Ступень Четвертая. Часть вторая

Интерлюдия 18

Роман Глазьев даже не подозревал, что ожидание так изматывает. Казалось, все его нервы составляли одну натянутую до предела струну и ему требовались неимоверные усилия, чтобы ни на ком не сорваться. Потому что он был уверен: стоит ему сорваться единожды — и все пойдет в разнос. И тогда ни о какой мести Елисееву и речи не будет, потому что его сообщник дал понять, что не станет иметь дело с несдержанным человеком. Вот Роман и пытался доказать, что в этом отношении к нему претензий быть не может. Настораживало прохладное отношение отца, но Роман себя убеждал, что у них и раньше случались периоды отчуждения и конкретно этот может быть не связан с планами смены главы клана Глазьевых. Откуда отцу о них вообще было узнать? Да даже если сказал кто, это ничего не изменит — у клана Глазьевых будет новый глава, как только на руках у Романа окажется нужный артефакт. Но время шло, и Роману начинало казаться, что с ним больше не свяжутся.

Поэтому, когда сообщник наконец позвонил, Роман не сразу этому поверил, хотя на экране высвечивалось имя, сигнала от которого он ждал с нетерпением.

— Слушаю, — наконец решился он ответить.

— Все готово.

— А почему так долго? — позволил Роман себе небольшое возмущение.

— Ты… мне… предъявляешь… претензии? — прошелестело на другом конце трубки.

Но так прошелестело, что Роман покрылся холодным потом и проблеял:

— И в мыслях не было в чем-то вас упрекать. Я жду, когда смогу расквитаться с Елисеевым, и мне любая задержка кажется катастрофичной.

— Задержка? В чем ты видишь задержку? Думаешь, что такие артефакты делаются на коленке за пару часов? — насмешливо уточнил сообщник. — Нужно время, нужны правильные материалы, нужны расчеты, чтобы не зацепило больше никого. Ты же не хочешь отправиться на тот свет вместе с отцом?

— Разумеется, нет, — подтвердил Роман.

В его голове крутилось одновременно несколько мыслей: не глупость ли он затеял, связавшись с этим мутным типом и не подслушивает ли сейчас кто-то разговор. Потому что в его правилах было не говорить о столь серьезных вещах по телефону.

— Мне кажется, вы слишком откровенно говорите, — выразил он свои сомнения.

— Кажется? Тебе ничего не должно казаться, ты должен быть во всем уверен, — отрезал его собеседник. — Сегодня прекрасный день, чтобы встретиться и передать тебе артефакт.

— Сегодня?

— Да. Через два часа там же.

Роман даже не успел сказать, что будет, как собеседник отключился. Глазьев какое-то время просидел, невидяще пялясь на экран. Сообщник его пугал. Глазьев даже подумал, что с таким сообщником даже врагов не надо и не уберет ли тот в конце всех, кто ему помогал. Но обратной дороги не было, Роман это прекрасно понимал: стоит ему хоть немного сдать назад и он окажется одной ногой в могиле, куда его запросто окончательно столкнут при прямом неповиновении. Даже ненависть к Елисееву теперь была куда меньше страха перед магом, который предложил помощь.

Глазьев покрутил в руках защитный артефакт, громоздкий, неудобный и оказавшийся бессильным перед заклинаниями Елисеева, но все же положил в карман, решив активировать перед выходом. Но этого Роману показалось недостаточно и он засунул в карман пиджака маленький пистолет, накрытый маскирующими чарами. Продавец утверждал, что это оружие никто никакими заклинаниями не выявит, и Роман надеялся, что и в этот раз все будет так же. Потому что магия его уже подводила, а вот огнестрел — ни разу.