще не осознавал этого. Но знай, я бесконечно люблю тебя, маленький демон. И я разрушу мир ради тебя.

От мягкой улыбки ее щеки приподнялись, она шмыгнула носом. Она прикусила нижнюю губу, чтобы та перестала дрожать. Итак, я помог ей, прижимаясь губами к ее губам в последнем поцелуе на ночь. Больше не нужно произносить никаких слов, потому что все сказано в этом единственном поцелуе.

Как только мы отстранились друг от друга и привели себя в более презентабельный вид, она бросила на меня последний трогательный взгляд, прежде чем укрыться в тени и исчезнуть в ночи.