Спорим, это мальчик!

Чарли Джонсон

Мы, «Заразы», — очень сплоченная компания. Еще в начальной школе у нас был неписаный закон: кто обидит одну, ответит перед всеми.

Елена Гриффитс, Зая Хан и Чарли Джонсон. Как будто разные стороны единой великолепной личности. По отдельности каждая из нас — ничего особенного. Вместе мы непобедимы.

Елена хорошенькая, худенькая, вся такая не от мира сего и немножечко с привихом — слишком уж задвинута на знаменитостях.

Зая — из большой преуспевающей азиатской семьи. Она на опыте убедилась в том, что тихая серенькая мышка с таким же успехом может добиться своего, как и шумная, требовательная девчонка вроде меня или Елены. Чуткая, обаятельная, да еще и талантливо играет на гитаре — не приходится удивляться, что Зая у нас главный учительский любимчик. И никто не догадывается, что за внешним обликом примерной деточки скрывается настоящая мисс Хан — коварная, необузданная и опасная.

Я завидую ее обаянию. Сама я для такого слишком крупная, слишком громкая. С другой стороны, я всю жизнь лучшая в классе по успеваемости. Кому нужно обаяние, если есть мозги?

В то лето Елена нарушила наше золотое правило. Которое насчет мальчишек.

Лет примерно в девять мы решили, что на мальчишек просто незачем обращать внимание. Наши враги — убогая троица, называющая себя бандой «Сараи» (честное слово, я не выдумываю!). Они постоянно нас донимали, а мы в отместку при всякой возможности устраивали им разные гадости. Это совсем нетрудно — ведь они всего-навсего мальчишки.

Когда «Сараи» — Джейк, Тайрон и Мэтт — начали нас обзывать, мы взяли их самое любимое обзывание, превратили его в комплимент и сделали названием нашей команды: «Заразы».

И все было очень хорошо и славно, пока Елена не вздумала ни с того ни с сего втюриться в бога любви из шестого класса Марка Крамера.

Джейк Смайли

А хотите правду? Мне он сначала показался ничего себе. Мэтт рассказывал всякие ужасы про своего двоюродного брата, ну, и выглядел тот как пугало огородное, но, когда он выкинул эту дикую штуку на детской площадке, в первый раз, как мы встретились, мне подумалось, что он, может, и чумной, но с ним хоть повеселее станет.

Летние каникулы тянутся без конца. Сидишь, пробуешь новые компьютерные игры, треплешься друг с другом, а дальше что? А дальше мы начали знакомиться поближе с Сэмом Лопесом.

Этот америкашка как будто встряхнул нашу маленькую компанию. Мы почему-то начали относиться к себе как-то по-другому.

Почему? Да потому, что какие бы причуды у нас ни водились, это было ничто по сравнению с закидонами Сэма.

Ну вот, не успел он отдышаться после своего выступления на тему американского футбола, уже давай трещать, как он играл у себя на родине, в одной из тех школ, где он учился.

Я спросил:

— А сколько их всего было, школ?

Сэм нахмурился, принялся считать на пальцах, потом пожал плечами:

— Двенадцать? Тринадцать? Мы с мамой часто переезжали. Что-то вроде того.

Тайрон уважительно присвистнул и ляпнул:

— Мэтт говорил, что она вела беспорядочную жизнь.

Сэм как-то охнул, не то от удивления, не то от обиды.

Мэтт быстро вмешался:

— Тайрон это сказал в хорошем смысле.

Американец улыбнулся и вдруг тихонько засмеялся:

— Точно, вылитая мама.

Ну, тут мы разговорились. Почему-то из-за этой его умершей матери и множества школ нам самим было легче рассказывать о себе.

Я рассказал, что мои родители в прошлом году развелись и что дома с мамой и старшей сестрой я чувствую себя не на месте. Раз в неделю мы встречаемся с папой, но это тоже не пикник. Мы идем в кино или сидим в ресторане, разговариваем обо всем на свете, только не о том, что для нас действительно важно. Как будто все в нашей семье вдруг стали чужими.

Тайрон тоже рассказал о себе, о том, что он никогда в жизни не видел своего папу — когда он только-только родился, его отец поехал в отпуск в Вест-Индию и не вернулся. Тайрон рассказал про свои проблемы с лишним весом, как его в школе обзывают «жирдяем» и «танком», как его мамуля вечно испытывает на нем разные диеты, от которых он только слабеет, но не худеет.

Даже Мэтт сказал свое слово — признался, как ему неловко, что у них папа занимается домашним хозяйством и ходит в фартуке, а мама то и дело звонит в школу с жалобами.

— Команда неудачников! — Сэм подмигнул, как-то так лихо и по-взрослому, что мы все трое расхохотались. — Ну, ладно, — сказал Сэм, — а как тут у вас развлекаются?

Елена

Я не буду углубляться в историю с Марком Крамером. С моей точки зрения, то, что случилось (вернее, не случилось) между мной и Марком, абсолютно никого не касается. Просто не имеет отношения к делу. И точка.

Ну ладно, может быть, вам действительно нужно об этом знать — так, в общих чертах. В субботу я пришла в кино, на фильм с Камерон Диас. И Марк тоже пришел. Когда он появился в фойе, я подошла к нему, мило краснея под слоем косметики, на которую потратила около двух часов. И увидела, что рядом с ним стоит Таша, девчонка из его класса. Она держала его под руку. Кажется, полжизни прошло, пока мы втроем стояли, и смотрели друг на друга, и не находили слов.

Первой заговорила Таша. Она спросила меня:

— Какие проблемы?

Я повернулась и бросилась бежать, пулей вылетела в двери и скрылась в ночи. Я ненавидела Ташу, ненавидела себя, но больше всего я ненавидела Марка Крамера. Сказать по правде, я ненавидела всех мальчишек на свете.

Если подумать, пожалуй, это все-таки имеет некоторое отношение к нашей истории.

Мэтью

Следующие несколько дней мы показывали Сэму окрестности — как он выражался, «округу», а Сэм рассказывал нам, как он жил в Америке. По его рассказам выходило, что он целыми днями гонял с приятелями на мотороллерах, дрался со всеми подряд, а по ночам смотрел из-за кулис рок-концерты, в которых участвовала его драгоценная мамочка.

Мы слушали и старательно делали вид, будто на нас это не производит ровно никакого впечатления. Раньше мы считали, что слишком круты для мелких стычек в парке, на улицах, на школьном дворе. Мы были довольно хулиганистые, и учителя время от времени жаловались родителям на наше поведение.

Но Сэм, если верить его россказням хотя бы наполовину, был по части хулиганства совсем в другой лиге. Нам за ним было не угнаться, да, если честно, даже и не хотелось. В Сан-Диего парни из его шайки смеха ради воровали вещи в магазинах. Угоняли машины, ходили с ножами. Устраивали массовые драки с другими шайками, прямо как в кино. Были на учете в полиции.

Чем больше мы слушали про шальную жизнь Сэма и его приятелей, тем неуютнее себя с ним чувствовали. Или он отчаянный врун, или мелкий уголовник. В любом случае у него явно проблемы, а нам и своих проблем хватало, чтобы еще ввязываться в его неприятности. Все это было еще до скандала в закусочной «У Билла Бургера».

Билл Бургер

Будь моя воля, я бы вообще запретил детей в возрасте от двенадцати до восемнадцати. От них одни неприятности, особенно от мальчишек.

Особенно от этих мальчишек.

Мэтью

Сидели мы, значит, в кафе, которое называется «У Билла Бургера», и тут Джейк стал рассказывать про своего папу. Мистер Смайли в последнее время часто пропускал встречи с Джейком, и было похоже, что в ближайшем будущем отец и сын станут встречаться еще реже.

Третьего дня вечером, когда мистер Смайли возвращался домой после делового ужина, его машину остановила полиция. Его заставили подышать в трубочку, обнаружили следы алкоголя и всю ночь продержали в полицейском участке.

Я заметил, что, пока мы ахали да охали, сочувствуя Джейку, Сэм как-то непривычно примолк. Он глазел по сторонам, барабанил пальцами по пластиковому столику, как будто история про папу Джейка ну ни капельки его не интересует.

И вдруг ни с того ни с сего спрашивает:

— А что у вас тут бывает, если поймают за рулем в нетрезвом виде? В тюрягу сажают или что?

Я сказал:

— У мистера Смайли могут отобрать права на какое-то время.

— А без машины папа не сможет приезжать встречаться со мной, — прибавил Джейк несчастным голосом.

Сэм шмыгнул носом:

— Ой, я сейчас заплачу!

Мы в удивлении уставились на него. Он откинулся на спинку стула и взмахнул руками.

— Ну подумайте сами, тоже мне, горе великое! — сказал Сэм. — Джейков старикан переночевал в кутузке, и ему на какое-то время запретили водить машину. Делов-то!

Джейк перегнулся через столик.

— Эй, ты, не наглей! Это не шутка.

— А кто шутит? — Сэм запустил руку в волосы Джейка и дернул явно хамским жестом. — Знаешь, Джейк, если ты думаешь, что меня колышут проблемы твоего папочки, то ты меня с кем-то спутал!

— Сэм, полегче! — сказал Тайрон.

Но Сэм все смотрел в упор на Джейка, глаза в глаза.

— Видишь ли, когда у человека папка полжизни провел за решеткой и сейчас еще сидит, несколько часов в «обезьяннике»… — Он пожал плечами. — Мое сердце не разобьется от этой мысли.

— Ого! — изумился Тайрон. — А что твой папа сделал?

Сэм снова пожал плечами.

— Мокруха — вот что он сделал. Попал по-крупному. Когда я родился, у него было несколько ночных клубов. Он занимался разными вещами — ну, может, не совсем законными. Однажды они с партнером поссорились. С партнером случилась неприятность — кто-то его пристукнул. А повесили все на папку. Я же говорю — мокруха.

Ну вот, опять. Каждый раз, как с кем-нибудь из нас случается что-то драматическое, Сэм ухитряется выдать нечто еще покруче, пострашнее, еще драматичнее…

— Это… — Тайрон мужественно пытался подобрать слова. А какие тут слова, когда ты вдруг узнаешь, что у одного из твоих приятелей отец сидит в тюрьме за убийство? — Это… В смысле… Это же ужасно!

— Что делать, такая жизнь, пацаны. — Сэм шумно потянул газировку через соломинку. — Я не видел своего старика с тех пор, как мне исполнилось пять лет. Иногда мамуля рассказывала кое-что про его очередные нелады с законом. Еще шутила, мол, последние известия о Катастрофе.

— О катастрофе? — переспросил Тайрон.

— Его так зовут. По-настоящему его имя Тони, но у него столько было в жизни всяких передряг, что все его называют Катастрофой — Катастрофа Лопес.

Сэм произнес это с гордостью.

Наступила пауза. И тут Джейк, который перед этим все молчал, снова заговорил.

— Катастрофа, — сказал он, и я понял по его лицу, что он все еще злится на Сэма за то, что тот сказал про его отца. — Интересное имя, правда?

Сэм насторожился:

— Что значит — интересное?

Джейк захохотал:

— У него, небось, есть еще два брата — ЧеПэ и ДэТэПэ!

Сэм вскрикнул от ярости. Никто не успел ничего сделать. Сэм вскочил с места, раскидав пластиковые стаканчики, и давай колошматить Джейка по лицу прямо через стол.

— Не смей разевать пасть на моего папку! — вопил он. — Еще слово вякнешь — сдохнешь!

Тут подскочил Билл, толстый, вечно потный управляющий этой забегаловкой, и оттащил Сэма от Джейка. Не обращая внимания на крики и ругань американца, он поволок его к двери и вышвырнул вон из кафе, словно тощую, драную, бездомную кошку. Потом закрыл дверь и снова подошел к нашему столу.

Уперся мясистыми кулачищами в стол, посмотрел на нас сверху вниз.

— Вы, трое, как ваши фамилии? — спросил он.

— Смит, — сказал Тайрон. — У нас у всех фамилия Смит.

Билл на минуту задумался, как будто размышлял, что делать дальше. Решительно подошел к двери и распахнул ее.

— Выметайтесь. — Он мотнул головой, указывая нам выход. — И больше не приходите, не то я сам доставлю вас в полицейский участок.

Мы прошмыгнули мимо него. Джейк прикрывал рукой подбитый глаз.

За дверью мы огляделись. Улица была пуста. Ненормальный сынок Катастрофы Лопеса бесследно испарился.

Тайрон

Я здорово струсил, и, спорим, Мэтт с Джейком струсили тоже. Так бывает — события выходят из-под контроля, и ты вдруг чувствуешь себя совсем маленьким, одиноким и беспомощным.

Мы молча брели по пустынной улице, пока не отошли на безопасное расстояние от заведения Билла.

— Черт знает что, — сказал Мэтт дрожащим голосом.

Джейк шмыгнул носом и утерся.

— Я просто пошутил, — сказал он.

Я покачал головой:

— Этот Сэм — это что-то. То у него друзья из банды, то мамочка в аварию попала, а теперь, здрасьте: папочка — маньяк-убийца…

— Это он так говорит, — буркнул Джейк.

— Он-то вроде не виноват, — сказал Мэтт.

— А мы тем более! — со злостью выкрикнул Джейк. — Если ему плохо живется, незачем портить нам жизнь! У меня и без него неприятностей хватает.

Его голос эхом отдался от витрин, заметался между бетонными стенами.

И в эту минуту отчаяния мы неожиданно заметили, что мы не одни.

Чарли

К добру или к худу, мы в тот вечер оказались поблизости.

Мы собирались пойти в кино, посмотреть фильм «Крысюки» — какой-то там мультик про грызунов, — а перед сеансом решили зайти к Биллу Бургеру выпить кока-колы.

Поднявшись на эскалаторе, мы увидели перед собой довольно жалкую компанию. Это были «Сараи», и притом весьма расстроенные.

Поравнявшись с ними, мы улыбнулись. Ну ладно, не совсем так. Мы засмеялись. Уж простите, но разве только камень не засмеялся бы, глядя на Шнобеля, Ушастого и Танка, больше известных среди друзей (если только у них есть друзья) как Джейк, Мэтт и Тайрон.

В начальной школе Джейк выглядел вполне нормально, но за прошлый год он вырос как-то неравномерно, как будто разные части тела — руки, ноги, уши, нос и даже волосы — пытаются разбежаться от него в разные стороны. И победителя в этой гонке определить нетрудно — конечно же нос! Вот Зая и прозвала его Шнобелем.

Мэтт вообще-то на вид ничего, но иногда в его присутствии становится не по себе. Он все помалкивает, а сам смотрит и слушает, что вокруг делается. Скорее всего, когда вырастет, станет шпионом — будет подслушивать за деньги.

Что касается Тайрона, так он вроде и неплохой, только жуткий жирдяй, и от этого никуда не денешься. Я и сама не скелет, но рядом с Танком, честное слово, чувствую себя просто-напросто невидимкой.

В другое время мы спокойно прошли бы мимо, но в тот вечер Елена жаждала крови (а почему, мы узнали уже гораздо позже).

— Посмотрите, кто это вылез из помойки? — сказала она вслух, когда они оказались рядом с нами. Мальчишки сделали вид, что не слышали. Но она не унималась. — Как дела, Сарайчики?

— Отстань, Елена. — Это Тайрон сказал. — Мы тут ищем одного человечка.

— Хотите завести себе нового друга? — Зая не утерпела и тоже влезла в разговор. — Ну-ну, если очень повезет…

И тут я заметила, что Джейк прячется за теми двумя, прикрывая ладонью правый глаз. Я спросила:

— Что, подрался?

— Нет, — пробурчал Джейк. — Я… об дверь хлопнулся.

Елена снова засмеялась:

— Вот беда с этими сараями, вечно у них двери хлопают!

Она гордо прошествовала мимо них к забегаловке Билла Бургера. Мы — за ней.

Елена

Признаю, я поступила не очень-то хорошо. Но у меня было жутко плохое настроение. Должен же хоть кто-нибудь за это ответить!

Билл вытирал один из столиков.

Я сказала:

— Привет, Билл. Я смотрю, тут проходило заседание клуба нерях?

Билл проворчал, мол, скоро он повесит на дверях объявление: «Детям до шестнадцати вход запрещен». Он выпрямился, чтобы мы могли усесться, и кивнул в сторону улицы.

— Вот ведь поганцы! Знать бы только их имена, я бы с ними разобрался…

— Имена? — переспросила я. — Думаю, я смогу вам помочь.

Констебль Чиверс

Запись в журнале свидетельствует, что в полицейский участок поступила жалоба от некоего мистера Уильяма Паттерсона, владельца местной закусочной. Дежурный по отделению поручил мне навестить родителей мальчиков, о которых шла речь. В тот раз я впервые получил задание разбирать бытовой конфликт самостоятельно, без помощи коллег. Насколько я помню, дело сводилось к обычному предупреждению, все прошло без сучка без задоринки. Подробнее ничего сказать не могу.

Миссис Бертон

Примерно с этого времени наша жизнь стала напоминать какую-то безумную мыльную оперу.

Однажды вечером (я только что вернулась с работы) к нам явился полицейский. Правда, полицейский был не слишком впечатляющий — вчерашний подросток, на котором и форма-то болталась мешком, — но уже одного его появления на нашем крыльце оказалось достаточно, чтобы среди соседей начались пересуды. На Сомертон-гарденз нечасто видят полицейских.

Он мне объяснил, что пришел по поводу драки в местной закусочной. Среди ее участников замечен некто Мэтью Бертон.