Ступень Четвертая. Часть вторая

Интерлюдия 5

Волхвы лезть к Верховному ночью не рискнули — и охранки могут сработать, и смешаться в случае чего с другими волхвами не получится. Это решил Никон, а Варсонофий ему только и успевал поддакивать, радуясь, что решение взял на себя более старший и опытный товарищ. Шутка ли — они собрались выступить против Верховного волхва, чего не было за всю волховскую историю.

— Если и есть что на нашей базе, то только в сейфе Верховного, а туда просто так не попадешь, — пояснял Никон, — с какой-то вероятностью может сработать защита. Я, конечно, волхв опытный, но вскрыванием сейфов постоянно не занимался.

— Ранее и нужды не было, — вздохнул Варсонофий, — потому что мы Верховному доверяли. А сейчас мне кажется, что он мудрит. Ищет выгоду для себя, а не для всех нас.

— Вот-вот, — согласился с ним Никон. — Гнать его надо. Только доказательства нужно найти, чтобы на собрании предъявить.

Был он столь вдохновлен планируемым налетом, что Варсонофий невольно подумал, что в желании Никона разобраться с Верховным волхвом лежат в основном личные мотивы, а не забота о сообществе. Но им было по дороге, пока, если верить Елисееву, существует угроза от сбрендившего мага, поэтому Варсонофий своих сомнений не высказывал, активно поддакивал и даже согласился переночевать у Никона, чтобы поутру сразу выйти на дело. А почему бы и не переночевать? Жил он один и совсем рядом с местной волховской базой.

То ли от известия о связи волхвов со сбрендившим магом, то ли от необходимости вскрывать сейф своего же начальника, Варсонофий спал из рук вон плохо, всю ночь вертелся на стареньком скрипучем диване, выделенном ему Никоном, и шумно вздыхал, втайне надеясь, что Никон передумает заниматься взломом. На хозяина дома эти попытки морального давления не произвели ни малейшего впечатления, потому что нервы у него были крепкими и он уснул, стоило голове коснуться подушки, и прохрапел до утра. Варсонофий же только к утру забылся в мутном сне и даже отдохнуть как следует не успел, когда его разбудили.

— Ну ты и здоров спать, — одобрительно сказал Никон. — Сразу видно: нервы крепкие, а совесть чистая. А значит, дело наше правое.

Варсонофий, которому поутру еще меньше хотелось идти против Верховного волхва, пробормотал что-то неразборчивое в ответ и убежал умываться. Проходясь по зубам заклинанием, которое с успехом выполняло роль зубной щетки, он внезапно замер, ошарашенный мыслью, что то, что они задумали с Никоном, это самое настоящее предательство, и не понять в точности, предательство всего волховского сообщества или только Верховного волхва. Но если Верховный снюхался с кем попало, не означает ли это, что он предал всех первым? И тогда то, что они задумали, — всего лишь восстановление справедливости. Эти мысли Варсонофия приободрили и плескался он в воде уже не с таким мрачным настроем.

Никона он нашел на кухне за приготовлением глазуньи с колбасой, которую тот почти тут же распределил на две тарелки, одну из которых протянул соратнику. Варсонофий уговаривать себя не заставил, тарелку принял с благодарностью и спросил:

— Какие у нас планы?

— Планы как планы. Дождемся, когда Верховный уедет, и минут через пятнадцать после этого нагрянем в его кабинет. Народ будет — затеряемся если что, а вот засечь нас у сейфа будет не так-то просто.

— Прям сразу сейф? — недовольно уточнил Варсонофий.

— В сейф мы полезем, только если ничего не найдем в кабинете. Потому как на нем наверняка куча сигналок стоит и не все их я замечу, — ответил Никон.

Он достал пакет растворимого кофе, сыпанул себе в чашку и залил кипятком из чайника, потом молча протянул пакет Варсонофию. Тот предпочитал чай, но если уж приходится в этой жизни менять что-то, так почему не начать с привычек? Кофе оказался дрянным, поэтому Варсонофий решил, что утренние привычки он пока не готов менять.

Но бодрость завтрак и кофе ему придали, поэтому к волховской базе он подходил с хорошим настроением. В конце концов, Елисеев может ошибаться, путать что-то по молодости лет. Не может же быть такого, чтобы Верховный пошел против вековых устоев ради… Собственной выгоды? Какой же он тогда волхв?

Народу в волховском доме оказалось немного, и Верховного пока не было, но Никона это не смутило, он потянул Варсонофия в артефакторскую, которая как раз была напротив кабинета Верховного, а значит, из нее был замечательный обзор. Кроме того, засели они не просто так, а вроде как по делу, потому что любой заглянувший видел, что они вертели в руках разные материалы и что-то тихо обсуждали.

Верховный появился часа через два и с такой благостной рожей, что Варсонофий сразу заподозрил: жрал тот на завтрак что-то поинтересней банальной яичницы с растворимым кофе. Такая довольная рожа бывает с черной икры, которой ложками в рот запихивают и утрамбовывают, чтобы другим не досталось. Варсонофий черную икру не любил, но от этого симпатии к Верховному у него не прибавилось. Тот их отметил, заглянул, поинтересовался:

— Трудитесь?

— Брат Варсонофий просил помочь с улучшением артефакта личины, — расплылся в счастливой улыбке Никон. Сейчас никто бы не заподозрил, что он копает под Верховного. — Вот решаем, какой материал лучше подходит.

— Молодцы, все в делах, в делах, — одобрил Верховный. — На благо нашего сообщества.

Похвалив подчиненных, он отправился сам трудиться на благо сообщества, не забыв тщательно запереть за собой дверь, что сразу отметил Никон, заявив, что порядочные руководители не запираются, а те, кто запираются, — точно не работают. Варсонофий согласно кивал и крутил в руках заготовку под артефакт, неожиданно увлекшись идеей усовершенствования. Но заниматься этим ему долго не пришлось, потому что Верховный отсидел в запертом кабинете минут тридцать, а потом выскочил как ошпаренный и рванул к выходу. Никон проводил его задумчивым взглядом и сказал:

— Отсчитываем пятнадцать минут и идем.

— А не полчаса?

— Полчаса — много. Кто знает, куда он поедет. И в кабинете тоже будем не больше пятнадцати минут. Лучше несколько раз по пятнадцать минут, чем попасться.

— Это да, — согласился Варсонофий, отложил артефакт и обнаружил, что у него дрожат руки.

Да и в целом его несколько потряхивало так, что он ни на чем не мог надолго сосредоточиться, поэтому прозвучавшее: «Пойдем. Время» воспринял с радостью, с облегчением рванул к кабинету Верховного первым и застыл у двери, потому что та оказалась запертой.

Никон же подошел вперевалочку, но вооруженный нужными знаниями. Во всяком случае у двери он затратил всего несколько секунд — и она открылась, пропуская их в волховскую святую святых. Никон решительно подошел к солидному шкафу и раскрыл дверцы. Там доказательств предательства Верховного не нашлось.

— Хлам всякий, — пренебрежительно сказал Никон. — Закрывай, перейдем к столу.

Но и в столе не нашлось ничего интересного, если не считать за таковое полностью забитый бутылками из-под водки нижний ящик. Полные тоже были и даже одна начатая, но находились они ящиком выше. В верхнем же валялась всякая ерунда, которая непосвященному лицу наверняка показалась бы чем-то важным, но только непосвященному. Никон же, покопавшись пару минут, выдал пренебрежительное междометие и повернулся к сейфу.

— Что ж, — сказал он. — Видит бог, я этого не хотел, но придется.

Он размял пальцы с видом бывалого медвежатника. «Боже, с кем я связался?» — испуганно подумал Варсонофий. Но бежать было уже поздно, тем более что Никон, пыхтя от усердия, принялся вскрывать сейф, и через пару минут преуспел в этом начинании.

Заглядывали внутрь оба. Варсонофий, хоть и чувствовал себя крайне неловко оттого, что действовали они как преступники, любопытства не растерял и стоял аккурат за плечом Никона, вытягивая шею, чтобы разглядеть все.

Разглядывать там особо было нечего. Верхние полки пустовали, а внизу на нескольких папках с документами стояла солидная коробка, доверху набитая артефактами.

— Хм… — протянул Никон. — А ведь ненашенские это поделки.

— Это не доказывает связь Верховного со зловредным магом, — заметил Варсонофий.

— Почему? Как косвенные улики — вполне. А сейчас мы просмотрим документы, и что-то мне подсказывает, что найдем и доказательства. Держи.

Он сунул коробку с артефактами Варсонофию и сделал это столь неловко, что лежащий сверху металлический шарик с инкрустацией свалился и с грохотом покатился к двери. Оба волхва испуганно вздрогнули и замерли, но, так как из-за дверей не раздалось ни воплей, ни шорохов, Никон быстро успокоился и бросил:

— Поставь на письменный стол и сходи за тем, а я пока займусь документами.

Он, больше не обращая внимания на сообщника, вытащил первую папку и начал быстро просматривать листы, в ней находящиеся. Варсонофий же тяжело вздохнул и отправился за укатившимся артефактом, который отрикошетил от двери и сейчас лежал под шкафом. Волхву, чтобы его достать, пришлось встать на колени и хорошенько пошарить в пыли. Зато, когда он вытащил артефакт, тот едва заметно светился. Варсонофий крепко сжал его в руке, отчего свечение усилилось и хотел было сообщить об этом Никону, но тот заговорил сам.

— А вот это — доказательство. И того, что Верховный присваивает деньги, и того, что он контактирует с посторонними.

— И чем это вам поможет, друг мой? — внезапно раздался вкрадчивый голос и за спиной Никона материализовалась фигура. — Разве что порадуетесь, что перед смертью узнали истину.

Никон дернулся, но заклинание противника его настигло, и почти сразу на пол рухнула высушенная мумия. Маг застыл над ней, склонив голову набок и как будто восхищаясь делом своих рук, потом отправил ещё одно заклинание — и от мумии не осталось и следа.

— Кто против меня выступит, того будут искать долго и безуспешно, — довольно пробормотал маг себе под нос. — И почему вокруг меня столько идиотов, за которыми нужно постоянно что-то подчищать? Право слово, мне это так надоело, что появляется желание уничтожить всех, чтобы не мешались.

Он аккуратно вернул документы и коробку в сейф, сейф закрыл и огляделся. Взгляд его проскользил по кабинету, ни на чем не останавливаясь. Застывшего у шкафа волхва он почему-то не заметил. Удовлетворенный осмотром, маг испарился, как будто его там и не было.

Все это время Варсонофий простоял в ступоре. То, как с Никоном быстро и безжалостно расправились, подействовало на него как заморозка. Никогда при Варсонофии не убивали мыслящее существо. Никогда. И он был уверен, что так будет и дальше, потому что волхвы — хранители жизни. Впрочем, убийца волхвом не был, но то, что он спокойно появляется в кабинете Верховного, указывало на то, что Ярослав был прав и в определении его моральных качеств, и в том, что волхвы в этом деле замазаны по самые уши.

Варсонофий прошел до сейфа и уставился на пол, как будто рассчитывал найти там если не живого Никона, то хотя бы что-то от него. Но на полу не было даже пыли — пришлый маг знал свое дело на отлично. Варсонофий нагнулся и провел пальцем свободной руки по полу, но на пальце не осталось даже следа пыли. Никон исчез окончательно. И это было страшно. Казалось бы, каких-то пять минут назад он разговаривал, строил планы, собирался бороться с Верховным волхвом — и все это ушло в небытие.

Внезапно Варсонофий понял, что если не передаст то, чему стал свидетелем, то смерти продолжатся и очень может быть, что следующей жертвой станет он, Варсонофий, и тогда уже точно никто не сможет остановить сбрендившего мага. А значит, нужно срочно кому-то рассказать, что случилось.

Но кому? Никон был постоянной оппозицией, и то не смог поверить в предательство Верховного без доказательств. А какие доказательства может предоставить сам Варсонофий? Только слова. Он посмотрел на сейф. Даже если там лежат порочащие честное имя хозяина кабинета документы, то доступа к ним нет. Значит, среди волхвов поддержки он не найдет, но может обратиться к Ярославу. Считать ли это предательством волховского сообщества? Варсонофий не смог ответить на этот вопрос, но он прекрасно понимал, что если ничего не сделает, то волхвов может не остаться на самом деле, а не только в книгах.

На негнущихся ногах он пошел к двери. Ему повезло, что Никон не стал закрывать кабинет, иначе Варсонофий не смог бы выйти, потому что взламывать охранные заклинания не умел. По дороге он встречал других волхвов, но почему-то никто его не замечал, смотрели, как на пустое место.

Выбравшись из здания, Варсонофий какое-то время бесцельно брел по улице, еле успевая уворачиваться от встречных пешеходов, которые перли на него так, что волхв засомневался в своей материальности. Вдруг он просто не заметил, что его тоже убили и сейчас он перемещается собственным духом? Он ущипнул себя за руку, и щипок оказался вполне материальным, да еще и придал ему сил вытащить наконец телефон и позвонить Ярославу.

— Это Варсонофий, — совершенно мертвым голосом сказал он в трубку. — Вы оказались правы.… Он убил Никона.… Да при мне.… Я его видел.… Но голос не его.